Глава 8
Вернувшись из церкви, Эми обнаружила совершенно пустой паб. Судя по всему, новости об открытии еще не облетели деревню. Зато возле барной стойки ошивался Бен с самодовольной улыбочкой – явно дожидается ее, чтобы поделиться хорошими новостями.
– Я его вспомнил! Ну того, в полосочку!
– А… – отозвалась Эми, прикидываясь равнодушной.
– Как-то само щелкнуло! Он мне сразу показался знакомым, еще в тот вечер, но я был занят съемкой… Короче, я помнил, что он как-то связан с политикой, и точно! Это член парламента Вилли Сэйерс. Я как-то собирал о нем материал для передачи, которую так и не сняли. Крэбуэлл входит в его избирательный округ, более того, он здесь вырос и ходил в начальную школу. Скользкий тип, как и все они там. Я позвонил ему и назначил встречу.
– Молодец, – отметила Эми, решив, что его можно слегка похвалить.
– И-и-и-и… – Бен просто лопался от гордости. – Я выяснил про того, в темном костюме с похоронной рожей; ну который поднялся на Мостик в десять минут пятого.
– Как же вам это удалось?
– А показал видео кое-кому из тех, что ошивались тут в обед.
– Продвинутые современные технологии, – съязвила Эми.
– Не издевайтесь, – парировал Бен с еще более раздражающей ухмылкой. – Вы даже не представляете, насколько эффективными могут быть простейшие методы.
– Спасибо, буду знать. Так кто он?
– Местный адвокат по имени Гриффитс Бентли. В Крэбуэлле его хорошо знают. Правда, в паб не захаживает; видимо, трезвенник.
– Так вот почему он заказал минералку! Значит, к Фитцу приходил по делу?
– Браво, Ватсон! Я пришел к такому же заключению.
– Итак, двоих опознали, остался еще один, Крысеныш.
Бен нахмурил брови.
– С ним пока ничего не вышло – слишком уж закутался в пуховик, словно нарочно, чтоб не узнали.
– Возможно.
– Как бы нам разведать его фамилию… – Бен устремил на нее карие глаза. – Есть идеи?
– Только одна.
– А именно?
– Надо заглянуть в ежедневник Фитца и поискать, нет ли там встреч, назначенных на понедельник. Если, конечно, попадем на Мостик.
– А что нам помешает?
– Один из полицейских, сержант Честертон – ну такой здоровенный – сказал, что они сами расположатся на Мостике и устроят там кабинет для расследований.
– Вряд ли успели.
Не успели: путь в офис Адмирала оказался свободен – ни запрещающих табличек, ни полосатых лент.
Эми направилась прямо к столу, достала ежедневник и раскрыла на странице с закладкой.
– «Понедельник, два тридцать», – прочла она.
– Как раз когда явился Крысеныш.
– Ага.
– Фамилия там есть?
– Разумеется, – пропела Эми, нарочно оттягивая время, чтобы его подразнить.
– Так какая же? – последовал раздраженный вопрос.
– Грег Джепсон.
Бен немедленно выудил из кармана смартфон и принялся искать. Подняв голову, он неохотно буркнул:
– Молодец.
– Удивительно, насколько эффективными могут быть простейшие методы, – съязвила Эми.
Соловьев на Беркли-сквер, конечно, не услышишь даже утром, лишь какой-то замерзший голубь клевал пустую обертку от сэндвича. Бен замахнулся на него ногой и поднял голову: перед ним высился безликий бизнес-центр, где-то внутри пряталась фирма «Мамба-кэпитал».
Выяснилось, что Грегори Джепсон – большая шишка в Сити. Дальнейшее расследование показало, что его фирма находится не в Сити, а скорее в Мэйфере – средоточии лондонских хеджевых фондов.
Бен мало что смыслил в хеджевых фондах. Ясно одно – их руководители до неприличия богаты. Поверхностный поиск в Интернете показал, что к Грегори Джепсону это относится в первую очередь. В тридцать четыре года его состояние насчитывало восемьдесят два миллиона фунтов. Восемьдесят два миллиона!..
А вот найти фотографию Джепсона так и не удалось. Бену приходилось слышать, что хеджевые фонды соблюдают повышенную секретность, но не настолько же! Может, Грег всегда был застенчивым и сторонился камер, как тогда, в «Адмирале»?
«Мамба-кэпитал» располагалась на пятом этаже. Секретарша поражала воображение: блондинка около тридцати в серой шелковой блузке, обтягивающей соблазнительные изгибы в нужных местах, от ее улыбки у Бена даже пульс участился. А когда она встала, продемонстрировав великолепную фигуру, он понял – надо действовать. Такие ноги в сочетании с такой грудью – большая редкость, да еще улыбка… Бен знал, что многие женщины находят его привлекательным плюс засветка на ТВ – попытаться стоит.
– Скоро обеденный перерыв. Позвольте вас чем-нибудь угостить? – промурлыкал он, чуть приподняв уголок губ, и устремил на нее взгляд опасного мачо.
Секретарша скользнула взглядом по его джинсам и рубашке, ее улыбка исчезла.
– К сожалению, у меня много работы с документами.
– Ну раз много важной работы… – Бен не смог сдержать раздражения: он не терпел отказов.
– Да нет, не особенно.
Сквозь стеклянные двери она провела его в общий зал, где полдюжины мужчин и женщин напряженно пялились в мониторы. В маленьком угловом кабинете с потрясающим видом на площадь с одной стороны и торговый зал с другой его ожидал коротышка с прилизанными темными волосами в дорогущем костюме. Рядом, за большим черным столом, какой-то невзрачный «ботаник» сосредоточенно уставился в экран монитора, периодически щелкая мышкой.
Бен попытался представить мужчину в костюме сбегающим по лестнице в пуховике – похож. Он протянул руку.
– Мистер Джепсон? Меня зовут Бен Милн. Спасибо, что согласились встретиться.
Тот пожал ему руку.
– Я – Стивен Торрингтон из «Девоншир комьюникейшнс», а это мистер Джепсон.
Бен покосился на «ботаника»: низкорослый, мышиные кудряшки, ненатурально белые зубы, не больше двадцати пяти.
Сперва он решил, что его разыгрывают, но пиарщик сохранял серьезную мину.
– А, извините. Мистер Джепсон?
Джепсон – если это был он – не обратил на него ни малейшего внимания. Бен вопросительно глянул на Торрингтона; тот едва заметно кивнул, намекая, что придется подождать. Через минуту Джепсон резко дернул мышкой, дважды щелкнул по клавише и довольно откинулся на спинку стула.
Только теперь он соизволил повернуться к Бену и принялся сверлить его темными, почти черными глазами. На нем были потертые джинсы и мятая оранжевая футболка с логотипом «Ральф Лорен» на груди, судя по качеству – фальшивка. Неужели он и вправду стоит восемьдесят миллионов?
С другой стороны, нервный язык тела напоминает того анонимного посетителя, проворно взбегавшего на Мостик. Да, это определенно он, Крысеныш.
– Ну? – нарушил молчание Джепсон, поджав губы в кислую гримаску.
Хотя его не приглашали, Бен смело уселся на стул. Торрингтон присел по другую сторону.
– Рад познакомиться, Грег, – начал он, решив взять приятельскую нотку. – Спасибо, что уделили мне время.
– Я очень серьезно отношусь к неприкосновенности своего частного пространства, – заявил Джепсон, что объясняло отсутствие фотографий в Сети. – Если вы собираетесь выставить меня на всеобщее обозрение, забудьте об этом. И даже не пытайтесь здесь снимать…
– Я бы хотел обсудить кое-какие вопросы наедине.
– А я хочу, чтобы Стивен присутствовал.
Бену присутствие пиарщика совсем не улыбалось.
– Речь пойдет об «Адмирале Бинге».
Джепсон уставился на Бена. Тот выдержал его взгляд.
– Стивен, вы не могли бы нас оставить? – попросил Джепсон.
Пиарщик скорчил недовольное лицо, но все же вышел в зал и, подойдя к окну, уставился на улицу.
– А какое отношение вы имеете к «Адмиралу Бингу»? – спросил Джепсон.
– Вы слышали, что Джеффри Фитцсиммонс умер?
– Суицид, насколько мне известно. – Джепсон покосился на экран.
– Может быть, – уклончиво ответил Бен. – Я так понимаю, в тот день вы с ним виделись?
Джепсон снова повернулся к монитору, игнорируя вопрос, и тихо выругался.
– У Гастона кишка тонка!
Он принялся яростно набирать сообщение несчастному Гастону. Куда рванет торпеда – в Париж или в Женеву?
– А с какой стати я должен вам докладывать, с кем я виделся?
– Моя компания выпускает реалити-шоу; мы снимали в пабе как раз в тот день, когда умер Адмирал. Естественно, нас заинтересовала его смерть.
Джепсон снова покосился на экран.
– Это понятно, но с чего вы решили, что я буду с вами откровенничать?
К этому Бен подготовился заранее.
– Мы успели вас снять на лестнице. Состоятельный учредитель хеджевого фонда посещает жертву убийства в день смерти – наши рейтинги взлетят до небес.
– Не такой уж я состоятельный, – возразил Джепсон.
– С активами стоимостью в восемьдесят два миллиона фунтов?
Впервые за все время Джепсон улыбнулся: поджатые губы едва заметно шевельнулись.
– Сейчас уже немного больше, – уточнил он.
– Даже не сомневаюсь, – равнодушно отозвался Бен.
– А если я вам скажу, зачем приходил, вы меня вырежете?
– Конечно, – сказал Бен, думая про себя: «Ага, как же!» Наверняка можно найти какое-нибудь оправдание типа «в интересах общества».
Джепсон злобно сверкнул глазами. Хоть и мелкий с виду, он напомнил Бену пьяного футбольного фаната, ищущего, с кем бы подраться.
– Вы знаете, почему мой фонд называется «Мамба-кэпитал»?
– Песня понравилась?
– Да не «мамбо», а «мамба» – одна из самых ядовитых и быстрых змей в мире. Я предпочитаю нападать молниеносно, таков мой стиль – вот почему мне удалось сколотить состояние.
– Вы это к чему?
– А к тому, что, если вы покажете меня в своей передаче, я вас уничтожу – профессионально. Никто больше не захочет иметь с вами дело.
Бен смерил взглядом «ботаника» в фальшивой дизайнерской футболке. Как можно бояться такого лузера? С другой стороны, если у лузера столько денег и он не поленится пустить их в ход…
Джепсон снова отвернулся к экрану, выругался и застучал по клавишам. Интересно, спит ли он с той красоткой? Да ну, не может быть: у нее слишком хороший вкус, даже если учитывать его миллионы. Нет, исключено.
Однако воображение не унималось…
Бен попытался снова перехватить инициативу.
– Ладно, давайте не будем… Наверняка вы пришли в паб по совершенно безобидному поводу. Откуда вы знали Адмирала?
Джепсон помолчал немного, затем повернулся к Бену.
– Я вырос в Крэбуэлле, у меня там мама живет. Родители дружили с Адмиралом, я его с детства знал. Он всегда интересовался моей карьерой. Я гостил у мамы, вот и решил забежать и поздороваться.
– Понятно. И что же вы с ним обсуждали?
– Я сказал «привет». – Джепсон снова поджал губы.
– И все?
– И все.
– Он не показался вам взволнованным или возбужденным?
– Да не особенно.
– Он планировал напиться, говорил, что это его «Последнее ура». Вы не знаете, о чем речь?
Джепсон покачал головой.
И тут дверь распахнулась, в комнату влетел молодой человек лет тридцати. Как и Джепсон, он был одет неформально; тем не менее сразу бросалось в глаза, что на внешний вид потрачена уйма денег: элитные часы, аккуратно подстриженная бородка, стильная прическа, итальянские туфли.
– Грег, цены все еще повышаются! Мы на двадцать миллионов ниже ватерлинии. Надо снижать позиции! – Он говорил с сильным французским акцентом.
– Гастон, ты продал те четыре миллиона акций?
– Конечно нет! Надо покрыть позицию, и как можно скорее!
– Успокойся. Возьми себя в руки, иди и продай еще четыре миллиона акций, как я велел.
– Это перечеркнет целый год работы!
– Теоретически могло бы, но не сейчас, – сказал Джепсон. Его уверенность произвела впечатление даже на Бена. – Стоимость акций слишком завышена, она скоро спадет. Надо всего лишь набраться терпения. И продать еще четыре миллиона.
Француз уставился на босса, тяжело дыша. В его взгляде читалось дикое напряжение, даже страх.
– Вы уверены?
– Я когда-нибудь ошибался?
– Иногда, – уточнил француз.
– Но не в этот раз.
Тот пожал плечами.
– Ладно, продам еще четыре миллиона. – И вышел из кабинета.
Джепсон покосился на Бена.
– Вы ничего не слышали, – предупредил он.
– Разумеется, – отозвался тот, прикидывая, какой урон мог бы нанести финансовым рынкам сотней фунтов, снятой утром в банкомате. – Как вы думаете, у Адмирала были причины покончить с собой?
Губы снова поджались.
– А может, у кого-то имелись причины желать ему смерти?
– Шутите! – фыркнул Джепсон. – В Крэбуэлле! Там уж сто лет никаких преступлений не совершали, не считая кражи коровы в двухтысячном. Если хотите знать, кто за этим стоял, тут я могу помочь.
Очень смешно!
– В Крэбуэлле никогда ничего не случается, – продолжил Джепсон. – Именно поэтому я свалил оттуда, как только смог, и крайне редко возвращаюсь.
– За исключением понедельника?
– За исключением понедельника.
– Что-то я не понимаю… Почему занятой человек, да еще в рабочий день, внезапно возвращается в ненавистную деревню, чтобы поздороваться со старым алкоголиком, другом семьи?
И снова надутые губы, небрежное пожатие плечами.
– Смутно подозреваю, что в этой жизни вы многого не понимаете.
Бен решил пустить в ход последний козырь.
– В тот день к Адмиралу приходила куча народу. У нас есть фамилии некоторых, но не всех. Вы, случайно, никого не узнали?
Немного подумав, Джепсон решил бросить ему кость.
– Уже перед отъездом я сидел в машине, читал биржевые сводки, и тут мимо прошел Гриффитс Бентли с портфелем.
– Гриффитс Бентли? – переспросил Бен, делая вид, что впервые слышит фамилию.
– Юрисконсульт моих родителей. Ну то есть теперь уже только матери.
– Спасибо, – улыбнулся Бен. – А может, он и Адмирала консультировал?
– Без понятия.
Джепсон повернулся к экрану, прищурился и набрал очередное сообщение.
Бен подождал, пока он закончит, стараясь выбросить из головы мысли о Джепсоне и секретарше. Ну вот откуда у такого лузера столько денег? Жизнь несправедлива…
– Вы еще здесь? – спросил Джепсон, не отрывая глаз от экрана.
Грег Джепсон выждал пару минут, пока ублюдок с телевидения не убрался подальше из офиса. Гастон продал два миллиона акций фармацевтической компании и теперь работал с оставшимися двумя. Хотя цена еще росла, Джепсон не сомневался в своем решении: подсказывал, что все будет как надо.
Слегка напрягала угроза Бена вставить его визит в свой фильм. Стивен (пиарщик) предупреждал, что парень может быть опасен. Наверняка найдется способ запугать его, хоть и непонятно как. Пожалуй, надо переговорить со Стивеном.
Разговор о смерти Адмирала напомнил, что нужно позвонить в банк. Джепсон поднял трубку и набрал номер.
– Руперт? Это Грег Джепсон. Насчет того перевода, что мы отправили в понедельник – ты проверил, нормально прошел? Счет на имя Джеффри Горацио Фитцсиммонса, сумма – два миллиона, я же говорил!.. Да уж, наверное, есть разница теперь, когда он умер… Ну так выясни и перезвони мне!
Он швырнул трубку и уставился на мигающие строчки цифр, затем переключился на полноцветное видео с камеры в приемной. Вот Джемайма склонилась над ящиком с файлами, это зрелище всегда его успокаивало…
Вдруг выпрямившись, она повернулась в сторону лифта. Оттуда вышел журналист, бросил на ходу что-то веселое и исчез из вида.
Джепсон поспешно переключился на экран с ценами и ссутулил плечи, изображая полную сосредоточенность. Послышался стук в дверь. Он решил не обращать на него внимания.
– Извините, сумку забыл.
Джепсон не обернулся, но боковым зрением зафиксировал, как посетитель наклонился и достал из-под стула холщовую заплечную сумку.
– Пока! – бросил Милн и вышел.
На Беркли-сквер Бен присел на скамью и вытащил из сумки диктофон. Этому трюку его научил старый документальщик, который уже давно отправился в «небесную пивную». Как правило, срабатывало лишь один раз из десяти: либо кто-то замечал сумку, либо разговор шел на другую тему. И все же бывало, что интервьюируемый, получив щекотливые вопросы, стремился поскорее их с кем-то обсудить.
Бен включил диктофон и прослушал запись. Есть!
