Глава 18

– Тебе лучше? – спросила Элис.

Грета в последний раз вытерла глаза, высморкалась и кивнула. Из церкви она побежала прямо домой; вернувшись из клиники, Элис застала ее в слезах.

– Надо было пойти с тобой.

– А как же работа?

– Кто-нибудь подменил бы. Конечно, для тебя это большой удар. Вот я чурбан бесчувственный!

– Не говори так! Ты самый чуткий человек на свете! Иногда ты бываешь даже слишком добра – в ущерб себе.

– Надо было пойти, – настаивала Элис.

Взглянув на партнершу, Грета в который раз ощутила прилив благодарности. Как ей повезло найти такого заботливого, внимательного, понимающего человека! С ней можно разделить все невзгоды…

Ну или почти все. Благодарность быстро сменилась уколом совести: был один секрет, который она не открыла Элис – сил не хватало.

– Да нет, я сама виновата. Надо было думать, что рано или поздно до меня дойдет. Когда внесли гроб…

И снова защипало глаза.

– Все наладится. – Тон был сухим, а вот рука на плече выражала искреннюю любовь и поддержку – как и всегда, за долгие годы совместной жизни.

Успокоившись, Грета добавила:

– Чего я не могу понять… Если, конечно, все это правда насчет завещания, как он узнал?

Элис кивнула. Тяжелая темная оправа очков придавала лицу обманчиво суровое выражение.

– Кто был в курсе?

– В то время? Мама, наш врач и монахиня, которая содержала приют для матерей-одиночек.

– Тяжело пришлось? – спросила Элис, снимая очки и протирая их кончиком шарфа. Лишенные защиты, карие глаза выдавали внутреннюю ранимость и острый ум. – Там, в приюте?

– Нисколько. Все очень мило и тактично, при монастыре в Хартфордшире. Монашки были образованными англиканками. – Грета улыбнулась воспоминаниям. – У них еще был приют для наркоманов – зависимых от таблеток для похудения, как они говорили, хотя, по-моему, дело было серьезнее. В любом случае меня это не касалось. Когда я окончила школу, они сказали, что у выпускниц всегда будет приоритет в обоих заведениях, так что я сразу знала, куда идти…

– Да-да, понимаю, – откликнулась Элис. Помолчав, она добавила: – Мы никогда не говорили о прошлом, и все же я хочу спросить… Жалеешь?

Грета встала и обняла ее за плечи.

– Нет. Ни разу не пожалела. Конечно, я думаю о нем иногда; любой на моем месте думал бы. Бывает, увижу какого-нибудь красавца лет тридцати и гадаю – а вдруг… Но не жалею, нет. Иначе я не смогла бы поступить в колледж, потом в Оксфорд, получить степень, встретить тебя. Приняв это решение, я… обрела себя, свою теперешнюю жизнь. Нет, моя радость, я никогда не жалела.

– Вот и хорошо. – Элис глянула на часы. – Нам пора на поминки. Если мы не явимся, мои пациенты и твои ученики подумают, что тебе не просто так оставили состояние.

– Да ладно, как будто там и вправду состояние! У бедного Фитца никогда не было лишних денег. Но кто же ему рассказал?

– Сам ребенок?

– Откуда ему знать? В свидетельстве о рождении написано «отец неизвестен». Было бы несправедливо по отношению к Фитцу умолчать о ребенке, но записать его отцом.

– А твоя мать не могла?..

– Нет, ни она, ни доктор – если он был такой же, как ты.

Элис никогда не рассказывала о своих пациентах, и Грета ее прекрасно понимала – так безопаснее для всех. Хоть и математик по профессии, человек рационального склада, она не любила секретов. Ей чертовски трудно было скрывать свою тайну. Только одной Элис она рассказала о ребенке, которого родила за две недели до семнадцатилетия.

– Значит, кто-то из домашних. Я знаю, что у твоей матери не было слуг, но, может, приходящие работники…

Сложив два и два, Грета подскочила от злости.

– Ну конечно! Бабушка Трейси! Старая перечница! А мне и в голову не приходило! Наверное, это у них семейное…

– Что?

Где-то рядом крикнула чайка – с наглой, требовательной хрипотцой, словно бандит в темном переулке.

– Шантаж.

Над тропой нависали ветви древних деревьев, покачивались на ледяном ветру с Уральских гор. До паба было не больше полумили; нагнув головы, подняв плечи, они шли в молчании. Обе думали о Трейси.

Как хорошо, что полиция прибыла на похороны отдать дань уважения!.. В хаосе, воцарившемся после ужасного открытия, инспектор Коул почувствовал, что настал его звездный час. Он выступил на передний план, волшебным образом трансформировавшись в Короля Коула – властного, напористого, уверенного в себе. Годами ему доставались самые скучные и нудные дела, большей частью – самоубийства, а лакомые куски отдавали другим. Коул никогда не мог понять, почему начальство не ценит его способности. Дело дошло до того, что он любой труп автоматически считал результатом суицида.

Однако на этот раз точно убийство.

«Грядет час, грядет человек».

– Так, ну-ка все отойдите в сторону!

Головы повернулись. Даже носильщики дернулись, отчего гроб опасно покосился.

– Вы тоже, викарий. Служба отменяется, теперь это место преступления.

Резким жестом Коул откинул капюшон плаща, точно Робин Гуд в роли графа Хантингдона.

– Покойного – того, что в гробу – вернуть обратно в морг, – велел он гробовщику. – Похороны отложить.

Носильщики с явным облегчением отнесли свою ношу на катафалк.

– Что касается остальных, – обратился Коул к окружающим, – мне понадобятся ваши показания. Будьте любезны, пройдите в паб, где мой ассистент, констебль Честертон, составит список присутствующих и задаст вам несколько вопросов. Да, и главное: никому не уходить без разрешения! По сути, вы все под арестом.

Последнее заявление было слегка поспешным, но в данных обстоятельствах вполне оправданным.

Жители Крэбуэлла отлично понимали команды сверху. Некоторые из них буквально бросились бежать; правда, неясно – то ли испугались инспектора, то ли стремились поскорее припасть к барной стойке.

– Шеф, мне идти с ними? – спросил Честертон.

– Гони их туда, и чтоб ни один не ускользнул!

– А вы?

– Осмотрю место преступления, затем позвоню медикам.

– Вызвать подкрепление?

– Сам справлюсь. – Коулу вовсе не улыбалось, чтобы кто-то из так называемых экспертов влез и испортил ему блестящий шанс; надо позвонить в частную фирму.

За его спиной почтительно кашлянули. Коул обернулся – перед ним, опираясь на лопату, стоял могильщик.

– Накрыть его, сэр?

– Не надо, здесь будет тент. Я так понимаю, это вы копали могилу? Когда вы закончили?

– Вчера вечером, сэр, в шесть. К тому времени уже начало смеркаться. В темноте по кладбищу лучше не разгуливать.

– Вы накрыли могилу брезентом?

– Да, сэр. Я прямо костьми чуял – будет дождь, а тут ведь песка много, море-то рядом; зальет – стенки обрушатся.

Однако инспектора вовсе не интересовал состав почвы.

– Значит, труп находился здесь последние двадцать с лишним часов. – Он шагнул ближе и присмотрелся. – Строго между нами – вы, случайно, не знаете, кто это?

– Мистер Бентли, сэр. Гриффитс Бентли, поверенный.

– Кажется, я с ним незнаком.

– Да уж поздно знакомиться.

– Местный?

– Уже нет – отправился в иные дали, сэр. У него был офис над китайской забегаловкой.

– Ясно.

Что-что, а поесть Коул любил. Пожалуй, стоит заглянуть вечерком, осмотреть помещение.

Однако сперва нужно раскрыть убийство. В данном случае можно с уверенностью заявлять, что это убийство, а не суицид, причем в идеальной обстановке: все подозреваемые собрались в библиотеке… то есть в баре «Адмирала Бинга». Наконец-то можно померяться силами с каким-нибудь Эркюлем Пуаро, поражающим всех своей гениальностью в последней главе.

В пабе было шумно и весело. Люди всегда оживляются на поминках – как ни странно, больше, чем на свадьбе. Может, это попытка отогнать мысли о собственном неизбежном конце; а может, потому что мертвым уже ничего не страшно, в то время как у молодоженов впереди долгие годы трудностей и тревог… Грета закусила губу и мысленно назвала себя циником.

У двери их встретила Эми, словно приняв роль дочери Фитца или даже вдовы. Впервые за долгое время Грета задумалась о личной жизни покойного.

– Выпейте немного, – предложила Эми, показывая на поднос с бокалами: красное вино, белое и шампанское.

Можно сочинить песенку к похоронам, вдруг подумала Грета. Сочиняют же к свадьбе всякие прибаутки про «новое, старое, голубое…». В голове сама собой родилась неподобающая рифмовка:

И что бы сказали ученицы, если бы могли читать ее мысли?..

– Какие-то вы изможденные… – У Мериэл Дейн даже самая невинная реплика звучала с сексуальным подтекстом. – Возьмите канапе. Или ветчинные рулетики. Фитц всегда говорил, что они напоминают оральный…

– Спасибо, мисс Дейн, – поспешно прервала ее Грета, опасливо косясь на Элис. К счастью, за строгими стеклами очков блеснула озорная искорка.

Впрочем, желание смеяться тут же исчезло: к ним приближалась Эми, лихорадочно крутя на пальце морковные волосы – хорошего не жди.

Грета повернулась к ней спиной, но сбежать не успела: тонкая белая рука цапнула ее за запястье.

– Ну что, теперь у нас целых два убийства!

– Вы о чем?!

– Ах да, вы не в курсе! Вы ведь ушли из церкви раньше, чем его обнаружили, да?

– Кого?

Смакуя каждую деталь, Эми рассказала подругам о страшной находке. Похоже, Элис новость удивила больше, чем Грету.

– А полицию вызвали?

– Разумеется. Обещали, что придут снимать показания. Я спросила, можно ли нам продолжать поминки… ну вы понимаете, при таких обстоятельствах… Разрешили. По-моему, они даже были рады, что все подозреваемые соберутся в одном месте – хотя прямо, конечно, так не выразились.

– По-вашему, мы тут все подозреваемые? – спросила Грета.

– Еще бы!

Особенно те, кто выбегает из церкви как ошпаренный, добавила Эми про себя.

– Грета, мне нужна ваша помощь. Точнее, нам с Беном.

– Совершенно не представляю, чем могу вам помочь. Если вы опять играете в детективов, я уже сказала: ничего не знаю!

– Я только хотела спросить про ваших девочек-скаутов, – вкрадчиво промурлыкала Эми приторным голосом. – Не может быть, чтобы никто ничего не видел…

– Ну сколько раз повторять одно и то же?! Все ушли вместе! Если бы вы слышали, как они ныли целый день, то перестали бы спрашивать. Современные девочки не любят мокнуть и мерзнуть, никто не собирался ночевать на пляже. Как только я их отпустила, они ломанулись домой быстрее ветра.

– И все же…

– Прошу прощения, – оборвала ее Грета жестким тоном, тренированным на дерзких ученицах. – Кажется, там в углу Виктория Уайтчерч, мне нужно с ней кое-что обсудить. Поговорим позднее.

Если не удастся сбежать, мысленно продолжила она.

Заметив ее издали, Виктория благодарно улыбнулась. И почему ее в деревне не любят? Вроде бы такая приятная женщина, никому ничего плохого не делала…

– Привет, – тепло улыбнулась ей Грета. – Извините, что убежала; похоже, чем-то отравилась. – Она убедительно погладила себя по животу. – Все говорят – отличная служба, несмотря на финал… ну вы понимаете… Фитц был бы доволен.

– Вы думаете? – Лицо Виктории – худое, но без морщин, свойственных женщине ее возраста, – слегка напряглось. – Хоть он и выполнял должность церковного старосты, однако не особенно верил в Бога.

– Ну, может, не в Священное Писание и прочие догматы… Зато он верил в старую добрую Англию и традиции, а церковь – неотъемлемая часть…

– Совершенно с вами согласен. – К ним присоединился Боб Кристи, уже основательно заправившийся. – Замечательная служба! Я рад, что вы взяли молитвенник 1664 года – Фитцу понравилось бы. Уж он бы пел с удовольствием! Кстати, кто выбрал гимны?

Виктория слегка оттянула воротник пальцем и покраснела.

– Я. Надеюсь, вы не думаете…

– Тот гимн о рыцаре ему особенно пришелся бы по душе. Не припомню, чтобы я его раньше слышал на похоронах.

– Наверное, так на меня подействовали разговоры о золоте тамплиеров. Рыцари, копья, турниры…

– Я и говорю, ему понравилось бы.

– Грета…

В голосе подруги звучали тревожные нотки, и Грета тотчас обернулась к ней. Элис внимательно наблюдала за Трейси Крофтс: девочка сгорбилась у камина, уставясь в огонь.

– Посмотри, какое у нее лицо. Тут что-то не так…

Грета чуть подвинулась, пытаясь разглядеть узкое девичье личико. Казалось, Трейси смотрит в бездны ада, а не на уютное пламя камина; несмотря на жар, кожа ее оставалась бледной.

– Думаешь, заболела? – прошептала Грета. – Или беременна?

– Исключено, – ответила Элис тоном знающего человека.

Постинор? Спираль? И как только Элис справляется с деликатными сложностями?

– Она не станет со мной разговаривать, – продолжила Элис. – Думаю, это задача скорее для викария.

Она прервала разглагольствования Боба Кристи.

– Виктория, вы не могли бы поговорить с Трейси? По-моему, она чем-то напугана.

– Сомневаюсь, что девушке нужен духовный совет. Я уже пыталась обсудить с ней печальные последствия жизни во грехе… – Виктория вымученно улыбнулась. – Она недвусмысленно дала понять, что ей это неинтересно; более того, пообещала создать мне проблемы, если я буду настаивать.

Так-так… Интересно, чем она тебе угрожала, подумала Грета. Финансовые злоупотребления? Ересь? Впрочем, вряд ли кругозор Трейси включает такое эзотерическое понятие, как ересь. Присвоение денежных пожертвований – более логичный вариант.

– То есть она вас шантажировала?

Проходившая мимо Эми остановилась, ожидая ответа.

– Мне совершенно нечего скрывать, – неубедительно соврала Виктория, покраснев.

– Разве? – Грета в упор посмотрела на Викторию; та отвела глаза. – Многие из нас в прошлом совершали поступки, которые не хотелось бы делать достоянием общественности… А Трейси Крофтс, похоже, обладает талантом выкапывать такие вещи.

– В любом случае на меня у нее ничего нет. – Виктория старалась говорить убедительно, но голос выдавал растерянность.

– Так что, побеседуете с ней? Кажется, девочке плохо.

– У вас это лучше получится. – Виктория выразительно посмотрела на обеих женщин.

Грета приняла огонь на себя, щадя Элис – они всегда трепетно заботились друг о друге.

– Трейси, – тихонько позвала она.

– Ну чего еще? – откликнулась девочка неприветливо. Грета все же придвинула барный стул и взгромоздилась на него. Поняв, что дольше подслушивать просто неприлично, Эми отошла.

– Трейси, у тебя вид… – Грета помедлила, подбирая нужное, не слишком пугающее слово, – взволнованный. Что случилось?

– С чего вы взяли? Делать мне больше нечего, только волноваться!

– Нет, конечно. – Грета вспомнила, что держит в руке бокал вина, и отпила приличный глоток шираза. – Но ты сама на себя не похожа. Вряд ли тут дело в смерти Фитца – ведь ты его почти не знала.

– Зато вы знали.

– Его знали все взрослые в деревне. – Грета держала себя в руках, не поддаваясь на провокацию. – Трейси, в чем дело?

– Его многие ненавидели. – Впервые за вечер голос девочки звучал искренне. – По-настоящему. Как Джек-потрошитель ненавидел своих жертв.

– В смысле?! Ты что-нибудь видела?

– Мисс Нокс? – раздался сзади приятный мужской голос.

– Да?

Грета обернулась – перед ней стоял Грегори Джепсон с бутылкой. Он единственный во всем пабе не надел костюм: потертые джинсы, футболка и толстовка явно демонстрировали пренебрежение официальным протоколом.

Грета накрыла бокал рукой:

– Спасибо, мне достаточно.

– Хорошо. – Джепсон поставил бутылку на стол. – Я хотел с вами поговорить, если вы не заняты.

– Мы с Трейси…

– Отстаньте от меня! – заорала та. – Не хочу я с вами разговаривать, старая ведьма! Я вам уже сказала: не отстанете – хуже будет!

– А я тебе уже сказала, что не…

– Чего вы все до меня докопались?! – Девочка вскочила и выбежала из паба.

Грета покачала головой и позволила Грегу помочь ей слезть с табуретки, словно ей было все восемьдесят, а не пятьдесят.

– Итак, мистер Джепсон, чем могу быть полезна?

– Ничем. – Он снова улыбнулся, обнажив ряд великолепных белых зубов, не вязавшихся с общей неряшливостью. – Просто бедный Фитц, когда мы с ним виделись в последний раз, велел познакомиться с вами поближе.

Схватившись за горло, Грета попыталась унять воображение.

– Зачем… – прошептала она, стараясь убедить себя, что этот успешный, богатый, небрежно одетый юноша никак не может быть результатом неловкой интрижки с Фитцем. Боясь поверить, она пристально всматривалась в очертания его лица, форму губ. Темные, почти черные глаза подписали окончательный приговор – словно в зеркало смотришься…

– Я думаю, вы прекрасно понимаете зачем, – ответил Грег. – Вот я и решил, что в день похорон должен выполнить его волю.

– Вы раньше жили в Крэбуэлле? – спросила Грета со светской интонацией. – Почему уехали?

– Слишком далеко до работы, и потом, за родовое поместье предложили неплохие деньги. – Грег слегка покраснел. – Ну не совсем. Я расстался с девушкой и решил начать все сначала. А вы вроде недавно здесь?

– Верно. Мама умерла и оставила мне дом, и тут Элис выяснила, что местный врач ищет нового партнера, – вот мы и переехали сюда.

– Смелая мысль – вернуться после… – Он запнулся.

– Что вы имеете в виду?

– Фитц мне рассказал, как вы сбежали отсюда много лет назад, после того, как он сделал вам предложение. – Грегори сочувственно улыбнулся. – Вряд ли его можно назвать искушенным, правда? Наверное, ему трудно было представить, как человек, которого он… ну любил, мог предпочесть его женщине.

– Я думаю, многие поняли бы мой выбор. Бедный Фитц…

– Она особенная, да?

– Еще бы.

– Тогда я тоже не прочь с ней познакомиться.

– Мистер Джепсон, я…

– Зовите меня просто Грег. Или даже Грегори. Я хочу сказать… – Он огляделся, не подслушивает ли кто. – После того, как Фитц все рассказал, я навел справки. Тут мне помог Боб Кристи, редактор местной газеты – он собрал достаточно материала о… Не знаю, как его правильно называть…

– Фитцем.

– Ладно. В итоге я нашел свое настоящее свидетельство о рождении.

– Вы? Нет… То есть я…

– Вам лучше присесть. – Грег подвел ее к стулу. – Вы сильно побледнели. Вас так пугает эта мысль?

Грета покачала головой, оглушенная; на глаза навернулись жаркие слезы.

– Я никогда… Нет, Грегори, только не здесь… – Она сделала глубокий вдох. – Грегори…

– Пожалуй, и правда не стоило… Просто я подумал – нам обоим будет легче на людях. Понимаете, я…

Теперь, когда он запнулся, подбирая слова, Грета почувствовала себя увереннее.

– Вы напуганы? – спросила она.

– Нисколько. Я хочу узнать вас получше, и Элис тоже.

Грета напряглась.

– Ради бога, только ничего ей не рассказывайте! Она будет в шоке. Сперва я подготовлю почву.

– Ладно. Я обеими руками за то, чтобы не спешить. Нам еще многое предстоит узнать, ведь мы такие разные.

– Совершенно с вами согласна – спешить некуда. Если вы, конечно, не сбежите в ужасе.

– Напротив, – улыбнулся Грег, и у нее потеплело на душе.

– Шампанское самой лучшей марки, – вклинилась Эми. – Фитц ненавидел каву и просекко; когда я спросила Гриффитса Бентли – ныне покойного, – кто оплачивает похороны, он сказал, что денег полно, так что можно не волноваться насчет расходов.

Почувствовав на плече руку Элис, Грета сдержала бушующие эмоции, хоть и с трудом. Неподходящее место и время выговаривать за покровительственный тон или вмешательство в чужие дела.

– Эми, мне кажется, это касается исполнителей завещания.

Недовольная физиономия барменши была достаточной наградой за ее самообладание. Нежно улыбнувшись, Грета взяла с подноса еще один бокал красного. Фитц придерживался старомодных взглядов: считал, что лишь французы умеют делать вино как следует. Впрочем, лучшие сорта он оставлял себе, а для посетителей брал в Кале самую дешевую кислятину, которую можно купить за евро или два.

Грета сделала глоток и облегченно вздохнула – вполне приличный австралийский шираз.

– Грета, прежде чем вы уйдете, – сказала Эми, протискиваясь между ними за бокалом шампанского, – я должна еще раз спросить: не оставался ли кто из девочек на пляже?

Грета поставила бокал с такой силой, что содержимое выплеснулось через край.

– Я уже сказала – все ушли одновременно.

– Точно все? Вы уверены?

– Ну разве что Трейси Крофтс задержалась – хотела прибраться внутри палаток.

Эми пулей вылетела из паба.