Глава 13
После обеда Эми, спрятав рукопись в пакет от соленых брызг, отправилась домой. В голове царил хаос. В россказни Ианты она не поверила – слишком уж гладенько вышло, словно отрепетировано заранее. Только вот зачем ей это понадобилось? Чтобы отвести подозрения от себя?
Боб Кристи тоже вел себя странно – наплел кучу небылиц… Что он пытался завуалировать своей ложью? Эми сделала мысленную пометку еще раз встретиться с редактором «Рупора» – а может, и Бена с собой захватить.
Зайдя в дом, она сняла с себя старенькую куртку и бросила ее на спинку стула, затем уселась в кресло, положив на колени тяжелую рукопись. Внезапно в полной тишине раздался царапающий скрежет плюща о стекло. Эми вздрогнула и обернулась. Впервые за все время жизни в Крэбуэлле ей стало не по себе. Тут же в памяти всплыла непрошеная картинка: мертвый Фитц на дне лодки. Может, здесь вовсе не так тихо и спокойно, как ей всегда казалось?
Закрыв дверь на все замки, Эми прислонилась к ней спиной. Одна в ветхом домишке, а на свободе рыщет убийца… Собственно, и запираться-то смысла нет: задняя дверь до того прогнила – достаточно лишь поднажать плечом, да и замазка на окнах давно отваливается кусками. Если кто-то захочет влезть, снять раму – пара пустяков.
Неужели она никогда больше не будет чувствовать себя в безопасности?.. Стараясь отогнать мысли об убийстве, Эми решила затопить камин.
Если бы она хоть немного расслабилась, то поняла бы, что голодна, но мысли о еде сейчас мало волновали. К тому же всегда можно поесть в пабе. Там ей уже столько должны, что она имеет полное право питаться за счет заведения.
Веселые язычки пламени охватили бумагу и заплясали на дереве. Эми подошла к столу и уставилась на переплетенную рукопись. А вдруг там и правда кроется разгадка смерти Адмирала? Бедный Фитц! Она смахнула непрошеные слезы и прищурилась. Если так, то надо ее найти!
Адмирал всегда заботился о запасах «Лафройга» в пабе, вот и у Эми была припрятана бутылочка в шкафу. Налив щедрую порцию виски в стакан, она села в кресло, размышляя о словах Ианты.
От лежащей перед ней рукописи стало как-то не по себе. Эми в жизни не созналась бы в суеверии, но было что-то в этой плотной массе бумаги… брр! Так странно – Адмирала больше нет, и причина, возможно, таится между страниц… Как же ей не хватает старого чертяки! Бедный Фитц! Если бы удалось узнать, что случилось, ей стало бы легче, словно работа в пабе висела неоплатным долгом.
Господи, да неужели она не отплатила достаточно, вкалывая бесплатно целый месяц?
Воспоминание о деньгах, которых она больше не увидит, неприятно обожгло, и Эми злобно шваркнула бокал на стол. Скотина!
Промокнув разлитое носовым платком, она сжала зубы и, наконец решившись, быстро придвинула к себе гранки. Хоть Ианта и щебетала о грандиозном успехе, но как-то неубедительно. Эми лениво пролистывала страницы, вновь прокручивая в голове разговор с редакторшей. Та вела себя как-то странно, словно была… в отчаянии? Слишком уж старалась убедить в достоинствах рукописи – мол, чуть ли не новая страница в истории тамплиеров. На сей счет у Эми возникли сомнения. Как-то она прочла «Код да Винчи» и поняла, что успех книги кроется в неистребимом желании большинства верить в любую чушь, подкрепляющую их предрассудки.
А храмовники – просто кучка солдат.
Эми вернулась к первой странице и погрузилась в чтение.
Сперва шло довольно длинное предисловие, включающее список магистров Ордена, карты земельных владений и краткую историю тамплиеров, из которой следовало, что это была группа монахов-рыцарей, принявших обеты, сходные с бенедиктинцами, – в сущности, воины-паломники. Ах, вот оно, настоящее «Христово Воинство», усмехнулась Эми.
«В огромных круглых церквях, построенных наподобие Храма Соломона, в честь которого назван Орден, рыцари преклоняли колени и давали обеты. Они клялись быть верными одному Богу, хранить целомудрие, жертвовать все земные богатства Ордену и подчиняться лишь Великому Магистру и никому иному…»
В следующей главе рассказывалось о местечке под названием Данвич в Суффолке, недалеко от Крэбуэлла, где у тамплиеров располагалось обширное поместье с хозяйством и складами. «Когда-то Данвич был крупным морским портом, принимающим торговый флот из Голландии. Но везли не только обычные грузы, сюда попадали и другие товары, куда более зловещие…»
На этом месте Эми не выдержала, со стоном отшвырнула рукопись и плеснула в стакан добавки. Потом все же заставила себя читать дальше.
«И вор вернулся в свое старинное прибежище, намереваясь оставить при себе добытое нечестным путем, по праву принадлежавшее законным владельцам. О нет, этот человек вовсе не был благородным рыцарем; то был сам Дьявол!»
Эми невольно улыбнулась высокопарности слога.
«Когда горожане прослышали о сих темных делах, то немедленно собрались и порешили схватить его и судить. Однако Гилберт Фитцсаймон не был трусом и отказался преклонить колени перед толпой крестьян. «Прочь, смерды! – крикнул он сильным низким голосом. – Вы не посмеете тронуть знатного рыцаря!»
Нахмурившись, Эми вернулась на несколько страниц назад и прочла главу более внимательно.
«Был среди них один, известный своими бесчинствами настолько, что само имя стало нарицательным. Столетия спустя после смерти и падения Ордена о его богохульствах ходили предания. Гарькая правда…»
Эми фыркнула: с таким правописанием только редактором и работать!
«…сей подлый наемник настолько погряз в преступлениях, что даже святой Орден не мог их отмолить. Гилберт Фитцсаймон вступил в Орден в 1278 году…»
Тут ей пришла в голову новая мысль: Гилберт Фитцсаймон? А Ианта упоминала сэра Гилберта Файзмана, хранителя сокровищ Ордена, друга Ричарда Львиное Сердце. Разумеется, в Средние века правописание редко соблюдалось… Что, если Гилберт Фитцсаймон и сэр Гилберт Файзман – одно и то же лицо? Однако быстрая проверка в «Википедии» показала, что такого быть не могло: Ричард Первый умер в 1199 году и никак не мог дружить с храмовником в 1278-м. И все же интересно… Возможно, сэр Гилберт Файзман является предком Гилберта Фитцсаймона, а тот, в свою очередь, – самого Джеффри Горацио Фитцсиммонса?..
Да, стоит подумать…
Она продолжила чтение.
«Фитцсаймон служил в Ордене всего пять лет, однако служба сия была отмечена позором и бесчестьем. Когда его наконец отправили в Святую Землю, он при любой возможности избегал сражения, а вскоре Фитцсаймона признали виновным в изнасиловании жены купца-христианина и отослали обратно в Англию. Однако на этом история не закончилась: в пути он прознал о сундуке с сокровищами, которые храмовники собрали, чтобы купить оружия и нанять солдат для защиты Святой Земли.
Вскоре, всего лишь несколько лет спустя, на берегах Святой Земли пал последний христианский бастион. Кто знает, нет ли в том вины этого ужасного человека? Его стопы загрязняли самую землю, по которой он ступал, ведь Гилберт Фитцсаймон был вором и грабителем: он ворвался в хранилище тамплиеров в Данвиче и забрал всю казну».
Эми пожала плечами. Похожие фамилии – просто совпадение. «Фитц» наверняка что-то означает – не то «сын», не то «внебрачный сын»… Надо будет уточнить.
Согласно документам, обнаруженным в процессе сбора материала для книги, Фитцсаймон вернулся в свое родовое поместье возле Крэбуэлла и тут же поссорился с отцом. Слуги быстро разнесли скандал по всей деревне. Говорят, он заявил, что ему плевать и на храмовников, и на доброе имя семьи; тогда отец выгнал его из дома и велел не возвращаться. В тот же вечер Гилберт Фитцсаймон сел на коня и выехал прочь со двора.
«В кромешной тьме на дикой пустоши он вознес молитвы жуткому олицетворению дьявола во плоти: поклялся продать душу взамен на помощь в похищении золота Ордена. В ту же ночь, встретившись с бандитами, он ворвался в храм и забрал золото, убив настоятеля и трех рыцарей, после чего расправился со всеми своими помощниками, кроме одного.
Однако сие жестокое деяние не принесло ему счастья; дьявол всегда забирает больше, чем причитается. Вскоре сэр Гилберт понял, что ему некуда податься с украденным золотом. На последнем издыхании умирающий хранитель Ордена проклял его, пообещав, что отныне тот будет навеки лишен любви, мира в душе и радостей жизни. Так оно и случилось. С тех пор Гилберт Фитцсаймон был обречен скитаться по земле, не находя покоя. Говорят, что он все еще бродит по берегу недалеко от храма тамплиеров в Данвиче, ища сочувствия или, быть может, прощения. Свою добычу он зарыл где-то рядом, возле старого замка в Крэбуэлле, но горе тому несчастному, кто осмелится найти клад, ведь на сокровищах лежит проклятие тамплиеров!»
Эми поморщилась. Проклятия, суеверия… Очередной порыв ветра сотряс стекло, и она в испуге едва не выронила рукопись.
А вот золото – другое дело, это многое объясняет. Допустим, кто-то предположил, что Адмирал нашел сокровища – чем не повод для убийства? Жадность – довольно распространенный мотив. Какой-нибудь легковерный дурачок сопоставил схожие фамилии и решил, что у Фитца есть ключ к местонахождению сокровища – идиотов хватает. И побоку тот факт, что старый шут просто сочинил все эти небылицы ради гонорара.
Если сочинил.
А вдруг в этом разгуле фантазии есть крупицы правды?
Эми снова нахмурилась и пролистала последние страницы в поисках библиографии или справочных материалов. Однако найти удалось только сноску в приложении:
«Автор тщательно изучил биографию Гилберта Фитцсаймона. Хотя долгие годы эта история оставалась легендой, недавно были обнаружены документы, проливающие свет на миф о храмовнике-ренегате, поклоняющемся дьяволу. Эти документы надежно хранятся и ждут своего часа. Автор надеется очень скоро удивить мир потрясающей находкой, которая будет иметь огромный резонанс в сфере исторических исследований».
Эми отложила гранки. Если Адмирал нашел золото, то непременно проболтался бы. Но что же это за таинственные документы? И где он их прятал? Если на Мостике, она бы, наверное, увидела. Или кто-то другой нашел бы. Тем более если они действительно средневековые… На чем тогда писали? На коже? А, вспомнила – на пергаменте!
И все же это маловероятно, Фитц обязательно проболтался бы. С другой стороны, Ианта никогда не допустила бы рукопись до публикации, не проверив источники. Значит, она видела документы, на основании которых Адмирал сочинил эту сказку? Ни один издатель не стал бы рисковать без подтверждения фактов.
Но где он мог спрятать документы? Сейф отпадает – туда Эми заглядывала каждый день за наличкой для кассы. В столе? Возможно. В старом пабе хватало укромных местечек. Эми уже заметила, что панельная обшивка на стенах местами отходит; теоретически бумаги можно сунуть и туда… Нет, тогда они будут безнадежно испорчены, ведь старое здание напрочь отсырело из-за протекающей крыши.
Скорее всего, это письменный стол.
Взглянув на часы, Эми поднялась: начиналась вечерняя смена. Сунув рукопись на полку, она подхватила куртку и поспешила на работу.
В пабе почти никого не было. Она обслужила трех местных и двух приезжих, по виду – журналистов, однако вскоре бар затих до конца вечера. Да, такими темпами надеяться не на что. Бочковое пиво начинало портиться, скоро вообще превратится в уксус. Да и сенсация, порожденная съемками Бена Милна, быстро сойдет на нет и будет забыта.
Впору расплакаться – если есть на то желание.
У Эми такого желания не возникло. Она пролила достаточно слез после обнаружения тела, но все же была крепким орешком, шла по жизни своим путем и раскисать не собиралась.
Мысли витали далеко, рукопись дала богатую пищу для размышлений. Интересно, как дела у Бена? Удалось ли ему разузнать что-нибудь новенькое? Он, конечно же, ухватится за тему золота храмовников; ему тоже деньжата не помешают. Небось, в загашнике парочка бывших жен и куча детей – на одних алиментах разоришься.
И все же надо рассказать ему о сокровищах – ведь они договорились делиться информацией. Кстати, Фитц в последний вечер упоминал о «золоте, нажитом нечестным путем», которое «можно найти и поближе к дому»… А если он имел в виду сокровища Ордена? Тогда все сходится.
Золото.
Груда старинного золота многовековой давности – это будет получше лотереи. Какие там у нас законы по поводу найденных кладов? Вроде правительство никак не ограничивает… А что, было бы неплохо. Она бы даже простила Адмирала за неоплаченный месяц работы. В рукописи сказано, что собранного золота хватило бы на финансирование и вооружение целой армии в Палестине. Если бы Гилберт Фитцсаймон его не украл, то эти деньги повлияли бы на исход войны; значит, там достаточно, чтобы решить ее финансовые неурядицы на всю оставшуюся жизнь.
– Эй, милашка, налей нам по второй! – попросил неожиданно возникший у стойки бородатый журналист.
От испуга Эми рефлекторно дернула рукой, протиравшей бокал. С громким хрустом обломилась ножка, и острые края вонзились ей в запястье. Какое-то время она тупо смотрела на собственную руку, затем вытащила стекло, и из раны хлынула кровь.
Второй журналист позеленел и поспешно выбежал из комнаты. Лицо бородатого сморщилось в сочувственную гримасу.
– Ай-яй-яй, малыш! Давай отвезу тебя в больницу? У вас тут есть поблизости травмпункт?
Эми проглотила рвущуюся наружу реплику: не было смысла возражать, что она ему никакой не «малыш» – нужно идти промывать рану. Порез приличный, но не слишком глубокий – швы не понадобятся, хватит обычного пластыря.
Эми собрала осколки и выбросила в мусорное ведро.
– Сейчас вернусь. – Она вышла в туалет, промыла рану и, налепив сверху бумажную салфетку, отправилась на Мостик за аптечкой. Пластыри были и на кухне, но ей не хотелось объяснять Мериэл, что произошло. Та только и дожидается подходящего случая и будет счастлива разнести по деревне сплетню о пугливой барменше.
На двери еще висела табличка «Не входить – идет расследование!», но изнутри не доносилось ни звука. Впрочем, вряд ли кто-то стал бы возражать против оказания первой помощи. Эми подергала ручку. Та легко открылась, и она вошла. Несмотря на присутствие компьютеров и прочих полицейских штучек, в комнате никого не было.
Ей уже доводилось бывать на Мостике после смерти Адмирала, но пустота и холод ощущались до сих пор. Он был таким энергичным, полным жизни – особенно в последнюю ночь… Эми почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Ну что за проклятая сентиментальность!
Так, где у него пластыри?
Бумаги, валяющиеся на столе, могли бы погрести под собой дюжину коробок, но Эми сразу полезла в ящики. Только в четвертом удалось найти искомое. Достав пластырь, она сорвала бумажную упаковку и наложила его на рану; кровь уже почти загустела.
Похоже, в этом ящике Фитц хранил свои медикаменты: тут была куча бутылочек с этикеткой местной аптеки, но названия лекарств почему-то зачеркнуты ручкой, и все бутылки пустые.
Странно…
Фитц частенько просил ее забрать лекарства из аптеки, но что именно ему прописали, она не знала – ей передавали запечатанный пакет под роспись. Интересно, имеют ли они какое-то отношение к его смерти?
Впрочем, эта мысль надолго не задержалась: в ящике обнаружилась кое-что поинтереснее…
На клейком листочке, прикрепленном к тонкой папке, значилось имя «Гилберт Фитцсаймон». Эми вытащила папку, чувствуя, как по спине бегут мурашки, и заглянула внутрь: сверху лежал мятый листок газеты «Данвич кроникл» от 12 июня 1914-го. В глаза бросился абзац, обведенный карандашом:
«Без сомнения, сэр Гилберт Фитцсаймон был исключительным авантюристом и отъявленным негодяем. С решимостью, достойной лучшего применения, творил он свои богомерзкие деяния. Викарий церкви Святого Стефана в Данвиче обнаружил захватывающий манускрипт, рассказывающий о жизни этого ужасного мерзавца, и написал краткую монографию под названием…»
«Вопиющие преступления Фитцсаймона», – прочла вслух Эми на титульном листе пожелтевшей от времени брошюрки, что лежала в папке сразу за газетой. Страницы были скреплены двумя ржавыми скобками, оставившими на бумаге пятна; шрифт старинный и мелкий, но вполне отчетливый. – Так вот откуда ты взял сюжет, – выдохнула Эми. – Где же ты их откопал?
На внутренней стороне папки было что-то нацарапано.
«Нашел на чердаке «Адмирала». Похоже на средневековый документ. Позвонил в институт Суффолка – там никто не знает. Викарий убежден. Золото?»
Эми положила папку и уставилась в пространство.
В дверях неожиданно возникла Мериэл.
– Все нормально? Говорят, ты порезалась?
– Пустяки, небольшая царапина, – поспешно ответила Эми, сунула бумаги обратно в папку и встала, ощущая неловкость от того, что ее здесь застукали; подозрительный взгляд Мериэл лишь усугублял все дело. – Пойдем, мне нужно вернуться в бар.
Однако посетителей в баре не прибавилось. Оставались трое: двое журналистов и один местный, бывший рыбак. Последний сидел в углу, что-то бормоча над пивом, а двое молодых журналистов, судя по всему, прилично набрались и заливисто гоготали над собственными шутками. Наконец, все трое доковыляли до двери, и Эми с облегчением закрыла бар.
Достав наличные из кассы, Эми посчитала выручку, в который раз мысленно порадовавшись, что уговорила Фитца заменить древнее устройство на электронный аппарат. Сунув деньги в красный банковский мешочек, она поднялась на Мостик и положила его в сейф. Папка по-прежнему лежала на столе. Оглянувшись, Эми проворно схватила ее, скрутила в трубочку и вышла из комнаты. Проходя по коридору, она засунула ее в рукав куртки и крикнула Мериэл, чтоб та заперла двери.
Вернувшись домой, Эми достала папку и прочла монографию столетней давности, написанную викарием как раз перед началом Первой мировой. В ней рассказывалось о храмовнике, известном своей жестокостью и жаждой наживы. Как и многих рыцарей того периода, Фитцсаймона угнетало превосходство тех, кто, по его мнению, должен был перед ним преклоняться; в результате он выбрал путь убийцы и преступника.
И все же было в этой истории нечто странное… После ограбления тамплиеров в Данвиче Фитцсаймон не успокоился и продолжил грабить и убивать направо и налево, отнимая деньги у богатых и бедных. Чего ему не хватало? Мог бы спокойно повесить меч на гвоздик и уйти в отставку…
Ответ нашелся далее по тексту. Оказывается, Фитцсаймону так и не довелось воспользоваться награбленным: единственный оставшихся в живых сообщник сдал его властям, и вскоре замок был захвачен и сожжен. Рыцарю удалось спастись, однако золото он взять с собой, конечно, не успел; в обгоревших руинах так ничего и не нашли.
Ходили слухи о подземной камере, в которой хранилось сокровище; другие считали, что золото спрятано в разветвленной системе пещер неподалеку. Поговаривали даже, будто бы дьявол вернулся забрать причитающееся, и с тех пор Гилберт не имел ни минуты покоя.
Эми сложила бумаги в папку. Что ж, может, это все и правда. С другой стороны, он мог вернуться позже, забрать добычу и сбежать. Она где-то читала, что тамплиеры открыли Америку; может, Фитцсаймон погрузил добычу на корабль и перевез туда!
Нет, от этой истории толку мало. Золото, храмовники, убийцы… Еще менее правдоподобно, чем «Код да Винчи», да и написано хуже (если такое возможно). Однако оставался неразрешенным вопрос: кому все это выгодно? Ианта считает рукопись серьезным произведением; наверное, рассчитывает заработать на кусок хлеба. С другой стороны, за такое издевательство над родным языком недолго и работу потерять… Неужели она действительно верит, что где-то здесь спрятано золото? Адмирал вполне мог ее накрутить – он обожал дразнить людей, которые слишком высоко о себе мнили. А может, он взвинтил ее каким-то другим способом?
Интересно, почему она так ухватилась за того политика? Едва речь зашла о смерти Фитца, Ианта готова была говорить о ком угодно, только не о себе…
