Глава 11

Бен Милн был достаточно умен, чтобы держаться на безопасном расстоянии от буквы закона. Инстинктивно избегая полицейских (особенно тех, кто скрывался в засаде, когда он проезжал мимо на спортивном авто), журналист точно так же не доверял юристам. Ничего личного: у него даже оставались друзья-законники со студенческих времен, однако их профессиональные байки нисколько не уменьшали его предубеждений. Адвокат сетовал, что все подзащитные виновны, специалист по ущербу отзывался о своих как о жадных лгунах, а юрист по наследственным делам не доходила до предынфарктного состояния (в отличие от коллег) лишь потому, что все ее клиенты умерли.

Более того, снимая довольно сомнительные фильмы, Бен частенько сталкивался со сверхосторожными юристами телекомпаний: те с готовностью вырезали лучшие куски, если это грозило хоть малейшим риском. Нет, законников он не любил.

И все же иногда приходится идти против ветра, особенно мартовским вечером на побережье. Как раз в тот момент, когда Эми принимала Боба Кристи в пабе, Бен прятался от назойливой мороси в грязной забегаловке, венчающей унылую череду лавочек. Борясь с неохотой, он разыскал номер телефона Гриффитса Бентли. По крайней мере, не сдерет денег за интервью; возможно, даже удастся выпросить бесплатный совет по пункту расторжения контракта с «Тантал телевижн».

– «Гриффитс Бентли и компания», – прозвучал в трубке унылый мужской голос с валлийским акцентом.

– Могу я поговорить с мистером Бентли?

– Кто его спрашивает?

– Моя фамилия – Милн.

– Вы не являетесь клиентом нашей фирмы. – Это было как утверждение. С другой стороны, откуда секретарю знать фамилии всех клиентов?

– Нет, речь идет о… новом деле. – Приятель-юрист заверил Бена, что эта фраза работает как «Сезам, откройся!»

– О чем конкретно? – слегка оживился собеседник.

– Боюсь, вопрос весьма деликатный.

– Минутку, подождите.

Последовала долгая тишина. Судя по всему, в «Гриффитс Бентли и компания» не приветствовали музыку в режиме ожидания; по мнению Бена, это большой плюс. Как-то раз ему пришлось час висеть на горячей линии службы поддержки, в итоге он возненавидел «Маленькую ночную серенаду» на всю оставшуюся жизнь.

– Гриффитс Бентли слушает, – голос в трубке до странного напоминал секретаря, разве что акцент стал менее валлийским, а тон – более мрачным. Может, у них семейный бизнес? Или – вероятнее всего – единоличный. – Мистер Милн?

– Да. Я хотел бы зайти к вам.

– Придется записаться заранее. Я могу освободить время в начале следующей недели.

– Не могли бы вы уделить мне полчасика прямо сейчас? Я тут, буквально за углом.

– Прямо сейчас? – Изумленная пауза. – Уже довольно поздно, я как раз собирался домой.

– Это очень важно.

– А поточнее?

– Дело личного характера. Я предпочел бы обсудить все с глазу на глаз.

– Личное, говорите? – Пауза. – Что ж, заходите – но только полчаса, не больше.

– Я вам очень признателен. Буду через десять минут.

– Хорошо. Назовите, пожалуйста, свое полное имя и фамилию.

– Бен Милн.

Свое второе имя – Клинт (на первом свидании родители смотрели «Грязного Гарри») – Бен не признавал. Кстати, надо будет спросить у Бентли, нельзя ли как-то избавиться от этого глупого «аппендикса» в одностороннем порядке.

– Бен Милн? – Пауза. – Случайно, не с телевидения?..

– Выхожу, – быстро ответил Бен и бросил трубку, не дав юристу шанса вдруг вспомнить, что у него срочное дело.

Закинув за плечо свою «волшебную» сумку, Бен отправился на Маркет-стрит, где его ожидал первый сюрприз: контора находилась на втором этаже здания, рядом с китайской забегаловкой, букмекером и закрытым тату-салоном. Трудно вообразить больший контраст с роскошной сдержанностью офиса «Мамба-кэпитал» на Беркли-сквер. Может, Бентли боялся показным шиком отпугнуть клиентов, которые решат, что за мраморные полы и фонтаны заплачено из их карманов?

Крутая винтовая лестница была застелена линолеумом такой ветхости, словно здание подлежало охране как объект исторической ценности. Дверь напомнила Бену фильм «Мальтийский сокол» с Хамфри Богартом: судя по обшарпанному виду, последний раз здесь делали ремонт еще в сороковые. Он постучал.

– Войдите, – откликнулся мужчина.

В пустой приемной одиноко ютились три стула, стеллаж и незанятый стол. На стенах висели плакаты, вопрошающие: «Несчастный случай? Не ваша вина?» или равнодушно убеждающие: «Завещание еще никому не вредило». Дверь в кабинет была открыта.

Мужчина, сидящий за столом, нисколько не походил на Хамфри Богарта, и все же Бен узнал мрачные черты, засветившиеся на видео. Бентли с трудом поднялся на ноги и протянул руку. Высокий, лысеющий, неуклюжий, он был всего на пару лет старше Бена, но выглядел на все пятьдесят. От него, словно дешевым одеколоном, за версту разило неудачами и разочарованиями.

– Мистер Милн? Я – Гриффитс Бентли. – Его ладонь оказалась влажной. – Присаживайтесь.

Бен кивнул в сторону пустого стола в приемной.

– Ваш секретарь вышел?

– Она… э-э… работает на полставки.

Так и есть – Бентли сам отвечал на звонки. То-то голоса показались схожими.

– Вы ведете дела в одиночку?

– Да. Какое-то время у меня был партнер, но не сложилось. – Адвокат покосился на глянцевую брошюрку с логотипом «Восточный экспресс Венеция – Симплон» и поспешно накрыл ее «Рупором Крэбуэлла», с первой страницы которого сияло лицо покойного Джеффри Горацио Фитцсиммонса. – Я решил занять свою нишу, как говорится.

– Понятно. – Бен сморщил нос: с первого этажа поднимался едкий запах соевого соуса. Гриффитс Бентли явно снизил накладные расходы до минимума: потертый ковер, парочка стеллажей, книжная полка и сертификат в рамочке. Ни цветов в горшках, ни безделушек, ни семейных фотографий… – Давно обосновались в Крэбуэлле?

– Я родился тут, рядом, хотя вырос в Абердифи. Итак, чем могу помочь? У меня мало времени. Вы сказали, что речь пойдет о личном.

– Боюсь, это не платная консультация, – предупредил Бен, изобразив извиняющуюся улыбку, но порадовался: хорошо, что у него нет нужды обращаться к такому прирожденному неудачнику. – Тем не менее дело действительно носит очень личный характер. Не для меня, правда; речь пойдет о покойном Джеффри Горацио Фитцсиммонсе.

– Как?.. – Бентли резко насторожился, сощурив глаза. – Адмирал?

– Он самый. Я – журналист с телевидения, мы снимали фильм о его пабе.

– Наслышан. – Бентли скривился, вряд ли причиной тому был отвратный запах снизу. – И о вас тоже. Говорят, вы – охотник за сенсациями.

– А разве тут можно откопать что-то стоящее, кроме мусора на тротуаре? – невинно отозвался Бен.

– У нас довольно тесное сообщество. Люди предпочитают замкнутый образ жизни. Вы из Лондона, вам не понять.

Это прозвучало так, будто Бен явился с Марса. Ему даже захотелось сказать: «Я пришел с миром», хотя вряд ли Гриффитс поверит. К тому же это было не совсем так. Наклевывается отличный сюжет, и он готов выцарапать тайну смерти Адмирала зубами и когтями.

– Насколько я понимаю, вы знали мистера Фитцсиммонса.

– Кто вам сказал?

– Мистер Бентли… – Бен позволил себе вкрадчиво улыбнуться, – хороший журналист никогда не выдает своих источников, разве вы не знали?

Адвокат сложил руки на груди, он словно преобразился и выглядел почти внушительно.

– Вам лучше уйти.

– С другой стороны, профессионал чувствует, когда нужно поделиться информацией с человеком, заслуживающим доверия, – спокойно продолжал Бен. – Если хотите знать, мне об этом рассказал Грегори Джепсон. Он сидел в машине возле паба и видел, как вы приехали. Насколько я понимаю, вы вели дела его родителей.

Выражение лица Бентли напоминало «Поминки по Финнегану» – прочесть невозможно.

– Покупка их дома была чуть ли не первой сделкой в моей практике после получения диплома. Я составлял их завещание, я… Но зачем вы разговаривали с Грегори?

– Как я уже сказал, в связи с внезапной смертью Адмирала – то есть мистера Фитцсиммонса – посреди съемок документального фильма о пабе.

– Если самоубийство Адмирала испортило вашу программу, тут уж ничем помочь нельзя. – Самодовольная улыбка адвоката говорила о том, что он будет только рад такому исходу. – А теперь прошу извинить…

– Мне очень неприятно в этом признаваться, – Бен попытался придать лицу скромное выражение, – однако смерть главного героя вознесет наши рейтинги до небес. Особенно учитывая тот факт, что Адмирал вовсе не покончил с собой – он был убит.

– Убит?! – Бентли метнул в него злобный взгляд. – Шутить изволите?

– Впервые в жизни я абсолютно серьезен, – ответил Бен с нехарактерной ему искренностью. – Фитцсиммонса убили, и я хочу выяснить, кто и почему – желательно до того, как мы закончим съемки.

Бентли моргнул.

– А вы, случайно, не записываете наш разговор?

– Да что вы! – Бен старательно изобразил обиженное недоумение. Главное – не коситься в сторону сумки, с Грегом Джепсоном сработало. Много лет назад, в шестом классе, за умение врать с невинным лицом учителя пророчили ему карьеру в политике, Бен надеялся, что он не утратил сей полезный навык. – Все строго между нами, конфиденциально.

– Хм… А почему, собственно, я должен верить?

– Да ладно вам! Наверняка вы не меньше моего хотите выяснить правду.

– С чего вы взяли? И почему вы утверждаете, что он был убит? Абсурд какой-то! – Бентли кивнул в сторону газеты. – Вон даже редактор написал – полицию устраивает версия суицида. Я бы посоветовал вам следить за…

– Благодарю, – перебил его Бен, – в советах не нуждаюсь. Я лишь хочу знать, кто убил Адмирала.

– Вы не ответили на мой вопрос. – В голосе Бентли зазвучали металлические нотки, и сам он весь подобрался, расправил плечи, неуклюжесть как рукой сняло. Неужели аура несостоятельности была не более чем маской? – Почему вы считаете смерть Фитца убийством? А даже если и так – какое мне до этого дело? И с чего вы решили, что я буду обсуждать подобные вещи с незнакомым человеком?

Как и Эми, Бен чувствовал, что о записке упоминать пока не стоит.

– У Адмирала не было никакого повода уходить из жизни. Наоборот, в свой последний вечер он веселился от души.

– Самоубийцы вовсе не обязательно болтают о своих планах налево и направо. – Бентли нахмурился. – Уж поверьте, я знаю.

Бен мысленно отметил это необычное замечание, однако не стал на нем задерживаться.

– Дела в пабе шли отлично.

Бентли покачал головой.

– Все вокруг знали, что паб потихоньку разоряется; никаких причин для веселья, я вам точно говорю.

– А, ну да, вы, кажется, были его поверенным?

– Да, я с ним работал. Мы… давно знакомы.

– Правда?

– Крэбуэлл – маленькая деревня, у нас очень мало практикующих юристов. А я…

– Дешевле других?

В улыбке адвоката не было ни намека на юмор.

– Известен своими качественными услугами – так точнее.

– Ну разумеется, – Бен решил пустить в ход запоздалое обаяние. – Люди вам доверяют. Если честно, у нас с вами много общего.

– Сомневаюсь.

– Вот смотрите: как и вам, мне приходится завоевывать доверие людей…

– Разница лишь в том, что вы тут же их предаете, – отрезал Бентли. – Услышав о съемках, я сразу полез в Интернет и посмотрел шоу «Скелеты в шкафу». Сеть просто кишит скандальными историями с вашим участием.

– Мистер Бентли, я лишь хочу установить, что случилось с несчастным стариканом и кто виноват в его смерти.

– «Несчастный старикан»? – повторил Бентли с пафосом провинциального актера. – Такое у вас сложилось мнение об Адмирале?

– Меня больше интересует ваше мнение – вы знали его много лет. Что вы о нем думаете?

Глаза адвоката странно блеснули.

– Мистер Милн, он был умным человеком, глубокой натурой. Многие считали его самодовольным шутом, но только не я.

– Насколько глубокой? Расскажите, мне интересно!

Бентли раздраженно пожал плечами, словно сожалея, что сболтнул лишнего.

– Не поймите меня неправильно – мы ведь, по сути, не общались. Наши отношения были… чисто профессиональными.

– И чисто профессиональные отношения привели вас к Адмиралу за несколько часов до его гибели?

– Разумеется, – нахмурился Бентли. – Какие же еще?

– А разве поверенный ходит к клиенту на дом? Я думал, обычно наоборот – люди приходят к вам в офис за консультацией.

– Ну Адмирал – особый случай. Эксцентричный, можно сказать, был человек. Он попросил прийти к нему в понедельник; у меня нашлось «окно» в расписании, вот я и пошел, почему бы нет. Видите ли, обслуживание клиентов может принимать различные формы.

– Да-да, понимаю, – кивнул Бен, хотя объяснение было столь же прозрачным, сколь и грязь в гавани Крэбуэлла. – И о чем же он хотел с вами поговорить?

– Боюсь, я не имею права разглашать данные сведения. Мы, юристы, обязаны соблюдать тайну отношений с клиентом, не говоря уж о Законе об охране информации.

Бен небрежно отмахнулся: обычно те, кто взывал к этому закону, лишь прикрывались им как фиговым листком от журналистов, докапывающихся до нелицеприятной правды.

– Ваш клиент умер, он уже не станет жаловаться.

– Неважно. – И снова скрещенные на груди руки. – Боюсь, ничем не могу вам помочь.

– Жаль, очень жаль. Я надеялся представить ваш визит к Адмиралу в позитивном ключе.

– Мне больше нечего сказать. Вашим зрителям эта тема совершенно неинтересна.

Бен улыбнулся – дружелюбно, хотя и с ноткой угрозы.

– Наоборот, намек на тайну оживит любое шоу. Ровно до этого момента мне казалось, что ваши отношения с Адмиралом скучны и банальны. А вот если мы скажем, к примеру: «Гриффитс Бентли, местный поверенный, посетил Фитцсиммонса за несколько часов до убийства клиента, однако отказался комментировать детали встречи»… Зрители будут весьма заинтригованы.

Адвокат злобно уставился на него.

– Чушь! Учтите, клевета на юриста – не шутки…

– Я прекрасно это понимаю, только в моих словах нет ни капли неправды.

– Вы на что намекаете?

– Ничего не поделаешь – интрига есть интрига. К счастью, мои шоу смотрят весьма проницательные зрители, которых интересуют суровые реалии жизни. Не сомневаюсь, что они посочувствуют вашему нелегкому труду, особенно под гнетом Закона об охране информации.

– Это уже переходит всякие границы!

– Простите, что отнял у вас время. – Бен поднялся, бросив взгляд на телефон: за время беседы тот ни разу не зазвонил. – Я понимаю, что вы занятой человек и торопитесь домой на выходные. С другой стороны, кто знает, чем дело обернется? Нет худа без добра. Как говорится, отсутствие рекламы – это плохая реклама.

Кое-кто из знакомых юристов был бы рад засветке, однако Гриффитс Бентли, судя по бледному виду, явно придерживался другого мнения.

– Мистер Милн, прошу вас… – По его лицу пробежала судорога; он непроизвольно прижал ладонь к груди, словно пытаясь унять внутреннюю боль. – Зачем же…

Голос адвоката дрогнул, и Бен понадеялся, что тот обвинит его в шантаже – тогда можно будет ответить классическим: «Какое неприятное слово – шантаж… Скажем, услуга за услугу».

– …так торопиться.

Разочарованный, Бен произнес:

– И что вы предлагаете?

– Я являюсь единственным душеприказчиком клиента, – Бентли заговорил быстро, явно придумывая ответ на ходу. – Встает вопрос: чего хотел бы сам Адмирал? Я обязан помнить, что он поддерживал съемки вашей программы и охотно в них участвовал.

– Совершенно верно.

– Из этого следует, что я должен уважать его волю и оказывать вам всяческое содействие. Давайте договоримся: если я поделюсь некоторой информацией, вы пообещаете не упоминать обо мне в своей программе. Поймите, я избегаю публичности.

– Значит, заключим джентльменское соглашение?

– Вот именно. – Бентли протянул руку, еще более влажную.

Бен пожал ее и вновь уселся в кресло. В глубине души он считал, что джентльменское соглашение заключается между неджентльменами и потому к выполнению необязательно. Правда, озвучивать свое мнение он не собирался: Бентли – юрист и сам должен понимать, что ходит по лезвию бритвы.

– Какова же была цель вашего визита к Адмиралу?

– Он вызвал меня по срочному делу – хотел изменить завещание.

Бен подался вперед.

– А что, прежнее устарело?

– Ни в коем случае. Я составил его три года назад.

– А Фитц не сказал, какие обстоятельства повлияли на изменение планов?

– Нет.

Искреннее недоумение в голосе поверенного означало, что он не знает о двух миллионах, и Бен отнюдь не собирался его просвещать.

– Кто наследовал по прежнему завещанию?

Бентли кашлянул.

– Кое-что должен получить я – этот пункт не изменился.

– И?

– Имущество, оставшееся после выплаты долгов, изначально было поделено на две части. Половина отходила преподобной Виктории Уайтчерч.

– Вот это да! Я и понятия не имел, что старикан верил в бога.

Бентли поджал губы.

– Если честно, я не замечал в нем особой духовности. Оказывается, Фитц был церковным старостой вплоть до самой смерти; я ужасно удивился, когда узнал. Он сказал, что хочет оставить викарию немного денег на черный день. «На случай, если ее лишат сана», – пояснил он со смехом.

– А второй наследник?

– Повариха, Мериэл Дейн: «За оказанные услуги». – Бентли поежился. – Он настоял, чтобы эта фраза была включена в завещание. Учитывая, сколько лет она проработала в пабе, я не стал возражать.

– Еще какие-то распоряжения?

– Тысяча фунтов миссис Розали Джепсон – «A la recherche du temps perdu», как он мне объяснил. И опять настоял, чтобы я вставил эту фразу в текст – у него было особое чувство юмора. Формулировка, конечно, нетривиальная и довольно бесцельная, однако клиент всегда прав. По крайней мере, мы позволяем им так думать.

– Ага, понятно. – Бен мысленно смаковал слово «бесцельная». Интересно, так еще кто-нибудь говорит, кроме юристов? – Позвольте спросить: упомянутая миссис Розали Джепсон имеет какое-то отношение к Грегу Джепсону?

– Понятия не имею, – пожал плечами адвокат. Бен нутром почуял, что он лжет.

– Все-таки фамилия довольно необычная…

Бентли снова пожал плечами; видно было, что по этой линии из него больше не удастся ничего выжать. Бен сделал себе пометку спросить Грега и двинулся дальше.

– И какие же инструкции были даны относительно нового завещания? Кого-то исключили?

Бентли помедлил.

– Не совсем. Доли викария и мисс Дейн были уменьшены до той же суммы, что и для миссис Джепсон.

– Вот как? – Ну и ну! – И кто же унаследовал основную часть?

– В высшей степени неожиданно, – тихо ответил юрист. – Адмирал распорядился отдать все женщине, о которой прежде ни разу не упоминал.

– И как же ее зовут?

– Грета Нокс.