Глава 11
В глубины
Кто-то отчаянно звонил в пожарный колокол. Вспомнив про револьвер, Мандт спрятал его за пояс и бросился в суматоху выскакивающих из комнат людей. Некоторые пытались натянуть халаты, но большинство оставались в ночных рубашках. Голоса звучали неразборчиво, но Мандт догадывался, что они кричат что-то типа «На помощь! Пожар!».
Беспорядочная толпа добралась до лестницы, по которой уже спускались десятки обитателей верхних этажей. Сталкиваясь друг с другом, все слились в сплошной поток, торопливо стекавший в вестибюль, откуда слышались громкие разговоры.
Мандт постарался оказаться в самом центре этого безумия, надеясь, что преследователи не отважатся показаться на глаза такому количеству свидетелей и никто не узнает его в толпе перепуганных людей.
– Успокойтесь! – крикнул на весь вестибюль доктор Уэйнрайт, взобравшись на стул. – Все под контролем! Нет причин для паники!
– Дом горит! – завопил кто-то из задних рядов. – И вы говорите, что все под контролем?
– Если возникнет необходимость, вы сможете укрыться в двух других зданиях, – ответил Уэйнрайт. – Но пожар ограничен одной лестничной клеткой. Вы в безопасности.
– Неужели вы не чувствуете запах дыма? По-вашему, это значит, что мы в безопасности?
Сквозь толпу к Уэйнрайту пробирался помощник. Его некогда белая одежда была испачкана сажей. Он знаком попросил доктора наклониться.
– Весь чердак охвачен огнем, – сообщил Рик, стараясь говорить как можно тише.
«Чердак? – мысленно ужаснулся Уэйнрайт. – Но ведь там же Мандт!»
– Пожар перекинулся на третий этаж, – продолжал Рик. – Я слышал негромкие хлопки, думаю, это взорвались масляные лампы на стенах. Значит, пожар разгорится еще сильнее и скоро достигнет второго этажа.
Доктор подумал, что взорваться могут не только лампы. На каждом этаже у горничных были кладовые, где держали различные припасы, в том числе и емкости для масла, чтобы проще было подливать его в лампы. Если огонь доберется до этих емкостей, то…
Уэйнрайт кивнул, стараясь не показать испуга. Он выпрямился на стуле и повернулся к толпе.
– Что он вам сказал? – потребовал ответа какой-то солидный джентльмен.
– Только то, что персонал клиники держит ситуацию под контролем. Но было бы благоразумно на всякий случай перейти в другое здание.
– А как же моя одежда? – возмутилась одна из женщин.
– А мои драгоценности? – воскликнула вторая.
– Когда опасность минует, мы найдем ваши драгоценности, – заверил ее Уэйнрайт.
– Теперь он признается, что опасность существует! – крикнул какой-то мужчина.
На верхнем этаже что-то взорвалось.
Толпа хлынула к парадной двери.
Мандт едва не побежал за ними, но побоялся, что его легко различат в этой толпе, поскольку он был в верхней одежде, в отличие от большинства остальных.
Почувствовав что-то липкое на бедре, он осмотрел себя и увидел, что левая брючина пропиталась кровью. Ствол револьвера оцарапал его при падении на лестнице сильнее, чем он думал. Было удивительно, что в такой суматохе никто не заметил крови и он не привлек к себе внимания. А если бы выяснилось, что он не говорит по-английски, что он вовсе не гость клиники…
Мандт попятился назад. Пока все думали лишь о том, чтобы вырваться из здания, он спустился по лестнице в подвал.
Там могли оказаться русские, но Мандт решил, что это маловероятно. Столкнувшись с обезумевшей толпой у входа, они наверняка решили спрятаться и дождаться более удобной возможности поймать его.
Прихрамывая, Мандт двинулся по подвальному коридору. Дым пожара еще не добрался сюда, но не приходилось сомневаться, что это скоро произойдет. У него не было времени искать другой выход из здания.
Запах затхлой воды снова ударил ему в нос. По обоим торцам коридора располагались двери, и Мандт направился к противоположной от той, где наткнулся на русских. Но затем передумал и повернул в другую сторону. Вряд ли русские ожидали, что он снова воспользуется тем же выходом.
Он прошел мимо двери, за которой различил голоса пожилого мужчины и молодой женщины. Внезапно в конце коридора показался свет. Мандт остановился, а затем рванулся туда, откуда раздавались голоса.
При его появлении пожилой мужчина, лежавший на столе, удивленно замолк на полуслове. На вид ему было далеко за шестьдесят, но из-за невысокого роста он издали напоминал мальчишку. Женщина, довольно красивая, несмотря на два свежих шва на щеке, по-видимому, проводила какую-то процедуру, но теперь тоже замерла. Одежда мужчины была насквозь мокрой. Вокруг него были разбросаны влажные простыни.
Мандт прикрыл дверь и приложил указательный палец к губам с просьбой не поднимать шум.
Женщина что-то спросила по-английски.
Он снова жестом попросил соблюдать тишину, уже настойчивее.
Женщина заговорила снова, показывая на кровь на его правой ноге.
Мандт вытащил из-под пальто револьвер, и она наконец замолчала.
Свет ламп отражался от белой плитки, которой были выложены стены и потолок. Мандт заметил ширму в углу и спрятался за нее, по-прежнему нацелив револьвер на женщину.
– Bitte, helfen Sie mir, – сказал он, надеясь, что его слова поймут.
Низкорослый мужчина неожиданно ответил по-немецки:
– Чем мы можем вам помочь?
Мандт удивленно раскрыл рот:
– Вы говорите по-немецки?
Мужчина кивнул, не вставая со стола. Его раскрасневшееся лицо покрывали капли пота.
– Меня разыскивают двое мужчин. Если они зайдут и спросят, видели ли вы кого-нибудь, пожалуйста, скажите, что не видели.
– Кто они такие?
– Это русские.
– Русские?
– Не спрашивайте меня ни о чем. Сделайте вид, будто, кроме вас, здесь никого нет.
Мандт отступил глубже за ширму, но так, чтобы мужчина и женщина видели его револьвер.
Послышался скрип открываемой двери. Мандт сжал оружие обеими руками.
Вошедший что-то сказал по-английски с русским акцентом.
Женщина ответила тоже на английском.
Вошедший спросил еще что-то.
На этот раз ему ответил пожилой мужчина.
Дверь захлопнулась, из коридора донеслись торопливые шаги и звук следующей открываемой двери.
Мандт выглянул из-за ширмы.
«Должно быть, русские наблюдали за вестибюлем через окно, – решил Мандт. – Они видели, как я направился к лестнице, ведущей в подвал».
– Благодарю вас, – произнес он по-немецки так мягко, как только смог.
– К нам заходил только один, – заметил пожилой мужчина, приподнявшись и опираясь локтем о стол.
– Значит, второй остался снаружи.
«Или мне удалось ранить его? – задумался Мандт. – Нет, не могу поверить, что выстрел получился настолько удачным».
– Что им нужно? – спросил пожилой мужчина.
– Не могу вам сказать.
– Уверен, что должно быть какое-то объяснение, почему эти двое русских разыскивают вас.
Мандт не ответил.
– Стало быть, вы просто не решаетесь мне рассказать, – заключил мужчина, и Мандт заметил, что его собеседник дрожит.
– Вы плохо себе чувствуете? – осведомился бывший лейб-медик.
– Мне нужно принять лекарство.
– Я врач. Возможно, я сумею вам помочь. Какой недуг мучает вас?
– Лауданум, – ответил пожилой мужчина, держась за стол. – Мой недуг называется лауданум.
– В таком случае вам помочь может только Господь.
В коридоре снова раздались торопливые шаги.
Женщина показала на плитку, на которой стоял Мандт. Он озадаченно посмотрел вниз и с ужасом увидел, что кровь из раны на бедре стекает на пол.
Женщина схватила влажную простыню и бросила ее Мандту. Тот прикрыл тканью пятно крови на полу и снова отступил за ширму.
Дверь тут же опять открылась.
На этот раз пожилой человек говорил раздраженно, очевидно спрашивая, почему его снова потревожили.
Вошедший что-то проворчал и закрыл дверь. Его шаги скоро затихли.
– Проверьте, ушел ли он, – сказал Мандт. – Нам тоже нужно уходить. В здании начался пожар.
– Пожар? – встревоженно переспросил низкорослый мужчина. – Почему же вы сразу не сказали?
– Вы бы тогда убежали и не помогли мне, – объяснил Мандт и властным тоном остановил женщину, подошедшую к двери. – Нет, подождите. Пока рано.
Из коридора послышались крики.
Гарольд тащился позади, а Райан и Беккер, свернув на дорожку к клинике, ускорили шаг.
Огонь уже добрался до крыши. Окна на третьем и четвертом этажах полопались от жара. Люди в нижнем белье с громкими криками выбегали из дверей и разбегались с веранды к тому или другому уцелевшему зданию. Многие из них поскальзывались в грязи и падали, но в поднявшейся суматохе никто не останавливался, чтобы помочь им.
Доктор Уэйнрайт вывел из дома двух женщин, закутанных в одеяла и не отводивших взглядов от того, что держала в руках одна из них.
Райан узнал леди Кавендейл и миссис Ричмонд. Лицо первой побледнело еще больше, но сияло от нежности к ребенку.
– Где начался пожар? – спросил Райан, подбежав к Уэйнрайту.
– Не знаю, – ответил доктор дрогнувшим голосом. – Все погибло. Погибло.
– Но здесь же столько воды, неужели вы не можете потушить пожар? У вас есть пожарная помпа?
– Помпа? Нет.
– А ведра? Можно выстроить ваших сотрудников в цепочку и…
– Ведер тоже нет, – в отчаянии пробормотал Уэйнрайт.
– Но ваши сотрудники хотя бы проверили комнаты гостей?
Уэйнрайт непонимающе посмотрел на него.
Райан выругался и обернулся к Беккеру:
– Нужно проверить, не остался ли кто-нибудь в доме.
– Гарольд! – воскликнула женщина с ребенком, увидев, как новоиспеченный лорд Кавендейл, тяжело переставляя ноги, подошел к ним и опустил саквояжи на землю. – Уведите его отсюда!
Они с миссис Ричмонд отпрянули в сторону, и леди Кавендейл повернулась боком, прикрывая ребенка.
– Даю слово, он ничего вам не сделает, – пообещал Беккер.
– Зачем же вы здесь стоите? – обратился Райан к Уэйнрайту, повысив голос, чтобы его было слышно за ревом пожара. – Проводите женщин и ребенка в безопасное место. Идите же!
Женщины уже побежали по грязи к левому зданию.
– А как же я? – заволновался Гарольд.
– Вы поможете нам отыскать тех, кто мог остаться внутри.
– Предлагаете мне отправиться туда?
– Не беспокойтесь, Гарольд, кажется, я нашел для вас более удобное место.
Инспектор указал на констебля, который спешил к ним по дорожке, прикрывая глаза от блеска пламени.
– Чем я могу вам помочь? – спросил констебль, тяжело дыша.
Райан предъявил ему свой жетон.
– У вас в участке есть камера для арестованных?
– Есть, но мы редко ею пользуемся.
– Сегодня как раз тот редкий случай. Этот человек арестован за убийство.
– Вы арестовали сына лорда Кавендейла? Этого не может быть!
– Он убил своего отца.
– Спаси нас Господь, – пробормотал констебль.
– Это ложь! – вмешался Гарольд.
– Замолчите, Гарольд! – прикрикнул на него Райан и снова повернулся к констеблю. – Пусть он посидит в камере, пока я не организую его перевозку в Лондон.
– Подождите! – крикнул Беккер доктору Уэйнрайту. – А где же Эмили и ее отец?
Уэйнрайт оглянулся на него с таким видом, словно не понимал, о ком идет речь. Затем до него дошло.
– Они в подвале.
– Что?
– Они в процедурном кабинете, в подвале.
– В подва… О боже мой! – охнул Райан.
Они бросились в открытую дверь, задыхаясь от дыма, клубившегося под потолком. Сквозь рев пожара донесся стук падения чего-то тяжелого этажом выше.
Путь наверх преграждал огонь.
– Если кто-то остался там, мы ничем им уже не поможем, – заключил Беккер.
Райан кивнул:
– Да, единственные, кого мы еще можем попытаться спасти, – это Эмили и ее отец.
Они сбежали по лестнице в тускло освещенный подвальный коридор.
– Эмили! – позвал сержант. – Мистер Де Квинси! Вы здесь?
По лестнице в подвал заползал дым.
– Возможно, они почувствовали запах дыма и выбежали из дома, – с надеждой сказал Беккер.
– А может быть, и нет. Проверьте все комнаты с той стороны, а я с этой. Эмили! Мистер Де Квинси!
Инспектор открыл первую дверь, но увидел за ней лишь темноту.
Открыл вторую. Запах теплой воды ударил в ноздри с сокрушающей силой.
Справа от себя он уловил какое-то движение и обернулся.
Беккер заглянул в комнату и поднял руки, словно кто-то угрожал ему оружием, а затем, очевидно подчиняясь приказу, зашел внутрь.
Мандт держал револьвер обеими руками, но тот все равно дрожал.
Молодой мужчина со шрамом на подбородке, достаточно высокий и сильный, чтобы представлять опасность, поднял руки и вошел в комнату. Он что-то сказал женщине и пожилому мужчине. Спасло его только то, что он, судя по всему, обратился к ним по именам и говорил по-английски без русского акцента.
– Это наш друг, – объяснил пожилой мужчина по-немецки. – Он поможет вам спастись от русских.
– Каким образом?
– Он полицейский.
– Нет!
– Клянусь, он вас защитит!
Мужчина со шрамом обернулся и позвал кого-то из коридора.
Мандт встревожился еще сильнее, когда появился другой мужчина, рыжеволосый, лет сорока. Вошедший показал полицейский жетон, и вслед за ним в комнату ворвались клубы дыма.
– Мы больше не можем оставаться здесь, – напомнил Мандту низкорослый пожилой мужчина, опираясь на руку женщины. – Доверьтесь им. Нам нужно уходить.
Шум пожара напомнил Райану грохот приближающегося поезда.
Они подошли к лестнице, но проход наверх застилал густой дым.
– Возможно, это только дым, – сказал инспектор и закашлялся. – Возможно, огонь еще не добрался сюда.
Он начал подниматься по лестнице.
– Подождите, – остановил его Беккер.
Он кинулся назад в кабинет и вернулся с охапкой влажных простыней, разбросанных там по всему полу. Протянул одну из них Райану, другую – немцу, затем накинул остальные на головы Эмили, ее отцу и себе самому.
Инспектор первым двинулся по лестнице, размахивая руками перед собой в попытках разогнать дым и увидеть, что скрывается за ним.
На пол упал кусок горящей балки с такой силой, что Райана отбросило назад.
Он заставил себе сделать еще один шаг в обжигающую волну пламени, нахлынувшую на него.
– Здесь нам ни за что не пройти! – крикнул Беккер.
Им пришлось вернуться в подвал. С обеих сторон коридор заканчивался дверьми. Райан бросился было к одной из них, но тут же сообразил, что отец Эмили слишком устал и не поспевает за ним. Тогда он поднял Де Квинси на руки, поражаясь легкости его тела, и едва ли не бегом двинулся к дальнему концу коридора.
Но, подойдя к двери, сразу заметил, как сквозь щель пробивается дым.
Беккер обогнал его.
– Ручка могла нагреться! – предупредил инспектор.
Но сержант уже и сам подумал об этом. Он обмотал руку краем влажной простыни и покрутил ручку.
От мокрой ткани повалил пар.
Беккер отворил дверь и тут же отпрянул от метнувшихся к нему языков пламени. Немец упал, но сержант быстро поднял его.
– Эмили, с вами все в порядке? – спросил Беккер.
– Да.
Они побежали в другой конец коридора, но и там из-под двери тоже валил дым, а доносившийся снаружи треск не оставлял сомнений в том, что нет ни малейшей надежды выбраться из дома этим путем.
На потолке, скрытом завесой дыма, тоже заплясал огонь.
Немец простонал.
– За мной! – крикнул Райан, по-прежнему несший Де Квинси на руках.
– Куда? Здесь нет другого выхода, – отозвался Беккер.
– Быстрее!
Райан вспомнил про дверь, за которой ощутил сильный запах стоячей воды. Тогда он не успел зайти в комнату, потому что увидел, как Беккер поднял руки. Но теперь он навалился плечом на дверь и распахнул ее. В помещении было темно, но, судя по эху, оно оказалось огромным, и свет из коридора отразился на поверхности большого бассейна, размером приблизительно сорок на сорок футов.
Дым опускался с потолка, и Де Квинси закашлялся. Горячие угли с шипением падали в воду. Эмили и немец спустились по ступенькам в бассейн. Вода доставала девушке до талии.
Райан передал ей с рук на руки Де Квинси и оглянулся на металлический стол, стоявший рядом с бассейном.
– Беккер, помогите мне!
Вдвоем они подтянули стол к краю бассейна и наклонили его так, что две ножки остались на полу, а две другие опустились в воду, образовав некое подобие навеса.
Проделав то же самое со вторым столом, они зашли в воду и присели. Одежда Райана тут же намокла, стесняя движения. Вода была теплой, очевидно, ее нагревали в котельной. Но инспектор понимал, что скоро тут станет еще жарче.
Потолок разгорался все сильнее, и в отблесках пламени инспектор разглядел, как дрожит Де Квинси.
Державшая отца на руках Эмили потрогала его лоб.
– Мистер Де Квинси, у меня есть с собой ваше лекарство, – вспомнил Райан.
Эмили и ее отец изумленно посмотрели на него.
– Я взял на себя смелость забрать его из вашего саквояжа.
Он вытащил из кармана бутылочку, и Де Квинси тут же ухватился за нее.
– Только не пейте много сразу, – предупредил Райан.
Он вытащил пробку из бутылочки, затем приподнял одной рукой дрожащего Де Квинси, поддерживая его голову над водой, а другой поднес бутылочку к его губам.
Обломок обгоревшей балки с плеском упал в дальний конец бассейна, подняв облако шипящего пара.
– Как все изменилось с прошлого декабря. – Райан забрал бутылочку у Де Квинси, после того как тот сделал один глоток. – Три месяца назад я осуждал вас за эту привычку, а теперь сам принес вам лауданум.
Он опустил Де Квинси так, чтобы тот лежал на спине на поверхности воды, и вспомнил, как леди Кавендейл защищала своего ребенка.
Дым опустился ниже, и Эмили закашлялась.
– Дышите через влажную простыню, – посоветовал ей Беккер.
Еще один кусок балки рухнул с потолка в бассейн, подняв высокую волну.
– Прячьтесь под столами, – распорядился Райан. – Там хватит места, чтобы держать голову над водой.
Инспектор пригнулся и затащил отца Эмили под навес.
– Сделайте еще глоток, – сказал он, поднося бутылку к губам Де Квинси.
Горящая балка, падая, чуть не задела стол и обдала всех фонтаном брызг.
– Держите бутылку крепче, – заволновался Де Квинси. – Не пролейте.
– Обещаю сберечь ее, – ответил Райан.
Пелена дыма уже почти касалась их.
– Накройте головы простынями, – посоветовал Беккер.
Райан одной простыней прикрыл и себя, и Де Квинси. Сквозь ткань пробивалось немного света, и инспектор заметил, что лицо отца Эмили уже не выражало прежнего страдания.
– Еще, – попросил Де Квинси.
– Только один глоток, – настоял Райан. – Потом вам придется подождать какое-то время.
– Да, да. Один глоток.
Инспектор протянул ему бутылочку, а затем забрал обратно, заткнул пробкой и положил в карман.
Несмотря на защиту влажной простыни, дым обжигал горло Райана. Он снова закашлялся, и Де Квинси следом за ним.
А также Эмили, Беккер и немец.
Горящие обломки со звоном бились о поверхность стола и шлепались в бассейн.
– Немец сказал, что его преследуют двое русских, – сообщил Де Квинси инспектору. – А еще он назвался врачом. Это все, что я узнал от него.
– Зачем русским понадобился немецкий врач? – удивился инспектор.
– Вот именно. – Де Квинси опять кашлянул. – Еще один глоток, пожалуйста.
– Не раньше чем через полчаса.
Райан чувствовал себя строгим отцом, разговаривающим с маленьким сыном.
Обломки продолжали сыпаться с потолка и с шипением погружаться в воду. Волны, поднятые их падением, накатывались одна за другой.
– Мне тяжело дышать, – пожаловался Де Квинси.
– Мне тоже, – признался Райан.
– Как ты себя чувствуешь, отец?
Голос девушки из-под простыни, накрывшей ее голову, звучал приглушенно.
– Теперь намного лучше, ведь у меня есть лекарство. А ты, Эмили?
– Что бы ты хотел сделать больше всего, если мы выберемся отсюда живыми?
Де Квинси снова кашлянул.
– Еще раз сходить в тот ресторанчик в Сохо, в котором нам так и не удалось поужинать в четверг вечером.
– Значит, мы так и сделаем, – вступил в разговор Беккер.
Лавина обломков обрушилась в бассейн, с оглушительным грохотом ударяя по одному из столов и едва не опрокинув его в воду.
Справившись с приступом кашля, Де Квинси что-то произнес по-немецки.
Человек, которого они пытались спасти, ответил на том же языке.
– О чем вы его спросили? – поинтересовался Райан.
– Я хотел узнать, куда его отвести, если мы переживем все это.
– И что он ответил?
– Он сказал, что это знает доктор Уэйнрайт. Еще глоток, пожалуйста.
Полчаса еще не прошли, но вокруг становилось все жарче, и Райан подумал: «Какое все это теперь имеет значение? Мы в любом случае погибнем».
Укрытый вместе с Де Квинси одной простыней, он откупорил бутылочку и протянул отцу Эмили.
Подумав о времени, Райан вспомнил о хронометре Бенсона в своем кармане. Представив, с каким восхищением смотрела бы на чудесные часы его мать, инспектор с грустью подумал, что теперь они наверняка испортятся.
Де Квинси что-то пробормотал.
– Простите, я не расслышал, – сказал Райан.
– Лорд Палмерстон.
– Что с ним?
– Немецкий врач. Русские.
– Я все еще не…
– Это как-то связано с войной.
Крупный обломок упал в бассейн, и поднявшаяся волна едва не накрыла Райана с головой. Он с трудом удержал Де Квинси над водой.
Дым и жара стали невыносимыми.
– Эмили, с вами все в порядке? – приглушенно спросил Беккер.
Она не отозвалась.
– Эмили?
– Я… я засыпаю.
– Ткните пальцем в шов на щеке, – посоветовал Беккер.
Она ничего не ответила.
– Ткните как можно сильней. Боль не даст вам уснуть.
И опять никакого ответа.
– Эмили? – с еще большим беспокойством окликнул ее сержант.
Райан услышал всплеск и приподнял простыню. Сквозь дым он с трудом разглядел, как Эмили погружается в воду.
Беккер успел подхватить ее.
– Дышите, Эмили!
«Ум лишен способности забывать, – писал когда-то Любитель Опиума. – Тысячи случайных событий могут создавать пелену между нашим сознанием и тайными письменами памяти, письмена те вечны; они подобны звездам, которые скрываются перед обычным светом дня и ждут, чтоб проявиться вновь, покуда затмевающий их день не сокроется сам».
Лежа на спине и поддерживаемый на плаву Райаном, чувствуя, как лауданум расходится по его венам, Де Квинси непроизвольно шевелил ногами, как раньше, целую жизнь назад, когда он лежал рядом с десятилетней Кэролайн под одной попоной в мрачном, заброшенном доме в Сохо.
Голодный и замерзший, он засыпал, просыпался и снова засыпал, порой не чувствуя разницы между этими двумя состояниями. Точно так же, как и теперь, он считал, что все случившееся – всего лишь опийный кошмар, который мучает его дома, в Эдинбурге: и поездка в Лондон в декабре, и события трех прошедших месяцев в действительности никогда не происходили.
Или, быть может, этот опийный кошмар был частью другого кошмара, того, что терзал его, когда он лежал вместе с Кэролайн под одной попоной и стонал во сне, мучаясь от голода и холода. Может быть, вся дальнейшая жизнь существовала лишь в его воображении, и он все еще оставался семнадцатилетним попрошайкой, пытавшимся уснуть на голом холодном полу рядом с Кэролайн, которую пугали крысы и привидения.
Слой за слоем. Может быть, все это случилось по окончании того удивительно холодного дня, когда он и его возлюбленная Энн безуспешно просили милостыню на Оксфорд-стрит. У него сильно кружилась голова, желудок отказывался принимать пищу, и, с трудом добредя до угла Сохо-сквер, он сел на крыльцо и положил голову на грудь Энн, а затем выскользнул из ее рук и упал на ступеньки, уверенный, что умирает. Закричав от ужаса, Энн побежала на Оксфорд-стрит и вернулась со стаканом глинтвейна, купленным на последние пенни. Вино прибавило ему сил, и девушка сумела поднять его на ноги и отвести в жалкий дом на Греческой улице, где Кэролайн испуганно вскрикнула, увидев, как он, пошатываясь, зашел в дверь.
Кэролайн и Энн ухаживали за ним, и в конце концов здоровье его восстановилось, насколько это было возможно.
Может быть, он все еще лежит на ступеньках возле Сохо-сквер, так и не придя в сознание, после того как его голова соскользнула с груди Энн.
Что-то толкнуло его, и Де Квинси уловил слабые голоса: «Вода нагревается», «Жарко, как в печи», «Не могу…».
– Дышите, Эмили! – в отчаянии воскликнул Беккер, когда девушка выплюнула воду и попыталась вдохнуть.
Еще один крупный горящий обломок свалился в бассейн, поднявшаяся волна накрыла Райана и Де Квинси. Инспектор чуть не захлебнулся теплой, перемешанной с песком водой.
Рядом Беккер, зашедшийся в мучительном кашле, держал простыню над собой и Эмили.
Дым немного рассеялся, открыв взгляду дверь в дальней стене.
«Вероятно, это котельная, – решил Райан. – Она должна располагаться близко к бассейну. Котельная. Что там может быть еще? Насос. Думай. Там есть насос. Откуда поступает вода?»
Продолжая держать на руках Де Квинси, Райан выбрался из-под навеса и поднялся по ступеням. Вода стекала с него ручьями, в лицо дохнуло почти нестерпимым жаром.
– Беккер, ведите за мной Эмили и немца.
– Куда вы собрались?
– Это наш единственный шанс! – ответил Райан, стараясь перекричать рев пожара.
Прямо перед ним на покрытый плиткой пол упал горящий кусок балки. Райан перешагнул через него, вздрогнув от жара, проникшего под одежду, и отшвырнул ногой обломки, скопившиеся у двери.
– Беккер, где же вы? – Руки инспектора были заняты, и он не мог сам повернуть ручку двери. – Нужно…
Сержант рванулся вперед, обмотал ручку краем влажной простыни и повернул ее, но дверь не открылась.
– Что-то прижимает ее с той стороны!
Беккер пнул дверь ногой, затем еще раз. Дверь приоткрылась ровно настолько, что в нее смогла протиснуться Эмили. Следом за ней боком прошел Райан, по-прежнему несший на руках Де Квинси, затем сам Беккер и немец.
В тот момент, когда они вошли в котельную, за спиной обрушилась боковая опора, подняв волну жара и обжигающих искр.
– Шон, ваши брюки! – воскликнул Беккер и обернул простыней ноги Райана, не позволяя одежде загореться. Вверх поднялось облачко пара.
В отблесках пламени инспектор разглядел котел и насос, раздавленный упавшей балкой.
– Сюда! – позвал он.
За котлом находился узкий тоннель, сложенный из каменных блоков. По нему тянулись несколько труб, подававших воду в здание.
– Придется выбираться ползком. Мистер Де Квинси, вы сможете ползти?
– Я превосходно ползаю.
Райан поставил Де Квинси на пол, сам опустился на четвереньки и залез в темное отверстие. Из него резко пахло сыростью и плесенью. Правым плечом инспектор то и дело задевал трубы, а спиной касался свода тоннеля.
Под руками хлюпала просочившаяся из труб вода.
Позади слышалось тяжелое дыхание Беккера, Де Квинси, Эмили и немца. Тоннель постепенно становился все ниже и уже. Райан не мог больше вдохнуть полной грудью.
– Шон, – с усилием проговорил Беккер, – если тоннель еще немного сузится…
Райан не ответил, продолжая продвигаться в темноте. Его брюки порвались на правом колене, зацепившись за шершавый камень.
– Отец, как ты себя чувствуешь? – спросила Эмили.
– Мне доводилось переживать и более страшные опийные кошмары, – успокоил ее Де Квинси.
Райан ударился обо что-то головой.
«Тупик», – в панике подумал он, но тут же нащупал перед собой каменные ступени.
– Почему вы остановились, Шон? – забеспокоилась Эмили. Ее голос гулким эхом отразился от близко подступающих каменных стен.
Инспектор пошарил рукой справа от себя и нащупал трубы, поднимавшиеся из-под пола. Видимо, там протекал ручей. Он вскарабкался по ступенькам, обнаружил крышку люка, но не смог поднять ее.
Сдерживая дыхание, он уперся в крышку спиной и попытался выпрямиться, но так и не сумел сдвинуть ее с места.
Что-то загремело с наружной стороны люка.
«Замок!» – догадался Райан.
Он провел ладонью по краю крышки и нащупал два штыря, на которых держались петли. Вытащив нож из-под правой брючины, инспектор вставил лезвие под верхний штырь и попытался раскачать его.
Дерево размякло от сырости и понемногу начало поддаваться.
– Что там у вас, Шон? – поинтересовался Беккер.
Райан не ответил и, затаив дыхание, надавил еще сильней. С огромным облегчением он услышал, как выпавший штырь загремел по ступенькам.
Он вставил нож в нижнюю петлю и принялся водить лезвием. Если бы у Райана оставался воздух в легких, он зашелся бы ликующим криком, когда и второй штырь полетел вниз.
Он снова уперся спиной в крышку, распрямился, и она с резким треском открылась.
Жадно глотая воздух, он выбрался наружу, вытянул за собой Де Квинси и повалился на холодную, мокрую землю. Следом поднялись Эмили и Беккер. Яркий свет полыхающего поблизости ада ослепил Райана.
Затем из люка показалась голова немца, но Райан тут же затолкал его обратно.
Немец испуганно вскрикнул.
– Что вы делаете, Шон? – изумился Беккер.
– Русские могут быть где-то рядом. Чтобы они не увязались за нами, нужно убедить их в том, что немец погиб. Мистер Де Квинси, скажите ему, чтобы не высовывался из тоннеля, пока я не придумаю, как обмануть русских.
Де Квинси выполнил просьбу и перевел на немецкий слова инспектора.
Часть стены горящего здания обрушилась внутрь, и Райана обдало волной жара.
– Мистер Де Квинси, скажите немцу, чтобы лежал совершенно неподвижно. Беккер, помогите мне вытащить его, как будто он тяжело ранен и, вероятно, умирает.
Де Квинси перевел, и Райан ухватил немца за правую руку, а Беккер за левую. Вдвоем они вытащили его из люка.
– Эмили, притворитесь, будто бы ищете его пульс. Действуйте так же, как если бы действительно хотели проверить, жив ли он.
Девушка незамедлительно выполнила его инструкции. Она коснулась запястья и шеи немца, приложила ухо к груди, затем подержала руку перед ноздрями и заглянула в глаза. Последнее ее действие озадачило Райана. Эмили закатала брючину немца и потрогала его ноги.
– Теперь встаньте, покачайте головой и разведите руками, словно хотите сказать, что ему уже ничем не поможешь, – подсказал инспектор.
Она проделала и это.
К ним кто-то подбежал, и Райан уже приготовился защищаться, но это оказался доктор Уэйнрайт.
– Слава богу, с вами ничего не случилось, – начал он и осекся, увидев лежавшего на земле человека.
– Что вы о нем знаете? – задал вопрос инспектор. – Это немецкий врач, прятавшийся в вашей клинике.
– Немецкий врач? Понятия не имею, что он…
– Не пытайтесь меня обмануть, только сами запутаетесь, – прервал его Райан. – Этот человек сказал нам, что вы знаете, куда его доставить, если он выживет.
– Я… Боже мой, но ведь он, кажется, умер.
– Вы действительно знаете, куда его нужно отправить?
– Да, – ответил Уэйнрайт после недолгого колебания. – Но какая теперь разница, если он умер?
– Он не умер, но мы хотим, чтобы русские так и подумали.
– Значит, вы знаете и про русских?
– Притворитесь, будто бы осматриваете его. Эмили уже сделала это и всем своим видом показала, что ему уже не помочь. Теперь ваша очередь его осмотреть.
– Осмотреть?
– Да, именно так я и сказал. Если русские наблюдают за нами, у них не должно остаться никаких сомнений.
Уэйнрайт подчинился, но действовал с куда меньшей уверенностью, чем Эмили, он даже не поднес руку к носу немца и не осмотрел его зрачки.
– Вы не собираетесь проверять его лодыжки? – спросила Эмили.
– Зачем мне это делать?
– У покойника быстро холодеют ноги, это один из первых признаков смерти.
Уэйнрайт явно смутился.
– Видимо, тебе уже не стоит отправлять ту телеграмму, о которой мы говорили, Эмили, – решил Де Квинси.
– Ты прав, отец.
– Что еще за телеграмма? – заинтересовался Беккер.
– Этот человек не разбирается в том, что он делает, – объяснила Эмили. – Мы с отцом решили послать телеграмму в Эдинбургский университет, чтобы узнать, есть ли у них сведения о том, что мистер Уэйнрайт изучал там медицину. Но теперь мы можем сберечь наши скудные средства. Даже самый неопытный врач знает, как определить, что человек умер.
– Кто вы такой? – потребовал ответа у мнимого доктора Райан.
– Никто, – после недолгого молчания дрогнувшим голосом проговорил тот. Его серебристые усы больше не сверкали. – С сегодняшнего дня я никто.
Еще одна часть стены обрушилась внутрь здания.
– Мистер Де Квинси, скажите немцу, чтобы он не сопротивлялся, когда мы понесем его так, как обычно переносят трупы, – дал новое указание Райан.
Де Квинси так и сделал.
– Инспектор, можно мне опять принять лекарство? – добавил он уже по-английски.
Райан вытащил бутылочку из промокшего кармана и передал ему. Затем взял немца за подмышки, а Беккер за ноги, и они вдвоем понесли его, согнувшись в неудобных позах, словно под тяжестью окоченевшего тела.
К счастью, когда они отошли немного в сторону от пожара, стало прохладнее.
– Эмили, мы принесли ваши саквояжи из дома лорда Кавендейла, – вспомнил Беккер.
– Отец, ты слышал? – обрадовалась девушка. – Скоро мы сможем переодеться в сухое.
Но Де Квинси все еще стоял рядом с Уэйнрайтом, с безнадежностью в глазах смотревшим на горящую клинику.
– Мистер Уэйнрайт. – Де Квинси намеренно не назвал его доктором. – Вы сказали, что некие аристократы нуждались в лечении и побудили вас основать эту клинику.
Уэйнрайт потрясенно уставился на пылающий ад, отблески огня освещали его лицо, подчеркивая всю глубину отчаяния этого человека.
– Я прав, предполагая, что это Кэролайн поощрила вас в ваших намерениях и что на самом деле клиникой владеет она? – спросил Де Квинси.
– Да, Кэролайн, – ответил Уэйнрайт.
– Вероятно, я не ошибся и в том, что это она велела вам спрятать немца по просьбе лорда Палмерстона? – продолжил Де Квинси.
– Все погибло.
– У нас мало времени, – поторопил Уэйнрайта Де Квинси. – Мы должны увезти отсюда немца как можно скорее.
