Лила с самого начала знала, что идти придется ей. В назначенный день она оставила Дженнаро соседке и вместе с Паскуале отправилась на собрание комитета на виа Трибунале, в повестке дня которого в том числе значилось обсуждение положения на заводе Соккаво. Собралось двенадцать человек, включая Надю, Армандо, Изабеллу и Паскуале. Лила показала им первый вариант требований, приготовленный для Капоне, где каждый пункт был подробно аргументирован. Надя внимательно прочитала его и сказала: «Паскуале был прав: ты не из тех, кто отступает. За короткое время тебе удалось проделать потрясающую работу!» Она говорила с искренним восхищением и хвалила не только политическое значение документа, но и его стиль: «Ты просто умница! Кто бы мог подумать, что на эту тему можно писать так ярко!» Тем не менее идти к Соккаво прямо сейчас Надя ее отговаривала. Армандо придерживался того же мнения.

— Нужно дождаться, когда недовольство усилится, когда люди созреют для борьбы. Мы проторили тропинку на завод, и это отличный результат. Сейчас нельзя предпринимать необдуманные шаги, иначе мы рискуем снова оказаться за забором.

— И что вы предлагаете? — спросил Дарио.

— Мы проведем расширенное собрание, — ответила ему Надя, глядя при этом на Лилу. — Нам нужно как можно скорее встретиться с твоими товарищами: это упрочит ваш союз. Кроме того, если потребуется, мы сможем по твоим материалам подготовить новую брошюру.

Такого коварства Лила от нее не ожидала.

— Вы что, правда думаете, — с издевкой сказала она, — что я проделала эту работу, рискуя местом на заводе, только ради того, чтобы вы смогли провести расширенное собрание и выпустить очередную брошюру?

Но позлорадствовать вволю ей не удалось. Силуэт Нади, стоявшей напротив нее, вдруг задрожал, как плохо закрепленное стекло, и начал расплываться и дробиться. У Лилы сдавило горло, все вокруг закружилось со все ускоряющимся темпом. Она закрыла глаза, откинулась на спинку рассохшегося стула и поняла, что задыхается.

— Тебе что, нехорошо? — спросил Армандо.

— Лина, что с тобой? Дать воды? — забеспокоился Паскуале.

Дарио побежал за водой, Армандо взял ее за руку и стал считать пульс, Паскуале суетился вокруг.

— Что у тебя болит? Вытяни ноги. Дыши, дыши глубже!

Лила выдернула запястье из рук Армандо, прошептала, что с ней все в порядке и попросила на минуту оставить ее в покое. Вернулся Дарио со стаканом воды, она сделала маленький глоток и снова пробормотала, что все нормально, просто у нее грипп.

— У тебя температура? — спокойно спросил Армандо.

— Сегодня нет.

— Кашель? Дышать тяжело?

— Немного. Ощущение, будто сердце бьется в горле.

— Сейчас тебе получше?

— Да.

— Пойдем-ка в ту комнату.

Лила никуда не хотела с ним идти, но она и правда испугалась. В конце концов она с трудом поднялась и поплелась следом за Армандо, прихватившим свой черный кожаный портфель с золотыми пряжками. Лила впервые попала в эту комнату: она была большая, холодная, из мебели там стояли три койки со старыми грязными матрасами, шкаф с заляпанным зеркалом и комод. В изнеможении Лила села на одну из коек: у врача она не была со времен беременности. Армандо расспрашивал ее о симптомах, но она молчала, пожаловалась только на тяжесть в груди, да и то добавила, что это ерунда.

Армандо прослушал ее. Тишина, повисшая в комнате, показалась Лиле зловещей. Этот тактичный мужчина с невозмутимым видом задавал ей вопросы, но у нее складывалось впечатление, что он не верит ее ответам, считая, что полагаться можно только на реакции организма, медицинские инструменты и собственные знания. Он осматривал и ощупывал ее, а она ждала его вердикта, по поводу происходящего в ее груди, животе, горле, о которых, как ей казалось до того момента, она знала все, а на деле ничего не знала. Наконец Армандо спросил:

— Ты хорошо спишь?

— Отлично.

— Сколько?

— По-разному бывает.

— От чего это зависит?

— От того, сколько мыслей в голове.

— Ешь нормально?

— Когда хочется.

— Трудности с дыханием бывают?

— Нет.

— Боли в груди?

— Тяжесть бывает, но не сильная.

— Холодный пот?

— Нет.

— Обмороки? Или ощущение, что вот-вот потеряешь сознание?

— Нет.

— Цикл регулярный?

— В смысле?

— Менструальный цикл.

— Нет.

— Когда была последняя менструация?

— Не знаю.

— Ты не следишь за этим?

— А что, надо?

— Хорошо бы. Предохраняешься?

— Что-что?

— Ну, чем-то пользуешься? Презервативами, спиралью, таблетками…

— Какими таблетками?

— Есть такие новые препараты: если их принимать, не забеременеешь.

— И правда помогает?

— Конечно! Твой муж что, не использует презервативы?

— У меня больше нет мужа.

— Он тебя бросил?

— Это я его бросила.

— А когда вы были вместе, он пользовался презервативами?

— Не знаю. Я вообще не знаю, что такое презерватив.

— Ведешь регулярную половую жизнь?

— С чего бы мне рассказывать тебе об этом?

— Если не хочешь, не будем об этом говорить.

— Не хочу.

Армандо убрал инструменты в сумку, сел в полуразвалившееся кресло и вздохнул:

— Тебе надо притормозить, Лина. Ты себя загнала.

— В смысле?

— У тебя нервное истощение. Ты совсем себя не бережешь.

— И что с того?

— У тебя бронхит. Я дам тебе микстуру.

— А дальше мне что делать?

— Надо обследоваться: печень немного увеличена.

— У меня нет времени на обследования. Дай мне лекарства.

Армандо недовольно покачал головой:

— Послушай, я уже понял, что с тобой лучше не ходить вокруг да около: у тебя шумы в сердце.

— Что это значит?

— Это значит, что есть проблема, и возможно, не самая безобидная.

Лила встревоженно нахмурилась:

— Ты хочешь сказать, что я умираю?

— Нет, — улыбнулся он, — но надо обследоваться у кардиолога. Приходи завтра ко мне в больницу, я направлю тебя к хорошему специалисту.

Лила нахмурилась, встала и холодно сказала:

— Завтра не получится. Завтра я иду к Соккаво.