Глава 19
Многие из них задыхались, когда они добежали до заросшего березами противоположного склона холма, на котором, подобный гнезду гигантского орла, стоял дом ярла Рандвера.
– Клянусь задницей Одина, все это железо добавляет десять лет жизни, – сказал Брам, когда Сигурд присоединился к нему на гребне холма. – Я видел, как вода бежит в гору быстрее.
Сигурд нашел бы достойный ответ, если б у него хватило дыхания. Он лишь поднял руку с копьем, чтобы тыльной стороной ладони стереть заливавший глаза пот. Кроме того, Брам сказал так из-за того, что только он и Кетиль Картр не имели бриньи, а Медведь принадлежал к той категории людей, которые обязательно дадут понять, что это их сознательный выбор, и ничего другого.
– Я берег силы, – сказал Сигурд, когда Флоки подошел к нему слева, и у него возникло ощущение, что он будет оставаться рядом до самого конца. – Ты кого-нибудь видел? – спросил он у Брама.
Воздух был пропитан древесным дымом, выходившим из дыры над очагом в соломенной крыше располагавшегося под ними дома.
Медведь покачал головой.
– Похоже, все, кто имеет хоть какое-то значение, спустились к пристани и ждут жениха и невесту.
– Они уже должны были добраться до берега, – сказал Сигурд, вспомнив, как сын Рандвера Амлет изо всех сил греб против течения.
– Да, – вмешался Улаф, который все еще тяжело дышал, и сплюнул на мокрую от дождя траву. – И если мы хотим все сделать, как ты задумал, нам следует поспешить. Они вернутся, чтобы намочить свои бороды в меду Рандвера, – сказал он, кивком показав на тропинку, ведущую от южной стороны дома к вершине холма над морем.
– Флоки и Вальгерда, со мной. И ты, Аслак, – сказал Сигурд, поручив Улафу остаться и ждать сигнала.
Пригнувшись к земле, они вчетвером стали спускаться по склону между валунами и пнями огромных деревьев, направляясь к западной стороне длинного дома.
Сигурд выглянул из-за угла. Все было спокойно. Его спутники двинулись за ним, так сильно прижимаясь к стене, что их плащи временами цеплялись за дерево, и Сигурд ощущал запах смолы.
Он остановился у южного угла, выглянул и мысленно выругался. Там, по обе стороны от входа, стояли два вооруженных копьями воина.
Сигурд повернулся к Флоки и жестом показал, чтобы тот обошел дом и ждал сигнала. Флоки кивнул и побежал обратно вдоль стены, наклонившись вперед, точно волк, взявший след. Сигурд посмотрел в сторону тропы, ведущей к вершине холма, и затаил дыхание, чтобы не пропустить голоса или шум приближающихся шагов. Он знал, что рискует и люди Рандвера могут появиться в любой момент. Если они увидят его воинов, то могут вернуться к кораблям и увести с собой Руну. Вот почему он так хотел устроить Рандверу ловушку, отплатив ярлу той же монетой.
Когда Сигурд решил, что Флоки уже занял свое место с противоположной стороны – увидеть его сын ярла не мог, – он сделал четыре глубоких вдоха и побежал.
Воин повернулся, и его глаза широко раскрылись от удивления, когда копье Сигурда вошло ему в живот и появилось со стороны спины. Копье Вальгерды перебило его горло прежде, чем он успел закричать. Сигурд увидел, что Флоки проделал все гораздо чище, пробив коротким топором череп второго воина. Тот мгновенно рухнул на землю. Затем они оказались внутри и немного подождали, когда глаза привыкнут к царящему там сумраку. Дюжина рабов застыла на месте с кувшинами в руках, словно их обратил в камень могучий сейд.
– Держите рот на замке, и вы не умрете, – сказал им Сигурд, а Вальгерда отвела рабов к задней части зала, которую отделяла толстая занавеска из шерсти, раньше служившая парусом.
Сигурд повернулся к Аслаку и попросил его привести остальных.
– И посмотри, что можно сделать с беспорядком, который мы учинили у входа, – добавил он, потому что они с Вальгердой не слишком чисто поработали копьями, и на залитой дождем земле осталась кровь.
Вальгерда и Флоки раскашлялись, а Сигурд пытался сглотнуть застрявший во рту ком, одновременно оглядывая медовый зал их врага. Стены покрывали шкуры и кожи, на скамьях, стоявших у стен, лежали меха.
– Боги, здесь дымно, как в пещере дракона, – пробормотал Флоки, помахивая щитом, чтобы разогнать дым.
– Зал моего отца был больше. И потолок выше, – сказал Сигурд, подходя к трону ярла Рандвера. «Как странно, – подумал он, – Руна живет в этом темном доме, под крышей из старой соломы…» – От Рандвера я ожидал другого.
Да, честолюбие ярла должно было заставить его желать зала побольше. Вот почему он так хотел завладеть «Дубовым шлемом».
– И все же, в целом, он щедрый ярл, – сказал Флоки, с вожделением глядя на три длинных стола, уставленных деревянными тарелками и блюдами с пищей, над которой поднимался пар. – После драки это будет особенно вкусно, – с ухмылкой добавил он.
Сигурд не стал соглашаться относительно щедрости Рандвера, но Флоки был прав, неохотно признал он, глядя на огромную запеченную свинью, от которой исходил восхитительный запах, – она висела над центральным очагом, жир уже начал капать, и периодически раздавалось шипение, словно там прятались змеи из страшной сказки для детей.
«Теперь, когда рядом не будет раба, мясо подгорит с одной стороны», – подумал Сигурд, делая шаг вперед и усаживаясь в стоявшее на помосте кресло ярла, на полпути к восточной стене, которая выгибалась наружу так, что середина была шире краев. Он задул лампу, висевшую рядом, и прислонил щит слева от кресла, чтобы иметь возможность быстро его подхватить.
– Ему не понравится, – сказала Вальгерда, чьи глаза поблескивали из-под низко сидящего шлема.
«И это мягко сказано», – подумал Сигурд, укладывая копье поперек колен и стараясь выглядеть уверенно и спокойно, что совсем не так просто, когда ты занимаешь почетное место в зале ярла, устроившего набег, в котором погибла твоя мать.
– Как хорошо, что эта задница бешеного барсука приготовила для нас пир, – сказал Улаф, входя в зал. Закаленный воин не закашлялся, как более молодые люди. – Все проходят назад, – начал отдавать он приказы, указывая концом копья в заднюю часть зала, где с потолочных балок свисал старый парус. Потом подошел к Сигурду, и все остальные обтекали его с двух сторон, как вода крупный валун в реке. – Ты уверен, парень? – тихо спросил он.
Сигурд кивнул.
– Пусть не шумят, дядя, – сказал он. Улаф кивнул в ответ, поднял щит и присоединился к остальным.
Сигурд знал, что сильно рискует, сидя здесь, так же далеко от занавеси, как от двери. Воины Рандвера могут броситься на него и проткнуть копьями прежде, чем Улаф и его отряд успеют прийти к нему на помощь. Это было безрассудно, даже глупо. Но также дерзко и смело и вызовет улыбку скальда, когда он будет рассказывать о том, что здесь произошло, – и Сигурд не смог удержаться от искушения.
А пока он ждал, вроде бы совсем один в зале вражеского ярла, потрескивало дерево в очаге, и пламя пульсировало оранжевыми и золотыми вспышками всякий раз, когда со свиньи падала капля жира. Мерцали масляные лампы, посылая змеевидные полосы сажи к низкому потолку, где стоял дым, густой, точно морской туман. На столе стояли блюда, над которыми поднимался пар, и от пропитавших все вокруг ароматов рот Сигурда наполнялся слюной.
И ярл Рандвер вернулся.
Сначала вошли несколько воинов, которые смеялись из-за того, что они видели на берегу.
– Сейчас они проплывают мимо Таравики, – говорил широкоплечий мужчина с бородой, почти доходившей ему до пояса, прокладывая себе и своим спутникам путь в заполненном дымом полумраке.
– Очень скоро они станут обедом для крабов, – сказал невысокий мужчина, чей расплющенный нос занимал большую часть лица. – О чем я даже жалею – мне бы очень хотелось взглянуть на безумного мальчишку.
«Значит, они не обратили внимания на отсутствие воинов у входа», – подумал Сигурд, продолжавший сидеть на месте, пока входили другие гости, и их возбужденные разговоры наполнили зал, как вспененные волны прибоя.
– Этот пир запомнят надолго! – сказал кто-то.
– А где проклятые рабы? – спросил кто-то другой.
– Мясо подгорело.
Сигурд чувствовал, как вспотели его ладони, лежавшие на ручках кресла из бука, но продолжал сидеть, сжимая дерево, изо всех сил сопротивляясь желанию закричать и схватить щит, – а в зал входило все больше и большее вооруженных людей. Большинство прислоняли копья к стене у входа, но у многих на бедре висели мечи, и у всех были скрамасаксы или короткие ножи. Во рту у Сигурда пересохло, и он испугался, что не сможет произнести ни слова.
Поразительно, но никто его так и не заметил. Однако он находился в тени, а они не сводили глаз с пиршественных столов. К тому же никто не мог предположить, что место ярла может быть занято, в особенности человеком, который, как они думали, убегал на восток, преследуемый четырьмя кораблями. Возможно, он уже превратился в обагренный кровью труп.
Женщина – гостья, если судить по броши и дорогому платью, – которая оказалась так близко, что Сигурд мог бы коснуться ее руки, подошла к вертелу и начала его поворачивать. Юноша подумал, что сердце сейчас пробьет дыру у него в груди, и безмолвно призвал Одина; он надеялся, что бог сейчас наблюдает за ним. Когда женщина подняла взгляд, их глаза встретились сквозь клубы терпкого дыма. Она широко открыла рот, но ее опередил другой голос.
– Клянусь волосатой задницей Хеймдалля, кто ты такой? – спросил воин с расплющенным носом.
Другие мужчины и женщины повернулись, и теперь все смотрели на Сигурда, но никто ничего не предпринимал – вероятно, из-за того, что бринья и шлем делали его похожим на бога войны. Ну, если и не богом, то кем-то очень важным.
– Где ярл Рандвер? – спросил Сигурд, и его голос прозвучал спокойно, точно море в полный штиль.
– Кто ты? – спросил Веревочная Борода, который почувствовал беду, и его правая рука легла на рукоять меча.
– Я задал тебе вопрос, свиноголовый тролль, – сказал Сигурд.
Веревочная Борода вытащил из ножен меч.
– Что здесь происходит? – рявкнул кто-то, и наступила тишина, точно огонь разом залили водой.
Толпа расступилась, чтобы пропустить ярла Рандвера; взгляды мужчин и женщин перемещались от него на Сигурда и обратно – так блохи прыгают на меху. За ярлом следовал его сын, Амлет, который одной рукой поддерживал Руну; оба были совершенно мокрыми под чужими плащами. Когда Руна увидела Сигурда, ее лицо озарилось радостью, и глаза широко раскрылись, но в следующее мгновение между ней и Сигурдом возник невероятно уродливый человек. И Сигурд догадался, что это, видимо, Скарт, первый боец ярла, занимающий место на носу его корабля. Сейчас он стоял за плечом Рандвера.
– Кто ты такой? – резко спросил у Сигурда ярл Рандвер.
В его глазах мешались две части ярости и одна любопытства, и рядом со Скартом он выглядел, как Бальдр Прекрасный. Скарт не был высок, с плечами быка, шеей толщиной с бедро мужчины и руками, напоминавшими узловатые ветви дуба. На гладко выбритой голове осталась только белая прядь, свисавшая на правое плечо, однако ничто не могло подготовить к встрече с его лицом. Топор, так слышал Сигурд.
– Я – Сигурд, ярл Рандвер, – сказал Сигурд, отрывая взгляд от Скарта и останавливая его на человеке, чье место он занимал, потому что ему очень хотелось увидеть выражение лица ярла. – Сигурд Харальдарсон.
Ярл вздрогнул, словно получил пощечину невидимой рукой. Мечи с шипением вылетели из ножен, но у ярла Рандвера хватило присутствия духа поднять руку и остановить своих воинов.
– Ты – Сигурд? – спросил он, и по залу прокатился шепот.
Казалось, красивое лицо ярла сжалось, как кулак, пока разум пытался осознать, что произошло.
Сигурд кивнул, и губы Скарта сложились в нечто, напоминающее усмешку.
– Я пришел за своей сестрой, – сказал юноша, и его глаза впились в глаза врага – так бурав плотника сверлит дыры для заклепок. – И я пришел убить тебя, Рандвер. – Сигурд улыбнулся.
Кое-кто из воинов ярла Рандвера в ответ рассмеялся. Амлет попросил одного из своих людей проследить за Руной, а сам шагнул вперед с обнаженным мечом.
– Должно быть, твой череп дал течь, Харальдарсон, – сказал ярл, склонив голову набок.
– Когда я покончу с тобой и твоими сыновьями, подлый убийца женщин, – сказал Сигурд, – я плюну на твой труп и скормлю его рыбам.
Ярл нахмурился, понимая, что за словами Сигурда кроется больше, чем просто пустые угрозы.
– Позволь мне освежевать его, господин, – прорычал Скарт.
Сигурд оскалил зубы.
– Я жду тебя, свиноголовый тролль.
Скарт обнажил меч, в мерцающем пламени очага ожил змей на клинке, и Сигурд услышал звон оружия и топот ног по земляному полу. Закричали женщины, посыпались проклятия мужчин, пламя светильников замерцало сильнее.
– Тебе придется пройти сквозь меня, чтобы добраться до него, Скарт, сын Скамкеля, – прогрохотал голос Улафа.
Он стоял в дальнем конце зала, вооруженный копьем и щитом, и его взгляд пронзал героя Рандвера, точно вертел висящую над огнем свинью. По обе стороны от Улафа выстроились стены из липового дерева, железа, плоти и клинков, связанные нерушимыми узами клятвы.
– Убейте их! – выкрикнул ярл Рандвер, с его губ летела слюна, глаза едва не вылезли из орбит.
Сигурд подхватил щит и копье и бросился на врага.
Но Плоский Нос преградил ему путь. Юноша скользнул влево и поднял копье, чтобы принять мощный удар меча; клинок погрузился в дерево, и рука Сигурда онемела до самого плеча. Плоский Нос продолжил движение правым плечом, врезался Сигурду в грудь, отбросил его назад, и оба рухнули на пол. Сигурд задохнулся, а слюна рычащего Плоского Носа брызнула ему в глаза.
Противник попытался нанести удар головой Сигурду в лицо, но тот поднял руки и вдавил большие пальцы в глазницы врага. В этот момент по залу прокатился грохот. В следующее мгновение Плоский Нос отлетел в сторону, и Сигурд успел заметить оскалившегося Свейна и его бешеные глаза. Великан поднял Плоский Нос, точно бочку, взревел и швырнул его в стену. Сигурд откатился в сторону и увидел, как Флоки рассек чье-то лицо на две половины, а Убба щитом отбросил назад Веревочную Бороду. Люди Рандвера падали под натиском Волков Сигурда, словно высокий ячмень под косой, и их предсмертные крики были подобны воплям из ада.
– Руна! – крикнул Сигурд, с трудом поднимаясь на ноги и смаргивая кровь, заливавшую правый глаз.
Улаф дрался со Скартом, но им не хватало места для мечей в толпе, в которой воины Рандвера пытались оказывать сопротивление, а женщины искали путь к спасению, заползая под столы, точно объятые ужасом животные, и летела во все стороны еда.
– Руна, ты где? – позвал Сигурд, поднял копье и, запрыгнув на трон Рандвера, попытался понять, что происходит в чудовищном хаосе.
Он увидел, как Агнар Охотник рассек горло врагу своими длинными ножами, а Вальгерда проткнула копьем крупного мужчину с черной бородой. Затем Сигурд заметил, что Руну тащат к дверям. Она отчаянно сопротивлялась, и мужчина, державший ее, не знал, как поступить, – не мог же он схватить невесту сына ярла за золотые волосы. Сигурд поднял копье, чтобы сделать бросок, но решил не рисковать.
– Другая дверь, Сигурд! – сказал Свейн, сжимавший топор с длинной рукоятью, по лезвию которого текла кровь.
Сигурд кивнул, и они вместе побежали к задней части зала, где за старым парусом все еще прятались рабы, чьи глаза наполнились слезами, а тела дрожали, как у овец, которых ведут на бойню. Сигурд поднял железную задвижку, они выскочили на дождь и помчались вдоль дома.
– Руна! – позвал Сигурд, и девушка вырвалась из рук воина, как только увидела брата.
Казалось, противник выпустил ее из рук с облегчением – теперь он мог повернуться лицом к врагу и заняться мужской работой. Руна подбежала к Сигурду и прижалась к его груди, а он обнял сестру, спрятав лицо в ее сладко пахнущих волосах. Воин Рандвера решил не отступать. Свейн дважды опустил боевой топор – его лезвие с большой высоты обрушилось на голову воина и рассекло его от макушки до паха – только после этого окровавленное лезвие соскользнуло с кости и ушло в сторону.
Женщины бежали вверх по склону холма или вниз, к морю, из дома; потоками, словно кровь из раны, выливались воины Рандвера – они пытались подбадривать друг друга, дать отпор надвигавшейся на них и ощетинившейся сталью стене. Наконец появился Рандвер, но вокруг него сомкнулась группа храбрых тэнов, в том числе Скарт, и на мгновение кровь застыла в жилах Сигурда. Но почти сразу он увидел выскочившего из дома Улафа – оскаленные зубы, с меча стекает кровь.
– Оставайся позади, Руна, – рявкнул Сигурд и метнул копье в Рандвера, но в самый последний момент Скарт успел взмахнуть мечом и отбить смертоносное лезвие в сторону.
На глазах у Сигурда его Волки выбегали из дома и набрасывались на остатки хирда Рандвера. Он увидел, как помчался вперед Торвинг, за спиной которого развевались белые косы, и вонзил копье в мягкую плоть под поднятую с мечом руку, а в это время Брам отсек вражескому воину ногу и повернулся к Веревочной Бороде, обрушившему на него свой меч. Медведь отбил удар щитом, развернул его и направил край в лицо противника, заставив Веревочную Бороду сделать два шага назад. Еще через мгновение Брам оттолкнул плечом Бьярни и Грундара и рубанул по черепу Веревочной Бороды – во все стороны брызнула кровь, полетели осколки костей и серый мозг.
– Рандвер! – взревел Сигурд, выхватил Серп Тролля из ножен и обвиняюще направил клинок на ярла, который отчаянно сражался с Хауком, так что во все стороны летели осколки щита седобородого воина. – Рандвер, алчная дырка от задницы! Боги оставили тебя!
У сражающегося за свою жизнь ярла не оставалось времени, чтобы отвечать на оскорбления, – еще один из его воинов упал под топором Бьярни, а Флоки нырнул под отчаянным взмахом меча Амлета и рассек ему плечо до кости. Тот пронзительно закричал. Скарт прыгнул к Флоки и отбросил его на Карстена и Бодвара.
Сигурду не хотелось оставлять Руну, но им уже овладела ярость битвы, требовавшая вонзить клинок в горячую плоть врага.
– Оставайся с Руной, Свейн, – сказал он, и могучий воин мрачно кивнул, но тут Вальгерда выкрикнула имя Сигурда, метнула копье над группой сражавшихся воинов, и юноша увидел, что со стороны моря на вершине холма появились новые воины.
– Клянусь задницей Тора! Похоже, нам предстоит серьезная схватка, – сказал Свейн и шагнул вперед, подняв над головой топор.
– Скьялдборг! – взревел Улаф, но Сигурд продолжал искать встречи с Рандвером.
Теперь ярла окружало лишь четверо окровавленных и упавших духом воинов, в том числе Скарт с Амлетом, и Сигурд понимал, что если он сумеет убить Рандвера, сражение может закончиться.
– Скьялдборг, Сигурд, будь прокляты твои глаза! Сюда! Немедленно! – кричал Улаф.
Юноша мрачно выругался – ведь он был так близок к мщению, а теперь ему снова придется ждать подходящего момента. Он крикнул Руне, чтобы она оставалась среди его людей, и они со Свейном присоединились к стене щитов, чтобы встретить новую угрозу. Должно быть, вернулась команда одного из кораблей ярла, чтобы занять место рядом с уцелевшими воинами Рандвера и дать отпор Волкам Сигурда.
У воинов подкрепления были щиты и копья, у некоторых имелись кольчуги, так что весы слегка уравновесились – во всяком случае, с точки зрения численности. Улаф прекрасно понимал это, и потому приказал своим воинам двигаться вперед и вступить в схватку с отступившими людьми ярла.
– Они продолжают прибывать, эти шлюхины дети, – прорычал Убба и не ошибся – все новые и новые воины появлялись на вершине холма и яростно бросались вперед, увидев, что враг атакует их господина.
– Я рад, – сказал Брам, толстый киртиль которого стал скользким от крови. – До сих пор было слишком просто.
Он начал стучать рукоятью меча по щиту; остальные тут же присоединились к нему, поймав нужный ритм. Они шаг за шагом наступали на врага, и ярл Рандвер принялся отдавать приказы, пытаясь построить некое подобие скьялдборга. Рана на левом плече Амлета продолжала кровоточить, лицо его стало пепельно-бледным, но он оставался рядом с отцом, надеясь спасти положение.
В следующее мгновение «стены щитов» пришли в соприкосновение, раздались глухие удары дерева о дерево, зазвенела сталь, и Сигурд обнаружил, что сражается с сильным бородатым воином, одетым в кольчугу. Он взмахнул Серпом Тролля, повернув кисть так, чтобы клинок достал спину врага, но кольчуга и кожа под ней остановили его атаку, и Сигурд быстро отдернул руку, пока ее никто не отсек.
– Тебе нужно лучше стараться, мальчишка, – прорычал воин, ударяя своим щитом по щиту Сигурда так, что ему пришлось отставить одну ногу назад и напрячь все силы, чтобы сохранить равновесие.
Воины с обеих сторон пытались наносить удары копьями и мечами поверх щитов и между ними, стараясь поразить лица или незащищенные плечи.
За стеной Сигурда из железа и плоти двигались, словно волки в загоне для овец, Асгот и Вальгерда, пробивали черепа, вспарывали животы и пронзали бедра. Но постепенно стало сказываться преимущество врага в численности, и скьялдборг Сигурда прекратил наступление; все новые и новые воины Рандвера присоединялись к сражению, и теперь его стена насчитывала два ряда.
Сигурд отвел руку назад, вонзил в землю Серп Тролля и вытащил из ножен скрамасакс.
– Вальгерда! – крикнул он.
Валькирия, стоявшая у него за спиной, поняла, что он собирается сделать, и нанесла удар копьем поверх щита Сигурда, направив его в противника, который наступал на него. Сигурд услышал, как лезвие копья задело шлем, и воин немного поднял щит, а юноше ничего другого и не требовалось. Продолжая давить на вражеский щит, он неожиданно опустился на одно колено, вложил все силы руки и правого плеча в удар скрамасаксом снизу вверх и почувствовал, что острие пробило железные кольца, кожу и плоть.
– О́дин! – выкрикнул Сигурд, вырывая скрамасакс из раны и чувствуя, как руку заливает горячая кровь.
Потом он выпрямился и попытался сделать шаг вперед, но его нога скользнула по выпавшим на землю кишкам врага, и он с трудом сохранил равновесие.
– Убивайте их! – взревел Улаф. – Освежуйте вонючих трусливых сынов шлюх!
Скрежет и звон клинков оглушал, во все стороны летели брызги крови, слюна и яростная брань. Мужчины кричали от боли, истекали кровью и умирали, наполняя воздух вонью опорожняемых кишечников. Сигурд успел заметить, как падает сраженный Торвинг, шею которого пронзило копье. Люди Осойро, сражавшиеся рядом с ним, закричали, вдохновляя друг друга на месть за своего павшего товарища. Но они начали уставать.
Скарт кричал, призывая Улафа вступить в схватку, и Сигурд знал, что больше всего на свете Улаф хочет сразиться с первым бойцом Рандвера, но ради этого не станет оставлять брешь в стене.
– Сразись со мной, Улаф! – взревел Скарт, продолжая наносить тяжелые удары по щиту Гендила с такой силой, что во все стороны летели осколки дерева. – Выйди против меня, трусливое ничтожество. Ты, жалкая падаль, пища воронов!
Его следующий удар рассек щит Гендила надвое, тот яростно закричал и поднял оставшуюся половину, но этого оказалось недостаточно – Скарт отсек ему руку по локоть, и из обрубка хлынула кровь, заливая несчастному рот. Однако Гендил устоял на ногах и нанес удар мечом, но воин Рандвера его опередил – меч ударил Гендила в лицо, и лезвие вышло из затылка на целый фут.
– Сомкнуть ряды! – закричал Сигурд.
Клинок вражеского меча скользнул по его защищенному кольчугой плечу, острие копья задело шлем. Рядом застонал Бьярни – вражеский меч сумел пройти мимо его щита; но он устоял и лишь заскрипел зубами от боли, продолжая отвечать ударом на удар. Между тем их медленно теснили назад, и Сигурду пришлось вытащить свой меч из земляных ножен, чтобы не потерять его.
Хаук отступил назад – его щеку рассекла стрела, пущенная из-за дальних рядов врага, и Сигурд почувствовал, как его плечо уперлось в стену – это был Улаф.
– Мы можем оставаться здесь и продолжать, – прорычал Улаф, не поворачиваясь к нему. – И умереть. Или попытаемся прорваться к кораблям и доведем дело до конца в другой день.
Наполовину ослепленный чужой кровью и оглушенный звоном клинков, Сигурд не знал, какое решение принять. Его мысли метались, точно змеи в огне.
– Мы можем победить их, – прохрипел юноша, чувствуя во рту железный вкус крови, все его мышцы горели от усталости – он слишком долго работал щитом и мечом.
– Нет, парень, не можем, – сказал Улаф, делая выпад мечом поверх щита и мгновенно отводя назад окровавленный клинок.
Сигурд слышал, как Рандвер кричит на своих людей, заставляя идти вперед и теснить врага. Ярл заверял их, что его сын Храни скоро присоединится к схватке, а с ним вместе прибудут команды четырех кораблей. Сигурд понимал, что, как только они появятся, все его люди погибнут в кровавой бойне.
Теперь он знал, что необходимо прорываться к кораблям. Если они сумеют спуститься к пристани, у них появится шанс сесть на ближайший корабль и спастись. Или их прикончат одного за другим до того, как они доберутся до берега.
– Поворачиваем направо! – закричал Улаф, и левая часть скьялдборга начала отступать.
Продолжая высоко держать щиты, они работали мечами и отступали вместе, их щиты перекрывали друг друга, образуя прочную преграду, Сигурд и его соратники продолжали удерживать врага, медленно разворачиваясь налево. Линия щитов перемещалась, неизменно сохраняя строй; тэны Рандвера наседали изо всех сил, полагая, что поступают правильно. Сигурд знал, что ему следует быть благодарным Улафу за то, что воины так хорошо обучены – прошло совсем немного времени, и они оказались спиной к морю.
– Подвинься-ка, парень, – сказал Хаук, и Сигурд вместе с Бьорном переместились, чтобы дать возможность воину из Осойро занять место между ними.
– Могу спорить, что ты вернулся в прежние времена, верно, белая борода? – сказал Бьорн.
Впрочем, борода Хаука уже давно утратила белый цвет – из раны на щеке ее заливала темная кровь, а косичка на конце бороды стала почти черной.
– Да, парень, мы пару раз бывали в подобных стычках, – ответил Хаук. – Когда у нас оставалось время после настоящих сражений.
Бьорн и несколько других воинов рассмеялись в ответ, и это было хорошо, ведь положение неуклонно ухудшалось. Сигурд рискнул бросить взгляд через плечо и с облегчением увидел, что Руна все еще здесь. Девушка сжимала в руках подобранное копье и жадно следила за жестокой схваткой широко раскрытыми глазами.
– Держите линию, люди Сигурда! – рявкнул Улаф, но они не нуждались в подсказках – ведь все уже поняли, каков план – и начали отступать к морю по скользкой, мокрой от дождя земле. Во рту у них пересохло, глаза заливал обжигающий пот, мышцы сводило от боли. Назад к утесу. В сторону моря.
– Руна, ты – мои глаза! – закричал Сигурд, хотя очень хотел, чтобы она оставалась поблизости, но ему необходимо было знать, что происходит с другой стороны, если уж они намерены пятиться назад.
Руна сразу поняла, что от нее требуется, побежала по тропе и исчезла за откосом. Сигурду показалось, что она отсутствовала вечность, и его ярость уравновешивалась страхом снова потерять сестру.
– Стойте! – крикнул кто-то из скьялдборга Рандвера, давление на щит Сигурда внезапно прекратилось, и между двумя стенами щитов снова появилось пространство.
Воины втягивали воздух в легкие и отплевывались густой слюной, стирали пот с глаз, проверяли надежность щитов и призывали своих богов.
– Мы хорошо сражались, – сказал Улаф, расправляя плечи и поворачивая голову из стороны в сторону. – Но больше не можем здесь оставаться.
Сигурд видел, что его друг прав. Они убили много людей Рандвера и едва не прикончили самого ярла, но он уцелел, и теперь удача перешла на сторону врага. Даже преимущество в доспехах и боевая выучка не могли вновь переломить ход сражения. Сигурд прекрасно понимал, что должен дать шанс выжить своему только что созданному боевому братству.
– Шлюхины дети знают свое дело, – сказал Хаук, с бороды которого капала кровь.
Между тем ярл Рандвер воспользовался передышкой для того, чтобы перестроить свою «стену щитов», отправив в передний ряд лучших воинов в бриньях, шлемах или кожаных доспехах, составив резерв из остальных. Сейчас у него имелось более сорока воинов, и он начал выстраивать второй скьялдборг из восьми бойцов со щитами и копьями. Сигурд понял, что он намерен атаковать семнадцать его воинов с тыла. Но тут вернулась Руна, и он вознес за это благодарность богам. Она перевела дыхание и посмотрела на него голубыми глазами, которые напомнили ему мать.
– Между нами и берегом никого нет, брат, – сказала она, и ее слова были подобны элю для пересохшего горла.
Сигурд кивнул, и план начал формироваться в его сознании, пока он говорил.
– Дядя, ты можешь дать воинам Хиндеры причину наделать в штаны?
Улаф нахмурился, но очень скоро сообразил, что имеет в виду Сигурд.
– Я могу заставить сынов свиней думать о других вещах, Сигурд, – сказал он, – но они быстро все поймут, и после этого каждый будет сам за себя. Кровавый хаос.
Сигурд усмехнулся.
– Боги любят хаос, дядя, – сказал он и подозвал к себе Вальгерду и Карстена Рикра – они выскользнули из «стены щитов» и подошли к нему, смаргивая пот с глаз.
Когда Сигурд рассказал им и Руне, что от них требуется, они кивнули и с решительным видом переглянулись.
– Мы готовы, дядя, – сказал Сигурд.
Улаф снова кивнул, сплюнул на землю и ударил рукоятью меча о щит.
– Свинфилкья! – закричал он голосом, от которого содрогнулись бы даже мертвые в Нифльхейме.
Улаф не шевельнулся, но все остальные мгновенно перестроились, «стена щитов» исчезла, и они оказались за спиной у ветерана, образовав клин, напоминающий голову свиньи. А пока они это делали, Рандвер приказал своим людям сплотить ряды, готовясь к атаке врага, и его воины принялись стучать мечами и древками копий по щитам, чтобы придать себе мужества перед неминуемым столкновением.
Они были слишком озабочены ощетинившимся клином, чтобы обращать внимание на троих людей, побежавших в сторону моря.
– Отодвинься, дядя, – сказал Сигурд.
– Ни в коем случае, парень, – бросил Улаф через плечо.
– Отойди в сторону, Улаф, – сказал Сигурд. – Они были верны своей клятве, теперь пришел мой черед.
Улаф бросил на него мрачный взгляд и покачал головой. Но потом прорычал ругательство в кудлатую бороду и отодвинулся в сторону, позволив Сигурду занять место во главе клина, – ведь тот дал клятву сражаться в первых рядах, и сейчас пришло время это показать.
Улаф встал у его левого плеча, а Свейн оттеснил Бьорна, чтобы занять место справа; лунообразное лезвие его огромного топора было покрыто засохшей кровью, лицо искажала гримаса. Далее встали Флоки, Брам и Бьорн, за ними выстроились остальные, и Сигурд, прекрасно знавший своих людей, пожалел воинов врага.
Он хотел, чтобы отец и братья видели его сейчас, оценили мужество, с которым они встретили врага, и знали, что за ними наблюдают Одноглазый Один и Видар, бог мщения. Впрочем, он ощущал грызущий изнутри страх. Нет, юноша не боялся боли или смерти, ведь она позволит ему пить мед в чертогах асов вместе с братьями, но он не хотел оставлять Руну одну в мире зла. Сигурд боялся, что не сумеет погасить ревущее у него внутри пламя, утопив его в крови мщения. Он сделал все, что было в его силах, чтобы привлечь внимание Одина. Теперь почтит Бога-Копьеносца, сражаясь в его честь, а это означало неистовый натиск.
– Пора, – сказал Сигурд, поднимая покрытый следами от ударов щит и очень вовремя наклонив голову – стрела угодила ему в шлем и отлетела в сторону.
Они шагали вместе с ним, оставаясь рядом, сохраняя клин, и разом взревели, когда враг оказался перед ними. Первым же ударом Серп Тролля глубоко вошел в щит вражеского воина, и тому пришлось его опустить; Брам тут же вонзил острие своего клинка противнику в глаз, мгновенно вырвал его обратно, и в лицо Сигурду брызнула горячая кровь. Он вытащил меч из расщепленного дерева и шагнул вперед. Свейн протаранил обухом своего длинного топора чье-то бородатое лицо, проломил череп, повернулся, зацепил серповидным лезвием шею другого воина, подтянул его к себе, а Флоки отбил щит в сторону и вонзил лезвие короткого топора ему в лоб.
Они неуклонно продвигались вперед сквозь скьялдборг Рандвера, точно заклепки через древесину ели, и вражеские воины умирали под их клинками. Однако свинфилкья не может справиться с врагом, который взял ее в кольцо. Воины Рандвера со всех сторон наносили удары копьями, и после десяти биений сердца клин исчез – осталась лишь группа воинов, дерущихся за свою жизнь с противником, который превосходил их числом более чем в два раза.
Сигурд оказался в самом центре схватки; его хирд собрался вокруг него, их окровавленные тела оказались между ним и врагом, и мгновение юноша стоял, окруженный оглушительным хаосом. Он видел, как Убба разбил врагу лицо навершием щита и быстрым выпадом меча добил его. Рядом с ним Бьярни уклонился от смертельного удара мечом, вонзил клинок во внутреннюю часть вражеского бедра, и отчаянный крик раненого на миг перекрыл грохот сражения. Сигурд повернулся и увидел, что Агнар Охотник и Кетиль Картр дерутся спина к спине. Агнар принял удар меча на скрещенные длинные ножи, отвел лезвие в сторону и в следующее мгновение рассек лицо врага. Кетиль получил три раны – самую серьезную в плечо: похоже, пропустил удар топора, – однако продолжал сражаться, точно герой древней саги, с ревом вызывая все новых и новых врагов на поединок.
Старые воины, которые когда-то сражались за ярла Хакона Поджигателя, снова стояли плечом к плечу, и сейчас только многолетний опыт позволял им оставаться в живых. Хаук с суровым лицом застыл между Бодваром и Грундаром, последними из их старого хирда, воинами давно ушедшего века.
– Нам нужно бежать, Сигурд! – крикнул Улаф, и тот обернулся, инстинктивно отыскивая взглядом Рандвера, пытаясь увидеть ярла в хаосе схватки. – Он уже в безопасности, – сказал он, понимавший, что на уме у Сигурда. – Его сын получил ранение, и Рандвер унес его с поля боя. Сейчас нам до него не добраться, Сигурд, и мы никогда не покончим с конунгом, сыном шлюхи, если умрем здесь.
– К морю! – взревел Сигурд, и его Волки нанесли врагу еще один сокрушительный удар, чтобы у них появились шансы на спасение.
Теперь, когда Рандвер больше не находился в гуще сражения, его воины не знали, что делать, и хирду Сигурда снова удалось, собравшись вместе, сомкнуть щиты перед понесшим серьезные потери врагом, который был рад возможности перевести дух. Продолжая наблюдать за людьми ярла, отряд Сигурда отступал к тому месту, которое они занимали у края утеса, за исключением Хаука и двух его спутников, они остановились и сомкнули потрепанные, забрызганные кровью щиты. Люди выглядели изнуренными, но продолжали высоко держать головы и постарались выпрямить спины.
– Сюда, Хаук! – рявкнул Сигурд.
– Нет, парень! – крикнул Хаук через плечо. – Мы никогда не бежим. Не отступаем ни перед каким врагом. И не сделаем этого сегодня.
– Но мы сможем прорваться! – сказал Сигурд.
– Вот и попытайся, парень, – ответил старик. – Я надеюсь, ты вернешься сюда и закончишь то, что мы начали. – Он ударил рукоятью меча об остатки разбитого щита. – Люди Осойро! – крикнул он голосом хриплым и трескучим, точно старая кожа. – Сегодня мы станем пить мед с нашими братьями в Вальхалле. – Грундар и Бодвар ударили по своим щитам и принялись проклинать наступающего врага. Последний гордый вызов перед лицом смерти, заставивший отряд Сигурда ударить копьями по своим щитам – многие из них были не прочь остаться с Хауком и достойно встретить врага. – А теперь уходите! – крикнул Хаук через плечо. – Мы будем ждать тебя в сияющих чертогах, Сигурд Харальдарсон!
Юноша тряхнул головой, но сильная рука сжала его плечо.
– Лучше закончить свои дни так, чем получить удар копьем в спину, – сказал Улаф, кивая в сторону скромной «стены щитов» Хаука.
Сигурд знал, что он прав, Хаук и его соратники не могли бежать так быстро, как требовалось. И все же мысль о том, что они оставят их умирать, была для Сигурда подобна удару клинка в грудь. Между тем Скарт призывал воинов ярла покончить с людьми Осойро.
Сигурд бросил последний взгляд на отважную троицу воинов, твердо стоявших на пути врага – сдвинуть с места их могла только смерть.
А потом повернулся и побежал к морю.
