Глава 20

Они бежали по скользкой тропинке, ведущей к берегу, а последняя песнь клинков людей Осойро звучала в ушах Сигурда, точно уходящий в небо дым. И, когда они скатились к пристани, его сердце запрыгало в груди, словно лосось, – он увидел, что Руна, Вальгерда и Карстен уже находятся на борту «Рейнена», корабля его отца, и драккар готов выйти в море.

– Значит, мы отплываем? – спросил стоявший у мачты Карстен, пряча в бороде улыбку.

Воины быстро забирались на корабль; некоторые бросились помогать с парусами, другие взялись за весла, чтобы установить их в уключины. Все понимали, что им потребуются ветер и весла, чтобы оказаться как можно дальше от ярла Рандвера.

– Рад снова видеть наш драккар, – сказал Улаф, забрав из рук Брама весло, и они вдвоем приготовились оттолкнуть «Рейнен» от пристани.

Сигурд все еще тяжело дышал, но его ноздри наполнил так хорошо знакомый запах «Рейнена»: смолистый аромат сосны, смазанные дегтем веревки, влажный шерстяной парус и соленая вода, просочившаяся в трюм между камнями балласта.

– Нам следовало их поджечь, но они слишком пропитаны влагой, к тому же нам не хватило времени, – сказала Вальгерда, кивнув в сторону другого корабля Харальда, «Морского орла», и любимого драккара Рандвера «Волк фьордов», которые остались без команд и, покачиваясь на волнах медленно дрейфовали прочь от причала – Вальгерда успела перерезать швартовые.

– Ты дала нам шанс, – сказал Сигурд, благодарно кивнув Вальгерде.

Повернувшись к холму, он увидел, что там уже появились люди Рандвера, проклинавшие все на свете, – два дрейфующих корабля и уходивший под парусом «Рейнен».

– Ну, никто не посмеет сказать, что мы не испортили им свадебный пир, – крикнул Улаф, и его слова вызвали громкий смех воинов, все еще покрытых кровью после тяжелого сражения.

Однако это не помешало им вовсю налегать на весла, и поднявший парус драккар набирал ход. Большинству из них приходилось стоять, потому что на корабле не оказалось походных сундучков.

– На «Волке фьордов» были сундучки, – сказала Руна, подходя к Сигурду, – и он сказал, что нам следует выбрать именно тот драккар, – продолжала она, кивком показав на стоявшего за рулем Карстена. – Но я убедила его, что ты предпочтешь «Рейнен».

Сигурд увидел, что она отчаянно дрожит, и обнял за плечи, поморщившись от боли во всем теле. Впрочем, он сомневался, что получил серьезные ранения.

– Неужели ты думаешь, что отец оставил бы «Рейнен» и предпочел эту кучу козьего дерьма? – спросил он, глядя на Рандвера, который уже спустился на причал и выкрикивал команды своим людям, метавшимся по берегу и не понимавшим, что делать дальше; однако несколько человек отыскали маленькую лодку и отплыли за «Волком фьордов».

Дрожащей рукой Руна убрала с лица прядь все еще мокрых волос и спросила, следует ли ей тоже сесть на весла, но Сигурд покачал головой.

– Очень скоро наши паруса поймают ветер, а Карстен – хороший рулевой. – Он снял плащ, с облегчением отметив, что на нем совсем мало крови, накинул его на плечи сестры, поверх ее собственного – на случай, если она все еще не согрелась, – и сказал, указав на скамью возле кормы: – Отдохни, пока есть возможность.

Потом Сигурд повернулся, чтобы посмотреть на свою усталую мрачную команду.

Кетиль Картр не греб; его лицо смертельно побледнело, он потерял много крови, и сейчас стоял и смотрел в сторону берега, сберегая оставшиеся силы. Лицо Бьорна искажала гримаса боли, бринья на боку была рассечена и испачкана кровью. И если б голова Агнара была корпусом корабля, то команде пришлось бы сейчас вычерпывать воду – его лоб пересекала длинная глубокая рана.

К тому же, они оставили пятерых своих братьев на холме, и Сигурд знал, что это и есть самая серьезная рана.

– Пусть их яйца съежатся и отвалятся, Асгот! – обратился Убба к стоявшему на корме годи, который поднял руки к небесам, словно произносил гальд, направленный на оставшихся на берегу врагов.

От его резкого голоса стыла кровь, даже если ты не знал, какое именно заклинание он творит, пользуясь древним сейдом. Однако Сигурд слышал, что Асгот поет о скорой гибели ярла Рандвера. И у него не будет погребального костра героя, лишь холодная сталь и ледяная могила, – вот почему все находившиеся на борту «Рейнена» мужчины и женщины радовались, что гибельное проклятие годи не направлено против них.

– Вполне достаточно. Убирайте весла, парни! – приказал Улаф, вытаскивая свое весло из уключины и укладывая его вдоль борта.

Ветер уже наполнил парус, и работа нескольких гребцов уже ничего не могла изменить. Улаф подошел к Сигурду, который стоял на корме и наблюдал, как люди Рандвера возвращают «Волка фьордов» к причалу, где их ждали остальные, направив копья к небесам, где низкие тяжелые тучи медленно плыли на восток. В воздухе метались пронзительно кричавшие чайки – возможно, отвечали на древнее заклинание Асгота, – и беловолосые дочери Ран появлялись то там, то тут, словно спасались от гнева ярла.

– Интересно, что случилось со стариной Солмундом и Хагалом, – сказал Улаф.

Сигурд знал, что его старый друг пытается отвлечься от мрачных мыслей. Они нигде не видели «Морской свиньи» и кораблей Рандвера, которые преследовали кнорр и скрылись на западе. Команды кораблей, вернувшиеся обратно и спасшие шкуру ярла, должно быть, поджидали Сигурда в засаде за другим островом, и он не сдержал улыбки при мысли о том, какие усилия приложил враг, чтобы его поймать.

– Послушайте, – сказал Свейн, прикладывая к уху ладонь. – Мне кажется, я слышу, как скрипит задница Песни Ворона.

Улаф ухмыльнулся.

– Тут я не стал бы его винить – за ним по пятам гнались четыре корабля. Но если послушать еще внимательнее, то можно услышать смех старого Солмунда. Шлюхины дети умрут от голода прежде, чем догонят старого козла.

– Тогда будем надеяться, что мы не столкнемся с ними, когда они сдадутся и повернут к дому, – сказал не отходивший от руля Карстен.

– Но если встретим, то узнаем, какой ты рулевой на самом деле! – заявил Улаф.

Однако его слова совсем не встревожили датчанина.

Сигурд стоял вместе с Улафом; ветер ерошил их бороды и сушил запекшуюся на коже и кольцах бриньи кровь. Однако зловещее молчание тяжелым облаком накрыло их – так растекается лужа крови. Далеко позади вражеский корабль, наконец, поймал восточный ветер и устремился в погоню, оставляя за кормой пенный след. Складывалось впечатление, что Рандвер так же сильно хотел убить Сигурда, как Сигурд мечтал поквитаться со своим кровным врагом. В конце концов, общие мысли выразил Улаф.

– У нас нет выбора, Сигурд, – сказал он, почесывая бороду.

– Всегда есть выбор, дядя, – возразил Сигурд.

Улаф поджал толстые губы.

– Даже волк старается сбежать, когда фермер спускает на него всю свору.

Теперь Сигурд повернулся к Улафу.

– Но мы – не одинокий волк, – сказал он, обводя рукой палубу и тех, кто успел восстановить дыхание и теперь перевязывал раны или работал с парусами, чтобы не терять ветер. – Неужели я показал себя Пылающему Глазу только для того, чтобы он смотрел, как мы убегаем от человека, которого я поклялся убить?

– Ну, убить необходимо не только ярла, – сказал Улаф, имея в виду, что им еще требуется разобраться с конунгом Гормом, но сейчас это казалось невозможным.

– И ты считаешь, что я не лишусь расположения Одина, если побегу? – спросил Сигурд.

Улаф задумчиво поскреб бороду.

– Ты хочешь все закончить? – произнес он – скорее утверждение, чем вопрос.

Сигурд посмотрел ему в глаза, и в его взгляде, глубоком, словно фьорд, Улаф прочитал больше, чем могли поведать любые слова.

– Задница Фригг, – прорычал он и, повернувшись к Карстену, приказал: – Разворачивай драккар! Ты видишь, что этот корабль, точнее, кусок собачьего дерьма, полон людей, мечтающих нас убить? Правь прямо на него. – Карстен разинул рот, но Улаф уже повернулся к команде – Свейну, Флоки, Браму, Бьярни, Бьорну и остальным, осторожно поднимавшимся на ноги. – Неужели вы думаете, что можете весь день просидеть на задницах? – взревел он. – Неужели считаете, что маленькая стычка, в которой вы участвовали, доказала ваше умение сражаться? И вы достойны оказаться в одной саге с Улафом Сокрушителем и Сигурдом Любимцем Одина? – Большинство были ошеломлены и смотрели на Улафа широко раскрытыми глазами, но Свейн и Брам обменялись волчьими ухмылками. Флоки не спускал глаз с Сигурда и медленно кивал, словно ждал этого момента всю жизнь. – Дарующий кольца хочет вам кое-что сказать. – Умный шаг со стороны Улафа – он напомнил им о том, что они дали клятву Сигурду, не назвав его ярлом, ведь пока он не мог претендовать на это имя.

Сигурд поднялся на помост и встал рядом с Карстеном, который уже начал разворачивать «Рейнен» по ветру.

– Смотрите! – сказал он, показывая в сторону «Волка фьордов». – Этот ярл хочет с нами сразиться. – Юноша перехватил взгляд Руны и почувствовал боль, но сейчас он ничего не мог изменить. – Свейн, твой отец Стирбьёрн был грозным воином, который стоял на носу драккара. Я не сомневаюсь, что сегодня он гордился бы тобой, увидев тебя на носу «Рейнена».

Рыжеволосый великан улыбнулся так, словно ему вручили сразу два рога с медом.

Сигурд знал: Улаф рассчитывал, что займет это место, но сейчас ему требовалось боевое мастерство опытного воина, и он не мог рисковать – Улаф не должен был получить ранение и рано выйти из схватки.

– Я не стану убегать от ярла Рандвера, – сказал Сигурд. – Более того, я его убью, прямо на глазах богов. – Он улыбнулся своим воинам. – Если кто-то из вас не хочет сражаться рядом со мной, можете уйти, я не стану вас останавливать.

Все рассмеялись – даже Кетиль Картр, в теле которого крови осталось меньше, чем снаружи.

– Ну, тогда не будем медлить! – сказал Улаф, когда Карстен резко повернул руль; ветер наполнил парус «Рейнена», и Бьярни с Бьорном отпустили один из его углов, а остальные освободили веревки на носу, корме и в средней части галеры.

Сигурд и Улаф изо всех сил натянули веревки, чтобы парус снова поймал ветер уже с другой стороны корабля. Отчаянное напряжение всех сил, громкие команды рулевого – и вот работа сделана, Карстен вывел «Рейнен» на новый курс. Но они не стали устанавливать паруса наилучшим образом или брать рифы, как делалось обычно.

– Спустить парус, – сказал Улаф, что заставило всех удивленно переглянуться. – И бросайте якоря. Могу спорить, что здесь мелко.

Сигурд посмотрел на него. Со спущенным парусом они станут совершенно беспомощными. Улаф пожал плечами, кивая на волны с пенными гребешками.

– Связывать сейчас корабли вместе – столь же безнадежное дело, как искать прошлогодний снег. Если мы хотим сразиться с этой безмозглой задницей червя, нам следует лежать неподвижно, как невеста в ночь свадьбы… – Тут он покраснел и посмотрел на Руну, которая улыбнулась, чтобы не смущать его.

– Я не замужем, дядя, – сказала она, когда якоря с глухим плеском упали в воду. – Какие-то незваные гости испортили мою свадьбу.

Сигурд улыбнулся Улафу и схватил свой шлем, кожаный ремешок которого был еще влажным от пота.

– Это будет трудная битва, – сказал он, завязывая ремешок под подбородком и чувствуя, как его снова охватывает волнение, – и некоторым из нас не суждено будет больше увидеть солнце и море. – Его воины надевали шлемы, поднимали щиты и копья и разминали затекшие руки и ноги. – Тот, кто падет сегодня, будет удостоен погребального костра и направится в чертоги погибших воинов вместе со своим оружием. Даю вам слово.

Ничего большего Сигурд им обещать не мог. Он повернулся, чтобы посмотреть на плывущего к ним «Волка фьордов». На носу вражеского драккара уже выстроились воины ярла.

Якоря держали «Рейнен», а его нос был направлен на северо-восток, разрезая несущиеся навстречу волны. Теперь палуба не будет раскачиваться с траверса, и людям не придется сражаться с морской болезнью.

– Это место ничуть не хуже любого другого, – сказал Карстен, взглядом прослеживая уходившую в воду веревку кормового якоря.

Море здесь было частично защищено мысом Нилсавика, и если им предстояло сражение на палубе, то бывали места и похуже.

Сигурд принес носовое украшение, установил его на место и вставил оленьи рога, – и те, кто впервые оказался на палубе «Рейнена», удовлетворенно кивнули.

– Он выглядит лучше, чем большинство женщин, с которыми имел дело мой брат, – восхищенно сказал Бьярни; вероятно, это была правда, потому что Бьорн не стал возражать.

– Если сможете, держитесь подальше от Скарпа, – сказал Улаф Сигурду и его воинам.

Всего в носовой части «Рейнена» собралось тринадцать человек.

– Ты так говоришь потому, что хочешь оставить его для себя, – заявил Убба, сжимая длинную рукоять топора.

Улаф не стал ему возражать.

– У нас осталось одно незаконченное дело, – сказал он.

– Ну, я буду убивать всех, кто окажется поблизости, – заявил Брам, – так что, если хочешь насадить Скарта на свое копье, тебе следует добраться до него первым.

Агнар Охотник и Вальгерда взяли луки и проверили натяжение тетив, которые оставались влажными, поэтому они не могли стрелять на большом расстоянии, но едва ли это имело значение, поскольку схватка будет на палубе, как сказал Свейн Вальгерде, когда она привязывала колчан со стрелами к лееру на ширстреке «Рейнена».

– Хуже всего то, что мы находимся на подветренной стороне, – сказал рыжебородый великан. – Когда они нас увидят, то обделаются прямо в штаны, и мы можем задохнуться от вони.

– А вот и они! – сказал Улаф, когда боевой клич воинов ярла Рандвера долетел до «Рейнена».

Сигурд посмотрел на Асгота, и тот кивнул, обнажив зубы в волчьем оскале. Кое-кто тут же прикоснулся к висевшим на шеях амулетам, но у большинства хватало железа, и они прикасались к кольцам бриньи, наконечникам копий, шлемам или рукоятям мечей.

– Время пришло, Руна, – сказал Сигурд, и сестра кивнула; их взгляды встретились, она взяла щит и встала возле мачты.

Сигурд хотел, чтобы она находилась подальше от схватки, но надеялся, что Рандвер не причинит ей вреда, если одержит победу. Потом он вспомнил, что она и сын Рандвера Амлет были мокрыми и дрожащими, когда вошли в зал ярла, и понял, что Руна пыталась утопиться.

– А теперь, – взревел Улаф, – не забудьте, что им следует дать зацепить нас крюками, и корабли должны поцеловаться прежде, чем вы начнете убивать этих уродливых сынов свиней. – Он посмотрел на Вальгерду и Агнара Охотника. – К вам двоим это не относится. Если вы сумеете немного уменьшить их число… хотелось бы, чтобы кое у кого из них возникли проблемы с глазами, пока они не окажутся на нашей палубе, это было бы очень неплохо.

Лучники кивнули и наложили стрелы на тетивы, понимая, что через двадцать ударов сердца «Волк фьордов» окажется на расстоянии выстрела – даже с учетом намокшей тетивы.

– Давайте устроим им достойную встречу! – взревел Брам, и все тут же принялись осыпать оскорблениями воинов, пришедших их убить.

– Жаль, что Песнь Ворона не увидит это сражение, – заметил Аслак.

– Не беспокойся, парень, – сказал Улаф, – когда он станет рассказывать нашу историю, окажется, что Рандвер атаковал нас на четырех кораблях, а на нашей стороне сражался сам Тор со своим могучим молотом.

Не успел он произнести последние слова, как Агнар и Вальгерда выпустили первые стрелы, и воины подняли щиты, чтобы защититься и образовать бастион над ширстреком.

Когда «Волк фьордов» ударил в «Рейнен», воины на обоих кораблях пошатнулись, но Свейн держался одной могучей рукой за носовую фигуру. Когда нос корабля Рандвера задел нос «Рейнена» и начал двигаться вдоль правого борта, он взмахнул огромным топором и отсек голову вражеского воина. Тот упал на колени, из шеи брызнул фонтан крови высотой в шесть футов, а люди Рандвера начали забрасывать абордажные кошки за борт противника. Все, кто находился у левого борта «Рейнена», перебежали к остальным, но никто не пытался рубить веревки, а Бьярни поднял руку и крикнул одному из людей Рандвера, чтобы тот перебросил ему конец, и далее они работали вместе, чтобы корабли оставались рядом.

Улаф не выполнил собственный приказ и не стал ждать, когда корабли окажутся надежно связанными, прежде чем начать убивать врагов. Он метнул копье, которое вонзилось в грудь одного из воинов и отбросило его на товарищей. Сражение началось. Агнар выпустил стрелу, которая попала в лицо врага, пробила одну щеку и вышла с другой стороны, а стрела Вальгерды попала в руку безбородого парня, собравшегося метнуть копье.

Убба изрыгал проклятья и рубил своим длинным топором щиты, Асгот мастерски работал копьем и наносил быстрые удары, и вскоре Сигурд ощутил в воздухе запах крови. Меч скользнул по его шлему и задел плечо, но юноша сделал выпад копьем и попал врагу под мышку; тот выронил меч, который упал в воду между кораблями. Наконец «Волк фьордов» и «Рейнен» сошлись бортами, и люди Рандвера принялись завязывать веревки, что являлось храбрым поступком – ведь противник в это время пытался покончить с ними.

Один из воинов Рандвера, крупный мужчина в кольчуге – Сигурд запомнил его по предыдущей схватке – шагнул на ширстрек, взмахнул длинным топором и одним ударом раздробил щит Бьорна. Следующим взмахом он прикончил бы его, но рядом оказался Кетиль Картр, вонзивший свой меч в бедро врага, и тот взревел, как бык. Однако его ноги были подобны деревьям; великан каким-то образом умудрился сохранить равновесие, и его следующий взмах топором отсек правую руку Кетиля у самого плеча. Бьорн бросился вперед, его копье вошло в живот врагу, и Сигурд услышал, как лезвие ломает звенья кольчуги. Великан согнулся пополам, и Бьорн сумел столкнуть его в воду. Люди Рандвера взревели, увидев, что их могучий воин пал.

Еще один храбрец попытался перейти на борт «Рейнена»; ему удалось отрубить конец копья Аслака и встать одной ногой на борт вражеского корабля, но уже через мгновение, после быстрого выпада короткого топорика Флоки, он лишился стопы и большей части лодыжки. Впрочем, воин даже не успел пожалеть о своей потере – следующий взмах топора Флоки проломил ему череп.

Однако Сигурд понимал, что задумал ярл Рандвер. Если они сумеют перебраться на палубу «Рейнена», численное преимущество позволит им одержать победу – ведь у Сигурда едва хватало людей, чтобы поставить скьялдборг поперек палубы.

– Да пребудет со мной Видар, – пробормотал он себе под нос, встал на ширстрек и взревел, как берсеркер.

Сигурд наносил быстрые удары копьем. Два меча попали в его щит, расколов пополам; он отбросил обломки в сторону, вытащил из ножен скрамасакс и прыгнул вперед. Его вес вместе с тяжелыми доспехами был немалым, что позволило ему получить небольшое свободное пространство – так камень падает в воду. Тем не менее он сразу погиб бы, пронзенный вражескими клинками и копьями, но его сбил с ног воин с развевающимися косами и закованный в кольчугу.

У Флоки не было щита, лишь по короткому топорику в каждой руке, которые перемещались с невероятной быстротой – он парировал выпады врага и наносил ответные удары, вспарывал животы и рассекал шеи, устроив настоящую бойню; казалось, враг даже не пытается оказывать ему сопротивление. Воины Рандвера подняли щиты и отступили, и это дало шанс его соратникам перепрыгнуть с борта «Рейнена» на вражеский драккар. Сигурд вытащил Серп Тролля и, встав спина к спине с Флоки, принял на меч удар, и его скрамасакс рассек врагу лицо. Рядом с ними тут же оказался Брам. Остальные воины Сигурда спрыгивали на палубу «Волка фьордов», и это так поразило команду Рандвера, что они стали отступать.

Сигурд повернулся и увидел, как описывает огромные дуги топор Свейна, заставляя врагов расступаться, что позволило людям Сигурда теснить их все дальше. Рандвер стоял у основания мачты с мечом и щитом в руках и призывал своих воинов набраться храбрости и сбросить врага в море – ему легко было это говорить, оставаясь в стороне от схватки, когда его воины гибли один за другим.

Убба сбил с ног могучего вражеского воина точно рассчитанным ударом обухом топора в лицо и оказался перед Скартом, который до этого момента лишь охранял своего ярла. Убба ухмыльнулся, в качестве приветствия ударил топором по щиту Скарта, и первый боец Рандвера отбросил щит в сторону, понимая, что тот не выдержит мощных ударов тяжелого топора.

Убба повел лезвие вверх и по кругу, но Скарт не мог бы стать первым воином Рандвера, если б попался на такой простой трюк дровосека. Он ловко увернулся, и лезвие оружия Уббы со звоном вонзилось в доски палубы. Скарт опустил свой огромный тяжелый меч и рассек пополам древко топора – завораживающее зрелище, – а затем отступил на шаг и легко остановил атаку Уббы, который использовал древко как дубинку. Убба плюнул в лицо Скарта, и в этот момент клинок первого бойца Рандвера с влажным глухим звуком вонзился ему в шею. Но она оказалась прочнее древка топора, и воин умер, сохранив голову на плечах.

– Улаф! – крикнул Скарт.

Однако Улаф сражался с двумя врагами у противоположного борта.

– Сигурд! – крикнула Руна.

Юноша увидел, что одному из людей Рандвера удалось перебраться на борт «Рейнена». Возможно, он рассчитывал, что сможет завершить схватку, угрожая убить Руну. Однако между Сигурдом и его сестрой было слишком много тел, и он понял, что не успеет прийти ей на помощь.

– Вальгерда! – позвал он. Валькирия подняла глаза, и он указал скрамасаксом, что нужно делать.

Вальгерда двигалась с невероятной быстротой – перерезала подколенное сухожилие одному воину, оттолкнула в сторону второго и, не доходя до борта «Волка фьордов», метнула копье. Оно пролетело по идеальной прямой, подобной отвесу корабельного плотника, и вошло в спину воина Рандвера. Тот налетел на Руну, но девушка выскользнула из его слабеющих объятий; он упал на палубу и забился, точно выброшенная на берег рыба.

– Сигурд! – крикнул Аслак, и юноша повернулся, чтобы поднять меч и отбить отчаянный удар воина с пожелтевшей, покрытой оспинами кожей, от которого пахло смертью.

Сигурд шагнул вперед и вогнал свой скрамасакс ему в живот, но не стал сразу выдергивать клинок, а использовал тело врага в качестве щита, вдыхая отвратительный запах и выискивая новую жертву. Затем Аслак рухнул на палубу после удара, оставившего вмятину на его шлеме, Карстен получил удар копьем в плечо – одновременно другой вражеский воин поразил его топором в ногу. Рулевой взревел яростно от боли, но тут же смолк, когда в грудь ему вошло копье.

Между тем Флоки превратился в саму смерть. Он казался неуязвимым, неуклонно уменьшая количество воинов Рандвера. Рядом с ним сражались Улаф, Асгот и Бьярни, которые теснили людей Рандвера к корме, куда отступил ярл. С другой стороны Свейн, Брам и Бьорн устроили настоящую бойню, и складывалось впечатление, что у ярла не осталось ни одного стоящего на ногах бойца в бринье. Вальгерда вернулась на борт «Рейнена», чтобы защищать Руну, однако продолжала стрелять из лука в людей Рандвера, которые уже не могли использовать щиты – враг наседал со всех сторон.

– Оставь его мне! – закричал Улаф Агнару Охотнику, который, размахивая своими ножами, устремился к Скарту.

Агнару даже удалось ранить поединщика Рандвера в предплечье, но Скарт тут же отсек ему одну руку, а затем и другую, и, пока Агнар смотрел на окровавленные обрубки, не в силах поверить своим глазам, Скарт вонзил клинок в его разинутый рот и повернул его, так что во все стороны полетели обломки зубов и брызнула кровь.

– Пора кончать! – крикнул Сигурд.

Люди кричали и выли от боли, палуба «Волка фьордов» стала мокрой от крови, но Волков Сигурда было уже не остановить. Они рубили врага направо и налево, пока их мышцы не начали гореть от усталости. Однако кровавая бойня продолжалась. Люди Рандвера уже начали понимать, что надежды на победу нет, и бросали на палубу мечи.

– Я иду за тобой, Рандвер! – взревел Сигурд, направив окровавленный меч на ярла, который стоял на корме.

Люди Сигурда двигались с ним, словно волна смерти, затопившая палубу «Волка фьордов».

– Ты готов к встрече со мной, Рандвер? Жалкий трусливый мерзавец!

Услышав все это и понимая, что они потерпели поражение, Скарт отступил к ярлу, и они вместе молча смотрели, как убивают трех последних воинов их хирда. Сигурд повернулся и окинул взглядом палубу «Волка фьордов». Повсюду лежали тела, почти полностью скрывавшие дубовые доски.

Затем он обратился к своим воинам и приказал им остановиться. Все тяжело дышали, но стояли, выпрямив спины и высоко подняв головы; грудь у каждого вздымалась, как кузнечные мехи, пот стекал по бородам и запястьям.

Затем Брам пожал широкими плечами и шагнул вперед.

– Даже не думай, – прорычал Улаф, и Сигурд понял, что нет никакого смысла пытаться его остановить.

Скарт улыбнулся, если рассеченное топором лицо могло улыбаться, тряхнул головой, чтобы взбодрить себя, и светлая коса ударила по его заросшей коростой голове.

– Я получу удовольствие, убивая тебя, Улаф, – сказал Скарт, и ответом ему послужил звон клинков, от которого должны были содрогнуться его большие кости.

Больше они ничего не говорили – лишь кружили по палубе, точно два огромных волка, пытающихся найти подходящий момент для атаки, время от времени скрещивая мечи.

Затем Сигурду показалось, что Улаф устал от этой игры. Он принял следующий удар Скарта на самую прочную часть меча, отбил вражеский клинок вверх, решительно шагнул вперед и врезал шлемом в лицо врага. Скарт отступил и вновь обрушил свой клинок вниз, но Улаф спокойно блокировал его, резко уводя вражеский меч в сторону, и его кулак врезался в челюсть Скарта с силой, которая ошеломила бы даже быка. Поединщик отшатнулся, поднимая меч, чтобы защититься, но Улаф вновь метнулся вперед, нанес новый удар в челюсть, и на этот раз Сигурд услышал, как, точно сучок горящего дерева, треснула кость.

Скарт упал на одно колено, Улаф посмотрел на него сверху вниз и покачал головой, словно был разочарован, а потом одним взмахом меча отрубил уродливую голову Скарта.

– Ты заметно улучшил его внешность, дядя, – с ухмылкой сказал Свейн, стоявший неподалеку и опиравшийся на рукоять своего огромного топора.

Ярл Рандвер посмотрел на юго-запад, словно рассчитывал, что оттуда появится его сын с четырьмя кораблями, полными воинов. Но увидел он лишь беловолосых дочерей Ран, бегущих по неспокойному морю. Сигурд подумал, что Рандвер прыгнет за борт, чтобы не просить о пощаде. Однако он оставался ярлом, даже лишившись своего хирда, и получил торк не за трусость.

– Я буду ждать тебя в чертогах Всеотца, Сигурд Харальдарсон, – сказал он, отбрасывая щит в сторону и делая шаг вперед.

От первых трех выпадов Сигурд уклонился, четвертый принял на клинок меча, вонзил скрамасакс в шею ярла и сдвинул в сторону, рассекая плоть и трахею, так что блеснула кость.

– Сначала ты встретишь там своих сыновей, – прорычал ему на ухо Сигурд, бросив на палубу клинки и поднимая ярла за ремень. В следующее мгновение рядом оказался Свейн; они вместе подхватили ярла, глаза которого вылезли из орбит, когда он попытался что-то сказать, хотя ему было не суждено больше произнести ни слова, и выбросили его за борт «Волка фьордов». Потом склонились над ширстреком и смотрели, как роскошная бринья Рандвера тянет его в темные глубины, а потом волны сомкнулись над ним, как если б он вовсе не существовал.

К ним подошел Улаф, и они долго стояли рядом, глядя на серое море и кричащих над головой чаек, как бывало, когда за борт выкидывали рыбьи потроха.

Когда Сигурд оглянулся, он увидел стоявшую среди поверженных тел Руну. Девушка не сводила с него глаз; ее золотые волосы рассыпались по плечам, лицо казалось белым, точно свежий снег, и Сигурд заморгал, спрашивая себя, как такая красота могла оказаться среди вонючих растерзанных тел.

– Нам пора уходить, Сигурд, – сказал Аслак, стирая кровь с лица.

Флоки чистил свои топорики. Асгот стоял, прислонившись к борту, и дышал, точно загнанная лошадь. Бьярни и Бьорн искали добычу на телах мертвецов, а Брам и Вальгерда смотрели на Сигурда.

– Нам совсем не нужно, чтобы нас застали врасплох на связанных кораблях другие драккары ярла, – продолжал Аслак.

Сигурд кивнул, но не пошевелился. Он посмотрел на небо, словно ждал, что там появится ворон, одна из птиц Одина. Какой-то знак, говорящий о присутствии Бога-Копьеносца и о том, что он видел, как сражался Сигурд и его люди.

Но в сером мрачном небе он видел лишь кричащих чаек.

– Так-то вот, – сказал Улаф.

Сигурд взглянул на него и снова кивнул, потом подошел к борту и посмотрел на запад, потому что именно там находился Авальдснес.

Там жил конунг.