Убийство
Артёма за рулём я увидел впервые. Он подкатил, как договаривались, к пяти. Из открытого окна небрежно свисала рука с сигаретой.
– Садись! – приказал он мне. Я распахнул дверцу. Едва уместился на сиденье рядом с водителем.
– Тесно? – спросил Артём, трогаясь. Не дожидаясь ответа, дёрнул рычажок справа от себя, и кресло поехало назад.
– Ольке места хватает, – полоснул он меня по живому. Я опять промолчал.
– Слушай, а если он не сядет? Если испугается?
– Кто? Югин? – Артём лихо выворачивал с набережной. – Сядет! Сядет, как миленький. Я же его приглашу, а не ты… Будь проще, писатель. На вон, глотни…
Он потянулся к бардачку, и едва ли не на колени мне из бардачка выскочила плоская бутылка.
– Страшно, – честно признался я. Отвернул пробку, сделал маленький глоток.
– А чего тебе страшно, Серёжа? – так он называл меня раза два или три. В тех случаях, когда чувствовал превосходство.
– Не знаю…
– Я же тебе всё объяснил.
Из-под колёс автомобиля то и дело вырывались шумные и короткие очереди брызг. Накануне прошёл ливень, оставив после себя лужи. В воздухе чувствовалась духота.
За час до нашей встречи я позвонил в «Светозар». Спросил у какой-то женщины, может быть, Юлии, на месте ли Андрей Семёнович. Получив положительный ответ, поинтересовался, до какого часа сегодня будет Югин… «Часиков до шести. Но вы так поздно не приходите, у нас мероприятие!» – хихикнула гипотетическая Юлия.
– Он будет пьяный? – спросил меня по телефону Артём. – Это прекрасно!
Мы остановились возле красивой белой церкви, втиснутой между домами. Через дорогу мы могли видеть арку, из которой должен был показаться Югин.
Выбросив сигарету, Артём тут же закурил вторую. «Все-таки волнуется», – подумалось мне.
Артём посмотрел на часы.
– Ещё минут пятнадцать минимум. Так что расслабься.
– Я уже расслабился, – ответил я. С артёмовской бутылкой мне и вправду стало полегче.
Мы сидели в коробке автомобиля и наблюдали за выходом.
– Может, он за рулем? – вдруг предположил я.
– Нет у него никакого руля. Я узнавал… Вот он, Серёжа! Вот он!
Из арки и вправду появился Югин. Он двигался неторопливо. В его походке была даже какаяёто военная выправка. В левой руке его покачивался портфель.
Артём глянул в зеркало заднего вида, потом открыл дверцу и быстро выскочил прочь.
– Пригнись немного, – кинул мне на ходу.
Не замечая машин, он бежал через улицу, догоняя Югина.
Они долго и неслышно спорили. Артём размахивал руками и делал пригласительные жесты. Югин ему что-то говорил. Потом они вместе стали переходить дорогу, и я пригнулся ещё ниже.
– Садитесь назад. Мне всё равно в ту сторону… – каркал Артём.
– Ах-ха-ах, – смеялся чему-то Югин.
Он распахнул заднюю дверь и только тогда увидел мой затылок.
– Здрасьте, – бросил мне, очевидно, не узнавая.
Я обернулся.
Наверное, в этот момент ему хотелось отказаться от нашего гостеприимства. Только вот как это было сделать, не теряя лица? Нельзя же показывать пацанам, что он струсил!
– А, Сергей… – рассеянно произнёс он и секунду спустя полез в машину.
– Поехали? – поторопил Артём и включил зажигание. Потом резко рванул с места.
– Веденяпин, – продолжал он начатый на улице разговор. – Представьте себе! Веденяпин!
Югин улыбался. Я видел его улыбку в зеркальце, и мне непонятно было – искренне или нет.
– Ну мы что-нибудь сможем придумать, – рассудил он. Что там ему наплёл Артём, интересно?
– Может быть, Лажечников? Или Забродин? Что-нибудь запоминающееся. Типа Усенко! – в голосе Артёма я уловил издевательскую нотку. Такую неявную, которая понимается только близкими людьми…
– Ну попробуем, – повторил Югин, как мне показалось, с беспокойством.
На набережной Артём круто свернул вправо.
Югин заёрзал, стуча пальцами по портфелю, который он держал на коленях двумя руками.
– Слушайте! – вдруг произнёс он. – Здесь надо было налево!
– Да мы небольшой крючок сделаем… – ухмыльнулся Артём и добавил газу.
– На, держи… – свободной рукой Артём протянул мне доселе стоявшую у него между ног борсетку.
Кожаная и маленькая, она вдруг показалась мне очень тяжёлой.
– Сейчас пробки начнутся, так ты его постереги, чтобы не делал глупостей.
С замиранием сердца я открыл сумочку. Моя догадка оправдалась. В борсетке стволом вниз лежал пистолет!
Обеими руками я вытащил оружие из сумки. Вложил в левую, и пистолет слился с ладонью.
Югин молча бледнел!
– Нет, парни, так дело не пойдёт! – вдруг довольно смело подал он голос.
– А оно уже не пошло! – нагло заявил я и глотнул из фляги, наставляя оружие на писателя. Как им пользоваться, я не знал. Не знал я также, снят ли пистолет с предохранителя. До этого я ни разу в жизни не держал боевого оружия и во всём надеялся на Артёма.
– А в чём… В чём проблема? – в голосе Югина не чувствовалось того страха, которого я ожидал. Тёртый кулич!
– А проблема в библиотеке! Ты куда Серёгины книжки отправил? – Артём внимательно следил за дорогой.
– Я ещё не отправлял, – опять же спокойно заверил он.
– А собирался?
– Москва. Петрозаводск… Что-то в городе останется.
– Так вот, дорогой Андрей Семёнович! Повторяй по буквам! Хабаровск! – Артём выждал паузу. – Уфа! – и, осклабившись: – Йошкар-Ола!
Изящно!
– С чего вы взяли? – он сделался даже вызывающ!
– Со Светланы Назаровой. И… – Артём вспоминал. – Да, с Игоря Мудрова… Такой дед смешной, в кучеряшках! Они тебе привет передавали.
Хорошо Артём подготовился!
И вот тут Югин струсил. И я это сразу почувствовал. Он словно бы стал меньше в размерах и ещё больше выставил вперёд свой портфель, стараясь защититься им от дула, которое я водил вверх-вниз. У меня устала рука.
Старые дома вдруг кончились. Пошли хрущёвки. Потом и вовсе – новострой! Куда мы ехали, я не знал. Когда мы готовились, Артём беспечно махнул рукой – «за город».
Новострой всё не кончался… Артём был прикован к дороге, мы с Югиным молчали.
Потом прошли и новостройки. Мы ехали по берегу залива. Серая поверхность воды возле берега, как в игре «Морской бой», была утыкана поверженными временем корабликами. Потом дорога свернула в сосны.
– Куда мы едем? – спросил наконец Югин.
– На рандеву с медведем, – в рифму ответил Артём. – Скажи мне, Андрей Семёнович, сколько ты денег из воздуха достал? И что, неужели думал, что тебя никто не прищучит?
Югин молчал. Потом вдруг тихо произнёс:
– Вы же не убивать меня едете? Деньги я отдам…
– Ага! А потом нам пришьют за вымогательство! Ты же всё посчитал, а?
– Нет…
– Что нет? Не посчитал или не пришьют?
– Не посчитал.
Артём вдруг свернул на грунтовку, уходившую в сторону залива. По её обочинам в неглубоких канавах стояла ржавая, мёртвая вода. Машина остановилась, проехав метров сто.
Нас обступил влажный низкорослый лес. Откуда-то тянуло гарью.
– Ну выходи… – сказал он Югину. Тот зашевелился.
Я выскочил первым и направил в ноги писателя дуло. Небрежно вылез и Артём.
Югин, отбросив портфель на заднее сиденье, выбрался. Вздохнул вдруг полной грудью.
– Хорошо… – он больше не боялся нас, меня и Артёма. – Знаете что, Артём? Вы, конечно, правы… Но ведь люди, – он посмотрел на меня с некоторой опаской, – люди платят за свою мечту, а не за мои услуги. Я чуть-чуть зарабатываю на их мечте. Ну и что? А вы – вы всегда пишете то, что вам по душе?
И тут я вспомнил наш с Артёмом разговор после мехового показа.
– Нет, Андрей Семёнович, не всегда… – ненависти у Артёма заметно поубавилось. Это почувствовали все.
– Если у вас не хватает таланта и вы идёте таким путём, я могу вам помочь… Но зачем, скажите мне, библиотекам такое творчество?
Я незаметно для себя опускал пистолет.
Артём открыл дверцу машины, достал из бардачка начатую мной бутылку. Со вздохом протянул её Югину.
– Выпить хочешь?
Югин протянул руку и взял бутылку.
Артём сел на корточки.
– И вправду хорошо. Но дождь будет… – а потом, обращаясь к Югину: – Иди отсюда…
– Может, вы меня подвезёте обратно? – спокойно спросил тот.
Артём усмехнулся.
Югин уже не смотрел в мою сторону, обращаясь исключительно к Артёму.
Я положил пистолет на землю рядом с машиной. Медленно подошёл к Югину сзади. И ледяным голосом спросил:
– Может, тебе и денег дать на дорогу?
Он обернулся. Я без замаха ударил его в лицо. Костяшки пальцев правой руки почувствовали мягкий ворс его бороды.
– Сука! – проговорил я, добавляя ему с левой и не попадая в нос.
– Серёга! – бросился ко мне Артём. Югин удержался на ногах, но я ударил его ещё, и он, теряя равновесие, замахал руками.
Сцепившись, мы покатились по земле. В небольшом его тельце оказалось немало сил, но мои сантиметры и килограммы всё же брали своё. Подмяв его под себя, я без раздумья попадал кулаком ему в голову раз за разом.
Артём подлетел сзади. Схватил меня за руку.
– Ты же убьёшь его, идиот!
– Убью… – подтверждал я и продолжал вырываться.
– Держите его! – проговорил Югин, поднимаясь с мокрой земли. К его костюму прилипли иголки и прошлогодние листья. Из носа текла кровь, и капли её расплывались на голубой рубахе.
– В машину! Оба! – скомандовал Артём. – Возьмите, – у него в руках я увидел новенький платок. Он поднял с земли пистолет и положил его на водительское сиденье.
– Нет уж, – пробормотал Югин. – Дайте мне портфель, я машину поймаю…
Артём полез в машину.
Я поднял бутылку, оброненную Югиным. Сделал глоток. Писатель-«грейт» быстрыми шагами удалялся к шоссе. Мы с Птицыным молчали. Я к тому же тяжело дышал.
– Что ж ты его так… Хотя за дело, – Артём что-то недоговаривал… Не хотел причинять мне неприятностей?
– Ты тоже так думаешь?
– Что именно? – Артём понимал и только взял лишнюю секунду для ответа.
– То, что он говорил…
– Он мошенник, но не дурак… А думаю ли я так? Нет, писатель. Я думаю – жизнь рассудит!
Легче от этого мне не стало.
– Артём! – позвал его я. Он успел сорвать сухую травинку и жевал её, часто сплёвывая.
– Артём, – повторил я дрогнувшим голосом, – я не могу сейчас отдать тебе деньги!
Он ещё раз сплюнул, бросил травинку.
– Я знаю, писатель. Знаю, что ты без работы. Я даже знаю про Верку. Я много чего знаю. Что ты уезжать собрался, например, – немного самодовольно улыбнулся он.
«Знал бы ты всё – не стоял бы сейчас со мной!» – подумал я.
– Откуда?
– Таньку видел. Она от Супруна опять ушла…
– Почему опять?
– Да потому что Танька не может без того, чтобы чьи-то сопли на свой кулак не наматывать.
– Понятно…
– Какая погода, а? Сейчас бы здесь шашлычок замутить. Да и вообще – дачку бы здесь, а, Серёг?
И он весело посмотрел на меня. От его взгляда мне стало тоскливо и тошно. Захотелось выть волком. Но волки, кажется, не виляют хвостом. А я – примерно этим я сейчас и занимался.
В машине я сидел молча. Когда Артём вырулил на шоссе, резкий дождь вдруг забарабанил по крыше. Неровные струи его косо стекали по стёклам. Артём включил дворники. «Может, и меня выметут?» – подумал я.
– Артём, – я давно хотел задать этот вопрос, – откуда у тебя пистолет?
– Купил, – ответил он так, будто пистолет – это колбаса, продающаяся в каждом магазине.
– В смысле?
– Ты не понял, что ли? Это же травматика… Не боевой!
– А-а… А Веденяпин? А Светлана Назарова и этот… другой?
– А… Веденяпин? У меня сотрудница про декабристов писала… Вот мне фамилия и засела. А Назарова и Мудров – типа тебя. Доверились известной фамилии. Куда ты прёшь? – сказал он про кого-то на дороге.
Там, где шоссе вплотную подходило к заливу, Артём притормозил.
– Красиво, а? – вытащенные на берег, покинутые и ржавые, на песке в разных позах лежали несколько погибших корабликов. Вернее, катерков… Один из них ощетинился мачтами. Мачтами-мечтами… Но Артём глядел не туда, а куда-то дальше, в самую глубь залива. Серые скучные волны укачивали взгляд.
– Знаешь, писатель, я тебе завидую… Я бы хотел посмотреть на свой город новыми, не привыкшими глазами.
Мы помолчали…
– Ну всё, поехали… Сейчас машину поставим и где-нибудь посидим. Если бы не руль, я бы давно присосался…
– Текилу? Ты будешь текилу? – вопрошал он меня спустя полчаса. – Или ром?
– Я не пил ни того ни другого.
– Это как?
Когда на столе появилось по рюмке и того, и этого, я произнёс:
– Артём, ты ведь знал, что я уезжаю. Почему ты не спросил меня о деньгах?
– Ну, наверное, потому, что я верю в дружбу, писатель… Ты где сейчас?
– Да тут, у одних… В больнице познакомились.
– Когда едешь? – опять спросил он осторожно.
– Да хоть сегодня, – усмехнулся я.
– И когда обратно? – я вдруг понял, что для Артёма моё возвращение очевидно.
– Квартиру сдам…
– Так а у тебя…
– Да съехали.
– А-а…
– В любом случае деньги я пришлю раньше, чем приеду.
– Дело не в деньгах! Я знаю, что ты вернёшь! Я не уверен, что ты вернёшься…
– И я… – пришлось признаться мне.
– Ты потерпел поражение? Прими его и сделай выводы.
«Знал бы ты, Артём, сколько поражений я успел потерпеть!»
Выводы я сделал. Теперь каждый камень этого города вызывал во мне жгучий стыд. Я побывал любовником актрисы! Попробовался в писатели! Выяснил же, что не гожусь даже в почтальоны! Петербург настойчиво напоминал мне, что я лишний в его хозяйстве. И наверное, пригожусь там, где мне довелось родиться. Выяснилось, что кубанские немцы не приживаются на петербургской земле. Может, не стоило и пробовать?
Чувство стыда перекрывало все остальные чувства настолько, что я не ощущал даже опьянения.
Когда Артём отлучился в уборную, мне захотелось встать и уйти! Но, увы, в отличие от волка у каждой собаки должен быть хозяин. И собака обязана подчиняться его прихотям.
– Позвони мне, когда купишь билет, – мы прощались под козырьком кафе. Дождь лил с удвоенной силой. Мы должны были перекрикивать его шум.
– Ага…
Я достал записную книжку, подаренную им в больнице. Написал в ней мой м-ский телефон. Вырвал листочек и протянул Артёму.
– Это… Если что…
Мы пожали друг другу руки.
Артём не знал, что денег на билет у меня не осталось. Беды накатывались лениво и неотступно, как волны Финского залива сегодняшним вечером.
