3
Солнечный луч из-за неплотно задернутой занавески попал точно в глаз. Серега перевернулся на другой бок и попытался поймать ускользающий хвостик сновидения, но солнце теперь нагревало затылок. Натянул одеяло на голову – стало душно. Не открывая глаз, Попов попытался дотянуться до серебряного колокольчика на ночном столике, но промахнулся и с грохотом уронил и столик, и колокольчик, и хрустальный бокал с остатками вина.
– Да чтоб тебя, – выругался Серега, окончательно проснувшись и стягивая одеяло с головы. Солнце продолжало беспощадно светить прямо в лицо, и Попову пришлось сесть в кровати. Шелковое одеяло скользнуло одним углом на ковер, открывая копну черных волос на соседней подушке. Копна заворочалась и пробормотала сонным голосом:
– Ты уже встаешь? Рано же еще…
– Шторы надо задергивать, – недовольно буркнул Серега, растирая ладонями лицо и опуская ноги на прохладный пол.
– Ну, ты же все равно встал, – Дина начала натягивать одеяло на голову, – задерни.
– Командуешь капитаном Мордора, женщина? – лениво возмутился Попов, – Забыла, кто ты?
– Я не командую, я прошу.
– Вывернулась? – Серега задернул тяжелую портьеру и в комнате воцарился полумрак.
– Спасибо, – пробормотала, засыпая, Дина.
Попов покосился на кровать, почесал грудь и понял, что спать больше не хочет. В дверь осторожно постучали, и заглянула горничная.
– Убери, – кивнул Серега на опрокинутый столик, вышел через открытую балконную дверь на веранду и плюхнулся в низкое плетеное кресло.
У капитана Мордора не было никаких дел. Энамир и армия «Восток» ловят по лесам инсургентов. Анарион, платформа с танком и гвардия Мордора маршируют в Лугбурз. Серега же доехал с ними только до перекрестка у восточной оконечности Эред-Литуи. Здесь его застал приказ Майрона – следовать на юг, к озеру Нурнен, где и ждать личного прибытия Темного Властелина. Варк выделил капитану Мордора самую смирную лошадь и десяток солдат для сопровождения.
Искусство кавалериста оказалось далеко не простым, всадники старательно прятали улыбки, глядя на то, как Серегу мотает в седле. Гудрон сдержано кхекал в кулак, зато Дина открыто покатывалась со смеху:
– Господин капитан, вам надо перед публикой выступать, – хохотала она, вытирая слезы, – вы бы стали богатым человеком.
– Отстань, – огрызался Серега, – я второй раз в жизни в седле.
– Вы там аккуратнее, – не унималась девушка, – раздавите что-нибудь важное ненароком. Зачем я тогда от Энамира к вам уходила?
Серега не нашелся, что ответить, но Гудрон решил остановить веселье:
– Все, прекращай хохот. Не забывай, кто ты, а кто – капитан Мордора. Один на один можешь сказать ему все, что он позволит, но на людях изволь быть почтительной. Иначе мне придется тебя воспитывать.
– Да ладно, – поджала губки Дина, – не надо меня воспитывать, тем более по-орочьи. Я это воспитание прошла, вспоминать не хочу.
– Ну вот и славно, – не смутился урук, – за одного битого двух небитых дают.
Дина возмущенно дернула головой, рассыпая черные волосы, но промолчала и уехала в авангард небольшой кавалькады, медленно трусившей по бескрайней степи.
Постепенно Серега втянулся в ритм, да и лошадь была полной флегмой, терпеливо сносившей все неумение наездника. Ехали медленно, всадники откровенно дремали в седлах, лишь Гудрон не забывал обязанности телохранителя, вглядываясь во все подозрительные пятнышки у горизонта. Дина перестала дуться и молча ехала рядом с Поповым, задумчиво наматывая прядь волос на палец. Вскоре Серега настолько освоился с верховой ездой, что молчать стало скучно.
– Видишь, как у меня уже получается? Скоро как Семен Михайлович Буденный гарцевать буду! – для затравки разговора похвастал Попов.
Дина наморщила носик:
– Мне же запретили оценивать капитана Мордора. А то вдруг уроню его высокий авторитет. Прямо в кобыльи катышки.
– Да ладно, – слегка обиделся Серега, – для второго раза совсем не плохо. Это ты в седле родилась. А мы люди городские, мирные.
– Ну не в седле, конечно, – расхохоталась девушка, – рожать в седле очень и очень неудобно, но с лошадьми в Хараде действительно знакомятся довольно рано.
– А Харад это что и где?
– А Харад это там, – Дина махнула рукой в сторону полуденного солнца, – и мы с каждым шагом приближаемся к нему. Неужели это новость для тебя, господин?
– Ну, – замялся Попов, – я не так давно в вашем мире. Расскажи?
– О себе или о Хараде?
– Так и то и другое интересно. А то едем вместе шестой день и ничего друг о друге не знаем. И спать убегала на верхний ярус, никакого внимания собственному господину.
– Извините, господин, – смутилась Дина, – но в жизни каждой женщины регулярно бывают дни, когда она не может разделить постель с мужчиной. Потерпите, в степи ведь даже помыться негде. Приедем на Нурнен, и вы не пожалеете о воздержании.
Серега усмехнулся, вспомнив свою «джигитовку» и ответ Дины о воздержании. Пожалеть не пришлось, выдумке и мастерству «боевой подруги» можно было только позавидовать. Попов успел кое-чему научиться с Этель, но в Дине профессиональные навыки накладывались на бешеный темперамент в сочетании с неутомимостью, и Серега после первого близкого общения почувствовал себя выжатым как лимон.
– Ты как у Энамира жила? – спросил Попов после «ночи любви», которая завершилась только с рассветом. – Ведь пожилой уже человек, с огромной ответственностью, когда он успевал с тобой кувыркаться?
– Да ну, – фыркнула Дина, – кувыркался, скажешь тоже. Раз в неделю приходил, а то и реже. А кувыркаться он и не мог. У него то колено заскрипит, то в поясницу стрельнет. Это мы его больше ласкали, чем он нас. Трудишься, трудишься, иногда весь язык смозолишь, а толку… Скукота, короче. Я поэтому сразу к вашей компашке и ушла. С тобой хоть результат виден. Пошалим еще?
– Хорош, шалунья, – Серега даже подушкой загородился, – я уже ни петь, ни рисовать. Спать буду.
– Ну, спи, спи, – засмеялась Дина, – вечером так просто не отделаешься.
Проспал он, судя по солнцу, до полудня. Веранда давала тень, но все пространство над хрустальной поверхностью в десяти шагах от дома плыло и двоилось в жарком мареве. Озеро Нурнен. Вчера оно открылось ему как-то все сразу, внезапно. Только что кавалькада ехала в бесконечном бело-розово-зеленом тоннеле, стены которого состояли из цветущих плодовых деревьев, и вот уже конские копыта весело застучали по плотному прибрежному песку, а до самого горизонта расстилалась лазурная водная гладь. После серой, покрытой пенными валами Руны, озеро казалось стеклянным, даже прибой был почти незаметен, вода едва колыхалась у пологого берега. Редкие полузатянутые песком коряги покрывал толстый белый слой, дробящий солнечный свет миллиардами кристаллов.
– Нравится, господин? – спросил Гудрон, втягивая широкими ноздрями насыщенный солью воздух.
– Оно что, совсем соленое? – поинтересовался Попов.
– Очень соленое, господин. В нем даже утонуть нельзя, если только специально голову в воду засунуть, – засмеялся орк.
– А как же все эти сады, – удивился Серега, – мы почти целый день через них едем?
– Ирригация, – важно ответил Гудрон, явно гордясь сложным словом.
– Чего?
– Ирригация, – повторил орк, – мне Анарион рассказывал, а я запомнил.
– Да ну, – Попов попытался спрятать за иронией собственное невежество, – просвети капитана Мордора, о ученый Гудрон!
«Ученый Гудрон» сарказма не уловил:
– Это великий проект Повелителя, господин. С гор в озеро стекает множество ручьев и речек, на берегах которых люди издревле занимались земледелием. Если есть вода, то три урожая в год можно снимать, только не ленись. Речки пресные, и Нурнен был не очень соленым, но все пространство между речками занимала сухая степь, где росли лишь колючки да редкая трава.
– Ну, это и понятно, – ввернул слово Серега, – с таким-то солнцем.
– Господин совершенно прав, – согласился орк, – солнца здесь с избытком, поэтому как только озеро и его жители оказались под властью Повелителя, он задумался над тем, как превратить в цветущий сад всю Нурненскую котловину.
– Каналы? – предположил Попов.
– Господин прозорлив, – восхитился Гудрон, – Повелитель так и сделал.
– А раньше они каналы не могли прокопать, что ли?
– Могли, наверное, – замялся орк, – но им хватало того, что есть, а Повелителю нужна была житница для растущего населения Мордора, ведь в Горгороте почти ничего нет. Всего за одно поколение котловину пересекли бесчисленные каналы, покрыли сады и поля. Вместо безжизненной пустыни с редкими оазисами – теперь цветущий сад, такова мудрость и возможности Повелителя.
– Чего-то ты недоговариваешь, Гудрон-батыр, – покосился на него Серега, – не слышно в голосе восхищения деяниями орков Мордора.
Урук оглянулся на отставших всадников эскорта, бросил взгляд на Дину, ехавшую довольно далеко впереди, и, снизив голос, сказал:
– Мудрость Повелителя безгранична, но в этот раз все пошло немного не так, как планировалось. Пресная вода почти перестала попадать в Нурнен, расходясь по полям. Озеро начало мелеть и становиться чересчур соленым. Как мне Анарион по секрету сказал – нарушено природное равновесие, а за это рано или поздно приходится платить. Повелитель думает над решением этой проблемы, но пока он слишком занят войной на западе.
– Понятно, – присвистнул Попов, – Мертвое море.
– Очень точно, господин. Совсем мертвое.
– Да нет, это у нас, ну в смысле в моем мире, есть такое Мертвое море в Израиле. Хотя в твоем смысле тоже правильно. Никакой рыбы?
– Да какая рыба, – Гудрон перешел почти на шепот, – правда, ребята рассказывали, что Повелитель сумел здесь завести каких-то червей.
– А чего шепотом? – удивился Серега. – С каких пор биологические эксперименты с червячками стали тайной?
– Это не простые червячки, господин, – снова оглянулся на ближайшего солдата орк, – болтают, что они с руку толщиной, покрыты броней из соли и жрут почти все, даже камни.
– Термиты-переростки-камнеежки? – захихикал Попов. – Где ты этих сказок нахватался, Гудрон-батыр?
– А вот и не сказки, – обиделся телохранитель, – мне Рубруг рассказывал, а он вообще без фантазии, поэтому, кстати, ничего и не боится. Сопровождал на эту ферму разных ученых старикашек из Лугбурза. И с ними же привезли одного сбесившегося тролля, специально для испытаний. А сбрендивший тролль точно был, про него весь Лугбурз знает, потому что он целые сутки никому не давал нос на улицу высунуть – ловит, рвет на части и жрет. Пока Повелитель лично не прибыл, так и не знали, что с ним делать.
– Ну и дальше что? – все еще недоверчиво спросил Серега.
– А дальше Повелитель его сознания лишил, уж он это умеет, поверьте. Тролль сразу рухнул, ну и пока не очухался, его цепями опутали и куда-то утащили. Мы все гадали, куда эту образину дели, а он, оказывается, прямо к червям угодил. И схарчили они его в один момент, даже костей не осталось. Вот так.
– А Рубруг это лично видел, – съехидничал Попов, – ему место в первом ряду придержали, рядом с Повелителем.
– Он его рев слышал, – серьезно ответил Гудрон, – до десяти сосчитать не успел, а рев уже в вой перешел, а потом забулькал и затих.
– Да ну тебя, – передернул плечами Серега, представив голодных червей толщиной с руку, – даже если это правда, лучше бы не рассказывал. Я теперь близко к воде не подойду.
– Нет, господин, что вы, соль Нурнена очень полезная. Черви на специальной ферме далеко отсюда, – орк махнул рукой в сторону полуденного солнца, – вам нечего опасаться. Здесь все берега застроены усадьбами знатных людей Мордора и госпиталями для раненых. Нурненская соль лечит самые гнойные и застарелые раны, сращивает кости, убирает рубцы, да и просто чувствуешь от нее себя родившимся заново.
– Сам пробовал рекламную продукцию или с чужих слов?
– Пробовал, господин, потрясающая вещь! Каждый орочий отряд хотя бы раз в год выводят сюда на расслабуху. Жратвы и питья – от пуза, озеро – рядом, рабынь молоденьких пригоняют, – орк довольно хлопнул себя ладонями по бедрам, – после такого отдыха и служба слишком тяжелой не кажется.
– Ну да, – хмыкнул Серега, – пионерлагерь «Артек» для примерных орков. Рабынь после вас червям на корм отсылают?
– Как можно, господин? – непритворно ужаснулся телохранитель. – Ведь они носят наше будущее. Наоборот, Повелитель приказал построить специальный госпиталь, где рождаются маленькие уруки.
– От женщины и орка рождается урук? – недоверчиво прищурился Попов.
– От урука, господин, – поправил Гудрон, – только от урука. Наша наследственность сильнее, и рождается только урук. И от урука, рожденного женщиной, рождаются только уруки. С каждым поколением мы становимся все сильнее и все дальше уходим от снаг. Моей матерью тоже была женщина из людского рода.
– А если девочка родится? Тоже с клыками будет? – не удержался от иронии Серега.
– Нет, господин. Она будет похожа на мать. Я не могу вам объяснить, как это получается. Спросите Повелителя при случае.
– Ты хочешь сказать, что у уруков нет женщин? Что вы все рождены матерями людского рода? А снаги?
– Уруки рождены матерями людского рода, и мы все не знаем своих матерей и тем более – отцов. Нас забирают почти сразу после рождения и растят в Лугбурзе или других гарнизонах. Наш общий отец – Темный Властелин, он открыл путь к созданию нашей расы. А снаги существуют давно, очень давно, господин. Их создал еще Великий и Предвечный Мелькор, господин нашего господина, ныне низвергнутый врагами во внешнее Ничто. Плодятся они как кролики, а их самок, господин, ты не отличишь с первого взгляда от самих снаг. Такие же грязные и клыкастые, разве что орут еще сильнее. Ни один урук никогда и ни за что не переспит с такой, с позволения сказать, женщиной. А если какой-то снага где-нибудь в походе и изнасилует женщину человеческого рода, то она не забеременеет. Вот так.
За разговором об орочьем этногенезе они незаметно подъехали к окруженному цветущим садом одноэтажному дому, который про себя Попов назвал «виллой». Конвой взял «под козырек», забрал одолженных Варком коней и умчался дальше по терявшейся среди деревьев дороге. Спешенного капитана Мордора с телохранителем и наложницей почтительно приветствовал пожилой дворецкий, напоминавший обликом и манерами Анариона, и небольшой штат слуг – наполовину людей, наполовину орков. Со старым, сгорбленным садовником Гудрон обнялся, пояснив Сереге:
– Мой первый командир. Учил меня, несмышленыша, военному делу. Теперь вот здесь, на покое. Как вам живется, почтенный Азрог?
– Хвала Мелькору Предвечному, мой мальчик, неплохо, совсем неплохо. Так приятно ковырять железом землю, а не тела врагов. Потом я покажу тебе свой сад. И вам, господин капитан, и вам, госпожа, тоже понравится отдыхать в самый жаркий полуденный час под сенью моих деревьев. – Он почтительно поклонился Попову.
Дом широкой верандой выходил прямо к озеру, а во внутреннем дворике из небольшого бассейна бил фонтан, рассыпая серебряные брызги по широким листьям гигантских фикусов. Сад с песчаными дорожками с трех сторон окружал строение, скрывая его от дороги и любопытных глаз. Особой охраны здания Серега не заметил, но мимо виллы регулярно проходил орочий патруль.
– Это для порядка, – пояснил Гудрон, – враги сюда не проберутся, зато вокруг полно госпиталей, и слишком оздоровевшие герои обычно тяготятся больничной скукой. Не дай Мелькор, пошалят на крестьянских фермах, а потом вешать придется. Поэтому и ходят патрули, безобразников шугают. Для их пользы.
Из боковой двери бесшумно появилась та же горничная со столиком на колесах.
– Завтрак, господин, – поклонилась она.
– Спасибо, – хмыкнул Серега, уже начиная постепенно привыкать к господскому положению, – скорее уж обед получается. Дина спит?
– Госпожа еще спит, – снова поклонилась женщина.
– Буди, – распорядился Попов, – не люблю в одиночестве хомячить. Привычка такая.
Горничная исчезла в комнате. Сквозь открытую дверь Серега слышал ее тихий, но настойчивый голос, обращенный к Дине. Та сонно сопротивлялась, потом о ковер на полу мягко шлепнулась подушка, запущенная в служанку, и, наконец, на веранде появилась в чем мать родила «боевая подруга». Всклокоченные волосы черным ворохом закрывали лицо, плечи и часть спины, являя все остальное великолепие миру. Дина прошлепала босыми ногами к столику и рухнула во второе кресло.
– И кому я мешала? – все еще сонным голосом поинтересовалась она. – Завидно было? Спал бы тоже.
Попов посмотрел на нее сквозь запотевший бокал апельсинового сока, стоявший на столике:
– Не могу я завтракать в одиночестве. Блажь такая с детства. Хотя, как говаривал старшина Макухин, если хочешь быть здоров – ешь один и в темноте.
– Шутник, – недовольно хмыкнула девушка, – позвал бы свою черную образину для компании. Всю ночь тебя ублажала, мог бы дать отдохнуть.
– Ты меня? – удивился Серега. – По-моему, это я трудился, как негр на плантациях, чтобы кому-то было хорошо. Нет?
– Ну, можно и так сказать. – Дина потянулась, выгнув спину. – Ладно, все равно разбудил, противный. Где там мой завтрак?
– Ты бы прикрылась чем, – посоветовал Попов, – слуги шастают туда-сюда. Гудрон сейчас наверняка придет.
– Плевать, – отмахнулась она, – мне так удобно. Приму ванну, потом оденусь.
Не успел закончиться этот диалог, как на веранду со стороны моря вошел Гудрон. На секунду он опешил, увидев обнаженную девушку, и даже сделал шаг назад со ступеньки. Дина засмеялась:
– О, вот он, непобедимый Гудрон, гроза эльфов, великий и ужасный! Меня испугался?
Орк хмыкнул:
– Конечно испугался. Ты себя в зеркале видела? На голове – воронье гнездо, груди висят, как у старухи, пузико и кривые тонкие ножки. – В ту же секунду он перемахнул через перила веранды и пригнулся, пропуская над собой крышку от сахарницы – первое, что подвернулось «боевой подруге» под руку. Следом о перила вдребезги разлетелось блюдце. Бросок чашки перехватил Серега.
– Пусти, – взвизгнула Дина, – я ему покажу пузико и кривые ножки!
– Да не хочу я на них смотреть, – покатывался от хохота Гудрон, – еще кошмары будут сниться. Я Сергею Владимировичу всей душой сочувствую – не приведи Мелькор такое солнышко с утра узреть. Не зря тебя Энамир прогнал, ой, не зря.
Дина зарычала, вывернулась из Серегиных рук и, схватив со стола вилку, бросилась за орком, который теперь улепетывал по кромке берега. Вернулись они минут через десять. Гудрон принес перемазанную в соли и песке девушку на руках и аккуратно поставил на пол веранды.
– Навоевалась?
Дина гордо задрала голову и молча прошлепала по веранде в сторону ванной. Гудрон отряхнул руки и колени от песка и присел в свободное кресло.
– Спасибо, Гудрон-батыр, – Попов вытер слезы, – давно так не смеялся.
– Рад служить, – развел лапищами урук, – да и мне приятно, давно девок не мял.
Серега смутился:
– Извини, Гудрон, как-то я и не подумал. Ты все время при мне. Может, отдохнешь недельку-другую, мне все равно здесь сидеть, Повелителя ждать?
– Служба есть служба, – серьезно ответил орк, – развлечения потом. Я к вам с новостями, господин.
– Слушаю, – подобрался Попов.
– Повелителя задерживают проблемы на западе, господин. Он хотел лично поблагодарить вас за проявленную доблесть и вручить награду – вот это имение, – Гудрон повел рукой вокруг, – но не успел к вашему приезду. Теперь вы владеете и домом, и землей, которая к нему прилагается. Повелитель приказал вам отдыхать, но быть в полной готовности к походу. Как только пройдет весенний паводок на Андуине, по Эрегиону будет нанесен смертельный удар, и он навсегда перейдет под власть Мордора. К этому все готово, ваша машина под присмотром Анариона будет доставлена к месту переправы на Андуине в нужное время.
– А мы как туда попадем?
– Повелитель не сообщил мне об этом, господин. Доедем потихоньку на лошадках.
– Обрадовал, – закряхтел Серега, – у меня еще от этой поездки синяки не прошли.
– Тренировка, господин, все дело в ней. Можно каждый вечер совершать конные прогулки вдоль берега. Это и полезно, и приятно.
– Хорошо, – согласился Попов, – уговорил. Завтракать будешь?
* * *
В беззаботном ничегонеделании прошли две недели. Весна на Нурнене набирала силу. Шумели грозы, приносимые северо-восточными ветрами. Накатывали тревожащие душу ароматы цветущих садов. Не давали заснуть ночами соловьиные трели и горячие девичьи объятия. Попову начинало казаться, что так было всегда. Не было никакого прежнего мира с его заботами и тревогами. Он виделся теперь Сереге сном, и даже родной дом, к которому так стремилась душа, подернулся в сознании серой пеленой забвения. Он все реже вспоминал мать и бабушку, а если вспоминал, то почему-то только плохое. Даже Иринка теперь казалась злобной стервой, специально причинявшей ему боль.
Сергей Владимирович Попов, мамин сын и бабушкин внук, примерный советский гражданин и верный присяге курсант медленно, но верно превращался в капитана Мордора. Неожиданно он понял, как приятно делать больно другим. Одним из вечеров, посреди любовной утехи, Попов вывернул Дине руку за спину так, что она закричала. Серега испытал возбуждение, о котором и не подозревал раньше.
– Пусти, дурак! – визжала девушка. – Руку сломаешь!
В ответ он еще сильнее надавил на локоть, почти вывернув плечевой сустав. Дина судорожно всхлипнула, визг перешел в стон, и только тогда опомнился, отпустил руку. Девушка отползла от него в угол кровати и там свернулась в клубок, баюкая поврежденную руку и беззвучно плача. Попов испытал мгновенное острое чувство вины, но уже сумел ему не поддаться:
– Хорош скулить, – Серега толкнул Дину в спину, – не так уж сильно я надавил.
– Ты ее сломал, – сквозь слезы простонала «боевая подруга», – если бы я знала, что ты такой же, как орки…
– Да там максимум вывих, – смутился Попов и тут же озлился на такую слабость, – и нечего меня с орками сравнивать, я человек, поняла? А то вторую руку точно сломаю.
Дина с ужасом посмотрела на него полными слез глазами:
– Ты сильно изменился на этом проклятом озере, капитан Мордора.
– Поговори еще, – буркнул Серега, – сейчас Гудрона пришлю, посмотрит он твою руку.
– Не надо мне никого! – зарыдала Дина. – Все вы одним миром мазаны!
Отмахнувшись, Попов вызвал горничную, приказал ей найти и привести урука, а сам натянул штаны и ушел на веранду, где шум прибоя заглушал причитания наложницы. Восточный ветер к ночи посвежел настолько, что раскачивал пальмы, росшие вдоль веранды, и разогнал на Нурнене сильные волны. Рваные лохмы облаков неслись над головой на запад, в Лугбурз, заставляя то пропадать, то вновь появляться луну. На востоке громоздилась огромная грозовая туча, чернильную мглу которой разрывали ветвистые молнии. Ветер сначала приятно охладил разгоряченное тело, но уже через пять минут торчать на веранде с голым торсом стало некомфортно, и Серега вернулся в спальню за рубашкой.
Дина сидела на кровати, прикрывшись простыней и поскуливая, как обиженный щенок. Гудрон осторожно ощупывал ее плечо.
– Ну, че, сломал, да? – не удержался от сарказма Попов.
Не отрываясь от осмотра, Гудрон хмыкнул и пожал плечами:
– Сломать не сломали, господин, но вывих определенно есть. Сейчас вправим. Поболит, конечно, некоторое время, но случай не смертельный. Чем ты так обидела капитана Мордора? Опять язык подвел? Я же предупреждал.
– Ничего я не говорила, – почти прошептала Дина сквозь слезы, – ему просто нравится делать больно.
Орк удивленно обернулся к Сереге и снова к девушке:
– Не клевещи на господина, девка. Я его знаю лучше тебя. А руку сейчас тоже больно вправим, и не говори, что мне это доставляет удовольствие.
Дина зарыдала в голос, а Серега снова ушел на веранду, теперь уже в рубашке. Постоял на ступеньках, слушая прибой, и решил спуститься к самой воде. Волны накатывали на песок, отступая перед ногами и оставляя полосы белой пены. За их шипением Попов не уловил шагов за спиной, а потому еле слышное «Господин?» заставило его отскочить прямо в воду. Очередная волна окатила до колен и чуть не сбила с ног. Напугавший его человек почтительно согнулся в поклоне, и Серега понял, что перед ним помощник старого Азрога. Имени его Попов не знал, да и видел-то всего пару раз, но перепутать не мог даже в сумерках – парень был хромой и горбатый. Старый орк выглядел просто красавцем в сравнении с помощником. Впервые увидев его в саду, Серега даже вздрогнул – природа уж слишком поизгалялась над человеком. Правая нога была заметно короче левой, и в движении он изгибался всем телом, припадая на короткой ноге. Позвоночник садовника не просто выгнуло горбом, но и искривило в сторону, отчего правое плечо поднималось выше левого, а кисти рук болтались в районе колен. «Карлик Нос и Квазимодо в одном лице», – со смешанным чувством жалости и отвращения подумал тогда Попов, наблюдая за ковыляющим по садовой дорожке парнем.
– Чего подкрадываешься? – Серега схватил садовника за приподнятое плечо и крепко встряхнул. – Теперь капитану Мордора штаны надо менять на сухие.
Парнишка согнулся в поклоне еще сильнее, а Попов сообразил, как двусмысленно прозвучала его фраза о сухих штанах и совсем разозлился:
– А ну, проваливай, пока все ребра не пересчитал, образина.
Садовник упал на колени:
– Не гневайтесь, господин, – голос за шумом прибоя почти не был слышен, – я не хотел нарушить ваше одиночество, но вы обронили платок, когда днем гуляли в саду, а я все никак не мог вас найти.
– Чего? – не понял Серега. – Какой платок, чего ты мелешь?
– Вот, господин. – Не поднимая глаз, парнишка протянул аккуратно сложенный маленький треугольник.
– Чего – вот? – возмутился Попов. – Да у меня сроду платков не было, идиот. Можешь выбросить эту тряпочку, и впредь с такой ерундой ко мне не лезь, тем более неожиданно и сзади. Зашибить могу нечаянно. Понял?
– Но, господин, – голова склонилась еще ниже, – это мог быть платок госпожи…
– Нашел тоже госпожу, – хмыкнул Серега, но чувство вины перед Диной вдруг кольнуло сердце, и он неожиданно смягчился. – Ладно, давай сюда.
Попов сунул платок в карман. Садовник продолжал стоять на коленях, склонив голову. Над Нурненом сверкнуло, громыхнуло, и тяжелая капля дождя клюнула капитана Мордора в темечко.
– Свободен, – буркнул парню Серега и пошел, не оглядываясь, в дом. Дины в комнате не было, Гудрон тоже куда-то исчез, лишь безмолвная горничная поправляла скомканную постель.
– Скажи, чтобы вина принесли, – бросил ей Попов, отправляясь в ванну. На душе было гадко, и Серега не мог понять, почему. Из-за Дины? Ну да, не совсем хороший поступок по отношению к женщине, кто спорит? В той, прежней жизни Попов себе такого не позволял, но женщины к нему разве лучше относились? Ирка крутила им как хотела, играя на ревности к другим поклонникам и откровенно используя в личных целях, в первую очередь, для выражения молчаливого восхищения недоступным предметом вожделения. Серега даже сплюнул, вспомнив все бесполезно проведенные минуты и часы в ожидании милостивого взгляда Ее Величества. И насколько тонко она чувствовала ту грань, на которой Попов решал бросить все к чертовой матери! Он еще не успел утвердиться в этом решении, еще не застыл цемент на бастионах его безразличия, как она разбивала тщательно возведенные стены одним выверенным коротким ударом: улыбкой, вроде бы случайным прикосновением или даже приглашением на медленный «белый» танец…
Попов скрипнул зубами – Ирка всегда легко ломала его сопротивление, и Серега послушно возвращался к той роли, которую она ему отвела, – запасной игрок. Основным составом выступал Олежа, но и он периодически присаживался на скамеечку – пережидать Иркино очередное легкое увлечение. Потом Олежа не без некоторых усилий возвращался в игру, но всегда возвращался. Попов же постоянно сидел на скамье запасных и внимания удостаивался, лишь когда пытался скамейку покинуть.
– Собака на сене, – скривился от остроты воспоминаний Серега, – ну и любуйся своим Олежей, я вам теперь не мешаю. Я теперь даже не существую в вашем мире, радуйтесь.
Но и в этом мире без проблем с женщинами не обошлось. Этель он был нужен как средство борьбы за свободу малой родины. Отказался действовать по ее плану – исчезла и взаимная привязанность. Если она была взаимной, конечно. Или вообще была. Теперь Этель враг. Попов помотал головой, пытаясь выкинуть девушку из памяти. Забыть голос, тело, прикосновения, забыть все и навсегда. Да и жива ли она? Несколько раз удача ей улыбнулась, но так не может быть вечно. Конница Энамира сейчас обшаривает все глухие уголки Прирунья, пехота жжет выселки и хутора, спрятаться трудно, если вообще возможно. И даже, паче чаяния, избежит она орочьей сабли, свои не поверят и не простят. Легко обвинять курсанта Попова в службе Мордору, ты теперь сама попробуй оправдаться, что не по злому умыслу убивала. Нет, Этель он уже вряд ли увидит, а жаль…
Жаль? Попов даже передернул плечами, настолько неуместным показалось ему сожаление о женщине. Чего жалеть? Прав был Майрон – все женщины одинаковы и уважают они в мужчине лишь силу, власть, богатство. Что в этом мире, что в том. Вот был бы Серега сынком дипломата?! Щеголял бы в шмотках, из-за бугра папашей навезенных, да гонял на японском мопеде с японским же кассетником под мышкой и лежала бы ему прямая дорога в МГИМО. Ну и на каком месте в Иркином рейтинге был бы Олежа с китайской ручкой и провинциальным политехом?
Правда, Дина почему-то ушла от могущественного полководца Мордора. Но тут все понятно – нет у наложницы шансов стать законной супругой и использовать все преимущества такого положения. Да и добровольно ли ушла? Еще один глаз Темного Властелина, а если понадобится – то и рука. С ядом или кинжалом – даже подумать об измене не успеешь.
«Да, кстати, – вспомнил Попов, – а что это за платочек садовник подобрал?»
Лохматя мокрую голову полотенцем, он прошлепал в предбанник, где бросил одежду и вытянул из кармана платок. Голубая шелковая ткань легко развернулась в руке, открывая шитое золотой ниткой слово: «Этель».
Серега судорожно скомкал платок. Выдохнул и вновь развернул тонкую ткань – надпись не исчезла. Давно знакомое мерзкое чувство страха потянуло желудок вниз. Попов преувеличенно аккуратно сложил платок квадратиком и застыл, вглядываясь в его голубизну. Опасностью и могильным холодом тянуло от платочка, и пыточная Бхургуша вставала перед глазами.
«Сжечь, немедленно сжечь, избавиться любым путем, и никогда больше не вспоминать. – Серега вскочил, но тут же снова опустился на лавку. – А если это очередная проверка? Сжег и не донес на потенциального эльфийского шпиона! Нет, жечь нельзя. Или все же сжечь? Прикинуться дураком и сжечь. Вот же попал. Да чтоб тебе провалиться, урод горбатый, с твоим платком».
Так ничего не решив, Попов накинул банный халат, сунул платок в карман и поплелся в спальню. Дины все еще не было, да и Серега сомневался, что она в этот вечер вообще появится. Зато на столике уже ждал запотевший хрустальный графин с рубиновой жидкостью.
– Алкоголь не решает проблемы, но помогает на время забыть о ней, – пробормотал себе под нос Попов и решительно придвинул кресло к столику.
Через час одинокого возлияния, когда Гудрон заглянул в комнату, капитан Мордора пребывал в совершенно благодушном настроении.
– О, старый боевой товарищ! Заходи, Гудрон-батыр, дерябнем по маленькой за Мордор и его армию!
Орк усмехнулся и взял предложенный фужер. Попов попытался встать, но не смог.
– Извиняюсь великодушно, но мне придется пить сидя, – хихикнул Серега и залпом выпил. – За армию!
Гудрон согласно кивнул и выпил вино. Аккуратно поставил фужер и легко, как невесомое, отодвинул кресло вместе с капитаном Мордора от столика.
– Вполне достаточно, господин. – Голос орка вдруг отдалился и теперь пробивался к сознанию Попова словно через толстый слой ваты. – Пора спать.
– Спать? – переспросил Серега. Гудрон теперь казался ему гораздо больше, сильнее и старше. Такому может подчиняться даже капитан Мордора. Спать так спать. Он позволил Гудрону себя раздеть, умыть, уложить и тут же провалился в сон.
* * *
Пробуждение было тяжелым, а проблема платка не исчезла. Дина не показывалась, Гудрон еще с рассветом умчался по каким-то своим делам, и завтракать Попову пришлось в одиночестве, что не прибавило жизни красок. Опохмеляться он принципиально не стал, хотя рубиновый графинчик в сервировке присутствовал, и с тяжелой головой побрел разыскивать горбатого садовника. Зачем, Серега и сам не знал, но с чего-то надо было начинать. Кроме того, в глубине души теплилась слабая надежда, что платочек случайно валялся на травке.
Как назло, парня в саду не было, а поднимать шум и искать его с помощью других слуг Попову совсем не хотелось. Надо было ждать, и Серега расположился под развесистым кустом с широкими листьями, напоминавшими пальму. Ветерок с Нурнена приятно освежал, куст давал достаточно тени, а голова была еще тяжелой, поэтому Попов не заметил, как задремал. Очнулся он от громкого голоса Азрога, разносившегося по саду. Протерев глаза, Серега понял, что старый орк распекает помощника за какие-то огрехи в обрезке живой изгороди. Не видя Попова из-за кустов, Азрог в выражениях не стеснялся, но иссяк довольно быстро и, отвесив напоследок парню подзатыльник, поковылял в дом.
«Хвала Мелькору», – уже по привычке подумал Серега и выбрался из укрытия. Помощник садовника все еще потирал затылок, обихоженный заскорузлой лапой старого орка. Увидев Попова, он вздрогнул, низко поклонился, а затем вдруг сделал едва заметный приглашающий жест в сторону живой изгороди. Серега недоверчиво покосился на зеленую стену в человеческий рост, усеянную разнокалиберными шипами, но парень уже скользнул в едва заметную щель в переплетенных ветвях. Пригнувшись и кряхтя, Попов последовал за ним и оказался в узком пространстве, стиснутом кустарником.
– Чулан какой-то, Мелькор его забери, – выругался Серега, отцепляя шипы от рубашки и брюк.
– Тише, Сергей Владимирович, – еле слышно сказал садовник, – увидеть нас здесь невозможно даже в упор, а вот услышать – вполне.
Попов кивнул, с ужасом убеждаясь в предположениях о проверке. Парень преобразился на глазах, и даже горб куда-то исчез.
– Вы меня искали, – продолжил садовник, – значит, поняли все правильно. Где платок?
Серега протянул ему скомканный кусочек ткани. Парень спрятал платок за пазуху и внимательно посмотрел Попову в глаза:
– Теперь о деле. Ваши усилия не пропали даром, Этель жива, здорова и находится в Зеленолесье под защитой Орофера. Заклятие, наложенное Тху, – снято, хотя и с большим трудом. И самое главное, Сергей Владимирович, эльфийские владыки считают, что обратное перемещение в ваш мир возможно не только с помощью Саурона и не обязательно через тридцать лет. Что скажете?
– А ты сам кто? – Этот вопрос мучал Попова с самого начала разговора.
– Помощник садовника в поместье капитана Мордора, – усмехнулся парень.
– Понятно, секретная служба Ее Величества, – хмыкнул Серега, – все равно ничего не скажешь.
– Я не скажу, – подтвердил садовник, – а что скажете вы?
Попов потер подбородок, исподлобья разглядывая провокатора. Ударить, связать и сдать? Но парняга явно не так прост, как кажется на первый взгляд. Нет, тут надо тоньше. Сделать вид, что поверил, и пусть Гудрон им занимается.
– Доказательства того, что Этель жива?
Парень покачал головой:
– Никаких. Да и как вы себе их представляете?
– Как же я вам поверю? Да если и поверю, как вы переместите меня из Мордора к своим?
– Это наша забота, Сергей Владимирович. От вас требуется согласие на такую операцию, а уж мы выберем подходящий момент.
– А вы там, в своем Моссаде, не думали, что мне нравится служить Мордору? – Попов позволил себе саркастическую усмешку.
– В каком Моссаде? – удивился садовник.
– Ну, в секретной этой вашей службе, – вдруг обозлился Серега, – вы там своими мозгами аналитическими не прикидывали, что мне здесь все нравится? Порядки, харчи, девки – все меня в Мордоре устраивает?
Садовник недоверчиво прищурился:
– Но это же служба неправедному делу. Это очевидно.
– А мне – не очевидно, – отрезал Попов. – И где, вообще, гарантии, что вы там с меня шкуру не сдерете только за тот славный сгоревший городишко?
Парень нахмурился:
– Не думаю, что речь идет о вашей шкуре в буквальном смысле слова. Я не знаю, что вы там уже успели совершить на службе Мордору, но понимаю, что поместья так просто не дарят. В любом случае вы можете рассчитывать на справедливый суд, а ваш переход на нашу сторону на таком суде будет много значить.
– Спасибо, – попытался поклониться Серега, но теснота не позволила это сделать.
– Подумайте, Сергей Владимирович, я не буду вас торопить. Но Этель просила передать, что сожалеет о произошедшей ссоре и очень хочет вас видеть. На правильной стороне. – Садовник выскользнул наружу и уже оттуда прошептал: – Выходите, никого нет.
Попов протиснулся в узкий проход. Парень уже деловито щелкал огромными садовыми ножницами по шипам изгороди. Серега с ненавистью посмотрел на вновь сгорбленную спину и пошел ждать Гудрона.
Орк вернулся только после обеда, запыленный, но довольный.
– Я договорился с госпиталем, господин, – поспешил он обрадовать Попова.
– Чего? – не понял Серега. – С каким госпиталем? О чем?
– Ну, руку-то вы вчера девчонке здорово ломанули, – хмыкнул Гудрон, – я, конечно, все вправил и руку косынкой зафиксировал, но нужен твердый лубок, иначе сустав болтается. Пришлось с ближайшим госпиталем договориться. Вас беспокоить этой ерундой не хотел, но вы ведь не против, господин?
– Так сильно вывихнул? – удивился Попов.
– Да, господин, – кивнул орк, – почти как на дыбе вывернули. И чего она вам такого сказала?
– Да так получилось, – махнул рукой Серега, – заигрался.
– Бывает, – понимающе ухмыльнулся Гудрон, – ничего, поправят. Озерная соль чудеса творит, я же вам рассказывал.
– Помню, – Попов понизил голос, – проблема у нас Гудрон-батыр.
– Секретная? – насторожился орк.
– Опять меня проверять взялись, – пожаловался Серега и рассказал про платок и садовника. Гудрон слушал напряженно, не перебивая.
– Хорошо, что вы мне рассказали, господин. Перестарались наши секретные дуболомы. Эльфийский шпион на Нурнене! Очень смешно. Одно мне не нравится – чего это они через Этель зашли? Да еще «ваши усилия не пропали даром»? Это он на что намекает – что им известно, как Этель спаслась? И наша с вами роль в этом спасении им тоже известна?
Попов явственно почувствовал, как начали дрожать колени, и поспешно опустился в кресло. Горло неожиданно осипло.
– Ты думаешь, это конец, Гудрон-батыр?
Урук прошелся из угла в угол, потирая бритый затылок. Остановился у окна и застыл, рассматривая сверкающий на солнце Нурнен. Чем дольше длилось напряженное молчание, тем хуже становилось Попову, уже наяву чувствовавшему ласковое прикосновение пальцев Бхургуша. Наконец Гудрон глубоко вздохнул и повернулся к Сереге:
– Есть два варианта развития событий, господин. Первый – это настоящий эльфийский шпион. Как он сюда попал – ума не приложу, да и не наше это дело. Пусть разбираются те, кому это положено по должности. Наше дело – грамотно его взять, чтобы не успел руки на себя наложить, стервец.
Второй вариант – это проверка, причем проверяющие знают многое из того, что мы хотели бы прочно забыть. Знают, но почему-то продолжают проверять. Если бы уверены были, что мы спелись с врагами, – медлить бы не стали, уж поверьте. И с этой точки зрения нам тем более надо вязать этого молодца и тащить куда следует.
У Попова слегка отлегло от сердца. В деле просматривался только один выход.
– Займешься этим, Гудрон-батыр?
Урук хмыкнул и демонстративно хрустнул сплетенными в замок пальцами:
– Не вас же заставлять, господин. Для чего еще нужен телохранитель? Но понадобится ваша помощь.
– Какая? – съежился в кресле Серега. – Учти, я в единоборствах не силен.
– Засада нужна, господин. Если мы его сейчас схватим, доказать, что он шпион, будет трудно. Ваше слово против его. Конечно, ваше весомее, а если это просто проверка, то и следствия никакого не будет. Но если это эльфийский прихвостень, без доказательств будет трудно его прижать.
– Да ну, – невесело усмехнулся Попов, – у вас в Лугбурзе такие виртуозы…
– Так-то оно так, – согласился орк, – да только, чтобы в пыточный подвал попасть – основания нужны, и немаленькие. Иначе можно всех подряд туда тащить. А палачу тоже отдых нужен, он ведь не железный. Да и под пыткой такого наплетут, что век разбирать придется, и все впустую.
– А тебе «момент истины» нужен, – вспомнил Серега так давно прочитанную книгу, – с поличным хочешь взять? На месте преступления? Шпион охмурял капитана Мордора и был схвачен доблестным телохранителем?
– Именно так, – серьезно подтвердил урук, – охмурял и был схвачен.
Попов с сомнением покачал головой:
– Ну, предположим, что это лучший вариант, в чем лично я совсем не уверен. Но как ты себе представляешь засаду?
– Назначьте ему встречу. Скажите, что собираетесь уточнить кое-какие детали. Пусть подробнее расскажет об Этель. Остальное – мое дело.
– Вот именно, – нахмурился Серега, – подробнее расскажет об Этель. В том числе о том, кто и как ее спас. Самим голову в петлю сунуть? Может быть, ты его убьешь, Гудрон-батыр? При попытке к бегству, например.
Теперь нахмурился орк:
– Никто не поверит, что я его мог настолько упустить, что пришлось убивать. Кроме того, вы, наверное, не знаете, но Повелитель умеет разговаривать и с мертвыми. Ему не нужно все тело, достаточно не совсем истлевшей головы. Правда, чем больше дней прошло с момента гибели, тем меньше глубина памяти. У эльфийского шпиона и вовсе может стоять ментальный блок на этот случай, но обстоятельства своей гибели он точно сумеет рассказать.
– Так что делать? Мы его возьмем, а он нас сдаст с потрохами, Гудрон!
– Я же не зря столько думал, господин, – довольно прищурился урук, – пусть рассказывает. А мы скажем, если нас спросят, конечно, что думали, что участвуем в мудрой игре Повелителя по засылке шпиона во вражеский лагерь. Я все возьму на себя, господин, в конце концов, вы в этом почти не участвовали и даже пострадали от ее рук. В крайнем случае, меня обзовут дураком, разжалуют из телохранителей в простые десятники и отправят в действующую армию. А к войне мне не привыкать. Ну, согласны?
– Делай, как знаешь, – обессиленно махнул рукой Попов, – когда его звать и куда?
* * *
Встречу с садовником назначили поздно вечером. Попов вышел якобы прогуляться на сон грядущий, и парнишка уже ждал его в самом конце дальней аллеи.
– Мы с вами очень рискуем, Сергей Владимирович, – прошептал садовник, – любая лишняя встреча крайне опасна. Что вы хотели узнать?
– Мне нужны гарантии безопасности, – Попов даже удивился, как от волнения сел голос, – если я соглашусь на переход к вам.
Парень беспомощно развел руками:
– Какие, Сергей Владимирович? В виде чего? Слова эльфийских владык вам недостаточно?
Серега упрямо мотнул головой:
– Они мне слова не давали. Ты говоришь от их имени. Мне нужен документ. Охранная грамота или как хочешь это называй и пароль от Этель. Что-то такое, о чем знаем только мы с ней.
Садовник даже снова сгорбился:
– Это крайне опасно, почти невозможно и займет месяц. Война в Эрегионе начнется раньше, Сергей Владимирович. Из действующей армии бежать будет сложно.
– А вы что думали, – Попов говорил уже почти в голос, – я вам на слово поверю? Вышитое слово на сопливом платочке, и я весь ваш с потрохами? А может, ты из Лугбурза подослан, чтобы меня проверить?
Парень обреченно махнул рукой:
– Я так и думал, что вы не согласитесь. Весь план изначально строился на песке. Этель убедила Владык, что вы свой, служите только по принуждению и ждете удобного момента, чтобы уйти. Вы не хотите, а переубедить вас мне нечем. Вы сами выбрали.
С этими словами он вдруг коснулся рукой Серегиной переносицы. От неожиданности Попов не успел одернуть голову, ноги его подкосились, и он ватной куклой рухнул на дорожку. Язык онемел, пропали звуки, и время замедлило ход. Воздух превратился в жгучий кисель, по капле стекающий в легкие. В давящей тишине ухнул удар сердца, а следующего, понял Попов, уже не будет. Звездное небо заскользило над ним, закручиваясь в сверкающий диск и затягивая последнюю искорку сознания. Не чувствуя тела, он устремился по бешено вращающемуся тоннелю вверх, все выше и выше, сливаясь во вращении с Вселенной.
– Я умер? – мысленно спросил он.
– Да! – громыхнуло в ответ. – Ты свободен! Свободен от этого мира!
– Я свободен!
Темная стена внезапно возникла впереди, рассекая ножом гильотины сверкающий тоннель, сминая пространство, расползаясь в стороны чернильным пятном. Сила, влекущая Попова вверх, вдруг иссякла, вращение остановилось, и он мягко опустился в уютную черноту. Темнота начала завиваться в спирали, в прядях которых появились сначала серые оттенки, а затем начал пробиваться звездный свет. Серега снова обрел тело, почувствовал твердость гравийной дорожки под спиной, ощутил ночную прохладу, услышал стрекот цикад и шум прибоя на Нурнене. Легкие жадно втянули влажный солоноватый воздух, и вновь застучало сердце, выравнивая постепенно ритм.
Попов окончательно пришел в себя и попытался сесть. Из темноты ему помогли чьи-то сильные руки, и они же поднесли к губам флягу. Крепкое вино возвращало силу, и Серега решил встать, но те же руки мягко удержали его на земле.
– Не торопитесь, господин, после такого нельзя спешить. Посидите немного.
– Что это было, Гудрон-батыр?
Урук глубоко вздохнул:
– Моя ошибка, господин. Я не думал, что на Нурнене может быть шпион, да еще такого класса. Повелитель сотрет меня в порошок, и я это заслужил.
– Давай без самобичевания, – поморщился Попов. Голова еще слегка кружилась, и ощущалась противная слабость в руках.
– Как это у него получилось? Он же меня только коснулся?
Гудрон закряхтел, растирая ладонью затылок:
– Не знаю, господин. Волшебство какое-то ихнее. Сильный колдун, не иначе.
– Какое волшебство, Гудрон? Мне Майрон лично доказывал, что магия вашего мира на меня не действует.
Урук хмыкнул:
– Ну, вот и не подействовала. Вы живой и, как я понимаю, невредимый. Хвала Мелькору Справедливому, кара Повелителя не будет столь ужасна.
– Ладно, не причитай, – Серега с трудом поднялся с земли и огляделся по сторонам, – а он-то где? Сбежал?
– Обижаете, господин, – орк тоже встал на ноги, – какой бы он там колдун ни был, а все же урук быстрее и сильнее обычного человека. Вот только боюсь, слишком сильно я его приложил, как бы не умер. В дом его унесли. Вы в состоянии идти, господин?
– В состоянии, – проворчал Попов, – пойдем, глянем на героя невидимого фронта.
Доковыляв до веранды, они наткнулись на орочий патруль. Пятеро здоровенных уруков, опершись на зловещего вида алебарды, пытались отдышаться от быстрого бега. Гудрон хлопнул самого мощного орка по плечу:
– Молодец, быстро прибыли.
– Старались, – еле выдавил из себя старший патруля.
– Молодец, – повторил телохранитель, – расставь ребят вокруг дома, особое внимание – на веранду. Пропускать не ниже капитана Мордора, понял?
– Понял, – выдохнул орк, – сейчас сделаем.
На веранде старый Азрог колдовал с бинтами над безжизненно распростертым телом. Услышав шаги, он поднял голову:
– Хвала Мелькору, мой мальчик, он жив, но в сознание не приходит. Похоже, что ты перестарался.
Гудрон виновато засопел:
– Вы правы, почтенный Азрог. Одна ошибка потянула за собой другую. Когда я увидел, как падает капитан Мордора, уже не было времени подумать о силе удара. Крови много потеряно?
– Много, – сокрушенно покачал головой старый орк, – да и череп ты ему, видимо, проломил.
– Повелитель меня уничтожит, – снова пробормотал урук и присел на корточки над телом, нащупывая пульс на сонной артерии жертвы, – сердце бьется почти нормально. Может, откачают?
– На все воля Предвечного, – Азрог поднялся и поклонился Попову, – с вашего разрешения, капитан, я удаляюсь. Все, что мог, я сделал.
Серега молча поклонился в ответ, и старый орк растворился в ночи. Гудрон продолжал осматривать повязку раненого, а Попов присел в кресло. В голове еще слегка шумело, и тошнота временами подкатывала к горлу, но чувствовал он себя уже вполне сносно. Ветер с Нурнена разогнал облака, и огромная луна заливала берег серебристым светом. Маячил вдоль кромки воды часовой с огромной алебардой. Урук закончил осмотр, стянул на всякий случай ноги и руки садовника ремнями, опустился в соседнее кресло и задумался. Серега почувствовал, как его неудержимо клонит ко сну.
– И что дальше, Гудрон-батыр? – зевнул капитан Мордора. – Может, спать пойдем?
– Спать? – задумчиво пробормотал урук и хрустнул сплетенными в замок пальцами. – Как бы мне в вечный сон не отправиться, господин. Здесь сейчас набежит начальников больших и маленьких. И будут они все умные-умные. Задним числом, естественно. Они шпиона в сердце Мордора проморгали, а виноватым меня сделают. И будут правы. Надо было сразу нурненскому Наместнику сообщать, а я в героев поиграть решил, гордыню свою потешить. А результат этого налицо – капитан Мордора едва не погиб, а шпион находится в состоянии, когда из него ничего не вытянешь, как ни старайся. Повелитель таких ошибок не прощает.
– Но ты же хотел как лучше. – Серега остро чувствовал ненужность этих слов, но в голову ничего не лезло.
– Конечно, – невесело усмехнулся Гудрон. – Повелитель, несомненно, это учтет. Хотел как лучше, вышло как обычно – хорошее оправдание.
Попов не нашел, что на это ответить, и над верандой вновь повисло тяжелое молчание, которое внезапно разорвал шум у ворот. Судя по звуку, в поместье въезжала целая кавалькада. Гудрон тяжело поднялся с кресла:
– Ну вот и Наместник пожаловал. Пойдемте встречать, господин.
Наместник Нурнена оказался тучным одышливым коротышкой, он медленно опустился в кресло, где только что сидел урук. Два телохранителя, не уступавшие статью Гудрону, безмолвными тенями встали за его спиной, остальная охрана рассыпалась по поместью. За столиком, сдвинув на край так и не тронутый Поповым ужин, пристроился секретарь.
– Света дайте, – распорядился Наместник, и тут же расторопные слуги с факелами выстроились по периметру веранды. Попов с Гудроном и недвижимым садовником оказались в центре импровизированного круга. Наместник кивнул Сереге:
– Присаживайтесь, господин капитан, мы не в суде. – И уже неприязненно, орку: – Ну, а ты давай рассказывай, что тут такое произошло. Только коротко.
Урук пожал плечами:
– Эльфийский шпион пытался убить капитана Мордора, но я оказался быстрее. Все.
Наместник удивленно посмотрел на Попова, затем снова – на Гудрона и перевел взгляд на лежащее тело:
– Это шпион?
– Точно так, господин. Прикрывался личиной помощника садовника.
Наместник хмыкнул:
– И что бы он такого интересного узнал о секретах Мордора, копаясь в грядках? Впрочем, важно не это. В интересах следствия, господин капитан, я вынужден задержать для допроса всех, кто находился в доме, включая телохранителя. Временных слуг я вам пришлю утром, охрана останется моя. Отдыхайте, а завтра к вам подъедет следователь, ответите обстоятельно на его вопросы. Как вы понимаете, выход за пределы поместья вам пока запрещен, в том числе в интересах вашей же безопасности. Повелителю я немедленно сообщу о произошедшем, и если он даст какие-либо дополнительные распоряжения, вы будете своевременно извещены.
* * *
Следующие пять дней запомнились Сереге, как самые нудные в жизни. Поговорить было не с кем: Гудрон – под следствием, Дина – в госпитале, а слуги, присланные Наместником, испуганно шарахались в сторону при одной попытке заговорить на посторонние темы. На берегу озера, в саду и по периметру поместья постоянно маячили усиленные орочьи патрули, и даже на Нурнене плавилась на якоре под жестоким солнцем пузатая плавучая посудина – Наместник явно старался показать радение о безопасности. В этих условиях даже общение со следователем, пожилым сухощавым харадримом, показалось Сереге развлечением, хотя приятного в этих беседах было мало. Подчеркнуто уважительно, и тем не менее настойчиво, подлавливая на противоречиях и оговорках, следователь тянул из Попова правду, как бы капитан Мордора ни пытался ее скрыть.
Скоро эта игра Сереге надоела, и он выложил почти все, ну, может быть, за исключением особо интимных моментов. Как и советовал Гудрон, оправдывал Попов такое поведение игрой, которую вел Темный Властелин и познать все величие которой простой капитан был не в состоянии. Следователь щурился, кивал седой головой, поддакивал словам о неизбывной мудрости Повелителя, но все тщательно записывал и, как понял потом Серега, сверял с показаниями других участников дела. Так они к закату пятого дня следствия добрались до финальных событий с участием эльфийского шпиона. Не успел следователь поставить точку в протоколе, как словно невидимая волна пробежала по поместью – засуетились слуги, забегали орки охраны, а потом вдруг все как будто растворились – стало пусто и тихо. Замер с гусиным пером в руке следователь и тут же вскочил, застыв в глубоком поклоне, – на веранду взошел Майрон.
– Сидите, Сергей Владимирович, сидите, – небрежно махнул рукой майар, – я тут тоже присяду. Устал, знаете ли, от Лугбурза путь не близкий.
– Но ведь… – Попов смутился, не зная, как сформулировать вопрос, и закашлялся.
– Но майар ведь не устает, это хотели спросить? – засмеялся Майрон.
– Ну да. Повелитель никогда не устает, это все здесь говорят.
– О, какая неумелая лесть, – еще пуще развеселился майар, – вы совсем плохо знаете наш мир, Сергей Владимирович. Надо бы с вами занятия организовать, раз уж вы сами не интересуетесь Вселенной, в которой так кстати оказались.
Серега смущенно развел руками:
– Да все как-то времени не было. Война.
– Кто хочет – ищет возможность, кто не хочет – причину. Так ведь у вас говорят? Когда вам захотелось, вы ловко скрыли от моего правосудия беглую полуэльфийку, не правда ли, Сергей Владимирович? И звание капитана Мордора вам не помешало, и незнание наших реалий – тоже.
– Но, господин, – в горле у Попова отчаянно першило, и голос сбивался на фальцет, – я же уже рассказал, как было дело. Мы с телохранителем думали, что это часть вашего плана. Мы думали…
– Все, Сергей Владимирович, все, – оборвал его Майрон, – прекращайте врать. Для истории ваши слова останутся как есть, ибо не должно быть сомнений в верности слуг Мордора. Следователь все записал, дело сошьют и отправят в архив. Эльфийский шпион уничтожен, наш разведчик благополучно проник в стан врага, и мудрость Повелителя безгранична, ибо так и задумывалось с самого начала. Ты все записал?
Следователь склонился головой почти до пола:
– Истинно так, Повелитель!
– Ну, вот и славно. Следствие можно закончить. Наместнику скажешь, чтобы всех выпустил и к утру вернул на место. Негоже капитану Мордора быть без личной прислуги. Иди.
Харадрим поспешно собрал в сумку протоколы и все в том же полупоклоне, пятясь, покинул веранду. Майрон, покачивая ногой, смотрел на сверкающую в последних лучах солнца поверхность Руны. Попов же застыл в кресле, боясь потревожить эту внезапную задумчивость. Он даже не испытывал страха, в странном оцепенении ожидая решения. Впрочем, если бы майар сейчас обдумывал способ казни, зачем было возвращать слуг?
– Да не будет никакой казни, – все так же глядя на озеро, неожиданно сказал Майрон, – вы не расходный материал, Сергей Владимирович, такими слугами я легко не разбрасываюсь. Более того, за поимку с риском для жизни опаснейшего шпиона в сердце Мордора я вас еще и награжу. С объявлением в приказе по армиям Мордора о вашей доблести.
– Но я…
– Не сделал ничего героического? – хмыкнул майа, посмотрев наконец на Серегу. – Более того, довольно долго колебался, что делать? И был готов скрыть от своего Повелителя само существование шпиона? И уговаривал телохранителя тайно убить бесценного носителя информации? И уж не говоря о том, с чего все началось – с укрывательства беглой полуэльфийки?
Серега счел за благо помолчать, и Майрон выдержал театральную паузу:
– Все это верно, Сергей Владимирович. Более того, вы вместе с дебилом-телохранителем прошли по краешку смерти. И даже за него заглянули, не так ли? Хорошо хоть, что этот ваш Гудрон, как вы его зовете, не стал совершать дальнейших умственных усилий, а просто ударил парня по голове.
– Но, Повелитель, – Попов отважился нарушить монолог, – вы говорили, что я неуязвим для магии?
– Да там и не было магии, – усмехнулся майар, – это древнее искусство, изучив которое, можно вылечить или убить человека, просто прикоснувшись к нужной точке на теле. Вот он и остановил вам дыхание и сердце.
– А как же, – Серега потер переносицу, вспоминая ощущения той страшной ночи, – почему же я не умер?
– Не знаю, – развел руками Майрон, – пока не знаю. Могу лишь предположить, что вы чуть-чуть отличаетесь от людей, рожденных на Арде. И паралич получился не постоянный, а временный. К счастью, мозг не пострадал, хотя и находился на грани. Тоннель видели?
– Д-да, – запнулся Попов, – а что это?
– Тоже не знаю, – хохотнул майар, – это видят все люди, которые умирали, но не умерли. И голос якобы самого Илуватара слышат.
– Был голос, – обрадовался Серега, – он сказал, что я умер.
– Вот, – подтвердил майар, – все так и рассказывают. Мы даже эксперимент специально ставили на приговоренных к смерти. Вешали аккуратно, а потом снимали и приводили в чувство. Все говорят одинаково. Между прочим, умирающие эльфы видят другое. Якобы перед ними раскрываются туманные чертоги Мандоса. А гномы твердят о гостеприимно распахнутых дверях кузни Ауле. И жар такой, что бороду опаляет. Короче, кто во что верит, то и видит.
– Но я неверующий, – возразил Попов, – и рожден не здесь.
– Действительно, – Майрон почесал кончик носа, – зато теперь есть повод уверовать, не так ли?
– Не знаю, – пожал плечами Серега, – а вдруг показалось?
– Мне все равно, Сергей Владимирович, верите вы в существование Илуватара и Хора Айнуров или нет, вы человек другого мира. Я же появился в результате пения Айнуров и точно знаю, что не все они спели верно и правильно. Давайте на этом и завершим наш теологический диспут. А смысл моего приказа и вашей награды гораздо больше, чем вы себе представляете. Что там мальчишка болтал – эльфийские колдуны-недоучки сняли с девки мое заклятие? И она убедила их в том, что вы готовы ради, скажем так, ее гениталий бросить Мордор и «бороться за весь свободный мир»?
Серега густо покраснел под насмешливым взглядом Майрона:
– Примерно так, господин.
Майар расхохотался:
– Ну, вот и чудно! Пусть теперь поскрипят мозгами своими бессмертными над причинами провала блестящей операции. То ли моя контрразведка так замечательно работает, то ли девка им наврала. Да и причину вранья теперь выяснить надо – то ли она, в свою очередь, о ваших гениталиях так скучает, то ли заклятие не до конца сняли, а то ли вообще – заклятие лишь для маскировки, а она – убежденный враг и мой верный разведчик. Как бы ей теперь с эльфийским застенком не познакомиться, будет возможность сравнить с кабинетом Бхургуша.
– А разве… – запнулся Серега.
– Конечно, Сергей Владимирович, – стал серьезным Майрон, – а как вы еще вытянете из человека, гнома, эльфа или орка то, о чем он говорить не хочет? Методы и способы могут быть разными, но суть та же. Со стороны вам покажется, что снагу просто поливают водой, и он даже становится намного чище, чем был. В действительности, несчастный мучается не меньше, чем человек на костре. Или пытка музыкой, когда эльфийские арфисты сменяют друг друга на протяжении нескольких суток? Для любого урука это хуже самой ужасной казни.
– Но Этель сама – полуэльф, господин.
– И что? Конечно, арфой ее пытать не будут. Найдут другой способ. В некотором смысле Бхургушу у них еще учиться и учиться. Жаль, нельзя ему стажировочку организовать где-нибудь в Зеленолесье. Кстати, он здесь, неподалеку, ваш старый знакомый. Работает с мальчишкой, которого вы так героически задержали. Ворчит, что условия не такие, как в Лугбурзе. Не желаете перекинуться парой словечек?
Попов невольно дернулся в кресле, пытаясь отодвинуться в глубь веранды.
– Это необходимо, господин? – Лоб покрылся липкой испариной, но Серега не мог ее стереть, потому что вцепился мертвой хваткой в ручки кресла. – Я все рассказал.
Майрон посмотрел ему в глаза, и Попов не выдержал, опуская взгляд в пол под ногами майара.
– Не все, Сергей Владимирович, – медленно произнес Майрон, – но, к счастью для вас, мне не нужны мелкие подробности и дословный пересказ ваших разговоров с перебежчицей. Есть много других ушей и языков. Расслабьтесь, у палачей достаточно возни с настоящим шпионом. Он настолько слаб после удара вашего дуболома, что теряет сознание при малейшем болевом воздействии. А может быть, он так умело уходит от допроса. Это мы сейчас и выясняем.
Майрон поднялся с кресла, и Серега поспешил вскочить следом, безуспешно пытаясь скрыть дрожь в коленях.
– Отдыхайте, Сергей Владимирович, – махнул рукой майар, – отдыхайте, у вас нервное перенапряжение. Слишком многое произошло в последние дни. Теперь все позади, расслабьтесь. Только не вином, а то сопьетесь. Знаю я вас, людей. Массаж, купание в озере, конные прогулки. Наместник пришлет к вам женщин, разных: блондинок, брюнеток, рыжих. У него там даже чернокожие есть с Кханда. И даже пара настоящих эльфиек. Будут вас развлекать вечерами. Песни, пляски и другие удовольствия. Спать ложитесь не менее чем с двумя, кровать там у вас позволяет. И каждую ночь – разные женщины. Это приказ.
Через неделю вам приестся и наскучит. Захочется других ощущений. Вот тогда приказываете седлать коней и присоединяетесь к одному из отрядов выздоравливающих, который идет в Лугбурз. У меня много дел в Эрегионе, и вы не последняя фигура в моей шахматной партии. Не ферзь, конечно, но и не пешка. Где-то на уровне ладьи, Сергей Владимирович.
Майар шагнул с веранды и вдруг исчез, лишь маленький пыльный вихрь взметнулся и осел на том месте, где он только что стоял. И сразу ожила усадьба – заржали кони в стойле, засуетились слуги, загремел котлами на кухне повар. Потянуло ветерком с Нурнена, и ожил застывший на прибрежном песке часовой. Попов медленно выдохнул и только сейчас почувствовал струйки пота, сбегавшие по лицу и спине. Медленно стянул непослушными руками мокрую одежду и в чем мать родила, не обращая внимания на часового, пошел в соленую воду озера.
