Назад: 3

4

Обоз был огромен. Одна за другой проезжали длинные телеги с высокими бортами, груженные мешками, тюками, бочками и ящиками. Вереница казалась бесконечной, особенно в сумерках. Отдельно вдоль дороги гнали несколько больших гуртов овец и пару лошадиных табунов. Стороннего наблюдателя сразу поражал неимоверный шум обоза: подбадривали ломовых лошадей возчики, скрипели осями телеги, лаяли собаки, ржали кони, блеяли овцы. На многие метры вверх и в стороны от дороги вставало облако тонкой, как пудра, пыли.

Соответствовала обозу и охрана. Три сотни харадримов с гортанными криками носились на приземистых диких лошадках вдоль телег и вокруг стад скота, напомнив Попову стайку воробьев, дерущихся из-за корки хлеба. Начальник обоза был под стать подчиненным – неопределенного возраста, с темным лицом, в вороненой кольчуге и сафьяновой тюбетейке с кисточкой. Он также носился из головы обоза в хвост и обратно, размахивал короткой плетью и орал на подчиненных, обозников, а также на собак и скотину. Несомненно, столь бурная деятельность объяснялась присутствием Наместника Нурна, который решил лично проводить обоз и капитана Мордора.

Наместника Серега заметил не сразу, зато начальник охраны на их небольшую кампанию налетел коршуном:

– Кто такие? Почему тележку так близко к дороге поставили, зачем проезжать мешаете, а? В сторону, в сторону отъезжайте! Обозу не мешайте, обоз пройдет, тогда и поедете! В сторону!

Он даже попытался оттолкнуть своей лошадкой стоявшего чуть впереди Гудрона, но урук ухватил лапой поводья, и рванул харадрима к себе так, что у лошади подкосились передние ноги.

– Ты что, в атаке обезумел? – рявкнул орк. – Гляделки в стороны раскосил, не видишь капитана Мордора?

Харадрим аж захрипел от ярости и рванул из ножен саблю:

– Отпусти коня! Зарублю! Все ко мне!

Безоружный Гудрон отпрянул, выпуская поводья, и харадрим отскочил на пару метров, раскручивая над головой саблю для удара. Несмотря на страшный шум, производимый обозом, на призыв начальника откликнулось десятка два всадников, взявших Серегину группку в кольцо. Попов оружия не имел, да и толку от капитана Мордора в рукопашной схватке было немного. Арета забилась в самую глубину крытой тележки, зато Снежинка немедленно спрыгнула на землю, закрывая спину урука. В руке орка вдруг блеснул темной сталью ятаган, а кхандка оказалась вооруженной полутораметровым копьем с широким и длинным наконечником.

Харадримы выхватили сабли, а некоторые потянули из наспинных колчанов кривые луки. Несмотря на умения Гудрона и решимость Снежинки, исход схватки был очевиден, но как нельзя вовремя подъехал Наместник.

– Господин Наместник! – завопил Попов. – Здесь какая-то ошибка!

Не тратя времени на ответ, а может, и не расслышав отчаянного вопля, вельможа направил коня прямо между харадримом и уруком, заставив опустить уже занесенное оружие.

– Господин мой! – Начальник охраны скатился с седла и рухнул лицом в пыль. – Неизвестные люди пытались нам помешать! Они обнажили оружие!

– Ну, не все из них люди, – спокойно заметил Наместник, – и помешать они могли только такому тупоголовому барану, как ты. Убери своих обормотов, пусть делом займутся. Сам останься здесь. Доброго вечера, господин капитан! Опять ваш телохранитель в историю вляпался?

– Он оскорбил капитана Мордора, моего господина, – буркнул орк, убирая в ножны ятаган.

– Я тебя не спрашивал, орочье отребье, – отрезал Наместник, – знай свое место.

Гудрон молча поклонился и отступил за тележку, увлекая за собой Снежинку.

– Зря вы бабе оружие доверяете, господин капитан, – хмыкнул Наместник, проводив глазами кхандку, – ну, то дело ваше. Что же от меня зависит…

Вельможа ткнул толстым пальцем в сторону харадрима:

– Агыр! Учти, морда раскосая, господина капитана вызывает к себе сам Повелитель, поэтому ты в лепешку расшибешься, чтобы господин капитан чувствовал себя в дороге легко и приятно. Если он на что-то пожалуется мне или Повелителю… Повелитель про тебя, может, и забудет, но я твою вонючую шкуру по лоскутку сдеру, ты меня знаешь. Все, пшел отсюда!

Харадрим на коленках отполз на дорогу, не переставая кланяться, вскочил в седло и стремглав умчался за обозом. Пыль постепенно оседала, солнце тоже скрылось за горизонтом, а из сгустившейся темноты нарастал новый шум. На приличном расстоянии от телег и скотины, не глотая лишнюю пыль, мерно ступал сводный полк оздоровевших и отдохнувших героев Мордора – полторы тысячи уруков.

– Ну вот, господин капитан, с ними и поедете, – кивнул головой Наместник, – не очень быстро, зато безопасно. Ваш урук здесь наверняка приятелей найдет, да и для вас знакомец имеется. Помните того дебила в моей канцелярии? Я ему командировочку организовал на войну, как и обещал. Заодно он за этим харадским чучелом, Агыром, приглядывает, чтобы тот чего-нибудь на сторону не сплавил. Одно ворье кругом, просто не поверите, господин капитан. Уж и вешаем, и каленым железом клеймим – все без толку. Особенно харадримы. Они и на войну-то рвутся, чтобы пограбить, плевать им на все идеи. Поэтому, господин капитан, я вас убедительно прошу – вы за этими двумя со своей стороны тоже приглядывайте. Будут пытаться торговать – не мешайте, просто запишите, что и как делают, и в канцелярию Повелителя записочку отдайте. А уж если мне копию отошлете – буду крайне признателен.

Серега пожал плечами:

– Ну, если вы просите…

– Конечно, прошу, очень прошу. Дело-то простое, но – государственной важности, как вы сами понимаете. Договорились?

Попов кивнул, и Наместник продолжил:

– За усадьбу не беспокойтесь, вижу, как оглядываетесь. Дом отличный, и сад уже неплохой, мне тут тоже нравилось, пока Повелитель вам не подарил. Нет, нет, к вам никаких претензий, слово Повелителя – закон для его слуг. Да и не один у меня загородный домик, господин капитан, не один, хе-хе-хе. Есть и побольше этого, хе-хе. За всем имуществом пригляд нужен, заодно и за вашим прослежу, не переживайте, выполняйте свой долг, а Повелитель без награды не оставит.

– Благодарю, господин Наместник, – поклонился Серега, – и разрешите откланяться, обоз уже далеко ушел.

– Конечно, конечно, – замахал руками вельможа, – догоняйте. Вы по своим делам, и мы – по своим. Ох, чуть не забыл! Повелитель вам велел передать.

В руках Наместника появилась шкатулка из черного дерева.

– Сейчас не открывайте, лишних глаз много. Повелитель сказал, что вы все поймете, и кроме вас эта вещица никому не нужна. Вот ключик.

Замысловатого вида ключ перекочевал в потайной кармашек Серегиной куртки и присоседился к эльфийскому кольцу.

– Ну, теперь все. До встречи, господин капитан.

Когда кортеж Наместника канул в темноту, к Попову подъехал Гудрон:

– Все в порядке, господин?

– В порядке, – хмыкнул Серега, – поехали. Кстати, откуда у тебя такой большой ножик взялся, да еще так неожиданно?

– Снежинка из тележки захватила, – хохотнул урук, – и в руку мне успела вложить. Вовремя успела, этот придурок психованный уже примеривался, как мне башку снести. Огонь-баба, как раз для меня.

– Я все слышу, клыкастый, – донесся из тележки голос кхандки, сопровождаемый хихиканьем Ареты.

– А я и не скрываю, – громко откликнулся Гудрон, – люблю таких.

– Урук из Мордора кого-то любит. – В голосе кхандки в единое целое спаялся сарказм и удовольствие. – Я сейчас умру от смеха.

– Можешь смеяться, – согласился орк, – мне нравится твой смех.

Так и поехали, не торопясь догнав обоз на первом привале. Наместник оказался прав, Гудрон тут же нашел компанию боевых друзей. Снежинка с Аретой задернули полог тележки, скрываясь от любопытных, а Серега решил размяться после верховой езды. К полуночи обоз уже выбрался за пределы Нурненского оазиса, и вокруг шелестела травами весенняя степь, заливаемая лунным светом.

Далеко Попов не ушел, за ближайшей телегой натолкнувшись на начальника обоза.

– Тысяча тысяч извинений от недостойного слуги великого Повелителя! Во имя Мелькора Потрясателя, простите неразумному слуге Мордора недавнюю дерзость, ибо не смог я узнать в темноте столь славного полководца, да покроются бельмом мои глаза за это!

– Ладно, – отмахнулся Попов, – извинения приняты. Мы тоже слегка погорячились.

– Нет, нет, это только моя вина, господин капитан, но я искуплю ее! Господин капитан торопится на запад, и мы торопимся! Быстро поедем, очень быстро! Через пять ночей уже на Перекрестке будем! А там – раз-два, и уже Ородруин видно. Быстро доедем. Обоз сдам, поеду врагов рубить. Справа, слева, вот так, вот так, – замахал руками Агыр, – всех побьем, всех! Большую добычу возьмем, эх, хорошо!

– А если тебя? – поинтересовался Серега.

– Что меня? – не понял харадрим.

– Саблей – вот так, раз-два. Или стрела прямо в глаз – хрясь, и мозги наружу?

– Эээ, – отмахнулся Агыр, – не пугай. Когда твое «хрясь» будет, меня уже в этом мире не будет. Чего бояться? Иди Тариона пугай, он первый раз на войну едет.

– Какого Тариона?

– Вон, в возке сидит. Его Наместник отправил. Шибко сильно боится, того и гляди в штаны наделает, но важный такой. Почти как сам Наместник, – захохотал харадрим и пошел дальше вдоль обоза, похлопывая нагайкой по пыльному сапогу.

Попов не смог отказать себе в удовольствии и заглянул в указанный Агыром возок, напоминавший увеличенную детскую коляску. Разглядеть кого-либо было невозможно, зато голос чиновника Серега узнал сразу.

– Доброй ночи, господин капитан. Решили лично убедиться, как Наместник держит слово? Держит, как видите.

Попов смутился:

– Да нет, при чем тут слово Наместника? Мне начальник обоза сказал, что вы с нами едете. Ну, я и решил познакомиться.

– Да бросьте, капитан, слышал я ваш разговор, – хмыкнул чиновник, – можете радоваться, мне по-настоящему страшно. Я совершенно не понимаю, зачем необходима война, да еще и так далеко на западе. На Нурнене полно проблем, которые надо решать, причем без всякого оружия. От засоления почвы до повышения урожаев. А мы – то с эльфами воюем, то с гномами, то червей каких-то дурацких разводим. Да что там говорить. Если хотите – будем знакомы. Тарион.

– Очень приятно, – совсем стушевался Серега, – Попов, Сергей Владимирович.

– Ну, вот и славно, – продолжать разговор Тарион явно не хотел, но Попов не удержался:

– Не боитесь так говорить? Особенно про червей?

– Я же вам сказал – боюсь. Всего боюсь. А про идиотизм с червями разве что ленивый не говорит. Только Наместник продолжает притворяться, что это секрет.

– Понятно. Всего доброго, – откланялся Попов.

– И вам не хворать.

На обратном пути к своей повозке Сереге снова попался Агыр.

– Ну как поговорил, – харадрим, похоже, окончательно перешел с капитаном Мордора на «ты», – понравилось?

– Если честно, то не очень.

– Это что, – начальник обоза перешел на полушепот, – он еще и за мной следит. Наместник приказал, думал, что Агыр тупой совсем. Начнет добром торговать направо-налево, а его шакал все запишет, чтоб потом Агыра вверх ногами в Лугбурзе повесить. И ты осторожнее с ним будь.

– Спасибо, – поблагодарил Попов, – учту. Когда поедем?

– А вот до первой телеги дойду, на Ветерка запрыгну, и как поскачем! Не бойся, через две ночи на Перекрестке будем!

Оставшуюся половину ночи Серега благополучно проспал в повозке, так как Снежинка выразила желание проехаться верхом. На дневке урук и кхандка забрались спать, Арета занялась стряпней, а Попов решил заглянуть в заветную шкатулочку, переданную Наместником. Укромное местечко долго искать не пришлось – обоз встал на отдых в зарослях акации.

Убедившись, что колючие ветки надежно скрывают его от любопытных глаз, Серега достал затейливый ключ. Замочек щелкнул мягко и почти бесшумно, освобождая черную полированную крышку. Попов открыл шкатулку и обомлел – в обитом синим бархатом пространстве тускло блеснул пистолет.

Серега захлопнул крышку и попытался успокоить бешено бьющееся сердце:

«Спокойно, спокойно. Чего ты разволновался? «ПМа» не видел, что ли? Пистолет как пистолет. И даже можно предположить, откуда он. Прапорщик ведь не просто так в вагоне с боеприпасами оказался? Скорее всего – начальник выездного караула. А раз начальник – то и пистолет при нем находился, все по уставу. Правда, неизвестно, сколько патронов нам товарищ прапорщик оставил? Опять же по уставу должно быть шестнадцать – две обоймы, но он здесь долго жил, вдруг по воронам все расстрелял?»

Попов снова открыл шкатулку и аккуратно разложил на снятой куртке ее содержимое: пистолет Макарова, запасной магазин, кобуру с протиркой и шнуром. Оружие еще хранило следы смазки. Серега извлек магазин из рукоятки – восемь пузатых патронов аккуратно желтели через боковое окно.

– Отлично, – сам себе сказал Попов, снял «ПМ» с предохранителя и попробовал оттянуть затвор. В принципе, он ожидал любого результата: от сломанной возвратной пружины до полного заклинивания. Однако затвор мягко скользнул назад, взводя курок, и энергично скакнул вперед, когда Серега его отпустил.

– Замечательно, – снова прокомментировал Попов и нажал спусковой крючок. Курок ударил по ударнику. Внешне пистолет выглядел вполне исправным. Серега снова поставил «ПМ» на предохранитель и вставил магазин в рукоять, открыл шоколадно-коричневую кобуру и вложил пистолет. На внутренней стороне крышки вдруг заметил какую-то надпись и повернул кобуру к свету. Шариковой ручкой крупными буквами было выведено: Синенко А. В.

– Вот и познакомились, товарищ прапорщик, – усмехнулся Попов, – за пистолет – спасибо, в целости и сохранности, все как положено. А вот как у нас со вторым магазином?

В запасном магазине вместо восьми патронов оказалось только четыре.

– Двенадцать штук, – подвел итог Серега, – четыре выстрела товарищ Синенко все-таки сделал. Надеюсь, не по живым мишеням.

Попов передернул плечами, вспомнив собственную стрельбу по людям, вложил запасной магазин в кармашек на кобуре и задумался – как же теперь носить пистолет? Щеголять с кобурой на поясе не хотелось, а такого же прочного и удобного кармана под оружие, как в зимнем комбинезоне, на летней куртке не было.

– Придется попросить Арету насчет специального кармана, – решил Серега, убирая оружие снова в шкатулку, – но не говорить, для чего он мне.

* * *

Как и обещал Агыр, утром шестого дня Серега вновь увидел крепость на перекрестке дорог у восточного края Эред-Литуи. Армейского лагеря, конечно, не было, но у южной стены острога Попов с удивлением обнаружил знакомый походный шатер Энамира, розовеющий в лучах восходящего солнца.

– Вот так дела! – присвистнул Гудрон. – Полководец армии «Восток» без армии. Интересно, куда он едет – на запад или на восток?

Долго гадать не пришлось. Не успели устроиться на дневку, как Серегу нашел адъютант с приглашением на завтрак. Походный столик был накрыт на свежем воздухе, Энамир вышел навстречу Попову, протянул твердую теплую ладонь, и даже приобнял за плечи:

– Рад видеть, господин капитан, чрезвычайно рад. Вижу, что отдохнули от трудов ратных. Бородку отпустили, возмужали. На запад?

– На запад, – подтвердил Серега без особого энтузиазма, – что-то там намечается.

– Намечается? – расхохотался Энамир, – Давно уже наметилось. Западная армия перешла Андуин и готова к наступлению. Вы там нужны как никогда. Впрочем, я тоже.

Полководец подмигнул Попову и легонько подтолкнул к столу:

– Присаживайтесь, Сергей Владимирович, присаживайтесь. Трапеза, конечно, походная, но мы же с вами – солдаты.

Выпили за встречу, закусили. Размазывая масло по тонкому ломтику свежей лепешки, Энамир похвастался:

– Поздравьте меня, Сергей Владимирович! Назначен командовать армией «Запад». В армейской иерархии выше меня теперь только сам Повелитель, вот так.

– То есть, – усмехнулся Попов, выбирая яблоко покраснее, – это я опять к вам в подчинение?

– Именно так, – подтвердил Энамир, – и не скрою, я очень рад этому. Эрегион еще вздрогнет от вашей машины.

Серега неопределенно пожал плечами:

– Ну, наверное. А почему вдруг такая перестановка и прямо перед наступлением?

Энамир загадочно усмехнулся:

– Прежний командующий скоропостижно скончался.

– Сердце?

– В общем, да. Когда через печень несколько раз проходит стальное лезвие, сердце обычно останавливается.

Серега подавился яблоком:

– Наемный убийца? Диверсант?

Энамир хмыкнул:

– Да если бы. Все гораздо проще. Старый козел очень любил женщин. Ну, любил и любил, мы вот с вами их тоже любим, так ведь? Накупи себе наложниц и наслаждайся. При его богатстве женщин можно менять каждый день. Но нет же! Наш Элкуин сходил с ума исключительно только по замужним женщинам!

Еще раз выпили, теперь уже за упокой души неизвестного Попову Элкуина, и полководец продолжил:

– Как вы понимаете, в Лугбурзе ему развернуться было негде, а вот когда западная армия вышла в районы сосредоточения, приглянулась ему одна южанка. Конницу от устья Андуина перебросили на север, а у южан своя дурацкая привычка – аристократия на войну за собою жен тащит. Ну, и как вы уже поняли – нашла коса на камень. Обхаживал он ее, обхаживал, мужа в какую-то дальнюю разведку заслал, подарками пытался соблазнить, все бесполезно. Она ему говорит, что он ей не нужен, хоть с подарками, хоть – без, а старый дуралей думает, что она себе цену набивает и ждет с его стороны решительного шага.

Энамир подцепил ножом кусок бекона и начал тщательно намазывать горчицей, не забывая о развитии сюжета:

– Как вы понимаете, Повелителю обо всем докладывали, но он всерьез к этой интрижке не отнесся, тем более что о деле наш влюбчивый командующий не забывал. Войска перемещаются, запасы накапливаются, разведка ведется, переправы на Андуине готовы – все по плану. И вот тут докладывают несчастному, изнывающему от неутоленной страсти Элкуину, что разведывательная партия, в которую он закатал мужа своей пассии, возвращается! Возвращается с успехом, с пленными и, самое главное, без потерь.

Рассказчик отправил бекон в рот, запил вином и развел руками:

– Вот и финал, Сергей Владимирович. Элкуин под покровом ночи и темного плаща приезжает в лагерь южан, пробирается в шатер возлюбленной и пытается доказать, как сильно он ее желает. Ну и получает стилетом в бок, причем несколько раз.

Энамир вытер рот салфеткой и попенял Попову:

– Что это вы совсем не кушаете? Одним яблоком сыт не будешь. Ну-ка, давайте, мясо, хлеб, масло, все очень свежее!

Серега послушно взял кусок лепешки с окороком:

– И что теперь с этой женщиной?

Энамир вздохнул и почесал бровь:

– Да нехорошо. Убить полководца армии «Запад» накануне наступления… Сказать, что Повелитель был в ярости, это ничего не сказать. В общем уже к утру она умерла в ходе допроса, а Повелитель казнил неумелых палачей.

Попова уронил лепешку:

– Бхургуш умер?

– Нет, Сергей Владимирович, Повелитель как раз ждал его из Лугбурза для следствия. Под горячую руку попали контрразведчики армии «Запад». Перестарались дуболомы, за то и получили. Сгоряча Повелитель казнил и слуг Элкуина, и помощников, и адъютантов. Ну, это, может быть, и полезно, а вот с южанами нехорошо вышло – аристократы не из последних были, брожение идет в коннице. Мужу этой несчастной женщины доброхоты сообщили о трагедии еще на правом берегу Андуина той же ночью. Так он пленных отпустил и с доброй половиной отряда исчез. Куда отправился, что делать собирается – неизвестно. Понятно, что мстить будет, а вот как и где – большой вопрос.

– А что хорошего в казни слуг и адъютантов?

– Болтовни меньше будет. По армии объявили так, как вы и сказали, – сердечный приступ. Много трудился на благо Мордора и сгорел на службе. Но шило-то в мешке не утаишь, разговоры пошли ненужные. Теперь языки прикусят. И вы тоже, Сергей Владимирович, поосторожнее, особенно в беседе с Повелителем.

– Я понял, спасибо. Завтрак тоже великолепен. На обед не напрашиваюсь, торопитесь, наверное? – Попов встал из-за стола.

– Очень тороплюсь, Сергей Владимирович. Бросил армию на Горгаза и помчался. Просто чудо, что мы с вами здесь пересеклись. С собой не зову, до осад на западе еще далеко, езжайте потихоньку с обозом, но как доберетесь – сразу ко мне. Работы там для вашей замечательной машины будет с избытком.

Серега откланялся, через полчаса шатер исчез, и кавалькада из двух десятков всадников умчалась на запад. Обоз остался на дневке. Возчики распрягли и отпустили в степь коней, стада ушли куда-то к горизонту. Орочий отряд устроился в подземных казармах крепости. Гудрон отпросился у Сереги сразу после завтрака, прихватил Снежинку, корзинку с провизией, вино и ушел к скалам.

Изнывающий от скуки Попов поспал, погулял по окрестностям, пообедал, снова поспал, а день все никак не заканчивался. Арета накрыла на стол к обеду, тихой мышкой покараулила первый сон хозяина, что-то вышивая, а когда Серега снова заснул, подремала у него под боком. Теперь она тихонько подобралась к Попову, в унынии болтавшему ногами на краю повозки, и робко предложила развлечь господина песней.

– Нет, не люблю самодеятельности, – отмахнулся Серега.

– Ну, давайте поиграем во что-нибудь.

– В карты на раздевание? – хохотнул Попов.

– Вы хотите, господин? Я сейчас найду колоду. – Арета метнулась в глубину повозки.

– Да подожди, ты, – возмутился Серега, – не хватало мне еще обоз веселить видом голой задницы капитана Мордора.

Арета нашла выход:

– Вы не будете раздеваться, только я.

– Угу, – буркнул Попов, – Снежинка научила?

– Нет, – смутилась девочка, – я сама придумала. Только что.

– Молодец, – усмехнулся Серега, – ладно, забыли про карты. Другие игры есть?

Арета снова исчезла в повозке и минуты через две появилась уже со странной крестообразной доской:

– Вот, господин. Большие и умные господа на ней играют в эльфийские башни, но это очень сложная игра, я не смогу с вами в нее играть. Простые люди играют в пирамидки. У тех, кто побогаче, пирамидки из цветных камешков, а бедняки играют раскрашенными деревянными. Вот смотрите, так ходят, а так сбивают с доски чужие камешки…

– Да это же шашки, – оживился Попов, – у меня по шашкам третий разряд был, честное слово! Я на первенство города от школы играл. Только доска у вас странная.

– А вы на какой доске играли, господин?

– У нас она квадратная, есть на шестьдесят четыре клетки, есть на сто. На стоклеточной интереснее, мне больше нравилось. Но да бог с ним, давай на вашей попробуем. Расставляй эти свои пирамидки как надо. Чур, мои – красные! И не вздумай поддаваться.

Сыграли пару пробных партий. Крестообразная доска открывала интересные возможности, и Серега настолько увлекся, что на время забыл о происходящем вокруг. Пятая партия близилась к успешному завершению, но Арета вдруг начала все чаще смотреть поверх головы Попова в центр импровизированного лагеря.

– Что там? – не отрываясь от доски, спросил Серега.

– Не знаю, господин. Там какая-та ссора. Давайте задернем полог.

Попов оглянулся через плечо. На открытом пространстве между телегами шел горячий спор. Подпрыгивал на кривых ногах Агыр, петухом налетая на командира орочьего отряда. Урук что-то ему доказывал, потрясая огромными кулаками. Чуть сбоку стоял Тарион, и Серега был уверен, что он подзуживал обоих.

– Вот же идиоты, – сплюнул через борт повозки Попов, – нашли время. Придется идти разбираться. Доску не трогай, сейчас вернусь.

Арета схватила его за рукав:

– Не ходите, господин. У вас даже оружия нет, а господин Гудрон еще не пришел. Пусть дерутся.

– Да ладно, – слегка обиделся Серега, – уж прям без нашего урука я ни на что не способен. Все-таки я – капитан Мордора. Мне по службе положено.

Попов выбрался из повозки:

– Не бойся. Полог задерни и не выглядывай.

Арета кивнула и задернула плотный кожух. Сереге показалось, что на ее глазах были слезы. Пожал плечами, поправил пояс капитана Мордора и пошел к спорщикам.

Первым Попова заметил Тарион, поклонившийся с явно преувеличенной вежливостью:

– Вот, извольте видеть, господин капитан, с каким рвением слуги Повелителя пекутся о наилучшем выполнении стоящей перед ними задачи по скорейшей доставке свежего мясца на войну.

Серега не нашелся, что ответить на сомнительный юмор, но зато остановил своим появлением уже начинавшуюся драку. Оба спорщика развернулись к Попову.

– Господин капитан, – загудел урук, – ну хоть вы подтвердите мою правоту. Этот баран харадский хочет, чтобы мы на Андуин перлись не с нашей стороны северной Стены, где ходят все нормальные орки, а между Стеной и Зеленолесьем! А там – ни твердой дороги, ни стоянок, ни складов, ни казарм! Ни пожрать, ни поспать, и эльфы с гномами толпами шастают! У нас война начнется на неделю раньше, сурок ты степной недоношенный! Кобылье молоко вам мозги растворяет, что ли?

– Вах! – в очередной раз подпрыгнул Агыр. – Только мое неизмеримое почтение к глубокоуважаемому капитану Мордора, да продлятся бесконечно его годы, не позволяет мне снести с плеч гнилой арбуз, который заменяет этому презренному ишаку голову! Можете шастать вашим мордорским трактом с запада на восток и с востока на запад до второго пришествия Мелькора! Казарма там у него, запасы несметные! А стадо я чем кормить буду в Горгороте? Овец, баранов, коней! Им вашего овса на стоянках не хватит! Не хватит! Им травка нужна! Сладкая, зеленая! А если ее нет, барашек худеет! Если я стадо худых баранов Повелителю пригоню, где голова Агыра будет? В канаве она валяться будет! Не пойду я трактом, хоть на куски меня режьте!

– Да это без проблем! – Урук выдернул из ножен огромный черный ятаган. – С какой части начнем? С курдюка твоего?

– Давайте без поножовщины, – Попов тоже повысил голос, вставая между спорщиками, – и без оскорблений. Одно дело делаем.

– Это точно, – съехидничал за спиной Тарион, – будем ссориться, на бойню опоздаем. Поубиваете тут друг друга без пользы, а надо – с пользой.

– Рот закрой, – бросил через плечо Попов, чувствуя, как кровь приливает к лицу, – а еще лучше – исчезни.

Тарион обиженно засопел, но заткнулся. Урук убрал ятаган и сложил лапы на груди. Агыр на время тоже взял себя в руки, и, самое главное, к месту спора с пикника подоспел Гудрон. В отличие от Сереги урук гораздо лучше знал географию Мордора и быстро вник в суть спора, встав на сторону Агыра:

– Скот всегда гонят вдоль северной Стены, даже когда он направляется в Лугбурз. И нет там никаких эльфов с гномами, враки это. До Зеленолесья далеко, а по степи лесные эльфы бегать не любят. До Мории еще дальше, да и гномам сейчас не до дальних походов. Так что пройдем спокойно, а если вы так эльфов боитесь, можно под самой стеной идти, а не по торговому тракту. Есть там одна дорожка, не один раз я по ней бегал.

Агыр удовлетворенно хлопнул себя по полам халата, подняв облачко пыли:

– Ай, молодец! Да не убудет сила в твоих лапах!

Командир орков насупился:

– Ну, вот такой засады я от тебя не ожидал, Гудраг. Тоже мне, боевой товарищ! Ты-то должен понимать, каково нам будет идти под северной Стеной?

– Я все понимаю, – примиряюще поднял руки Гудрон, – там нет ни казарм, ни продовольствия, но жертвы и не нужны. Вы можете идти прямиком в Лугбурз, как и хотели. Обоз и стадо поедут вдоль Стены.

– А как же охрана? – вклинился Тарион. – Обоз пойдет без охраны? Я буду вынужден доложить Наместнику.

– Сбегай, доложи, – хмыкнул Гудрон. – Тебе, кстати, что Наместник сказал, как обоз пойдет?

– Ничего не сказал. Сказал, что шкуру сдерет, если через три недели нас на Андуине не будет.

– Ну, вот, можно считать, что договорились. А три сотни харадримов для охраны вполне достаточно. Вы согласны, господин капитан? Отпустим орков?

Капитан Мордора многозначительно потер бровь, посмотрел зачем-то в небо и важно согласился. Конфликт был исчерпан. Командир орков отправился в крепость, Агыр – к шатрам харадримов, а Серега с Гудроном – к своей повозке. Тарион увязался за ними:

– Зря вы орков отпустили, господин капитан. Не приведи Мелькор, случится что-нибудь нехорошее с обозом, Агыр попытается направить гнев Повелителя на вас.

– Не случится, – отрезал урук, – я вас по такой дорожке проведу, на которую эльфы никогда не сунутся. Не переживай, доберешься до Эрегиона в целости и сохранности. А уже там героически сложишь голову за светлое будущее Мордора и всех народов Арды.

Тарион позеленел и срывающимся голосом ответил:

– Не дождетесь. Мне подвиги совершать не положено, я еду в штаб армии «Запад».

Серега не удержался от иронии:

– Командующий сменился, Тарион. А я с Энамиром служил – боевой мужик, орел! Штабных вообще за людей не считает. Смотри, ошибок не наделай, у него чуть что – и на передовую, исправляться.

Чиновник бросил затравленный взгляд на Попова и пообещал:

– Я постараюсь. Разрешите откланяться.

* * *

В сумерках орочий отряд покинул лагерь. Теперь, без орков, Агыр решил ехать днем, поэтому лошади и возчики отдыхали до утра. С рассветом обоз начал готовиться к выходу, а когда солнце выкатилось из-за горизонта, тронулся в путь. К полудню обогнули полуразрушенные невысокие утесы восточной оконечности Эред-Литуи. Широкий тракт уходил дальше на север, где-то там, у горизонта, поворачивая на запад. Гудрон же повел обоз вплотную к скалам, по узкой каменистой дорожке, петляющей между огромными глыбами гранита. Ширина дороги едва позволяла проехать телеге, и стада пошли правее по сбегающему от хребта травянистому склону с торчащими тут и там замшелыми валунами. Здесь же гарцевали харадримы во главе с Агыром. Еще полсотни степняков охраняли караван с тыла.

Серега поехал вместе с Гудроном в голове обоза, несмотря на возражения урука.

– Это опасно, господин. Впереди нас – никого. За каждым камнем может быть засада.

– Ты же сам говорил – ни одного эльфа!

– Говорил и сейчас могу повторить, но случайности никто не отменял.

– Тогда я рискую вместе с тобой.

– Зачем? Ваша жизнь стоит десятка таких, как моя. Вы хоть кольчугу надели?

Пришлось вернуться к тележке и на ходу с помощью Снежинки и Ареты натянуть тяжелую кольчатую рубаху. Урук критически оглядел Серегу, вздохнул и махнул лапой:

– Ну, как хотите. Есть желание рискнуть головой – пожалуйста.

Чем дольше ехали, тем выше громоздились скалы по левую руку, а дорожка местами превращалась в настоящий каменный лабиринт, по которому с трудом лавировали длинные телеги. Лишь во второй половине дня тропа вырвалась на простор и теперь шла по верхней части широкого травянистого склона. Глыбы и валуны будто огромной лопатой сгребли к подножию отвесных утесов.

– Точно, стена, – удивился Попов, – а я думал, это так, метафора.

– Нет, господин, – отозвался Гудрон, – Повелитель создавал из северных склонов Эред-Литуи именно Стену.

– Создавал? Я думал, это само собой так получилось. Выветривание и все такое.

Урук усмехнулся:

– Помните, я показывал вам карту Мордора? Горные цепи с трех сторон окружают Ородруин и Горгорот, словно укрепленные стены – город.

– Помню, – оживился Серега, – я еще подумал – как это удачно получилось. Настоящая крепость.

– Что значит – получилось? Нет, господин, горные хребты вокруг Мордора – результат усилий еще Мелькора. Цитадель Предвечного возвышалась далеко на севере, а Мордор он возводил как опорный пункт на юге. Враги не дали закончить работу, и страна осталась открытой с востока.

– Ты хочешь сказать, что этот ваш древний колдун изменил земную поверхность? Серьезно?

– Вполне серьезно, – подтвердил Гудрон, – и не какой-то «древний колдун», господин, а сам Великий Мелькор, бывший вала, у которого наш Властелин и Повелитель был всего лишь одним из приближенных. Ему «строительство» гор вполне по силам.

– Предположим, что это так, и можно усилием воли и разума поднять горы. Предположим. А почему тогда нынешний Повелитель не достроил восточную Стену?

– Я же вам только что объяснил, господин, – терпеливо, как для ребенка, повторил орк, – горы поднял еще Мелькор, Повелитель нашего Повелителя. Мелькор – вала, а наш Повелитель – всего лишь майар. Он не может передвигать горы.

– Разные весовые категории? – поерничал Попов.

– Дело не в весе, господин. Повелитель не мог создать горы, но он сделал из них Стены, оберегающие страну.

– Подрезал аккуратно, чтобы были покруче? – продолжал потешаться Серега.

Гудрон иронии не принял:

– Вы зря смеетесь, господин. Именно так и было.

– Как было? – Попов едва сдержался от смеха. – С долотом каждую скалу обточил? Сколько же времени ему понадобилось? Ах, я забыл, он же бессмертный! Ну, тогда все нормально. Пару тысяч лет – и готово!

Урук насупился:

– Не верите вы мне, а напрасно. Когда шесть сотен лет назад Повелитель обосновался в Мордоре, то сразу обеспокоился защитой страны от вражеских набегов. Орков еще мало. Харад и Кханд – враги, в Лориене и Зеленолесье – эльфы, в Мории – гномы. Тогда-то Повелитель собственным мечом срезал скалы, создав южную и северную Стены. Да вон же, смотрите на этот утес! Видите? Три грани – три удара меча. А вон тот, что подальше, – там понадобилось пять ударов.

Гудрон рассказывал столь убежденно, что Попов смеяться перестал, но сомнения выразил:

– Чтобы тремя ударами подровнять такую скалу, надо вашему Повелителю увеличиться в десять раз. Ну и меч иметь соответствующего размера. Я уж не говорю о том, чтобы резать камень, как масло, гиперболоид инженера Гарина нужен.

– Повелитель может принять разный облик, – опять пустился в объяснения урук, – а Меч Повелителя – не простое оружие. Страшные заклятия лежат на клинке, и могучие силы в нем таятся.

– Ладно, – сдался Серега, – считай, я тебе поверил. Что-то такое мне и Арета рассказывала. Спасибо, что просветил.

Орк поклонился и дальше поехали молча. Солнце скатывалось к горизонту, и уже в сумерках Гудрон вывел обоз для стоянки в обширную котловину. Места для телег и скота хватило, но впритык. Остаться вне котловины обозникам не дал Гудрон. Крепким словом, а где и оплеухами, урук загнал все телеги в каменный круг, замыкавший котловину.

Не успели разжечь костер, как приковылял Агыр:

– Ох и трудную дорогу выбрал ваш орк, господин капитан! Наши лошадки едва ноги не поломали.

– Сами же хотели безопасную тропу, – огрызнулся Гудрон, – вот она, наслаждайтесь. Здесь можно даже охрану не выставлять.

– Как это? – удивился харадрим.

– А вот так это, – передразнил его урук, – ты что, под Стеной ни разу не был?

– Нет, – развел руками начальник обоза, – первый раз в этих местах. Мы на войну ехали. Наместник сначала нас завернул стада перегнать, а пока скотину сгоняли, тут и обоз собрался. Так как без охраны-то?

– Вон, гляди, – Гудрон ткнул пальцем в утес, возвышающийся над котловиной, – что видишь?

Серега тоже посмотрел на вершину скалы. На фоне желто-оранжевого закатного неба четко выделялся темный силуэт башни.

– Там что, дозорные? – удивился Попов. – И как они туда попали? А ночью как караулят?

– Дозорные, – вдруг севшим голосом подтвердил Агыр, – только я думал, это сказки.

– Какие сказки? – возмутился Серега. – Объясни, Гудрон. Хватит загадками говорить.

– Там дозорные, и это не сказки, – подтвердил урук, – эти башни поставил Повелитель и населил… как бы это объяснить… великими когда-то воинами, но теперь – неживыми. Мы, уруки, зовем их Стражами Стены.

– Да, да, да, – забормотал харадрим, – призраки, страшные призраки. Как переживем ночь! Всех сожрут, всех. Бежать надо! В степь бежать!

– Да не скули, – рыкнул Гудрон, – никто Стражей не видел, кроме Повелителя. А кто видел – уже никому не расскажет. Тени они или во плоти – никто не знает. Бежать – это сейчас верная смерть. На месте надо сидеть всю ночь. В круг камней они не войдут.

– Откуда знаешь? – вскинулся Агыр.

– Да ходили мы здесь, сколько раз тебе повторять? Для прохода в эльфийские леса – самая надежная база. И от погони эльфийской укрыться – лучше не надо. Поэтому слушай внимательно – сюда Стражи не войдут, но кто за каменный круг вышел – покойник. Харадрим, урук, лошадь или собака. Вот это своим расскажи. Я сейчас к обозникам пройду – им объясню. За камни – ни шагу. Что бы там ни было! Золотишко зазвенит, ребенок заплачет, на помощь звать будут – ни шагу! И выбери двух овец, привяжи за камнями. Только быстро, пока совсем не стемнело.

– Хороших овец? – дрожащим голосом спросил харадрим.

– Любых – они не мясо едят, – усмехнулся Гудрон.

Агыр кивнул и побежал к стаду, смешно переваливаясь на кривых ногах. Быстро темнело, но силуэт башни стал багровым и по-прежнему выделялся на фоне неба. Когда же темнота сгустилась до полной осязаемости, на камнях, окружавших котловину, вспыхнули стылым синим светом странные ломаные знаки. Жутью и холодом веяло от свечения, но Гудрон удовлетворенно хмыкнул:

– Работает наша защита. Порядок. Шли бы вы в повозку спать, господин. На открытом воздухе неуютно будет, даже возле костра.

– А ты как же?

– А я это уже много раз видел. Стражам ведь ночью все равно – свои или чужие, они на живое бросаются. Лучше охраны для Стены и придумать нельзя. Сейчас тут представление начнется.

– Какое?

– Да заранее неизвестно, – пожал плечами урук, – может, пугать начнут, может, на жалость или алчность давить. Лишь бы кто-нибудь за круг вышел. А может, и на овец отвлекутся. Идите спать, господин.

Но Серега уже не слушал его. Пронзительный женский крик разорвал тишину, и в промежутке между камнями Попов, несмотря на темноту, отчетливо увидел Бхургуша. В лапах орка была женщина. Бросив ее на землю, палач начал срывать с жертвы одежду, и Попов понял, что это Этель. В лапах Бхургуша появился раскаленный стержень, рдеющий во мраке, и он тут же прижал его к обнаженной женской груди. Раздалось шипение и душераздирающий крик. Гудрон схватил Серегу за руку, но необходимости в этом не было. Попов презрительно хмыкнул:

– Грубо сделано. Откуда тут Бхургуш, откуда Этель? Не верю, сказал бы Станиславский.

Видение тут же исчезло, и вместо него возникла абсолютно нагая Снежинка. Томно потянувшись, она поманила Гудрона рукой:

– Ну, что ты сидишь, как пень, клыкастенький? Такая ночь, звезды…. Иди ко мне, я соскучилась.

Урук привстал, и теперь уже Серега хотел схватить его за плечо, но орк лишь подобрал и точно бросил камень прямо в голову лже-Снежинки. Злобный вой послужил ответом на бросок, и очередной морок растворился в темноте.

– Это называется заманивать? – поинтересовался у Гудрона Попов. – Давно известный трюк достать какую-нибудь сильную эмоцию из сознания человека, и показать. Да я кино такое видел и книгу читал. Сейчас даже название вспомню… Солярис! Точно, «Солярис». Чего они такие тупые?

– Я думаю, господин, что мертвое не может быть умнее живого. С другой стороны, а что им еще было показывать? Ну, чтобы мы поверили?

Пространство между камнями вновь засветилось, и Серега увидел двух маленьких девочек. Не старше трех лет, в одинаковых льняных платьицах, они держались за руки и улыбались.

– А это кому? – удивился Гудрон. – У вас сестры были, господин?

Попов не успел ответить, как из-за его спины пискнула Арета:

– Ой, мамочки! Сестрички! А как же? Откуда?

Не трогаясь с места, девчушки вытянули ручки, и заплакали:

– Арета, Арета! Нам страшно здесь! Забери нас, Арета!

Понимая, что сейчас будет, Серега начал оборачиваться, расставляя барьером руки, но Арета ловко нырнула под ними, прорываясь к сестренкам. Попов поймал воздух и столкнулся со Снежинкой, которая попыталась ухватить девчонку за подол.

К счастью, Гудрон показал изрядную скорость и реакцию. Перепрыгнув костер, он успел зацепить Арету за ногу, и они покатились по траве. Сестренки заревели в голос:

– Ареточка, беги к нам, мы здесь! Ареточка, нам очень холодно, очень!

Арета тоже зарыдала, пытаясь вырваться из лап урука. Маленькие кулачки молотили по голове и груди орка:

– Пусти! Пусти меня к ним! Им же страшно! Им холодно! Пусти!

Гудрон подхватил девчонку на руки и, не обращая внимания на удары и укусы, понес в повозку. Серега попытался повторить трюк с камнем, но кусок гранита не помог, пролетев морок насквозь. Урук бросил через плечо:

– Не выйдет. Если бы она сама кинула. Потерпите, сейчас исчезнут.

И точно, не успел орк забраться со своей ношей в повозку, как плач прекратился и девчушки исчезли. Теперь было слышно только рыдания Ареты:

– Зачем вы меня забрали? Они же боятся, им холодно без меня, они, наверное, голодные! Мы бы их накормили, у нас же много еды! Уложили бы спать, согрели, я бы им сказку рассказала, они бы так славно сопели во сне. Заче-е-ем?

Слушать плач было очень страшно, и Попов тронул за плечо Снежинку:

– Может ты ее успокоишь?

Кхандка, не оборачиваясь, ответила:

– Сейчас, погодите чуть-чуть, господин…

Серега с ужасом посмотрел на знакомый проем между камнями. На месте сестричек Ареты стояли мужчина и женщина. Высокий чернокожий воин разворотом плеч и мышцами не уступал Гудрону. Обнаженный торс украшала татуировка и ожерелье из огромных клыков. Женщина, напротив, была хрупкой и гибкой, с браслетами из цветных раковин на руках и ногах. Пара грустно и ласково смотрела на Снежинку, а потом мужчина поманил ее рукой.

Попов понял, если сейчас кхандка пойдет к камням, удержать ее не получится. Гудрон все еще был в повозке и помочь не мог. К счастью, Снежинка молча, с улыбкой покачала головой и осталась на месте.

– Иди к нам, Мшеза, – ласково сказала женщина, – ты же узнала нас.

– Я – Снежинка, – ответила кхандка, – маленькая Мшеза давно умерла. Я узнала вас, но вы в моем сердце, а не в проклятом Мордоре.

Морок тут же растаял белым туманом, который скрутился в вихрь, и Попов увидел чудовищного волка с оскаленной пастью. Шерсть топорщилась на загривке, с огромных клыков капала слюна, глаза горели. Зверь припал к земле и вдруг прыгнул прямо на Попова. Серега отшатнулся, спотыкаясь о камень, но помогла крепкая рука Снежинки.

– Не бойтесь, господин, никого же нет.

Капитан Мордора приоткрыл глаз – чудовище исчезло. Исчез и белесый туман между камнями. Издалека донеслось испуганное блеяние овец и торжествующий жуткий вой.

– Все, этой ночью больше не появятся, – от повозки подошел Гудрон, – еле успокоил твою воспитанницу. Все руки искусала. Пришлось «точку сна» искать.

– Ага, спасатель ты наш, – поддела урука Снежинка, – девчонку молоденькую от души потискал, а нам теперь жалуется. Твою шкуру ножом не сразу пробьешь, не то что ее зубками.

– Да ты что, – удивился орк, – я же только по делу. И мелковата она для меня. Вот ты – другое дело.

Гудрон попытался приобнять кхандку, но та ловко вывернулась из могучих лап:

– Конечно другое. Видела, как ты мне ловко булыжником залепил. Точно в лоб.

– Дак это же, – растерялся урук, – это же морок был. А вы чего из повозки вылезли? Сказал же – там сидеть, не высовываться.

– Женщина очень страшно кричала. Арета не выдержала. А я уже за ней. И не зря.

– Ну, извини, – потупился Гудрон, – я не думал, что бросок камня в призрак для тебя так важен.

Снежинка ткнула орка кулаком в плечо:

– Ладно, прощаю. Зато я своих родителей увидела. Я ведь их не помню. Маленькая была, а потом столько всего произошло. А они мне их показали молодыми, красивыми. Я их теперь такими и запомню.

Кхандка вытерла глаза и еще раз залепила Гудрону в плечо так, что орк покачнулся:

– Расслабься, клыкастый. Как я понимаю, вечер воспоминаний закончен? Можно идти спать?

* * *

Гудрон ошибся. Стражи вернулись под утро, и ночь все-таки не обошлась без потерь. На противоположной стороне лагеря мороку удалось обмануть пожилого обозника. У харадримов же призрачная стая волков так сумела напугать лошадей, что табун рванулся за пределы каменного круга, смяв коноводов. Бездыханного обозника утром нашли всего в десятке шагов от камней, а обезумевших лошадей Стражи загнали далеко в степь, поэтому в путь тронулись поздно. Хмурый невыспавшийся Агыр пообещал посчитать убытки позже.

– Зря тут стояли, слишком плохое место.

– А тебя предупреждали, – отмахнулся урук, – следить надо было за лошадками. Эй, Тарион, какой урон закладывает канцелярия Наместника на такой длинный переход?

– Пять процентов от скотины, два процента от живой силы и один процент перевозимого груза, – хмуро откликнулся чиновник, ежась от утреннего холодка.

– Вот видишь? Посчитай на досуге.

Агыр недоуменно переводил взгляд с орка на Тариона, беззвучно шевеля губами, и наконец сплюнул в траву:

– Какой такой процент-шмацент? Как посчитать? Мне Наместник пять десятков лошадей дал, а собрать утром смогли только четыре.

– Это много. Двадцать процентов, – немедленно вмешался Тарион, – готовьте оправдания. Канцелярия Повелителя их с интересом выслушает.

– Не пугай, – Гудрон запрыгнул в седло, – а ты не бойся. Спишешь на время десяток своих, перед Канцелярией отчитаешься. А потом в той же Канцелярии, только в другом отделе, заявишь, что тебе лошадей не хватает. Еще и лишних дадут.

– Легко отделаться хотите, – прошипел Тарион, – про меня забыли.

Урук засмеялся:

– А ты промолчишь. Промолчишь же, Тарион? Война – это война, столько смертей, иногда таких дурацких…

– Вот из-за таких, как вы… – начал было гневную тираду чиновник, но наткнулся на жесткий взгляд орка и закончил уже без пафоса, – делайте, что хотите, лишь бы количество сошлось.

Обоз вытягивался из котловины на дорогу. Серега снова поехал с Гудроном впереди. Слева, на тридцатиметровой высоте, проплывала башня Стражей, постепенно поворачиваясь каменными боками. В солнечном свете она утратила зловещий багровый оттенок и казалась совершенно обычной. Попов тронул урука за рукав куртки:

– А как днем Стену охраняют? Если заранее лестницы подготовить, можно ведь и перемахнуть?

– Стражи и охраняют, только немного по-другому. Ночью они атакуют все, что крупнее полевки, а днем – только врагов Повелителя. Стражи и сейчас вокруг нас крутятся, но не трогают.

– Не понял, – помотал головой Серега, – а почему так ночью нельзя делать? И как они отличают именно врагов? Система «свой – чужой» мордорской разработки?

Гудрон поднял обе лапы вверх:

– Спросите Повелителя при случае. А я в этих магических теориях не силен, но на практике в способностях Стражей убедился. Помните, я вам про разведку в Зеленолесье рассказывал? Вы из-за инженера не дослушали, а мы тогда спаслись только под Стеной. Эльфы так добить хотели, что осторожность потеряли. А может молодые были, неопытные. Или вот так же понадеялись, что белый день. Короче, увлеклись.

– И что вышло?

– А кто его знает? Мы только результат видели. Первый даже понять не успел, что произошло. Лежит себе на травке, руки в стороны раскинул. Глаза открыты, шлем в сторону откатился, на теле ни царапины. Второй что-то почувствовал. Лук успел вытащить и стрелу наложить, но в кого стрелять-то? А может, эльфы Стражей видят, кто его знает? Но этот все равно выстрелить не успел. Как прижался спиной к валуну, так и остался сидеть. И тоже ни ран, ни крови. Только слезы две дорожки по щекам проложили. Они же долго за нами шли, лица пылью припудрило, поэтому и видно, что плакал. Может, больно было, может, жизнь свою бесконечную пожалел.

Урук привычным жестом потер бритую макушку:

– Я вот этого не пойму, господин. Люди и орки смертны, и, что бы я ни делал, я все равно умру. Ну, стану камнем, вы помните, я рассказывал. Поэтому орки бесстрашны в бою. Люди тоже бьются здорово, например те же южане или даже харадримы, я уж не говорю о кхандцах. Но эльфы? Они же не просто не умирают, они не стареют! Можно прожить сто, двести, тысячу лет! Живут и здравствуют эльфы, которые видели, как валары бились с самим Мелькором! И вот, обладая этим даром, непонятно за что полученным, они идут в бой! Они бьются, и бьются отчаянно! Я этого не понимаю, господин. Спрашивал об этом пленных, но они не могут или не хотят объяснять. А очень хочется узнать ответ прежде, чем эльфийская стрела вышибет мне мозги.

Попов пожал плечами:

– Я уж точно не смогу объяснить, Гудрон-батыр. Будь у меня бесконечная жизнь, я постарался бы ее сохранить, без вопросов. А где вы их похоронили?

Урук возмущенно фыркнул:

– Похоронили, скажете тоже. Уруки похоронили павших эльфов! Ага, еще чего. Это после того, как они столько наших укокошили? Нет, дудки. Доспехи с них содрали, ну а дальше – кто во что горазд. Носы, уши, пальцы, гениталии – все покромсали. На глаза любитель нашелся – сожрал. Те, кто хотел, совокупились с трупами. Захватили бы живыми – все бы в очередь встали, а так – не много желающих нашлось. Ну, и все, в общем-то. Некоторые себе на шашлык мяса нарезали с филейных частей, но я не любитель эльфятины. Остатки бросили падальщикам.

Попов почувствовал тошноту. Урук неожиданно повернулся совсем несимпатичной стороной.

– Ты так спокойно об этом рассказываешь, Гудрон. Расчленили, съели и даже совокупились, – Серегу передернуло, – это все обязательно? И в том городке, самом первом, который мы захватили, там то же самое творилось? Пока я ночью пил с Энамиром?

Орк внимательно посмотрел на Попова:

– А что вы хотите, господин? Это война. Думаете, уруков по голове гладят, если они в плен попадают? Да эльфы нас за людей не считают, простите за такое сравнение. Мы же все – порождения Тьмы, прислужники Зла! Все наши мысли о том, как найти и сожрать как можно больше эльфов. Вы что думаете, похоронили бы мы эти два трупа с почестями или, еще лучше, вернули бы их в Зеленолесье, к нам бы отношение изменилось? Нет, слишком далеко зашла наша вражда. Ей тысячи лет. Они с нами не миндальничают, мы отвечаем тем же. И не думайте вы о страданиях врага, он же о ваших не думает. Испеклись бы мы тогда в вашей машине заживо, покинули этот мир в неимоверных муках, и в городке, который вы только что пожалели, был бы праздник. Праздник, понимаете! А наши сгоревшие тела доели бы бездомные собаки. Подумайте об этом, господин.

Дальше ехали в тяжелом молчании. Ближе к полудню урук вдруг вытянул руку, указывая на ближайший валун:

– Вон один из эльфийских черепов. Где-то рядом и второй валяется.

Дочиста очищенный падальщиками, выбеленный дождями и ветром, череп смотрел огромными глазницами прямо на Серегу, и ему показалось, что в них на мгновение вспыхнул изумрудно-зеленый огонь. Попов встряхнул головой, и свечение исчезло. Зато он почувствовал явственный толчок в грудь, затем еще и еще. Билось кольцо, лежащее в потайном внутреннем кармашке куртки. Гудрон вдруг повел носом, как бы ловя запах, и оскалил клыки:

– Столько лет прошло, а все равно смердит эльфятиной. Да так, будто она свежая.

Кольцо замерло и урук помотал головой:

– Нет, показалось. От воспоминаний, наверное. Так ярко все привиделось.

На привале Серега под предлогом малой нужды отошел за огромный валун и достал кольцо. Золотой ободок был ощутимо нагрет, а на поверхности вдруг обозначилась легкая, едва заметная надпись, словно резец гравера коснулся кольца лишь самым острием. Тонкие, как нити, красные линии свились в знакомое – Этель.

– Вот оно как, – даже не удивился Попов, – позывные. Да только я ответить сейчас не могу, извини.

В лицо вдруг потянуло ледяным воздухом, будто морозным днем открыли форточку. Кольцо моментально остыло, а надпись исчезла. Серега вскинул голову, пытаясь понять, откуда взялся такой тягун, но солнце светило по-прежнему, нагревая затылок. Степная трава и редкие деревья застыли в знойном мареве полдня. Между тем ледяной ветер проник под одежду, и Попов вдруг почувствовал такие страх, тоску и отвращение к жизни, что захотелось немедленно разбить голову о ближайший камень. Он затравленно оглянулся и сразу увидел подходящий скальный выступ – острый и точно на уровне лица. Чтобы человек не сомневался, ледяной бурав ввинтился в затылок, причиняя тошнотворную боль и подталкивая к камню.

Почти теряя сознание, Попов шагнул к назначенному Стражами выступу, но кольцо обожгло ладонь. Жертве словно нашатыря поднесли к носу, возвращая в реальность, и, преодолевая подкатывающую тошноту, Серега отшатнулся от камня-убийцы, пряча кольцо в карман.

Сразу стало легче, головная боль и тошнота исчезли, ослаб и ледяной поток. Попов сделал пару шагов в сторону лагеря и сразу почувствовал, как ослабли когти смертной тоски, сжимавшей сердце. Еще пара шагов – и холодный ветер вдруг прекратился. Мужчина сразу вспотел, но мыслить и двигаться уже ничего не мешало.

– Убедились, что свой, мордорский? – предположил он и тут же сильный порыв ветра в спину подтолкнул его к лагерю.

– Ладно, ладно, иду уже, – огрызнулся Попов, ускоряя шаги.

Окончательно в себя он пришел только в повозке. Арета испуганно пискнула при виде бледного капитана Мордора, рухнувшего на импровизированную лежанку.

– Что случилось, господин?

– Ничего особенного, – прохрипел Серега. – Вина дай. Где Гудрон?

– Господин Гудрон и госпожа Снежинка где-то недалеко гуляют. Сбегать позвать?

– Не надо. Давай весь кувшин, мне одного кубка не хватит. Сама пить будешь?

– Если это доставит удовольствие господину.

– Доставит. Разливай.

Полчаса общения с кувшином нуменорского вина привели Серегу в относительный порядок и позволили сделать некоторые очевидные выводы относительно эльфийского кольца и Стражей стены. Затем вино проявило свою коварную сущность, и Попов почувствовал, как тяжелеют веки. Арета, которая храбро выпила все, что наливал господин капитан, уже спала, приткнувшись под бок Сереге. Когда урук и кхандка вернулись к тележке, Попов тоже храпел, и будить его конечно не стали.

Общение со Стражами Стены далось нелегко. Серега проспал до вечера, плотно поужинал и снова заснул, теперь уже до рассвета. Выбравшись из повозки в утренний холод, он с удивлением обнаружил Снежинку, подкидывающую дрова в небольшой костерок.

– Отпустила клыкастого поспать. Он тут вечером с ног сбился, пока всех внутри круга устроил.

Попов присел рядом, протягивая руки к огню:

– Стражи приходили?

– Конечно, башня-то вон торчит. Но все уже ученые, никто не поддался. А я этим фокусникам даже спасибо сказала. Снова мне родителей показали. А уж когда я пару шагов к ним сделала, так и дедушку с бабушкой, и старшего брата, всех явили. Поболтала с ними, словно домой вернулась.

– Странно, а мне они родных почему-то не показывали, – огорчился Серега.

– А вы попросите, – улыбнулась кхандка, – только уже следующих. Солнце встает.

Лагерь зашевелился, сбрасывая морок сна. Заблеяли овцы, залаяли собаки, зазвенели у костров медные котелки и чайники. Новый день вставал над северной Стеной Мордора.

* * *

Однообразные сутки побежали, сменяя друг друга. К Стражам привыкли, встречая очередную башню и каменный круг как должное. Стена с каждым днем становилась все выше, а местность – бесплоднее. Деревья исчезли, а степь отступила от скал на несколько километров. Обоз ехал по песку и мелкому гравию.

В одно прекрасное утро в прозрачном воздухе над Стеной встала едва различимая темная струйка, расплывающаяся в облако. Гудрон ткнул в ее направлении пальцем и хлопнул Агыра по плечу:

– Радуйся, коневод. Ородруин нам привет передает. Смотри-ка, стихи получились! Теперь башни закончатся, здесь Стражи уже не нужны.

– Хвала Мелькору Могучему. Надоело каждую ночь в норку залезать. Харадримы простор любят. Если мы локтями друг друга задеваем, быстро ссориться начинаем. Завтра дневку устроим, лошадки отдохнуть должны.

– Это – как захочешь. Только об охране теперь не забывай. Мордор, он хоть и рядом, но за Стеной.

– Кого учишь, э? Агыр с детства на войне! Тоже стихи!

Для ночлега и последующей дневки харадрим выбрал широкий распадок между двумя холмами, по дну которого бежал чистый холодный ручеек, терявшийся потом между камнями. Денек выдался жаркий, и Серега с удовольствием сбросил надоевшую кольчугу. Умылся в ручейке по пояс, натянул свежую рубаху и развалился на травке, ожидая ужина. Солнце опускалось к горизонту, подкрашивая редкие облака. Дымил кострами и привычно шумел лагерь, наполняя душу капитана Мордора безмятежностью и спокойствием. Вот только блаженствовал Попов недолго. Ему вдруг послышался чей-то зов. Оглянулся на фургон, но Арета продолжала возиться с кастрюльками, не поднимая головы. Гудрон улизнул погулять со Снежинкой и позвать Серегу не мог. Попов повертел головой, прислушиваясь, но так никого и не обнаружил. Снова прилег и даже начал дремать, и вновь его кто-то позвал.

Серега сел и попытался прислушаться к себе, надеясь, что неприятное ощущение пропадет. Ничуть не бывало – зов усилился, и перед мысленным взором вдруг возникла Этель.

– Ах вот оно что, – пришло озарение, – кольцо!

Стражи Стены теперь были далеко и Попов без опаски полез в куртку, нащупывая в кармашке горячий ободок. Осталось найти место для разговора. Уходить из лагеря не хотелось по многим причинам, и Серега решил, что вариантов лучше закрытой повозки нет.

Арета засуетилась вокруг котелка:

– Простите, господин, мясо еще не готово, но можно начать с закуски из овощей, я сейчас накрою…

– Погоди, – прервал девушку Серега, – не надо пока ничего. Пусть доваривается, а ты мне сейчас нужна для другого дела.

– Ой, господин, я не ожидала, – покраснела Арета, – можно, я быстро приведу себя в порядок?

Попов сначала не понял смысла ее слов, а потом расхохотался:

– Нет, не для этого. Другое дело.

Арета шмыгнула носом:

– Я вам совсем не нравлюсь, господин?

– Сто раз говорил – нравишься. Но сейчас речь о другом важном, секретном деле, которым мне надо заняться в повозке, и я хочу, чтобы ты внимательно смотрела вокруг. Если кто-то подойдет ближе вот этих камней, в том числе Гудрон или Снежинка, постучи по бортику. Только постучи, внутрь не заглядывай, там будет сильное колдовство, Арета. Поняла?

– Да, господин, – кивнула девушка, – а вдруг с вами что-то случится?

– Ничего не случится, для меня это колдовство безопасно. Договорились?

– Я все сделаю, господин. А как же ужин?

– Это недолго, – Серега погладил Арету по голове, – не переживай.

Убедившись, что девушка видит все подступы, Попов забрался в повозку. Задернул полог, сделал пять глубоких вдохов, стараясь преодолеть волнение, и надел кольцо с горящей надписью: «Этель».

Несколько секунд ничего не происходило, а потом прямо на кожаном пологе фургона вспыхнул знакомый экран и Попов увидел распадок с лагерем с высоты птичьего полета. По прошлому опыту Серега попытался мысленно подвигать «камерой», но ничего не вышло – показав лагерь, изображение стремительно заскользило над степью. Мелькнули овечьи отары Агыра, потом твердая, утоптанная полоса торгового тракта с какими-то повозками, затем степь стала совсем однообразной – ни людей, ни деревьев. Изображение набрало максимальную скорость, и на горизонте возникла темная полоса леса. На бреющем полете «камера» пронеслась над самыми верхушками, потом резко нырнула вниз в какие-то переходы, которые Серега не успел рассмотреть, и тут же перед ним возникло сводчатое помещение с травянисто-зелеными стенами.

Своды поддерживали странные колонны, казавшиеся живыми деревьями, то ли вязами, то ли ясенями – по ботанике у Попова всегда был твердый «трояк». Солнечный свет, словно прошедший через листву, заливал зал, играя на стенах. Пол и небольшое возвышение в одном из углов покрывал зеленый ковер цвета травы. На возвышении в кресле сидел человек средних лет в легкой зеленой тунике, прямо у его ног на низком табурете расположился юноша, чуть старше Сереги, и рядом с возвышением стояла Этель.

По «зеленым» Попов лишь скользнул взглядом, они его не интересовали. Этель же выглядела уставшей, с тенями под глазами и заострившимися чертами лица. Простое льняное платье с закрытой грудью и длинными рукавами. Девушка смотрела куда-то в угол, и Серега тихо позвал:

– Этель!

К Попову повернулись все. Глаза Этель вспыхнули неподдельной радостью, она даже сделала шаг вперед, протягивая руки, на запястьях которых вдруг неприятно звякнули два тонких блестящих браслета, соединенных тонкой цепочкой. «Кандалы, – как-то отстраненно отметил для себя Серега, – изящные, но кандалы. Прав был Майрон, не верят они ей. Из одного застенка в другой».

Взгляд мужчины в кресле был тяжелым, можно сказать, гневным. Желваки ходили по лицу, а руки крутили тонкий трехгранный стилет с серебряной рукоятью. Острие стилета то и дело указывало на Попова. Юноша смотрел на Серегу с интересом, словно изучая. Правая рука покоилась на зеленой косынке через плечо. «Ранен, – понял Попов, – наверное, давно, никаких повязок не видно, но постоянно поглаживает руку, значит, еще болит».

Обоюдное молчание продолжалось пару секунд, собеседники рассматривали друг друга. Первым заговорил мужчина:

– Так вот ты какой, – в голосе звенела едва сдерживаемая ярость, – не богатырь, прямо скажем. С виду – полный тюфяк, а каких дел натворил, мерзавец!

Этель протестующе вскинула соединенные кандалами руки, но мужчина ответил столь грозным взглядом, что девушка опустила и руки, и голову. Попову стало одновременно и страшно, и обидно:

– А вы кто и что вам надо? Я вообще не с вами собирался разговаривать!

Мужчина в кресле задохнулся от гнева, но юноша накрыл его руку на подлокотнике ладонью, и эльф овладел собой, хотя и стукнул кулаком по другому подлокотнику, выронив стилет:

– Я Орофер, властитель Зеленолесья! Рядом мой сын – Трандуил. И не тебе, порожденье Мрака, решать, с кем ты будешь разговаривать!

Серега вдруг почувствовал странное спокойствие:

– Во-первых, я не порожденье Мрака, уважаемый Орофер. Папаша мой, конечно, был не самым достойным членом общества, но тем не менее – человеком. Я уж не говорю о маме – ваших оскорблений она точно не заслужила. Во-вторых, решать именно мне. Сейчас снимаю колечко с пальца, и все! Сеанс связи окончен. Снимаю?

Трандуил что-то тихо сказал отцу. Орофер сверкнул глазами, снова ударил кулаком по креслу, но сбавил тон:

– Хорошо. Не для того мы приложили столько усилий, чтобы наладить эту связь. Тебе очень повезло, смертный, с этим кольцом. Откуда оно у тебя?

– Не, так не пойдет, – окончательно обнаглел Попов, – сначала мои вопросы, потом ваши.

Орофер побагровел, но молчал, подбирая слова, и в эту паузу вклинилась Этель:

– Сережа, не надо! Ты окончательно все погубишь! Ради меня, еще есть шанс вырваться из лап Тху! Ответь на вопросы эльфийских владык, и будь уверен, ты узнаешь ответы на свои. Пожалуйста, Сергей!

– Ладно, – согласился Серега, – но учтите, времени у меня в обрез. С минуты на минуту Гудрон придет. Объяснишь им потом, кто это.

– Мы знаем, – впервые вступил в разговор Трандуил.

– Тем более. Но я не буду разговаривать, пока вы не снимите с нее кандалы. Она ни в чем не виновата. Я точно знаю.

Орофер воздел руки:

– О, Манвэ Сулимо, вразуми этого несчастного! Где я тебе моментально кузнеца достану? Или ты думаешь, что такие браслеты руками разгибаются? Ответишь на вопросы – сами снимем, без ультиматумов!

– Ладно, – сдался Попов, – спрашивайте.

– Где ты взял кольцо?

– Орки сняли с трупа. Я должен передать его Майрону, но забыл.

Орофер и Трандуил переглянулись:

– Собираешься отдать?

Серега почесал затылок:

– Ну, пока нет. Самому надо.

Орофер вздохнул:

– Не тебе владеть таким кольцом, смертный. Беда, если оно попадет к Тху. Прежнего владельца убил ты?

– Ну, как сказать, – замялся Попов.

– Не юли, – опять пристукнул по креслу эльф, – все равно узнаем.

– Я не юлю, – обиделся Серега, – я слова подбираю. Я его не в темной подворотне ножом пырнул. И вообще о нем не знал. Он в меня огненным шаром пальнул, я в ответ из танка. Мне повезло, ему – нет.

– Понятно, – Орофер потер висок, – все-таки ты. Это был мой близкий друг. Когда-то давно мы вместе пробудились далеко на востоке. Многое пережили, а ты его убил.

– Лучше бы он меня? – поинтересовался Попов. – Это был честный бой, почти дуэль.

– Лучше бы он тебя, – подтвердил Орофер, – все стало бы проще.

– Ну, извините, – поклонился Серега, – может, мне самому себя убить, чтобы вам удовольствие доставить?

– Мысль неплохая, – прищурился эльф, – и дело тут не в удовольствии, тем более моем. Ты хоть понимаешь, смертный, как сильно качнул весы в сторону Зла?

– Я качнул? – возмутился Попов. – Я тут по своей воле, что ли? Жил себе спокойно, никого не трогал, тут – на тебе, трах-бабах, и я в вашем замечательном мире! Кто меня сюда перетащил, с того и спрашивайте.

Орофер вздохнул:

– Спросить с него – мечта всех свободных народов Средиземья, да пока не получается. А вот к тебе есть вопрос. Ну, перетащил тебя Тху в наш мир. Предположим, что силой заставил служить себе, как рассказывает твоя подружка. Но у тебя было несколько, подчеркиваю – несколько возможностей бежать. Ты этого не сделал, а значит, сознательно встал на сторону Зла. Мало того, использовал свою ужасную машину на пользу Тху. Сейчас восстание на Руне разгромлено и исключительно благодаря тебе. У Тху развязаны руки для войны на западе. Как ни крути – качнул ты Весы. Что скажешь?

Серега прислушался к происходящему снаружи, не уловил ничего подозрительного и зло ответил:

– Ничего не скажу. Вы мне приговор заранее вынесли и теперь удивляетесь, почему я к вам не перехожу. Зачем? Самому голову под топор положить? И кто первый начал? Кто в меня стрелу пустил еще до того, как мы на войну добрались? Кто меня сжечь решил, когда я еще и стрелять не начал? А потом вы своего шпиона подсылаете, и он мне справедливый суд обещает! Да спасибо огромное! Обвиняемый на суд не явился, вот и весь сказ.

– Смерть нашего разведчика тоже твоя заслуга? – прищурился Орофер. – Да, нагреб ты на себя, парень, и всего за пару месяцев. Иные за десятилетия службы Злу не совершают столько. Теперь тебе нечего у нас делать. Ты – враг.

Этель метнулась к трону:

– Как же так, господин? Вы обещали, что простите Сергея, если он сможет бежать на нашу сторону! Вы обещали!

Орофер поморщился:

– Ты воспользовалась моей минутной слабостью. А мне и раньше было понятно, что это – враг. Ты убеждала меня и Элронда, что он воюет по принуждению, что готов бежать. Мы поверили и использовали единственного скрытого агента в Мордоре. Годы ушли на то, чтобы он проник в загородный дом Наместника Нурна, и каков результат? Из-за этого мозгляка ему пришлось себя убить. Какие еще доводы тебе нужны? Сможешь бежать, – это уже Попову, – обещаю беспристрастный суд. Если сможешь уничтожить свою ужасную машину – появится возможность тебя оправдать. Останешься на стороне Тху – пощады не жди. Я все сказал.

Экран мигнул и погас. Серега медленно стянул кольцо с пальца и устало прикрыл глаза. Снаружи все так же доносился обычный шум лагеря да что-то напевала Арета у костра. «Ну вот, никаких сомнений не осталось. Я – Зло. Этель потеряна. Кандалы надели. Все, как Майрон сказал. Даже поговорить с ней не дали. Ну, так я сам с ней поговорю без этого напыщенного идиота».

Попов снова надел кольцо и попытался вызвать Этель. «Камера» метнулась по знакомому пути на север, но остановилась на опушке леса, дергаясь из стороны в сторону. Дальше она так и не пошла, несмотря на все усилия. В конце концов, оглушенный нарастающей головной болью, Серега сдернул кольцо и вылез из фургона. Арета засуетилась вокруг:

– Присядьте, господин, вы совсем бледный. Колдовство отнимает много сил. Выпейте вина, поешьте. Вот, все готово.

Ужин был хорош. Арета присела рядом, подливая вино в пустеющий кубок. Солнце скрылось за скалами, стало прохладно и тихо. Лагерь постепенно засыпал. Прошел на пост часовой-харадрим. Серега закончил трапезу:

– Спасибо, Арета. Ты очень вкусно готовишь. У Снежинки так не получается.

Девушка смутилась похвалой:

– Благодарю, господин. Госпожа Снежинка готовит на свой лад – по-кхандски. У них всегда кладут много специй. Господину Гудрону очень нравится.

– Ну, еще бы, – усмехнулся Серега, – а мне твоя еда больше по душе. Иди сюда, поцелую в благодарность.

Арета прижалась к нему, и Попов скользнул губами по прохладным щечкам девушки. Почувствовав слабину в обороне капитана Мордора, Арета обхватила его шею руками и неумело попыталась поцеловать в губы. Серега понял, что удержаться не сможет. Последний раз он обнимал женщину еще на Нурнене. От Ареты пахло чем-то цветочно-ягодным, мягкие теплые губы искали его ласки, и ответный поцелуй продолжался долго. В голове Попова зашумело, руки сами по себе развязывали шнурки на куртке девушки, но за камнями послышался бас Гудрона и ответный смех кхандки.

Попов оторвал от себя Арету:

– Погоди, не сейчас.

– Почему, господин? – Девушка снова попыталась прижаться к нему.

– Гудрон идет. А я пока не привык заниматься этим на публике.

– Как скажете, господин. – Арета отодвинулась, поправляя одежду и волосы.

Гудрон сразу подсел к костру и набросился на еду, а Снежинка осталась у повозки, позвав зачем-то Арету. Серега задумчиво ковырялся прутиком в багровеющих углях. Между тем урук насытился, довольно рыгнул, оглянулся на фургон и вполголоса обратился к Попову:

– Помощь ваша нужна, господин!

Серега не сразу понял слова Гудрона:

– Что?

Орк придвинулся вплотную:

– Помощь нужна. Завтра обоз будет стоять на месте, и я хочу спрятать Снежинку.

Попов помотал головой, пытаясь собраться с мыслями:

– Куда спрятать? Зачем?

– В горы. Помните, я вам говорил? Я хочу уйти со службы Повелителю, господин. Я хочу детей. Своих детей. За столько лет я их много наплодил, солдат Мордора, но я не знаю их, а они – меня. А теперь я хочу своих детей и не от кого попало, а от любимой женщины.

– Извини, Гудрон, не сразу понял, о чем речь, – развел руками Серега. – А почему сейчас? Ты же с войны хотел пропасть?

– Так и собираюсь сделать, но сами посудите, господин, одному исчезнуть легче. А тут, в горах, мы с товарищами в свое время одну уютную пещерку присмотрели. Мы там золотишко и камешки схоронили, что в руки приходило во время походов – что-то от дележа добычи досталось, что-то мы в казну Мордора не сдавали.

– Да ладно, – удивился Попов, – ты же такой правильный, Гудрон-батыр. За дело Мордора во всем мире, и все такое. Как же так?

Урук замялся:

– Ну, вот так. Я Мордору послужил с избытком, тут меня упрекнуть некому. Но всегда мыслишка свербила – а если мне не башку срубят, а руку оттяпают или ногу? Если не добьют, я же выживу, мы, уруки, очень живучие. Кому я тогда нужен? Если попросить, могут, конечно, пристроить в какой-нибудь гарнизон далеко на востоке, если не сильно искалечен, или найти работу, как Азрогу. Да только унизительно это, и всегда от кого-то зависишь. Вот мы с ребятами и откладывали. Договорились – сколько нас останется, на стольких и разделим. Остался я один. Вот за всех и доживу.

– Ты же мне сам рассказывал, что вы в камень уходите? И в грудь себя левой пяткой бил, что нормальные уруки всегда ищут смерти в бою?

Гудрон закряхтел:

– Вы, господин, прямо как следователь в трибунале – все противоречия в моих словах нашли и носом ткнули. Пока не было Снежинки, все было понятно. Бьемся мы за будущее Мордора, и высшее счастье для простого урука – сложить голову в этой борьбе. Снежинка мне другое счастье показала, и с героической смертью оно никак не связано, скорее наоборот. Я это не сразу понял, но чем мы ближе к войне, тем лучше я новую цель своей жизни вижу. Надо создать новый народ уруков. Не обезличенных солдат Мордора, не орочью орду, как у снаг, а настоящий народ, который люди могут принять как равных. Понимаете?

Серега бросил еще пару веток в костер:

– Грандиозно, Гудрон-батыр. И где же ты его создашь? И как? Тебя одного не хватит.

– На восток надо идти, за Руну. Арета рассказывала, что за их лесами – снова горы, и там никто не живет. Как раз для нас местечко. Обживемся, я охотиться буду, зерно у соседей купим. А потом я весточку пошлю надежным парням, есть у меня такие на примете. Здорово?

– Сам-то веришь? – усмехнулся Попов. – Как вы зиму переживете? Как от лазутчиков Мордора скроетесь? Особенно если вас там много станет. Ты думаешь, Майрон простит вам дезертирство?

– Переживем, – рубанул лапой воздух орк, – а когда нас много станет, Повелителю проще будет принять народ уруков как вассалов Мордора, чем большой кровью выковыривать из горных пещер. Да и далеко еще до этого, господин. Мне бы первую часть плана осуществить – Снежинку спрятать, самому на войне исчезнуть, сюда благополучно добраться, отсидеться, а потом уже на восток пробираться.

– Хорошо, – подвел итог Серега, – а от меня что требуется?

Орк замялся:

– Убежище отсюда далековато, господин, не сбегать. Надо на лошадках ехать. Я уже Агыру сказал от вашего имени, что вы завтра решили конную прогулку устроить. Поможете?

– Не переживай. Помогу, конечно.

– Спасибо, господин. Выезжаем рано, я пойду вьюки готовить, потом вьючить буду, а там и рассвет. Поспите господин, я вас разбужу.

Урук ушел к повозке, и Серега решил ему не мешать. Подкинул в костер дровишек и улегся рядом. Через пять минут пришла Арета с толстой кошмой и одеялом, устроив капитану Мордора настоящую постель под открытым небом. Чмокнула Попова в щеку:

– Я быстро, господин, только помогу сложить вьюки. Хорошо?

– Иди, помогай, я подожду.

Упаковка всего необходимого, конечно, затянулась, и когда девушка вернулась к костру, Серега уже спал. Арета вздохнула и тихонько устроилась под боком у Попова. Тот что-то пробормотал во сне и захрапел дальше. На востоке появилась и продолжала расширяться желтая полоса рассвета.

* * *

В путь тронулись рано, едва солнце оторвалось от горизонта. Гудрон выпряг из повозки лошадей, и теперь на них ехали женщины. Миновали цепочку постов и потрусили, не торопясь, вдоль склона, постепенно забирая вверх. Через два часа такой езды перед ними внезапно открылось небольшое прозрачное озеро. Урук спрыгнул с лошади, беря ее за повод:

– Вот сюда, на озерко, мы с вами и ездили, господин. Купались, отдыхали, веселились до вечера. Если хотите, можете здесь остаться, мы вас на обратном пути заберем. Только с купанием аккуратно – вода холодная, как бы ноги не свело.

– Нет, – отказался Серега, – скучно. С вами поеду.

– Только не поедете, а пойдете, – усмехнулся Гудрон, – дальше на лошадках ходу нет.

Ведя животных в поводу, они обошли озеро и в его верхней части наткнулись на шумный горный ручей, питавший водоем. Лошади едва протиснулись в узкий проход между камнями, за которым начинался настоящий лабиринт из огромных валунов. Ручей шумел где-то внизу, под камнями. Урук вел компанию по лабиринту, ориентируясь на какие-то свои, невидимые остальным приметы. Пару раз протиснулись в каменные ворота с округлыми, отшлифованными водой краями.

– Здесь весной ужас что творится, – пояснил Гудрон, – талая вода идет. Сейчас от нее только ручей остался, а к осени и он пересохнет.

Наконец путники выбрались из лабиринта и оказались в узком глубоком каньоне, по дну которого бежал все тот же поток. Ущелье, изгибаясь, уходило вверх по склону, оставляя людям не более трех метров в ширину. Стенки каньона в верхней части почти сходились, и там, на тридцатиметровой высоте, ущелье можно было просто перешагнуть. Устье ущелья смотрело точно на север, и солнце никогда не пробивалось в сумеречный мир. Вдоль ручья на камнях выживали только мох и лишайники, да у самого входа пыталась расти какая-то чахлая травка. Вот на этом травяном пятачке Гудрон и остановился:

– Привал. Надо передохнуть, дальше трудно будет идти.

После отдыха начали карабкаться вверх по дну каньона, и тут пришлось попыхтеть. На полуторакилометровый путь ушло больше трех часов, но в полдень ущелье все-таки завершилось отвесной скальной стенкой, с которой падал водяной пылью ручеек.

– Ого, – задрал голову Попов, – да тут даже верхнего края не видно. Да еще и вода. Гудрон, ты веревки взял? Учти, я в альпинизме не очень-то.

– Не переживайте, господин, веревки не понадобятся, – отозвался орк, снимавший тюки с лошадей, – есть тут один проход.

Лошадей стреножили, распределили груз. Гудрон шагнул к каменной стенке и пропал. За ним последовали Снежинка и Арета. Капитан Мордора шел замыкающим и, только приблизившись вплотную к скале, увидел узкую щель, уходящую вправо параллельно стене. Свалившиеся в щель камни образовали подобие крутой лестницы, по которой пришлось взбираться добрых полчаса. Попов явственно почувствовал, как хорошо он жил последние месяцы. От физической формы, набранной в училище, остались жалкие обрывки. Пот заливал глаза, сердце колотилось в ребра, дыхания не хватало. Стиснув зубы, он пытался не отстать от бодро мелькавших перед глазами замшевых сапожек Ареты, но через десять минут сдался и пошел своим темпом. Девушка убежала вперед и вверх.

Все кончается в жизни, кончилась и каменная лестница. Сереге показалось, что он выскочил на плоскую крышу многоэтажки. После сумрака каньона солнце ударило по глазам, заставив прищуриться, а ледяной ветер перехватил дыхание. На запад и восток, сколько хватал взгляд, вытянулась рассеченная трещинами каменная поверхность, в углублениях которой еще оставался ноздреватый рыхлый снег. На севере далеко внизу за краем гранитной «крыши» расстилалась степь, а по горизонту расползалась синяя полоса знакомого леса. За спиной довольно засмеялся Гудрон:

– Вот мы и на вершине северной Стены, господин. Нравится?

– Потрясающе. А вон тот лес на горизонте?

– Зеленолесье. Эльфийское укрывище. Там даже деревья за них воюют. Вы лучше на юг посмотрите.

Попов послушно обернулся. Каменная крыша простиралась еще метров на сто, постепенно понижаясь и позволяя увидеть пустынную равнину Мордора с громадой Ородруина. Игрушечным домиком на фоне вулкана смотрелся Лугбурз. На юго-востоке в туманной дымке поблескивал краешек Нурнена.

– Красиво. А дальше куда?

– Все отдышались? Если так, пошли, время уже за полдень.

Гудрон повел отряд вдоль южного края стены, отсчитывая расщелины. Серега уже сильно замерз на пронизывающем ветру, свистевшем над гребнем Эред-Литуи. Арета тоже дрожала, а Снежинка в голос ругала урука:

– Да ты с ума сошел, клыкастый! Не мог сказать, чтобы мы теплые вещи сверху упаковали? Холод собачий! Ребенка заморозим и сами замерзнем!

– Я не ребенок, – храбро пискнула синими губами Арета.

– А наш храбрый урук – ребенок! По соображалке, – продолжала бушевать кхандка, перекрывая свист ветра.

Гудрон оправдывался:

– Ну, прости меня. Не думал, что так холодно будет. Уже недалеко осталось.

– Я и говорю, что ты не думал. А стоило бы иногда!

Наконец урук нашел нужную расщелину. Дно ее круто уходило вниз, и было засыпано мелким гравием. Скользя по осыпи, путники съехали сразу на пару десятков метров к большому валуну. Сразу стало тепло, ветер теперь гудел поверх расщелины. Отдышались, растерли замерзшие лица и руки.

– Ну ты и проводник, клыкастый, – продолжала ворчать Снежинка, – далеко еще?

– Уже нет, еще парочку таких валунов обойдем, и мы на месте! Потерпите, пожалуйста.

Слова урука оказались не просто утешением, а чистой правдой. Через два валуна отряд оказался в широкой ложбине, заросшей мелкой густой травкой. Нижняя часть ложбины упиралась в глухую высокую стену, закрывавшую вид на юг, в Мордор, но позволявшую солнечным лучам согревать каменные стены и лужайку. В верхней части ложбины темнел вход в пещеру. Орк махнул лапой:

– Нам туда.

Перед самым входом скальный выступ образовывал своеобразный порожек, перешагнув который они оказались в невысоком каменном гроте. Ровный пол, засыпанный песком, уводил в глубь горы.

– Вот твое убежище, – повел лапой Гудрон, – со стороны Мордора сюда подняться нельзя, только взлететь. Зато с юга светит солнце и идет теплый воздух. Путь на ту сторону ты помнишь. В глубине пещеры шагах в тридцати – родник, слышите? Вода бьет прямо из камня и стекает куда-то дальше под скалу. Палатку сейчас поставим в боковом гроте. Мы тут еще давно сложили очаг с друзьями. Дым вытягивает в трещины на вершину скалы, а там его подхватывает ветер, с которым мы так неудачно познакомились. Тяга изумительная, как в кузнечном горне, а дым не видно.

Снежинка медленно повернулась к орку:

– А скажи-ка мне, клыкастенький, чем я топить буду? На ту сторону в Зеленолесье к эльфам за дровами бегать? Или гномы мне уголька нарубят? Не задумывался?

Гудрон успокаивающе поднял обе лапы:

– Все гораздо проще. Сразу за родником будет большой круглый грот, почти зал. Там на полу – двухметровая толща камыша и сухих веток. За год не пережечь.

– Откуда? – хором воскликнули все трое.

Урук развел лапами:

– Мы с ребятами долго думали, но на ум только одно приходит – родильная камера драконов.

– Что? – Это опять мы хором.

– Родильная камера. Самка дракона здесь яйца высиживала. Очень удобная пещерка. А камыш и хворост – бывшее гнездо.

– И ты хочешь сказать… – набрала воздуха в грудь кхандка.

– Нет, нет, что ты, – замахал лапами Гудрон, – гнезду тысячи лет. Она не вернется.

– Ну, клыкастый, смотри, – погрозила внушительным кулаком Снежинка, – Арета, не стой столбом, помоги распаковать тюки.

– А как же вы эту пещеру нашли? – заинтересовался Серега.

– О, – обрадовался орк, – это интереснейшая история. Значит, дело было так…

– Потом расскажешь, – рыкнула на урука кхандка, – палатку ставь, а то ты в темноте будешь с горы слезать!

Под активным руководством Снежинки всего за полчаса палатка была поставлена, тюки распакованы, съестные припасы сложены в прохладном боковом коридорчике и даже повешен полог над входом. Серега присел было на камешек отдохнуть, но Арета потянула его за рукав:

– Извините меня, господин, но им надо попрощаться. Давайте отойдем.

Попов смутился:

– Спасибо, что сказала. Я бы сам не додумался.

Они отошли вверх по расщелине за огромный валун. Серега устроился на камне, а Арета тут же взобралась ему на колени. После первого долгого поцелуя капитана Мордора вдруг заела совесть:

– Погоди, Арета. Я совсем запутался. В моем прошлом мире осталась девушка, которую я любил. В этом мире до тебя я успел полюбить еще двух женщин. И вот теперь – ты, и тебя я тоже хочу, вопреки всем доводам разума. Я запутался, и мне кажется, что я поступаю не совсем правильно.

Арета выслушала его с искренним удивлением:

– Что вас смущает, господин? Вы же мужчина, а мужчины всегда хотят иметь много женщин. Это естественно, так устроен мужчина. И если вы думаете, что мне обидно или неприятно знать про других ваших жен, то вы ошибаетесь. Любите их и дальше, и даже намного сильнее, чем меня, я же не против. Тем более что сейчас их нет рядом, вам одиноко, так чем плоха Арета?

Попов поерзал на камне:

– Ну, у вас это нормально – гаремы содержать, а у нас традиции немного другие. Ну вот, вернется Дина, и как я буду между вами выбирать?

Девушка засмеялась:

– Зачем выбирать, господин? Я видела вашу подружку. Она старше меня, она из Харада, она – другая. Мы могли бы жить с вами вместе, господин. У нас все мужчины имели, кроме жен, еще и наложниц. Мужчины гибнут на охоте и на войне, умирают от тяжелой работы, их всегда меньше, чем нас. В нашем доме жила вдова брата отца, Лия, и моя мама никогда не возражала, они прекрасно ладили. Это же и лишние рабочие руки в семье. Когда маме нездоровилось, она сама просила тетю Лию ложиться с моим отцом. И мой старший брат с ней спал, и средний, и все было хорошо.

Арета обняла Серегу за шею:

– Вы слишком много думаете над этим, господин. В любви мужчину ведет желание, а не мысли.

– Вот это-то меня и не устраивает, – буркнул Попов, – как говорил капитан Малина: головка самонаведения – куда член прицелился, туда и ноги пошли. Тебе-то это зачем?

Арета слезла с Серегиных коленок:

– Я вам просто не нужна, господин, вот вы и сомневаетесь. В себе, во мне, в своих желаниях. Я больше не буду навязываться.

Выяснение отношений прервал Гудрон. Прощание далось ему нелегко, и такого сосредоточенного выражения на морде урука Попов не видел даже перед боем. Орк приостановился лишь на секунду:

– Идем, господин. Солнце бежит к западу.

Снова выбрались на гребень Стены, схватив очередную порцию высотного ветра. Но теперь он дул в спину, заплечных мешков с тяжелым грузом не было, поэтому до «лестницы» добрались гораздо быстрее. Спускаться по «ступенькам», конечно, было легче, чем подниматься, да и в каньоне движение вниз заняло на час меньше. Каменный лабиринт тоже миновали без проблем, и наконец в лучах заходящего солнца блеснула поверхность озера. До места, где можно было садиться на лошадей, оставалось метров триста.

Гудрон шел впереди, ведя под уздцы сразу двух коней: своего и Снежинки. Посредине еле-еле перебирала ногами Арета, и замыкал шествие Серега, тоже изрядно уставший. Озеро манило прохладой, и, заглядевшись в его глубину, Попов пропустил завязку следующей сцены.

Сначала заржали кони, потом завизжала Арета, и, вскинув голову, Серега увидел, как разбегаются в стороны лошади, а там, где только что шел урук, кипит борьба. Два человека старались прижать Гудрона к песку, а третий дубинкой пытался попасть орку по голове. Попов уже сделал шаг в сторону схватки, как что-то тяжелое с размаху ударило его по затылку. Серега покатился по песку, но сознания, несмотря на удар, не потерял. Ноги в грязных кожаных сапогах перепрыгнули через него, и уже четвертый человек бросился к Гудрону.

Голова раскалывалась от боли, но Попов смог сесть. Пока он пытался встать, ситуация серьезно изменилась. Орк не зря говорил, что он сильнее и быстрее любого человека. Когда Серега вновь поднял голову, Гудрон уже был на ногах. Более того, в лапе урука блестел ятаган, а один из нападавших катался по песку, зажимая руку. Но против орка оставалось три противника. Они бросили бесполезные теперь дубинки. Двое с саблями теснили Гудрона к большому валуну, а третий уже тянул из наспинного колчана стрелу.

На Попова они не обращали внимания. По голове капитан Мордора получил изрядно, да и урук был очень серьезным противником. Самое главное, нападавшие не увидели у Сереги оружия – ни меча, ни сабли, ни копья. Вот только оружие у него было. Не зря Арета два дня возилась с курткой. Пистолет не вылетел из кармана даже при кульбите, который вынужденно совершил Попов.

Рукоятка удобно легла в руку, большой палец щелкнул предохранителем. Лучник уже наложил стрелу и теперь тянул тетиву к уху, выцеливая ноги орка. Серега левой рукой дернул затвор, и патрон скользнул в патронник. Лучник вздрогнул, поймав незнакомый металлический звук даже в шуме схватки, стрела сорвалась с пальцев и вонзилась в песок рядом с левой ступней Гудрона. Человек обернулся к Попову, отбрасывая лук и выхватывая из-за пояса длинный кинжал, но Серега уже поднял пистолет. Промахнуться с трех метров в такую мишень было невозможно. Может быть, в другой ситуации Сережа Попов десять раз подумал бы, прежде чем нажать спусковой крючок, но вид распаленного схваткой воина, заносящего для удара кинжал, не располагал к гуманным размышлениям.

Пистолет грохнул выстрелом, подбрасывая руку вверх. Покатилась по песку гильза. Лучник сделал еще шаг и рухнул навзничь. Тело вздрогнуло, пальцы сгребли песок и замерли.

Грохот и вспышка остановили рукопашную у камня. Но Гудрон все видел, а вот нападавшие невольно обернулись. Уруку вполне хватило мгновения, и ятаган вошел под ребра ближнего к орку человека, пробив кольчугу. Внезапно оставшийся в одиночестве воин попытался убежать, но Гудрон нагнал его в два прыжка. Мелькнул клинок – голова покатилась по песку. Туловище миг оставалось на ногах и рухнуло, заливая кровью песок.

Все кончилось так же внезапно, как и началось. Снова тихо посвистывал между камнями ветер и плескались волны озера. Серега так и сидел на песке с пистолетом. Забрызганный кровью урук опустил лапу с ятаганом и напряженно слушал тишину. Наконец он вытер ятаган об одежду безголового трупа, убрал клинок в ножны и шагнул к Попову:

– Как вы, господин?

– По голове чем-то ударили, – пожаловался Серега, – болит, зараза.

Гудрон быстро и мягко, кончиками пальцев, ощупал затылок Попова:

– Кожу за правым ухом содрали вместе с волосами. Крови немного, череп цел, удар по касательной пришелся. Посидите пока без резких движений. И примите благодарность урука – если бы не ваша молния с громом, они бы меня уложили. Эта громобойная штучка – тоже из вашего мира?

– Угадал, – Серега щелкнул предохранителем, оставив на всякий случай патрон в патроннике, – потом расскажу подробно. А где Арета?

– Спряталась, наверное, – предположил орк, – эй, Арета!

Гудрон оглянулся по сторонам и хлопнул себя лапой по бедру:

– Да чтоб мне провалиться!

Попов посмотрел в том же направлении. У подножия ближнего валуна лежал какой-то ворох одежды, из которого торчали знакомые замшевые сапожки. Урук перешагнул убитого Серегой лучника, поднял Арету и вернулся к Попову, аккуратно положив тело девушки на песок. Сразу стало понятно, что помощь не нужна – проломлен левый висок. Густая, почти черная кровь медленно вытекала на песок. Глаза Ареты спокойно смотрели в небо, и гримаса боли не искажала лицо девушки.

– Даже напугаться не успела, – покачал головой Гудрон и ткнул ногой тело лучника, – его рук дело. Вам он вскользь попал, потому что влево бить неудобно было, а вот вправо ударил так ударил. Жалко девчонку.

– Гудрон, – внезапно осипшим голосом перебил орка Серега, – один уползает.

Урук резко обернулся и хищно оскалил клыки:

– Живой. Пока еще. Ну-ка, потолкуем.

Ползущий человек замер, но Гудрон уже был рядом и с разбега, как заправский футболист, ударил лежавшего врага ногой в ребра. Отчаянный крик отразился от камней. Попов вздохнул и ладонью закрыл Арете глаза. Теперь, если не смотреть на рану, казалось, что девушка спокойно спит. Поцеловав еще теплую щеку, Серега с трудом поднялся, и, преодолевая подкатывающую тошноту, поковылял к Гудрону.

Урук уже перевернул человека лицом вверх, сорвал тряпку, закрывавшую лицо врага, и удовлетворенно хмыкнул:

– Так и знал, что не эльфы. Свои. Да и не мог я перепутать харадские сабли с нуменорскими мечами. Видите, Сергей Владимирович, что происходит? Хорошо, что я ему только кисть отсек, он зубами жгут затянул и живым остался. И сейчас окажет нам большую любезность – расскажет, кто они, откуда и зачем на нас напали. Расскажешь?

Харадрим сжал зубы и вдруг попытался вцепиться в горло уруку здоровой рукой. Гудрон лишь усмехнулся, перехватив кисть. Тогда пленник ногой ударил орка в пах. Урук побледнел:

– Зря ты так. – Кисть харадрима захрустела в лапе орка. Человек заорал, Серега отвернулся – одним движением Гудрон сломал пленнику запястье.

Пока харадрим кричал и корчился, пытаясь справиться с болью, урук связал ему ноги:

– Это – чтобы ты не брыкался.

Человек перестал стонать, сложил изувеченные руки на груди и с ненавистью посмотрел на орка:

– Зачем ты мучаешь меня, черная образина? Убей, я все равно почти покойник и ничего рассказывать не буду.

– Вот именно, почти, – усмехнулся Гудрон, – и пока ты им станешь, будет много боли. Ну как, ответишь на мои вопросы?

– Нет.

Урук оскалился:

– Послушай, осел, ты не понял, к кому попал? Ты орков никогда не видел и тебе ничего о нас не рассказывали? У меня очень мало времени, поэтому для начала я забью тебе толстый сучковатый кол прямо в зад. Не до сердца, а лишь так, чтобы порвать тебе все потроха. А потом я раздавлю те бесполезные штуки, что болтаются у тебя между ног и заменяют мозги. Раздавлю, а потом оторву. Силы у меня хватит, ты уже убедился. Умирать будешь долго. Начнем?

Харадрим побледнел:

– Ты – чудовище!

– Да, я же орк. Отвечать будешь?

– Нет.

– Хорошо, – урук огляделся, – а, вот и подходящая коряга. Ты не против, если я воспользуюсь твоим кинжалом?

Пленник плюнул в Гудрона, но не попал. Серега встал с песка:

– Я пока похороню Арету. Солнце садится.

Урук молча кивнул, продолжая кромсать корягу. По пути Попов подобрал саблю одного из убитых, выбрал место под торчащим словно обелиск камнем и принялся копать. Мучительно болела голова, подкатывала тошнота, но Серега упорно работал. К счастью, крупных камней не попалось, а мелкий гравий с песком харадская сабля отлично брала. Разрыхленный грунт он выгребал шлемом, снятым с лучника. Лишь углубившись на метр, Попов наткнулся на гранитную плиту и понял, что дальше не пробьется.

Серега сходил к озеру, набрал в шлем воды и аккуратно вымыл разбитую голову девушки. Попытался помыть волосы, но тут не преуспел. Посидел рядом с телом, зачем-то поглаживая остывающую руку Ареты. Со стороны пленного криков больше не было, лишь доносилось торопливое бормотание, прерываемое вопросами Гудрона. Солнце уже обосновалось на линии горизонта. Попов поправил воротник куртки и вдруг заметил на шее Ареты тонкую желтую цепочку с маленьким кулончиком. Поколебался, верно ли делает, но решил взять на память и осторожно разъединил украшение. Цепочка желтой змейкой скользнула в руку. Подвеска изображала бегущего лося или оленя с запрокинутыми на спину рогами. Серега спрятал цепочку вместе с эльфийским кольцом.

Неслышно подошел Гудрон:

– Он все рассказал, господин.

– Погоди, Гудрон-батыр, давай сначала простимся.

Помолчали. Потом урук легко поднял тело Ареты и опустил в могилу. Попов скрутил из травы подобие подушки и уложил на нее голову девушки. Закрыл лицо Ареты ее же платком. В четыре руки засыпали яму и нагребли холмик. Гудрон выудил откуда-то из куртки маленькую плоскую фляжку:

– Помянем маленькую Арету. Хорошо, что Снежинка не знает.

Серега кивнул. Хотелось зареветь, но слез почему-то не было. Выпили и пошли собирать лошадей. Пока искали своих, наткнулись на стреноженных коней харадримов. Урук разрезал путы на ногах, срезал сбрую и снял поводья:

– Нет теперь у вас хозяев. Можете с нами бежать или куда хотите.

– Думаешь, они тебя понимают, Гудрон-батыр?

– Не знаю, – пожал плечами орк, – поехали, господин?

– А пленный?

– Какой пленный? – не сразу понял урук, – А, этот герой. Он уже с праотцами общается, наши дела ему теперь не интересны.

– Ты и правда сделал то, что обещал?

– Насчет кола? Нет, не понадобилось. Я ему только показал, что из той коряги получилось, и он решил не упорствовать. Ну, а подарком за хорошее поведение стала быстрая безболезненная смерть.

– А трупы?

– Да тут падальщиков полно, не переживайте, озеро не загадят. Вон грифы уже на камнях расселись, ждут, когда отъедем подальше. В темноте и шакалы подтянутся.

Стремительно темнело, но урук твердо знал дорогу. Парочка харадских лошадей увязалась следом, остальные куда-то пропали.

– Так вот, господин, – начал Гудрон, – это наши харадримы из охраны обоза. Вчера один из них стоял на посту недалеко от нашего фургона и наслушался лишнего. Всего он не понял, но одно уяснил точно – есть тайник с золотом, который мы собираемся посетить. Ну и уговорил своих бестолковых родственников обтяпать выгодное дельце. Вас с Аретой решили сразу убить, а меня взять живьем и выпытать про тайник. Дебилы.

Серега осторожно потрогал запекшуюся корку крови за ухом и поморщился от боли:

– Нас бы искали. Как бы они выкрутились?

– Удрать собирались. Сначала на восток, а потом пробираться в Харад. Он не сознался, а у меня уже времени не было выпытывать, знал ли наш дорогой Агыр об их самодеятельности. Я подозреваю, что знал и за определенную мзду был готов прикрыть, поэтому они такие смелые были.

Последние слова урука Серега слышал, как через вату. Голос орка постепенно отдалялся, становясь все тише, а Попову вдруг привиделась Арета – живая с мягкой улыбкой.

«Не нужна я вам, господин, поэтому и ухожу».

«Погоди, – растерялся Серега, – не обижайся на меня. Не уходи».

«Нет, – покачала головой девушка, – я вам только мешала. Будьте счастливы. Только за мной не ходите».

Арета помахала рукой, повернулась и скрылась в наплывающей дымке. Несмотря на предупреждение, Попов отчаянно потянулся за ней, споткнулся и упал, потеряв сознание.

Назад: 3

На главную: Предисловие