59
Наверху – фотография Леа. Селфи: она сидела на кровати с широкой улыбкой принцессы, под которой едва угадывались брекеты на зубах. Она лучилась жизнью и юностью в своих брючках в клетку, тех самых, которые Фредерик нашел в гардеробной. Волосы были связаны в конский хвост, она даже накрасилась и, пожалуй, немного перестаралась с тушью для ресниц.
Абигэль почувствовала, как рушится ее мир. Жизель бережно погладила ее по спине. Она ощутила безмерное напряжение каждого мускула.
– Если это может тебя успокоить, Николя Жантиля у нее в друзьях нет. Иначе его имя было бы здесь, слева. Но фотографии, которые выкладывала Леа, в общем доступе, и Жантиль мог их видеть, как любой, имеющий аккаунт на «Фейсбуке». Хочешь посмотреть?
Абигэль молча кивнула. Она смотрела на снимки дочери, о существовании которых даже не подозревала. Леа фотографировалась с друзьями, с подругами, в коллеже, в теннисном клубе, в своей комнате, стоя на кровати. На одной из фотографий она взяла крупным планом свою татуировку, маленькую кошку. Подпись гласила: «Моя первая татуировка», далее следовали комментарии подруг типа «Класс» или «Я хочу такую же, но папа не разрешает».
Абигэль откинулась на стуле, ошарашенная, в нокауте. Леа ее провела, Леа оказалась хитрее и обманула ее бдительность. Ее правая рука украдкой скользнула по левому запястью, она искала кратеры, ее маленькие вулканы реальности. Все казалось ей таким безумным и внезапно… нереальным. Она снова подняла глаза на экран:
– Даже не будучи другом, Николя Жантиль вполне мог смотреть профиль Леа. Он увидел фотографии, в частности эту, с татуировкой…
– Именно. И нарисовал ее в психиатрической больнице. И с «Жемчужинкой Любви» в книге теперь тоже ясно. Все это откладывалось в его голове, и воспоминания всплыли, когда он писал книгу. Вот тебе и все ответы.
Так-то оно так, но облегчения Абигэль почему-то не чувствовала.
– И… Жантиль наткнулся на профиль моей дочери случайно?
– Не обязательно случайно. Ты говорила мне, что Жантиль взял за основу дело Фредди, чтобы написать свою книгу, и даже вывел в ней тебя. Значит, он, вероятно, знал, что у тебя есть дочь. Ты говорила о ней в интервью?
– Когда они делали мой большой портрет, да, я упомянула Леа, но и только. Я не хотела засвечивать ее в прессе.
– Ты о ней говорила, этого достаточно. Так или иначе, педофил сумел найти ее аккаунт на «Фейсбуке». Может быть, набрал «Дюрнан» и вышел поэтапно через профили друзей Леа, упоминавших твое имя. Для такого компьютерного хищника, как он, к тому же писателя, собирающего материал для книги, это вряд ли было сложно.
– Как я могу прочесть сообщения моей дочери? Я хочу знать, что она писала.
– А вот это уже труднее. Надо выйти на ее личный аккаунт. Если ты знаешь, как войти в ее электронную почту, может получиться. Достаточно сообщить, что ты забыла пароль, и данные пришлют тебе на адрес Леа.
– Да. Я могу войти в ее аккаунт на Gmail. Я думала, что так смогу все держать под контролем; как же я была наивна…
– Ничего не поделаешь. Молодые поднаторели на всех этих технологиях куда лучше нас, они знают все хитрости. Да и вообще, кого из нас не водили за нос? Посмотри на моего мужа, он думает, что я целыми днями изучаю кулинарные рецепты.
За пять минут Жизель выполнила все необходимые манипуляции и вошла в сеть как Жемчужинка Любви. На экране появились сообщения Леа. Записочки девчонки – о тряпках, школе, дружках… Она даже выложила несколько стихотворений, ее хвалили, отзывались лестно. У Абигэль защемило сердце, и она прокрутила экран к более старым данным. Леа писала по пять-шесть сообщений в неделю, обычно после уроков, пока мать еще была на работе или в жандармерии. Она обнаружила свою собственную фотографию: «Моя мама, зануда, но клёвая». Это было как яростная пощечина, шквал эмоций в лицо.
– Боже мой, как я могла упустить все это?
– Это бы ничего не изменило, Абигэль, что случилось, то случилось. Твоя дочь все равно вышла бы туда – такая уж сегодня молодежь. Планшеты, телефоны, сети… Все это их притягивает как магнит.
Абигэль посмотрела наверх страницы. У Леа был сорок один друг. Были видны фотографии десяти первых – все совсем юные. Белокурые головки, зубные брекеты, улыбки отличников… Сколько свежей плоти для хищников вроде Жантиля. С появлением Интернета гидра педофилии больше не знала границ. Абигэль с горечью прокручивала дальше, и вдруг Жизель схватила ее за руку:
– Подожди секундочку, я кое-что увидела.
Жизель поднялась чуть выше по странице, заинтересовавшись сообщением Леа о фильме «Титаник», который она посмотрела в первый раз по телевизору в октябре 2014-го. Текст был датирован тем же периодом.
– Мы смотрели его вместе, я помню. Я уснула, как всегда, очень устала.
Жизель ее даже не слышала. Она навела курсор на фотографию одного из друзей, который ответил: «А я в первый раз посмотрел „Титаник“ в восемь лет». При виде этого лица Абигэль показалось, что она теряет сознание.
– Твою мать! – вырвалось у Жизель.
Друга звали Матье Пексото, тринадцати лет, это был красивый подросток с темно-синими глазами и черными как смоль волосами, настоящий Ален Делон для девчонок. Этот тип Абигэль и все жандармы отдела розыска отлично знали: фотография была идентична той, которую использовал некий Грег Паччарелли, – под этим ником создал аккаунт Фредди, чтобы войти в контакт с первой жертвой, Алисой.
Жизель откинулась в кресле, тоже оглушенная этими открытиями.
– Фредди общался с твоей дочерью.
