26

Тьма, казалось, текла из чернильницы, когда Абигэль приехала в Гавр. Порт, насколько хватало глаз, штабеля контейнеров, бесплотные краны, пакгаузы, тянущиеся рельсы. Мигали сигнальные фонари, желтые, красные, зеленые, порой скрытые гигантскими силуэтами грузовых судов, отплывавших в Америку. Порт был огромным человеческим муравейником, однако его бесконечные проспекты казались пустыми, лишь продуваемые зимним ветром с запахом соли и водорослей.

Молодая женщина боялась, что никогда не доедет до цели. Она плутала добрых полчаса в этом призрачном лабиринте, спрашивала дорогу у теней, закутанных в матросские парки, и наконец отыскала яхтенный порт на северной оконечности порта промышленного. Она припарковалась в тупике между длинными зданиями и посидела несколько минут, чувствуя навалившуюся усталость: это было снова неодолимое желание уснуть, посещавшее ее каждый день и всегда неожиданно.

Удобно устроившись на заднем сиденье машины, она провалилась в сон. Глаза закрылись. Часы показывали 18:02. Глаза открылись. 18:19. Около четверти часа вынужденной сиесты, на сей раз без снов, и она заметно приободрилась. Допила воду из бутылки, заперла двери и пошла вдоль пирса с ключами и фотографией Ива в руке.

Фонари поодаль давали достаточно света, чтобы можно было что-то разглядеть. В это время года яхтенный порт был лишь кладбищем судов, похожих на могилы. Яхты гроздьями тихонько покачивались на волнах, разбухшие от сырости борта издавали скрипучий звук, точно больные бакланы. Несколько нешироких плавучих понтонов позволяли передвигаться между рядами катеров и яхт. С Абигэль градом полил пот при одной мысли, что придется ступить на них. Вода была черная, угрожающая. Молодая женщина представила, как она засасывает ее, захлестывает и…

Ее затошнило. Она постояла, собираясь с мыслями и с духом. Это был вопрос концентрации; как бы то ни было, повернуть назад она уже не могла. Ссутулившись, дрожа, она пошла по понтону мелкими шажками, как старушка, вытянув вперед руки, чтобы удержаться в случае испуга или катаплексии. Она шла по проходам между кораблями, и это был настоящий путь бойца, крестный путь. Всматриваясь в корпуса, она читала названия торговых марок, написанные мелкими буквами, зачастую в разных местах: «Байлайнер», «Гластрон», «Лаймстоун»… Ей понадобился почти час, чтобы найти то, что ее интересовало, в трепещущем свете далеких фонарей.

Марка «Матрешка». Как на ключе.

Абигэль подняла глаза. Перед ней покачивалась сине-белая прогулочная яхта семи-восьми метров в длину. У этого судна, в отличие от других, не было названия. Оно возвышалось здесь, в самом конце пирса. Безымянное, как ее отец.

Надо было подняться на борт, но она тянула время. Она запомнила номер места, указанный на понтоне, и помчалась в контору порта.

Маленькое помещение, свет… Бородатый мужчина, закутанный в пуховик, встретил ее без улыбки. За его спиной работал допотопный электрический обогреватель, стояли шкафчики, набитые папками. Он разговаривал по телефону голосом заядлого курильщика. Когда он повесил трубку, Абигэль спросила, кому принадлежит яхта на месте 678. Мужчина запустил руку в свою черную бороду, на которой висели крошки чипсов.

– Я дочь владельца, – уточнила Абигэль.

С недовольным видом он направился к бесчисленным папкам, расставленным за его спиной.

– Компьютера нет? – спросила молодая женщина.

– А на кой?

Абигэль сразу поняла. У портов всегда были свои правила, свои неписаные законы и свои тайны. Не потому ли ее отец был здесь? Мужчина достал листок бумаги и подтолкнул его к собеседнице, даже не глядя.

678… На имя Ксавье Иллинуа. Арендовано с марта 2013 года, уже почти два года. Больше никакой информации. Ее отец уволился из таможни в июне 2013-го, три месяца спустя. Значит, у него уже была эта яхта и какой-то план в уме.

Она показала фотографию Ива:

– Вы видели его здесь? Это он Ксавье Иллинуа?

Бородач внимательно рассмотрел снимок и снова уставился прямо в глаза Абигэль:

– А вы уверены, что вы его дочь? Дочь ведь узнала бы своего отца, вам не кажется?

– Это довольно сложно объяснить. Ну?

– Не могу вам сказать. Я не знаю никакого Ксавье Иллинуа. У нас тут до тысячи двухсот судов в год, не считая туристов. И потом, яхтсменов мы видим редко, только если они натворят дел.

Абигэль взяла листок и зажала его между большим и указательным пальцем.

– Не говорите мне, что у вас только эта бумажка. Вам ведь надо предъявить официальные документы, удостоверение личности, чтобы получить место, не так ли?

– Угу, надо. Мы снимаем копию с удостоверения, с прав и…

– Покажите.

Он вздохнул, пошел к шкафчику и стал рыться в другой папке. Достал из нее пластиковый файлик и протянул ей. И тут Абигэль показалось, что она падает в бездонную пропасть. На отсканированном удостоверении личности действительно стояло имя Ксавье Иллинуа и красовалась фотография ее отца. На копии прав – тоже.

Она внимательно всмотрелась в подпись.

Подписано: XIII. X(avier) Ill(inois). Намек на любимого Ивом героя комиксов.

Абигэль казалось, будто земля разверзлась под ее ногами и монстры с оскаленными зубами подстерегают ее, чтобы растерзать.

Здесь, в Гавре, Ива Дюрнана не существовало. Он был Ксавье Иллинуа, призраком.