22

Детективный роман начинался с исчезновения ребенка в горной деревушке близ Гапа, в Верхних Альпах, зимой 2008 года. Мальчика звали Вильям Лафонж, ему было одиннадцать лет. Автор вел рассказ от лица полицейского из уголовного розыска, мрачного и загадочного, почти асоциального типа, которому дал в напарницы сыщицу, специалиста по исчезновениям, явившуюся прямиком из Парижа. Валери Лазиньер, тридцати пяти лет. Блондинка с голубыми глазами, довольно высокая, спортивного телосложенная, бездетная. Ее родители оба погибли в автокатастрофе два года назад. Вдобавок в возрасте шестнадцати лет ее изнасиловали.

Тут Абигэль вздрогнула. Если не считать изнасилования, героиня Валери Лазиньер походила на нее, некоторые общие черты прямо-таки бросались в глаза. Однако, хоть она и заметила это странное совпадение, чтение ее не захватило. Стиль оказался тяжеловат, а некоторые ошибки в описании следственных действий раздражали. В случае подтвердившегося исчезновения обычно пускали в ход тяжелую артиллерию: мобилизовывали силы полиции или жандармерии, вертолеты, даже задействовали план «Тревога: похищение». В романе же лишь два главных героя вели расследование в одиночку и, Абигэль уже чуяла это, должны были вскоре переспать.

Двое сыщиков опрашивали родителей, соседей, лавочников… Обнаружили два-три следа, оказавшиеся пустышками. Расследование буксовало, и книга тоже. Герои переспали в седьмой главе. Чтобы оживить интригу, автор время от времени вел рассказ от лица ребенка, запертого в темноте, перепуганного, умоляющего через толстую деревянную дверь – ту, что была изображена на обложке, – выпустить его.

Абигэль хотела было отложить книгу, как вдруг новый сюжетный поворот произвел на нее действие разорвавшейся в животе бомбы: полицейские получили анонимное письмо, присланное в комиссариат. Всего несколько слов, напечатанных на компьютере на белом листе: «На четвертом я остановлюсь. Время пошло. Тик-так, тик-так».

Абигэль кинулась к пробковой доске над компьютером и посмотрела на скан письма, полученного бригадой в самом начале дела Фредди, в марте 2014-го. «Будут еще трое. Ни одним больше, ни одним меньше».

Кто такой этот Джош Хейман? Псевдоним француза? Американец? Пресса в свое время писала о деле Фредди, и это письмо просочилось в СМИ. Что же, Хейман отчасти вдохновился их расследованием? Роман вышел два с лишним месяца назад; если автор писал его в прошлом году, это было вполне возможно.

У Абигэль почти не осталось сомнений, когда два сыщика в романе нашли, вскоре после второго похищения, не одежду на чучеле, но молочный зуб, принадлежавший первой жертве. Похититель послал его напрямую родителям мальчика. Еще более извращенный ход.

Теперь она не могла оторваться от романа. Где-то с середины книги автор ударился в чернейшие ужасы и худшие извращения, в том числе сексуального характера. Стиль письма изменился, стал резче и как-то… безумнее. Да, безумный, вот точное слово. Абигэль представила себе блажного писателя, одержимого своими демонами, и снова начальная сцена «Апокалипсиса сегодня» – ласка безумия – пришла ей в голову.

В интриге был задействован садизм, торговля людьми – целая сеть с ответвлениями в Бельгии и Румынии. Запрещенные форумы, на которых мужчины обменивались фотографиями детей. Хейман выдавал описания, от которых тянуло блевать, и все глубже погружался в свои потемки. Продолжение истории он сочинил, удаляясь мало-помалу от их подлинного дела. Логично, ведь сыщики команды «Чудо-51» в конце концов дали задний ход и больше не сообщали прессе никакой информации. И потом, расследование еще продолжалось, а книга уже была опубликована.

Она выпила еще травяного чая и вернулась к роману. Вот-вот должен был прийти Фредерик. Осталось только двое детей из четырех запертых в подвале – последние похищенные, Кантен и Коринна. Двух других забрали «черти». Кантен не знал, куда и зачем. Двадцать дней мальчик томился в этих подземельях. Накануне незнакомый мужчина клещами вырвал ему зуб. А назавтра Коринна, одиннадцати лет, черноглазая брюнеточка, оказалась с ним…

Какую участь им уготовили? Что станется с этими детьми? В этой главе автор сосредоточился на Коринне, все было увидено ее глазами. Перепуганная девочка звала родителей, скребла ногтями землю. Когда она спросила Кантена, сколько времени он томится в своем карцере, и он ответил ей, что долго, она завопила.

Абигэль не могла оторваться от их диалога на странице 387.

«– Тот, кто с нами это сделал, дает нам всем прозвища, – прошептал Кантен. – Я – Кро-Маньон. Не знаю, почему он зовет меня так. А ты? Он уже дал тебе прозвище?»

Абигэль перевернула страницу, нервно царапая ногтями губы.

Она прочла первую строчку, и глаза у нее полезли на лоб.

«– Да, – ответила Коринна. – Он назвал меня Жемчужинкой Любви».