Маркус
Кахуар Эм, закинув голову, поскреб подбородок. Маркус хранил вежливое молчание. Разделяющий их стол из полированного дуба покрывали жженые линии витого узора; зеленое банковское сукно, привычное Маркусу по кабинету Китрин, здесь не стелили: должно быть, в Лионее иные обычаи. На столе стояла миниатюрная железная шкатулка с откидывающейся крышкой и с изображением дракона на передней стороне. Намеренно ли Китрин выбрала такой рисунок — Маркус не знал.
— Прошу прощения, — выговорил наконец Кахуар Эм. — Я несколько сбит с толку.
— В просьбе нет ничего странного. Я слыхал, что банки и торговые дома традиционно принимают на хранение предметы, имеющие ценность для других.
— Принимают от близких партнеров. И когда у одного есть свои люди в городе, где нет связей у второго. Здесь не тот случай.
— Особые обстоятельства.
— Которых вы мне не объясните.
— Нет.
Кахуар взял в руки шкатулку — та легко поместилась в его ладони. Крышка со звоном откинулась, обнаруживая внутри бронзовый ключ не длиннее фаланги пальца. Маркус потер ухо, не собираясь заговаривать первым.
— Почему мне кажется, что это грозит сложностями и неприятностями? — По тону Кахуара Эма было ясно, что ответа он не ждет, хотя очень желал бы его получить.
— Я уполномочен дать письменное свидетельство, что ключ находится у вас по просьбе магистры бель-Саркур. Или поставить отпечаток пальца на восковом оттиске ключа — чтобы устранить всякую возможность путаницы. Все, что пожелаете.
Шкатулка захлопнулась, ясурут-полукровка побарабанил по столу шероховатыми, почти чешуйчатыми пальцами — вышло похоже на первые тяжелые капли грозового ливня.
— Я готов принять и отрицательный ответ, — добавил Маркус.
— Мы с магистрой расстались не лучшими друзьями. — Кахуар Эм осторожно подбирал слова. — Она не пришла сама, предпочла ваше посредничество. Мне нелегко утвердиться в мысли, что она мне доверяет.
— Иногда проще довериться врагу, чем другу. Враг не предаст доверия.
— Она наверняка считает, что ее доверие я обманул, а я могу возразить, что она нарушила мое.
— Все как я сказал. Тогда вы были друзьями. — На губах Маркуса мелькнула улыбка — непроизвольная, и Кахуар это тоже понял.
Послышался стук в дверь, на пороге появилась чистокровная ясурутка, одетая в серое и багряное, и кивнула обоим собеседникам.
— Пришли с верфи, господин.
Кахуар кивнул, и женщина вышла, с тихим щелчком захлопнув за собой дверь.
— Проект, я вижу, движется успешно? — спросил Маркус.
— Да, вполне. На отладку понадобится еще год, но время идет в обе стороны — результат действий начинает сказываться задолго до самих действий.
— Гневные письма от короля из Кабраля, например?
— Я порой жалею, что выиграл, — признался Кахуар. — И причина не одна. Капитан, мы оба не новички в этом мире. Мы друг друга понимаем. Можно один вопрос?
— Вы оставляете мне право солгать?
— Конечно. Ваше имя славится по всем западным землям, всякий правитель заплатит вам любые деньги, лишь бы вы стали во главе его армии. И при этом вы — начальник стражи в филиале банка. Вы неподкупны. И — простите — вы не питаете ко мне добрых чувств.
— Здесь нет вопроса.
— Вы ее любите?
— Я много кого любил, а в жизни ничего не бывает дважды. Моя работа — ее охранять, и на сей раз я займусь работой.
— На сей раз?
Маркус, пожав плечами, промолчал — этот выродок и так выпытал у него больше, чем нужно: в своем деле он дока, этого не отнять. Кахуар, сжав губы, встал и медленно, осознанным движением спрятал шкатулку в кошель на поясе.
— Надеюсь, мне не придется об этом пожалеть.
— Думаю, для вас это не будет иметь никаких последствий, — заметил Маркус. — Однако я ценю ваше согласие.
— Вы, конечно, понимаете, что я делаю это не ради вас?
— Разумеется.
Кахуар Эм протянул ему широкую ладонь. Маркус, встав, пожал ему руку, с трудом удержавшись, чтобы не стиснуть пожестче — просто чтобы показать силу. В ярко-зеленых глазах ясурута мелькнуло одобрение и что-то похожее на горечь.
— Ей повезло, — только и сказал он.
Маркус взмолился, чтоб так оно и оказалось, но промолчал.
Осень нагрянула в Порте-Оливу неожиданно. Деревья, еще вчера пышные и буйные, сегодня сбрасывали листья, не успевшие толком пожелтеть. Стремительные ветра, налетая на город к закату, со свистом носились между домами. Залив сделался бурым и вонял, как навозная куча. Стражники, вышагивающие вечером по городу, облачились в плащи и зеленые шапки с наушниками. Идя по узким припортовым улочкам, Маркус чувствовал первое веяние ночных холодов и думал о том, что город ему все-таки нравится.
Мастера Кита и остальную компанию он нашел в освещенном факелами дворе между харчевней и гостиницей. Смитт и Шершень устанавливали опоры сцены, ими командовал мастер Кит, который еще и не начинал облачаться в костюм. Позади них металась девушка — светловолосая и большеглазая, как ребенок, в облегающем платье и с судорожно стиснутыми на груди руками.
Маркус подошел к мастеру Киту и вместо приветствия кивнул на девушку:
— Новенькая?
— Да, — кивнул актер. — Надеюсь, из нее выйдет толк.
— В прошлый раз вы тоже надеялись.
— Верно. Что ж, в этот раз я полон ожиданий. Назвалась Чарлит Соон, на репетициях играла чудесно, сегодня проверим на публике. Если она выдержит и завтрашний день — то труппу наконец можно считать полной.
— А лет ей сколько? Двенадцать?
— Какие-то предки циннийской крови, — пояснил мастер Кит. — По крайней мере она так говорит и сама в это верит. Может, даже и правда.
— Но вы не верите?
— Я воздерживаюсь от суждений.
Новая актриса взглянула на них, словно услыхав разговор, и тут же отвела глаза. Сандр спрыгнул с фургона и помахал рукой Маркусу — то ли он уже не страшился капитана, то ли умело играл роль. Маркус помахал в ответ. Микель, все такой же тощий, вышел из харчевни с ведром опилок, позади шагала Кэри с метлой.
— Я слыхал, будто вы собираетесь уезжать из Порте-Оливы.
— Возможно, — ответил мастер Кит. — Мы отыграли здесь почти полный сезон. Я всегда говорю, что любой город легко избаловать спектаклями: если их много, народ становится пресыщен. Не хочется терять ту магию, что есть в нашем искусстве. Я подумывал увезти труппу ко двору королевы в Сара-сю-Мар.
— Еще до зимы или после?
— Сначала надо посмотреть, как Чарлит покажет себя на сцене, через несколько дней станет ясно. Вероятнее все же до зимы. Когда корабли пойдут в Наринландию.
— Ну что ж, пусть будет как будет, но мне жаль с вами разлучаться.
— Как я понимаю, на ближайшее время вы остаетесь в Порте-Оливе? — спросил мастер Кит. Микель принялся рассыпать опилки по брусчатке двора — чтобы впиталась влага. Кэри шла следом, сметая опилки и хоть ненадолго очищая площадь, которую все равно тут же зальет грязью и дождевыми потоками.
— Ближайшее время исчисляется считанными днями, — ответил Маркус. — В лучшем случае неделями.
— Будем только рады взять вас с собой. И Ярдема, и Китрин. Мы все, кажется, немножко тоскуем по роли стражников каравана. Самую малость. Таких ролей у нас никогда не было и, видимо, уже не будет.
— Мастер Кит! — позвал Сандр из-за фургона. — Одного меча нет!
— Наверное, лежит вместе с бандитским костюмом Смитта.
— Нет!
Мастер Кит вздохнул, и Маркус, хлопнув его по плечу, пошел по своим делам.
В харчевне горели светильники и было теплее, чем на улице, запах жареной свинины соперничал с запахом сбитых в кучу человеческих тел. Пробираясь через толпу, Маркус придерживал кошель с монетами — в такой суете наверняка не обойдется без охотников за чужим добром. За дальним столом он увидел сперва Ярдема, потом, приблизившись, разглядел Энен и Жука, Китрин и… Барта? Да, его зовут Барт. Имена первокровных — Коризен Маут и Барт, у Коризена Маута гнилой передний зуб. Неизмеримо довольный собой, Маркус присел за стол.
Китрин вопросительно подняла брови.
— Сделано, — кивнул Маркус. — А у тебя? Как все прошло с наместником?
— Отлично, — ответила девушка. — Заплатила пошлину, оставила ларец.
— Расписка?
— Сожжена. Следов не останется. Пока наместника не обуяет любопытство и он не вскроет замок — все в наших руках.
Подскочивший к столу слуга поставил перед Маркусом жбан пива и хотел было забрать кружку Китрин — девушка его остановила, и он, кивнув, поспешил дальше.
— Каковы шансы, что низменные инстинкты наместника возобладают? — спросил Маркус вместо «сколько ты выпила?». Если бы ее понесло напиваться, Ярдем бы ее остановил. А может, уже так и случилось.
— Жизнь полна риска, — ответила Китрин. Жук, сидя рядом, мирно потягивал пиво из своей кружки.
— Ярдем нам рассказывал про форму человеческой души, — доложил Барт. — Вы знали, что у вашей души форма колеса?
Маркус бросил на Ярдема страдальческий взгляд, тралгут виновато дернул ухом.
— Не слушай его, Барт. Он верующий. И каждый раз нервничает, когда дела налаживаются.
— Не знал, что они налаживаются, сэр, — съязвил Ярдем.
В следующий час Маркус пил свой жбан пива, ел жареную свинину с черным острым соусом, вышибающим слезы из глаз, и слушал разговоры за столом. Барт не отступался от Ярдема, выспрашивая подробности о судьбе и душе, Китрин с Энен и Жуком обсуждали более приземленные вещи: сколько платежей принесут в банк и сколько в кофейню, как нести деньги из кофейни и при этом избежать нападения, договариваться ли с королевскими стражниками о помощи в частных контрактах — сугубо деловые соображения, беседа владелицы банка с подчиненными. Китрин говорила как женщина, полностью уверенная в своей дальнейшей судьбе, — к совершенному восхищению Маркуса.
Вдруг послышался звон — били палочкой по оловянному котелку.
— Спектакль начинается! — сквозь гул харчевни донесся до них голос Микеля. — Выходите смотреть! Спектакль начинается!
Маркус бросил на стол несколько монет, встал и полушутя предложил руку Китрин.
— Не угодно ли?
Китрин с шутливой торжественностью приняла его руку.
— Ради спектакля мы и пришли, — пояснила она. Маркус вместе с Китрин и своими нынешними соратниками вышел во двор смотреть на соратников прежних. Толпа собралась приличная, в полсотни человек, к ней наверняка присоединятся посетители харчевни. Мастер Кит вышел на подмостки — жесткие волосы откинуты назад, у бедра болтается меч. Кто-то захлопал — Маркус в их числе. Тут же на сцене показался Сандр, делая вид, что ковыряет в зубах кинжальным острием.
— Ты, Пинтин, немало лет служил под моим началом и был моей правой рукой! — начал мастер Кит, выдвигая челюсть в пародии на героическую гримасу. — Ты был со мной в минуты высшей славы и глубочайшего отчаяния. Теперь же свора псов, алчущих войны, спущена с цепи, и нам предстоит их опередить. Завтра армии темного Саракала обрушатся на наш город.
— Значит, надо дать деру сегодня ночью, — подал реплику Сандр, по толпе прошел смешок.
— Воистину нам не судьба остаться в стенах города и вступить в роковую битву! Город неминуемо падет, но прежде нам надлежит спасти леди Данеиллин — единственную наследницу рода и первую красавицу Элассы. Предстоит великий подвиг, Пинтин! Нам вручена судьба благороднейшей леди! Наш отряд выступает нынче ночью!
— Как бы не так, — ответил Сандр голосом Пинтина. — Стражники из отряда сегодня мочились с городской стены, глядя, чья струя бьет дальше. Магистрат решил, что идет дождь. Теперь стражники в городской тюрьме.
В фигуре мастера Кита поубавилось важности, героическая челюсть ослабла.
— Что-о-о? — завопил он комическим фальцетом. Толпа засмеялась громче — пьеса явно нравилась.
Маркус наклонился к Ярдему.
— Я не такой, — шепнул он. — Патетические речи, героические позы — это не я.
— Конечно, сэр, — кивнул Ярдем.
Через два дня Китрин с Маркусом сидели за столиком в кофейне. За окнами стучал легкий дождь, мостовая у входа на главный рынок потемнела почти до черноты. За спиной Маркуса двое куртадамов обсуждали последние новости Нордкоста, где назревала очередная война за наследство. Маркус напомнил себе, что его это не касается, и даже почти не солгал.
Пахло густым кофе и дождем.
— Если будут свободные деньги, в следующем году хорошо бы снарядить корабль в Наринландию, — заметила Китрин.
Маркус кивнул.
— С проектом нового флота все неясно, особенно поначалу. Если он окажется успешным хотя бы на первые два года, поток кораблей в Порте-Оливе увеличится. Нам это выгодно: мы банк с хорошим именем, нас все знают, мы надежны.
— Это все при одном условии, — напомнил Маркус.
Китрин проглотила комок в горле. В последние недели она осунулась, всегдашняя бледная кожа стала мертвенно-серой. Маркус удивлялся, как этого не замечали те, кто просил ее поручительства для займа или приносил ей деньги для размещения под разумный процент. Ее снедало беспокойство, вновь пропал сон. Однако она не пыталась глушить себя вином, чтобы заснуть, — и в глазах Маркуса это тянуло на подвиг.
— Все при одном условии, — согласилась Китрин. — Вы никогда не жалели, что так и не попытались сбежать? Набить карманы и исчезнуть?
— Спроси у меня то же самое, когда ревизор уедет.
Китрин кивнула. Хозяин кофейни, полуслепой старик цинна, показался из задней комнаты, припадая сразу на обе ноги: из-за дождливой погоды ныли кости. Китрин приподняла пустую чашку, маэстро Азанпур понимающе кивнул и исчез в недрах кофейни.
— Магистр Иманиэль говорил, что ждать тяжелее всего, — сказала Китрин. — Что вернейший способ проиграть — потерять терпение. Найди любое занятие просто ради того, чтобы что-то делать, и не отвлекайся. Мне всегда казалось, что это такая очевидная истина. Ближе магистра Иманиэля и Кэм у меня никого не было, меня отдали на попечение банка совсем крохой. Магистр Иманиэль знал все на свете о деньгах и рисках и о том, как казаться не тем, кто ты есть на самом деле.
— Из него бы вышел хороший полководец. Наверное.
— Нет, — покачала головой Китрин. — Впрочем, не знаю. Может быть. Он, правда, не любил солдат, не любил войну. Говорил, что вселенную можно завоевать двумя способами: мечом в руке и кошельком.
— Вот как? А наживаться на войнах?
— Тоже можно, но только если ты оказался в нужном месте, нашел единственно правильную позицию. А в общем случае война приносит больше потерь, чем прибыли. И по словам магистра Иманиэля выходило, что мы и удерживаем все мечи, рвущиеся из ножен. Война или торговля. Кинжал или монета. Два вида людей.
— Тебе его не хватает?
Китрин кивнула, потом пожала плечами. И снова кивнула.
— Да, но не так, как я раньше думала. Мне казалось, я буду тосковать по его знаниям, а теперь мне просто хочется услышать его голос. И вспоминаю я его не так уж часто.
— С тех пор как ты видела его в последний раз, ты изменилась, — напомнил Маркус. — Ярдем среди прочего однажды сказал, что горе нельзя переживать так же, как делать работу: мол, если сильнее стараться, то быстрее закончишь. Надо просто меняться так же, как меняешься всегда. И тогда приходит миг, когда ты уже не тот человек, который страдал от горя.
— А с вами это срабатывало?
— Пока нет, — ответил Маркус.
Маэстро Азанпур вернулся с новой чашкой кофе в дрожащих пальцах и поставил ее перед Китрин. Девушка подула, разгоняя пар, и отпила глоток. При виде ее улыбки старый цинна расцвел.
— Спасибо, маэстро.
— Вам спасибо, магистра, — ответил старик и захромал к окнам — закрыть ставни от холода.
Капли дождя стучали все громче, взрываясь белыми брызгами на серой земле. Китрин права. В битве самое страшное — ожидание. Ну, если ты не получишь кинжалом в живот во время боя. Тогда это и будет самым страшным. Или то, что ты жив и бой закончен, а все твое войско полегло.
На дальнем конце площади появился Ярдем — более темная тень на фоне прочих призраков. Он не пытался бежать, даже не ускорил шаг, просто шел мимо рынка и королевских гвардейцев. Становясь с каждым шагом более реальным. Более осязаемым.
Пригнув голову, он вошел в двери.
— Сэр?
— Спокойно, — сказал Маркус, чувствуя, как перехватывает в горле. — Спокойно.
Кирин встала, внешне совершенно невозмутимая — страх в глазах заметил бы лишь тот, кто прожил с ней почти год под одной крышей.
— Ревизор явился? — спросила она.
Ярдем дернул ухом и кивнул:
— Да, магистра.
