Маркус
— Осторожнее, — предупредил Маркус.
— Я и так стараюсь, сэр.
— Значит, старайся лучше.
Предыдущие семь попыток лежали между ними на полу: контракты и соглашения, заключенные мертвыми уже людьми по поводу погибшего в пожаре имущества. Однако на каждом, как и сказала Китрин, красовалась подпись магистра Иманиэля из Ванайев и кровавый отпечаток его большого пальца. Теперь пергамент предстояло окунуть в воск так, чтобы покрыть только подпись и отпечаток. Затем поместить страницу в топленый жир с солью — смягчить чернила, которые через день уже можно оттирать специальным камнем, после чего пергамент следовало выдержать в моче, чтобы обесцветить помарки. На готовом листе останется лишь написать тщательно составленный Китрин текст — и получить письмо, подписанное и заверенное бывшим главой банка. Который, по заготовленному рассказу девушки, предвидел гибель города от рук антейцев и придумал хитрый план повторно основать филиал банка, теперь уже в Порте-Оливе, через посредство Китрин.
Если удастся покрыть воском нужный участок пергамента.
Маркус, наклонившись вперед, коснулся пальцами края страницы.
— Ты, главное…
— Сэр!
— Что?
Тралгут закинул уши назад, так что серьги оказались на самом затылке.
— Ступайте вон в тот угол, сэр.
— Да я же…
— Ступайте.
Маркус, не попав пальцами по пергаменту, крякнул и отвернулся. Меньшая из комнат над игорным заведением, и без того небольшая, теперь была разгорожена ларцами надвое. Весенний ветер, разгуливающий за окнами, то и дело грохотал ставнями, отчего мир казался бурным и тревожным. Маркус уже давно не встречал весну в южных портах и успел отвыкнуть от густого соленого запаха гавани, навевающего мысли о несвежей рыбе. Китрин в одежде погонщика сидела на табурете, рядом примостилась Кэри, в двух шагах от них стоял мастер Кит, скрестив руки на груди.
— Уже лучше, — кивнул старый актер, — но теперь тебя слишком заносит в обратное. Будто ты что-то тащишь. Не воображай груз, просто попробуй двигаться, как будто на тебе тяжелый шерстяной плащ.
— Тут слишком зажато. — Кэри коснулась ладонью спины девушки. — Расслабься и перенеси опору вот сюда.
Китрин нахмурилась, в углах рта залегли полумесяцем тонкие складки.
— Как будто грудь слишком тяжелая, — подсказала Кэри.
— А, — выдохнула Китрин с облегчением. — Поняла.
Встав с табурета, она шагнула к мастеру Киту, развернулась и опять села. Маркус толком не понял, что изменилось в ее движениях, просто она стала совсем другой. Более взрослой. Мастер Кит и Кэри с улыбкой переглянулись.
— Лучше, — кивнул актер. — Несомненно лучше.
— Наверное, пора пройтись до площади, — предложила Кэри.
— Не возражаю. — Мастер Кит отступил назад, почти вплотную к Маркусу, и обе женщины, взявшись за руки, проскользнули к лестнице. — Ниже в бедрах, — бросил вдогонку актер. — Уйди ниже в бедра. Не шагай от колена.
Проскрипели и стихли ступени — Кэри с Китрин вышли на мостовую, на лестницу взметнулся порывом ветер, внизу хлопнула дверь. Маркус выдохнул и присел на освободившийся табурет.
— Насколько я вижу, у нее все идет хорошо, — заметил мастер Кит. — От природы она не так уж мастерски владеет телом, но по крайней мере она его не боится. Я бы сказал, что это половина успеха.
— Отлично, — кивнул Маркус.
— И шрамы на больших пальцах вроде бы заживают правильно. Надеюсь, будут хорошие мозоли, как будто Китрин подписывает контракты не первый год. Раны присыпали чем — известью?
— Золой с медом, — ответил Маркус. — Эффект тот же, а риск заражения меньше.
— Верно. Я подумал, что представить ее на три четверти циннийкой — хорошая мысль. Если она ближе к чистым циннам, то плотность сложения, которая в ней от первокровных, может сойти за зрелость.
Мастер Кит привалился плечом к стене, темные глаза скользили по Маркусу, словно актер читал книгу.
— А вы-то, капитан, что думаете обо всем деле?
— Не нравится мне эта затея. Не нравится весь план, не нравится подделка документов. Не нравится, что Китрин втянула в дело и вас, и труппу. Ничего не нравится.
— И все же вы, как я вижу, ей помогаете?
— Я не знаю другого выхода. Разве что набить карманы драгоценностями и сбежать — еще остались такие грезы.
— А почему вы от них отказываетесь? Ларцы — вот они. Я бы сказал, что такую плату вы более чем заслужили.
Маркус горестно усмехнулся и, уперев локти в колени, качнулся вперед. Из противоположного угла удовлетворенно фыркнул Ярдем — восковой слой на этот раз лег как положено.
— Без последствий не обойдется, — процедил Маркус. — Она ведь не может просто присвоить богатство. Это как прийти в Кабраль и между делом заявить, что ты теперь новый градоправитель Упурт-Мариона и тебе принадлежат все портовые сборы. На что повлияет такой ее ход — неизвестно. К концу весны в любом торговом доме и при любом монаршем дворе будут судачить о том, зачем Комме Медеан вкладывает деньги в Порте-Оливу. Сюда ведь замешаны и отношения между Биранкуром и Кабралем, и перевозки из Карт-Хадата… Почему здесь до сих пор не было филиала? Вдруг его запретила королева? Не удивлюсь, если мы прямо сейчас, сами того не зная, нарушаем десяток соглашений и договоренностей.
— Не спорю, — кивнул мастер Кит. — Риск вполне очевиден.
— Мы готовы сделать смелый и неожиданный ход от имени банка, обладающего немалым богатством и влиянием. И ни на миг не задумываемся о том, как сам банк воспримет вмешательство в свою политику.
— Потому-то вам и не нравится вся затея?
— Да, — кивнул Маркус.
Мастер Кит опустил глаза. Притихший было ветер налетел очередным порывом, ударил в окна, взвихрил воздух.
— Почему вам не нравится затея, капитан?
Кольнула досада, затем появилось холодное, почти болезненное ощущение верного ответа, скользнувшего в сознание. Маркус потер ногу, на пальцах осталось ощущение грубой ткани. Руки казались старше, чем на самом деле; в памяти всплыла давняя, самая первая кампания — тогда руки были сильными, молодыми, умелыми. Теперь шрамов на них столько же, сколько и кожи. Ноготь большого пальца на правой руке когда-то рассекло надвое, костяшки пальцев увеличились, мозоли пожелтели. На ладони, если вглядеться, до сих пор заметны белые точки там, где когда-то в руку вгрызлись собачьи зубы — целую жизнь назад…
— Китрин знает об опасностях, но их не понимает, — произнес Маркус. — Повтори я ей все, что сказал вам сейчас, она опровергнет каждый аргумент, пункт за пунктом. Скажет, что спасенный от гибели капитал — исчерпывающее оправдание для затеянного. Что ни главная контора банка, ни остальные филиалы не ответственны за действия Китрин, поэтому для банка получить даже часть средств — несомненная выгода, ведь деньги считались окончательно пропавшими.
— И все же, — не отступал мастер Кит.
— Я знаю, как защитить ее от разбойников и грабителей. Знаю, как сражаться с пиратами. Я не знаю, как защитить Китрин от нее самой, а ведь большей опасности, чем она сама, для нее нет.
— Трудно бывает, да? Когда уходят из-под опеки.
— Я ее не опекаю.
— По-моему, это неправда, хотя вы можете попытаться меня переубедить. Назовите три решения, какие она приняла до этого. За то время, что вы ее знаете.
За плечом актера возник Ярдем Хейн, вытирающий пальцы о серый лоскут. У Маркуса мелькнула надежда, что разговор уйдет в сторону, однако по спокойному лицу тралгута стало ясно, что тот пришел слушать, а не говорить.
— Она купила платье, — вздохнул Маркус. — И захотела ходить на ваши представления.
— Значит, два? — спросил мастер Кит.
— Выбрала рыбу на обед.
— А раньше, при других ваших нанимателях, такое бывало? Подозреваю, что вам Китрин кажется не хозяйкой, подрядившей вас для охраны, а маленькой девочкой, случайно попавшей в речную стремнину. Она вам платит?
— Нет, — пророкотал тралгут.
— Не лезь, — отрезал Маркус. — Заплатить она не могла. У нее нет своих денег. Богатство ей не принадлежит.
— Теперь у нее, возможно, появится золото. И способность принимать решения более важные, чем покупка платья или выбор между рыбой и курицей. Если ее план сработает, она будет сама выбирать жилье и меры защиты — если сочтет их нужными — и будет решать тысячи вопросов, связанных с банком. Подозреваю, что вы и тогда будете рядом с ней, опекая и защищая. Но только как наемный охранник.
— Каковым я до сих пор не был? — спросил Маркус.
— Каковым вы до сих пор не были, — согласился мастер Кит. — Будь вы просто охранником, вы бы спросили мнение Китрин, прежде чем убить Опал.
— Она бы сказала не убивать.
— Потому-то, думаю, вы и не спросили. И вы боитесь тех времен, когда вам придется подчиняться ее решению, даже если оно, по вашему мнению, неверно.
— Она совсем еще юная девочка.
— Все женщины когда-то были девочками. Китрин. Кэри. Королева Биранкура. Даже Опал.
Маркус пробормотал проклятие. На улице, окликая прохожих, драл глотку зазывала игорного дома — не упустите случай выиграть целое состояние, выгодные шансы для любой ставки…
— Неприятная вышла история с Опал, — сказал Маркус.
— Да, я вас понимаю. Мне тоже неприятно. Я ее знал долгие годы и много с ней общался. Однако с характером не поспоришь: Опал оставалась собой и поступала как умела.
— Вы были любовниками?
— Когда-то давно.
— Вы вместе играли на сцене, вместе скитались по городам, она была частью труппы.
— Да.
— И вы дали мне ее убить.
— Да. По-моему, ответить за собственный поступок — деяние, в котором присутствует определенное достоинство. И расплата приоткрывает некую истину. А я стараюсь относиться к истине как можно уважительнее.
— То есть Китрин имеет право делать что хочет, даже ошибаться.
— Если вы так поняли мои слова — да.
Ярдем дернул ухом, звякнули серьги. Маркус знал — тралгут думает одно. «Она не ваша дочь»…
Капитан уперся ногой в штабель ларцов — богатство погибшего города. Драгоценные камни, украшения, шелка и пряности пошли в уплату за то, чтобы их владельцы успели сбежать из обреченных Ванайев. Спастись от огня. Однако всех этих сокровищ не хватит, чтобы воскресить хоть одного мертвого. Даже на день.
Так какой в них смысл?
— План Китрин не так уж плох, — признал Маркус. — Но мне никто не запретит его ненавидеть.
— Могу только уважать такой подход, — улыбнулся мастер Кит. — Значит, пора готовить масляную смесь для будущих учредительных документов Медеанского банка в Порте-Оливе? Пока женщины не вернулись?
Маркус вздохнул и поднялся с табурета.
Наутро Маркус шагал рядом с Китрин. Воздух, по-прежнему стылый, уже не вырывался паром изо рта. Мужчины и женщины трех самых многочисленных в городе рас спешили по своим делам как ни в чем не бывало, словно и не отличались друг от друга формой глаз, строением тел и цветом кожи. Из-за прядей утреннего тумана, ползущих по главной площади, драконий нефрит казался серым. Городские преступники, выставленные на всеобщее обозрение, дрожали от холода. Двое первокровных казнены за убийство, в колодках сидит циннийка — злостный неплательщик, рядом за колени подвешен с трудом дышащий куртадам — за контрабанду. Маркус взглянул на Китрин: та чуть замедлила шаг. Интересно, чем здесь карается то, что они задумали? Уж точно здешняя судебная практика с таким не сталкивалась…
Широкие, окованные медью дубовые двери во дворце наместника уже стояли распахнутыми, через них текли два ручейка посетителей — один внутрь, другой наружу. Китрин вздернула подбородок. Дома Смитт тронул гримом ее лицо — едва заметные серые тени на веках, серовато-розовые румяна. Черное платье обрисовывало бедра — фасон скорее для замужней женщины, чем для юной девушки только что из отцовского дома. На вид ей можно дать тридцать. Или пятнадцать. Сколько угодно.
— Идемте со мной, — сказала она.
— Не шагай от колена, — напомнил Маркус, и девушка, замедлив ход, принялась размеренно подниматься по кирпичным ступеням.
Внутри дворца солнечный свет, просеянный цветными стеклами, разливался по полам и лестницам красными, зелеными и золотыми пятнами, окрашивая лица всех, на кого попадал отблеск. Маркус словно очутился в волшебном гроте из детских песен, только вместо рыбок здесь были служащие городского совета. Китрин вдруг длинно и напряженно вздохнула, и Маркусу на миг показалось, что она сейчас уйдет — повернется на каблуках, сбежит и оставит позади всю нелепую авантюру. Однако вместо этого Китрин шагнула вперед и тронула за руку проходящую куртадамку.
— Простите, — обратилась к ней девушка. — Как мне найти префекта по коммерческим делам?
— На верхнем этаже, госпожа, — ответила куртадамка с мягким южным выговором. — Он тоже цинна, как и вы. Стол с зеленым сукном, госпожа.
— Благодарю.
Китрин повернула к лестнице; куртадамка перевела глаза на Маркуса, и тот, проходя, кивнул. В роли телохранителя он чувствовал себя неловко: в здешней толпе временами мелькали королевские стражники, однако личной охраны капитан ни у кого не заметил — интересно, а настоящий Медеанский банк привел бы его во дворец или оставил снаружи?..
На верхней ступеньке Китрин остановилась, Маркус тоже. Столы префектов стояли вперемешку по всему залу, словно карапуз-гигант разбросал их, как игрушки. Ни рядов, ни проходов — каждый стол под углом к остальным: если в расположении мест и была система, то Маркус ее не понимал. Китрин, кивнув сама себе, жестом велела ему не отставать и нырнула в кишащий людьми хаос. Пройдя треть зала, она подошла к крытому зеленым сукном столу, за которым восседал цинна в коричневой рубахе, перебирающий кипу пергаментных грамот. Здесь же торчали миниатюрные весы с гирьками, выстроенными, как солдаты в карауле.
— Чем могу? — привычно начал цинна.
— Я пришла представить учредительные документы, — ответила Китрин.
Сердце Маркуса ускорило бег, как перед битвой; капитан, нахмурившись, скрестил руки.
— Какой вид деятельности, госпожа?
— Банковское дело, — обыденно ответила Китрин.
Префект воззрился на нее, будто увидел впервые.
— Если вы об игорном доме…
— Нет. Филиал банка с главной конторой в Карсе. Вот бумаги, благоволите взглянуть.
На протянутых девушкой документах Маркус тут же разглядел и потеки старой мочи, и потемневший кусок там, где страницу покрывали воском. Префект только посмеется, кликнет королевскую стражу, и все будет кончено раньше, чем успело начаться…
Цинна взял пергамент осторожно, словно тот был сделан из тончайшего узорного стекла, и, сдвинув брови, начал пробегать глазами текст, как вдруг замер и взглянул на девушку.
— М-меде… Медеанский банк?..
Бледное лицо префекта вспыхнуло. Маркуса поразила воцарившаяся вмиг тишина — разговоры стихли, все глаза устремились на Китрин.
Префект судорожно сглотнул.
— С ограниченными полномочиями или исключительными?
— В письме говорится об исключительных полномочиях, — ответила Китрин.
— Верно, верно. Полноправный филиал Медеанского банка, с неограниченной свободой действий…
— Вас это удивляет?
— Нет-нет… — Глаза префекта забегали по пергаменту, отыскивая имя. — Нет, госпожа бель-Саркур, просто нам не сообщили. Если бы наместник ожидал вашего появления, он встретил бы вас лично.
— Это не обязательно, — заметила девушка. — Деньги вносить здесь, вам?
— Да, — засуетился цинна. — Да, прекрасно. Сейчас я тут…
Следующие полчаса казались вечностью — Китрин беседовала с префектом, обходя острые углы и парируя ненужные вопросы; из банка доставили средства, которые после проверки были приняты, о чем составлена необходимая расписка; на листе тончайшей розовой бумаги цинна вывел текст окончательного документа, оттиснул печать и поставил подпись, поверх которой расписалась Китрин. Затем префект подал ей короткий серебряный нож, и девушка, словно в тысячный раз совершая привычное действие, рассекла подушечку большого пальца и прижала к странице. То же сделал и цинна.
Все было кончено. Китрин сложила розовый лист бумаги, сунула в висящий на поясе кошель и, спустившись по лестнице дворца, вышла на площадь. Маркус шагал следом. Солнце успело прогнать туман, на улицах по-прежнему стоял привычный шум.
— Теперь мы — банк, — подытожила Китрин.
Маркус кивнул, отчаянно желая ввязаться в бой или хотя бы обрушиться на кого-нибудь с угрозами: напряжение, испытанное во дворце, требовало выхода. Китрин, запустив руку в кошель, вынула горсть монет.
— Возьмите. — Она протянула монеты Маркусу. — Наймите еще охранников. Теперь эти деньги — мои, можно тратить. Я думаю, надо человек двенадцать, но решайте сами. Понадобятся ночная стража и дневная и еще люди для охраны товаров при переноске. Не для того я везла шелка из самого Вольноградья, чтобы они достались здесь уличным грабителям. И еще я присмотрела несколько мест, более подходящих для конторы банка, чем комнатушки над игорным заведением.
Маркус взглянул на монеты — первые деньги, уплаченные ему Китрин. Значит, только что произнесенные слова — первый настоящий приказ. Горячая волна, поднявшаяся в груди, удивила самого Маркуса.
Чем бы ни кончилась сегодняшняя затея, какие бы ни грянули последствия — эта девушка все-таки совершила то, на что отважились бы считанные единицы. Девушка, которую прошлой осенью он знал как бестолкового ванайского погонщика мулов.
Теперь он ею гордился.
— Что-то не так? — обеспокоенно спросила Китрин.
— Нет, госпожа, — ответил Маркус.
