Глава 15

– Он впустил тебя?

Взволнованный голос Нинель доносился до Алисы через плотную пелену, поглощающую звуки и мысли.

Крылатая сидела на глади льда и наблюдала, как кровь пропитывает ткань ее плотных походных штанов. Колени противно саднили, но и боль эта будто происходила не с ней.

Кто-то вцепился ей в плечо и принялся потряхивать, желая добиться отклика.

Алиса подняла взгляд и увидела перед собой глаза Лина, отчаянные, испуганные, родные. Ей захотелось вскрикнуть, обнять его, увериться, что он жив. Все еще жив. Пока еще жив. Но за спиной Крылатого маячила тонкая фигурка Юли, и Алиса отшатнулась, поднимаясь на ноги.

– Роща поможет, – проговорила она, с трудом двигая языком. – Алан пообещал мне.

Нинель насмешливо фыркнула, но промолчала, испытующе глядя на новую Жрицу, словно надеялась прочесть на ее лице все, что та увидела в крылатом сне. Но тщетно: на лице Крылатой отражались лишь усталость и бессилие.

Глубоко в разломе паук продолжал скрежетать, гортанно подвывая. Он копошился в толще зеркального льда, продвигаясь вперед. Алисе показалось, что она уже слышала эту песню, было достаточно пары мгновений, чтобы различить в отвратительных звуках, издаваемых чудовищем, тот самый призыв, который разносился над пустыней в крылатом сне.

Алиса прижала ладони к лицу, пробуя почувствовать в себе приток обещанной Аланом силы. За спиной у нее тяжело осел на лед Лин. Паук был все ближе, Вестники чуяли это кожей, что покрывалась мурашками и холодным потом, немела.

– Алан, самое время тебе проявиться, – прошептала Алиса, дотрагиваясь до медальона под грубой тканью рубахи.

И в этот миг стремительный поток боли накрыл все ее существо. Она уже не видела, как отчаянно борется со слабостью Освальд, но все равно опускается на колени, замирает и падает на бок, как Сильвия тянется к нему последним рывком, как кружат над Вестниками серые воронки, но Вихри не могут помочь, совершенно ничего не могут. И как над зеркальной гладью разливается смертельная, жадная сила Правителя.

Алиса видела лишь серебро, затмившее прочий мир. В нос ей ударил запах Рощи, медовый, тяжелый дух, чуть отдающий гарью. Медальон раскалился, обжигая ей грудь, и Крылатая выгнулась, оттягивая ворот, пробуя оторвать раскаленную пластинку от тела.

– Слушай нас, Жрица! – оглушающе ударило по ушам, словно множество голосов слились в один. – Проклятый паук выбирается наружу. Мы даруем тебе пламя, чтобы пепел развеялся над землей.

Алиса застонала сквозь крепко стиснутые зубы, хватаясь руками за голову, что разрывалась от боли.

– Я слышу вас… – прохрипела она.

И серебро потускнело, сквозь него начали проступать очертания мира. Вот появилась торчащая льдина с мертвым телом на гребне, вот обозначились фигуры обессиленных Вестников, напоминающие разбросанные вокруг Алисы камни. И раскол, освещенный гнилостным ореолом, пульсирующим и сводящим с ума, увиделся ей сквозь серебряную пелену.

Пошатываясь на слабых ногах, она шагнула в сторону расщелины.

– Давай, – прошелестел голос Алана, выбивающийся из общего сонма в ее голове. – Ты сможешь, Алиса, я знаю. Иди к нему.

– Голоса… – проговорила она, с трудом разлепляя потрескавшиеся губы. – Это память предков?

– Да.

– И ты слышишь их… Постоянно?

Алан помолчал, прячась за волной неразборчивого бормотания и визга.

– Не время сейчас. Мы поговорим об этом, когда все закончится. Иди.

И пока Алиса брела по бесконечной дороге к расколу мутного зеркала, огонь пылал в ней, находя свое начало в медальоне, обжигающем и трепещущем, проходя сквозь грудь, собираясь на кончиках пальцев.

«Так вот что чувствовала Фета в последний миг… – подумала Алиса, когда голоса Рощи чуть утихли, чтобы через мгновение снова ее оглушить, мешая слышать собственные мысли. – Так вот что чувствует Алан, теряя себя в памяти предков…»

Паук тем временем уже показался над кромкой. Сквозь пелену серебра Алиса ожидала увидеть иссушенную старческую голову на длинной и тонкой шее, округлое брюхо и длинные суставчатые лапы. Но перед ней предстал высокий худощавый мужчина с властными чертами лица и хищной ухмылкой. Он схватился за льдистый край, подтянул тело на сильных руках и через мгновение уже встал в полный рост, насмешливо улыбаясь Алисе.

– Здравствуй, девочка, – протянул он. – Я видел тебя глазами своего слуги, на деле ты куда занятнее, чем виделось ему.

Алиса замерла, пригвожденная к месту насмешливым взглядом стоящего напротив мужчины.

– Как тебя зовут, дитя? – продолжил он, подходя к ней ближе, в его мягких движениях ощущалась властная сила. – Запертый под этой коркой, я был почти слеп и уж точно нем. Благо, что мне дали побеседовать с тобой… перед концом. – Он многозначительно посмотрел на ее руки.

Алиса опустила глаза и вскрикнула. На ладонях горел огонь. Жгучий, голодный, он поднимался вверх, языки пламени тянулись к стоящему перед ней мужчине. Утихшая было боль всколыхнулась в Крылатой, снова захлестывая ее.

– Роща никого не щадит, – участливо проговорил Правитель. – Даже своих верных слуг. Особенно их.

Алиса молчала. Все происходящее казалось ей неправильным. Она должна была сжечь мерзкого паука, а не гореть сама, ведя беседу с незнакомцем.

– Я вижу твое смятение. Алиса, да?

Против собственной воли она кивнула ему в ответ.

– Так вот, Алиса, это все, – Правитель обвел залитую серебром пустыню широким взмахом руки, – еще одно испытание, что было навязано тебе деревянным идолом. Чуешь? Ты стольким пожертвовала ради единого и многоликого Божества, стольким готова еще пожертвовать… а он все еще желает проверить крепость твоей преданности. Забавно, не находишь?

Алиса молчала, в голове ее оглушительно пульсировал чужеродный крик.

– Сожги! – вопила многоголосая сила в ней. – Не слушай его, сожги его, развей его, как должно!

Крылатая медленно подняла пылающие ладони навстречу мужчине, который с интересом наблюдал за ней, чуть склонив голову набок.

– Они управляют тобой, девочка. – Правитель вздохнул. – Как пытались управлять мной. А когда этого не вышло… Ты сама знаешь, что случилось со всеми.

– Ты приказал срубить Рощу… – чуть слышно проговорила Алиса, не опуская рук, направленных в сердце паука.

– Нам нужна была древесина. Для Братства. Ты же одна из Крылатых, Алиса. Тебе известно, как важны медальоны из свежей, сильной плоти дерева. Мы собирались осваивать новые земли, покорять дикие племена… а для этого нужна особая сила. И сок, разумеется.

– Сок нужен был только вам. Для бессмертия.

Правитель пожал плечами:

– Я, как и все живущие, не без греха. Конечно же, я страшился смерти. От меня зависело столько жизней… Моя непокорность обернулась Огнем лишь потому, что Роща нас испугалась. Наши планы, наши надежды и чаяния… Наступали новые времена. А вместо них наступил Огонь.

Алиса отшатнулась. Каждое слово, которое срывалось с губ Правителя, каждый жест его были полны такой уверенности в собственной правоте, что она незаметно для себя начинала прислушиваться к стоящему перед ней.

– Не верь ему, – услышала она обеспокоенный голос Алана над ухом, словно тот стоял совсем близко. – Он лжет. Ты же видела, как все было! Он приказал рубить Рощу, опьяненный собственным могуществом. Он готов был впитать всю нашу силу, чтобы веками править людьми. Развязывать войны и бесчинствовать. Он увлекал за собой слабых, дурманя их своими речами. Чуешь, он и тебя уже подминает? Не слушай его, сожги…

Алиса помотала головой, прогоняя морок. Правитель внимательно следил за ее движениями холодными, звериными глазами.

– Твой дружок шепчет тебе? Я слышу его… – Мужчина шагнул к ней и с силой схватил за плечо. – Это я отправил тебя искать оазис, девочка. Мой слуга среди вас, выживших, лишь повторял все, что я ему шептал. Так чем же я хуже твоего Божества?

Больше в нем не было притягательной силы и животной мощи. Сквозь человеческие черты проступил знакомый облик мертвеца.

– Я чуял иссохшим сердцем, что где-то в пустыне еще осталась серебряная скверна. Нужно было найти ее, выкорчевать, высушить до никчемных опилок. Чтобы больше никогда не зваться ничьим рабом. – Правитель наклонился к Алисе, и шепот его затмил остальные голоса. – Глупая девочка, ты веришь, что Роща тебя послушает? Что твой древесный мальчонка останется твоим другом? О, нет. Он вспомнит все, что было, и выпьет тебя до донышка, лишив всего, чем ты дышишь. А как только ты перестанешь быть нужна ему, он развеет тебя в прах. Послушай меня, Алиса, ты еще можешь…

Холодная, мертвая рука протянулась к ее груди, цепко хватая медальон. И это прикосновение словно разбудило Алису. Она оттолкнула от себя мужчину.

Как только ладони Крылатой коснулись его тела, нестерпимый жар разлился по ее телу. Алиса закричала, пробуя отдернуть пылающие руки, но они не слушались. Ее будто не стало. Остался только огонь, изливающийся из медальона в тело, входящий через ее ладони в грудь существа, что родилось человеком, а умирало отвратительным песчаным чудовищем.

На мгновение взгляды Крылатой и Правителя встретились. В его глазах не было гнева, только удивление. Словно он не ожидал, что Алиса, слушаясь Рощу, не поддастся его словам. Девушка и мужчина замерли, соединенные бушующим пламенем, а потом Правитель пронзительно вскрикнул, изо рта его вырвался всполох серебра, и он осел к ногам Алисы, став горсткой маслянистого пепла.

А она так и осталась стоять, покачиваясь и пылая, пока мир не померк перед ее глазами.

Когда над Лином что-то громыхнуло, а в воздухе распространился отчетливый запах горелой плоти, он сумел поднять тяжелую голову и оглядеться вокруг.

Из расщелины в ледяной глади валил едкий дым. Он подымался вверх, закручиваясь спиралью. И к нему, как мотыльки на свет костра, медленно подходили превратившиеся в людей Вихри.

– Удивительно… – проговорила женщина с темными волосами, которые тяжелыми волнами падали ей на грудь. – У девчонки получилось.

Старик шагнул к самому краю расщелины и погрузил пальцы в дым.

– Он был последним живущим из нас…

– Он не жил! – резко возразил стоящий поодаль мужчина. – Паук был мертвецом куда большим, чем все мы…

– А девочка… Алиса, что с ней?

Обеспокоенный женский голос словно прояснил замутненное сознание Лина.

Он заставил себя приподняться на руках, прогоняя пелену паучьего дурмана, так и норовившую увлечь его в сладостный сон. Крылатому понадобилось несколько мгновений, чтобы различить на песке неподвижное тело Алисы и подняться на ноги.

Медленно, клонясь в сторону, Лин двинулся к ней, но его опередила Юли. Девочка уже села рядом с Крылатой и положила ее голову к себе на колени.

– Дышит, – прошептала она, взглянув на Лина.

Тот был уже рядом, пошатываясь на слабых ногах, он наклонился к Алисе и осторожным прикосновением убрал с ее бескровного лица выбившуюся из узла волос русую прядь.

– Что с ней? – спросила подошедшая к ним Сильвия, на плечо которой тяжело опирался Сэм.

«Живы. Мы все живы», – пронеслось в голове у Лина, когда Алиса, застонав, приоткрыла глаза.

Это было немыслимо, невероятно. Все они выбрались из смертельной передряги, пусть побитые и обессиленные, но живые. А значит, есть еще шанс добраться до оазиса, привести туда остальных людей, узнать наконец, что такое свежая вода и живая земля под ногами. Лину хотелось смеяться в полный голос, хватая воздух растрескавшимися губами. Обнимать плечи Братьев, доказывая себе, что они на самом деле живы. Каждый из них. В эту минуту ему отчего-то казалось, что и близнецов им удастся вернуть. Что все еще можно предотвратить. И глупую ссору с Алисой, и смерть Шаи, и даже Огонь.

В первый миг, когда Алиса посмотрела на него, он продолжал ликовать, полный самодовольной уверенности в благом исходе. Но в глазах Крылатой плескалось серебряное пламя. И Лин подавился собственным смехом.

Медленно приходя в себя, Алиса надеялась увидеть тело поверженного паука. Чтобы его мерзкий, чудовищный вид стер из памяти манящий образ властного мужчины, который превратился в пепел в ее крылатом сне.

Но в глаза ей ударил солнечный свет, рассеянный сочной листвой. Крылатая вдохнула воздух Рощи и покорно выпрямилась, обращая лицо к Божеству, сидящему рядом с ней.

– Я справилась? – спросила она, пробуя улыбнуться.

– Да, – рассеянно ответил Алан. – Паук больше нас не побеспокоит.

– Все, что он говорил…

– Все, что он говорил, – ложь! – гневно перебил ее Алан.

Он рывком поднялся на ноги и сделал пару шагов по мягкой траве, потом остановился и прикрыл лицо ладонями. Растрепанные белые пряди обвисли беспорядочной копной. Он вздрагивал всем телом.

– Они кричат во мне, – хрипло проговорил он, покачиваясь. – Я пытаюсь справиться, но сил… Их все меньше.

Алиса подошла к нему, ступая мягко и неслышно, и осторожно дотронулась до теплого, такого человеческого плеча.

– Что они хотят от нас?

Алан в изумлении поднял на нее глаза. В них читалась благодарность.

– Значит, ты веришь мне? – спросил он. – Не пауку, мне?

– Конечно, – стараясь не обнаружить даже легкого сомнения, сказала Алиса. – Правитель был искусным лжецом. И тот, который пришел ко мне в крылатом сне, и тот, который долгие годы говорил чужими словами в Городе.

– Спасибо, – выдохнул Алан. – Значит, мне не следует сопротивляться памяти…

Он распрямил плечи, отбрасывая за спину пряди серебряных волос. Болезненная бледность уходила с его лица. Казалось, что он пьет силу прямо из земли, просто касаясь ее ступнями. Сейчас в его облике было куда больше древесного, чем обычно. Память предков захлестнула Алана, и он ей отдался, успокоенный словами Жрицы.

Роща что-то нашептывала своему юному чаду, Алиса явственно это чувствовала, не в силах лишь различить слова: этот шепот казался ей чуть слышным шорохом листьев на ветру. Вот Алан слегка нахмурил брови, словно услышанное было ему неприятно. Вот лицо его на мгновение исказила судорога, будто внутри него происходила ожесточенная борьба. Но спустя короткое мгновение он снова расслабился, поддаваясь чужой воле.

– Возвращайся в свой мир, Жрица, – сказал Алан, мягко убирая с плеча девичью руку.

– Ты укажешь нам путь?

Алиса больше не видела в юноше перед собой знакомых, дружеских черт, и поняла, что это сама Роща выбралась из небытия, чтобы говорить с ней.

– Путь. И способ его осилить, – получила она ответ.

Мир вокруг Крылатой пришел в движение, она покачнулась, и теплую, живую землю у нее под ногами сменила холодная гладь треснутого зеркала.

Один единственный миг Алиса видела склонившееся над ней, обеспокоенное лицо Лина. Один-единственный миг могла чувствовать радость и покой, что наполняют того, кто спасся от неминуемой гибели. Медальон снова вспыхнул на груди Крылатой, и жидкое пламя разлилось по ее телу.

– Мальчишка не дает тебе обрести полную силу, Жрица. – Оглушительный вой у нее в голове преобразовался во властный голос. – Он стоит на самой грани между миром прошлого и миром грядущего. Между Рощей и песками. Между тобой и твоим предназначением.

– Нет, – только и сумела выдохнуть Алиса, с ужасом наблюдая, как медленно поднимаются ее объятые пламенем ладони.

– Ты никогда не сможешь взрастить Деревья, пока он следует за тобой по пятам. Все человеческое, низменное и дурное в тебе берет свой исток в мальчишке.

– Не делайте этого…

Но ладони уже оторвались от песка, всполохи серебра срывались с кожи, вспыхивая в воздухе.

– Ты сама это сделаешь. Как свой последний дар Священной Роще. – Властный голос заполнял Алису, заглушая все мысли и чувства. – Сожги его!

– Нет, Алан, не заставляй меня… Не дай им меня заставить.

– Я не могу, прости, – знакомый голос на мгновение ослабил оглушающий вой. – Они правы. Мальчишка тянет тебя назад. Забирает у меня. Я не могу сопротивляться их воле.

– Я обещала, что уйду в твой сон. – Алиса схватилась за голос Алана, как за единственное спасение. – Но если ты сейчас заставишь меня сделать это… Видят Святые Крылатые, я не приду к тебе. Я брошусь на скалы. Ты навсегда останешься один, слышишь меня?

– Память слишком сильна! – сдавленно вскрикнул Алан, и Крылатая будто увидела, как мечется он в своей зеленой клетке цветущей Рощи, стискивая виски длинными пальцами. – Я с ней не справлюсь… Прости. Сожги его.

Ладони уже были напротив груди ничего не понимающего Лина. Алиса чувствовала, как пылает серебряный огонь в медальоне, как несется он по венам, скапливается в кончиках пальцев. Еще немного, и огонь перейдет из ее тела, защищенного от смертельного жара венком Жрицы, в юношескую грудь Лина, чтобы вспыхнуть в нем и сжечь плоть в мгновение ока.

Алиса закричала, пытаясь отвратить неминуемое, отвести руки в сторону, но они ее не слушались. Время утекало, как мутная вода падает каплями мимо горлышка фляжки и уходит в песок. Лин продолжал смотреть на нее, не понимая, но чувствуя, что происходит.

Когда Алиса ощутила бегущее по запястьям пламя, потрескавшиеся от жажды и огня губы шевельнулись сами собой, и она выдохнула:

– Прости…

Она уже видела, как обращается в пепел каждая знакомая черточка склонившегося над ней лица, когда чья-то сила вдруг встала между ней и Лином.

– Нет. Не делай этого! – выкрикнула Юли, хватаясь за пылающие руки Жрицы, но не чувствуя боли.

– Помоги, – только и смогла выговорить Алиса, ощущая, как Роща на мгновение отступает в неподдельном удивлении.

Юли попыталась отвести ее ладони от замершего Лина, но серебро с утроенной мощью обрушилось на Алису, и она, теряя в этом водовороте последнюю власть над собой, одним движением откинула девочку в сторону.

– Прочь! – не своим голосом вскричала Алиса, поднимая пылающие кисти к небу. – Мы лишь исполняем свое предназначение. Все это – лишь путь к новой Роще. Прочь!

Из-за серебряных всполохов Алиса не видела, как Юли падает на зеркальный лед, как она тут же вскакивает, оглядываясь на замершие вокруг них Вихри. Жрица, утонувшая в сонме чужих голосов, не могла слышать, как старик, названный Корбуном, кричит что-то, вздымаясь ураганным порывом к небесам.

Но слабый голос Юли, полный отчаяния и боли, она расслышала.

– Корбун, я согласна, – прошептала девочка, и шепот ее затмил все крики внутри Алисы.

Ветер, поднявшийся из ниоткуда, принес запах горьких трав лазарета. Он был холодный и влажный, как смоченная в отваре ткань, которую прикладывала к раскаленным лихорадкой лбам старая Фета. Алиса запрокинула голову, ловя ртом эти спасительные порывы, и пламя в ней начало угасать.

Ничто больше не разрывало грудь, не пускало по венам огненный ток. Руки, свободные от серебра, обмякли и бессильно повисли. Алиса была свободна от власти Рощи, и свобода эта, первая за многие часы последнего дня, дурманила ей голову успокоительным хмелем.

За спиной Крылатой медленно поднимался Лин. Он даже не понял, что случилось сейчас, и не сводил с Алисы испуганного взгляда. Девушке хотелось обнять его, крепко и горячо. Не было больше смысла таить злобу. Ни на него, ни на Юли, которая так решительно встала между Рощей и поддавшейся ее воле Жрицей. Но ветер был так упоительно свеж, что Алиса позволила себе еще немного постоять, ловя его ртом.

Потому она и не заметила, как, размахивая руками перед собой, неловко ступает по льду Юли. И что глаза ей застилает мутная, белесая пелена.

– Я ничего не вижу… – растерянно проговорила девочка, спотыкаясь и оскальзываясь.

Она бы упала, тяжело и страшно, если бы рядом не возникла Хаска. Девочка подхватила Крылатую под локоть и повела за собой, говоря что-то ей на ухо.

– Мы их прогнали! – Голос Алана прозвучал в Алисе, он был единственным, и это ее успокоило. – Я больше не слышу в себе предков.

– Я тоже.

– И что теперь? – Казалось, Алан сбит с толку.

– Мы справимся. – Алиса все еще подставляла ветру обожженное лицо, глупо улыбаясь. – Они натворили столько бед, наши предки. И твои, и мои. Нам незачем их слушать. Мы найдем новую дорогу, чтобы не повторить ошибок. Не повторить Огня.

Алан молчал, но Крылатая слышала его тяжелое дыхание.

– Мне нужно подумать, – наконец сказал он.

– Хорошо. Только укажи нам путь к тебе.

– Вихри знают его. Всегда знали, – ответил он, исчезая.

И только тогда Алиса услышала взволнованный шепот и рыдания у себя за спиной. Это Юли, почти скрытая Вестниками, которые сгрудились вокруг нее, давилась горьким плачем, уткнувшись лицом в серебряную ткань плаща седовласого старика.