9

Поднялся промозглый туман и наполовину скрыл мешанину переломанных деревьев, через которые с трудом пробиралась группа. Одновременно с этим местность стала рельефнее и снова резко пошла вверх. Туман еще больше замедлил продвижение, сделав поверхность под ногами предательски скользкой.

Лопе это совершенно не понравилось. Он всегда учитывал потенциальную необходимость держать оборону, и густой лес был ему не по душе. А теперь, скрытый пеленой, он нравится сержанту еще меньше.

В тумане раздалось гудение. Его издало не горло неведомого инопланетного организма, а прибор, который нес Уолтер. Синтет нахмурился, читая показания.

– Что-то впереди? – поторопил его с ответом Лопе.

– Нет, – Дэниелс стояла рядом с Уолтером и изучала тот же экран. – Не впереди. Стоп.

Сержант махнул подчиненным, чтобы те остановились.

Порывы ветра колыхали влажный густой туман. То тут, то там показывались валуны, поваленные деревья, участки горного склона. Розенталь ступила в лужу и немедленно замерла, испугавшись, что могла что-нибудь спугнуть.

– Не впереди, – повторила Дэниелс и резко вскинула голову. – Над нами.

Из-за тумана вокруг они ничего не видели, пока не оказались буквально под объектом.

«Или, как минимум, под его частью», – благоговейно подумал Лопе.

В небо под углом уходили две гигантские асимметричные лапы. Они словно тянулись к чему-то невидимому.

«И это не деревья, – подумала Дэниелс. – Это части рукотворной конструкции, огромной и незнакомой. Но какой именно?»

Они снова двинулись вперед. Каждый участник экспедиции время от времени поднимал взгляд на неясные очертания изогнутых дугой выступов. Вскоре путь преградил какой-то гладкий, будто даже отполированный объект, покрытый бороздками. Дэниелс задрала голову, но не смогла разглядеть его вершины. Огромная стена? Но зачем она здесь, на горном склоне?

Подошел Уолтер и провел рукой по поверхности. Вздутия того же цвета, что и остальной объект, говорили о наличии многочисленных кабелей. Каналы были настолько плотно встроены в структуру, что казалось, будто они из нее выросли. Или вросли. На пробу Уолтер постучал по одному из них костяшками пальцев, потом взглянул туда, откуда пришла экспедиция.

И дуги, и стена лежали точно на обозначенной сломанными деревьями линии. Те стволы, которые находились ближе всего к людям, были обломаны почти у самой земли. Искусственное происхождение похожего на стену объекта в сочетании с углом, под которым шли разрушения, привели его к предположению:

– Я бы сказал, основываясь на некоторых признаках, что мы нашли некое транспортное средство. Корабль.

– Если так, то это дьявольски огромный корабль, – проворчал Лопе. И продолжил, имитируя голос синтета: – Я бы сказал, основываясь на некоторых признаках, что корабль совершил… не слишком мягкую посадку.

Розенталь рассмеялась, но смех вскоре умер, задушенный туманом и подавленный значением их находки.

Они стояли и смотрели. Туман рассеялся в достаточной мере, чтобы люди могли полностью разглядеть одну из длинных дуг, проходивших над их головами. Она под острым углом выступала из склона горы. «Стена», на которую набрела Дэниелс, являлась частью корпуса. Корабль – как участники похода уже начинали думать об артефакте – частично похоронил себя в горе. Это, вместе с улицей срезанных деревьев, позволяло судить о силе, с которой корабль врезался в землю. Все были так потрясены открытием, что даже вздрогнули, когда по общему каналу резко прозвучало сообщение рядового Коула:

– Сэр, кажется, мы обнаружили вход.

Вход на корабль, если это был он, выглядел громадным, темным и непривлекательным. И по-чему-то походил на элемент женской анатомии. Лучи фонарей прощупывали черно-серый коридор, пытались найти какие-нибудь объекты, от которых могли бы отразиться.

Дэниелс, чье внимание было сосредоточено на маленьком круге, образованном ее собственным фонариком, не могла определить, сделан ли корабль из металла, пластика, стекла или чего-то органического по природе. То, что казалось опорными стойками, легко могло оказаться ребрами какого-то огромного зверя, по внутренностям которого блуждали люди. Все вокруг было тронуто мраком. Все вокруг выглядело мокрым.

Лопе без колебаний вошел первым – такова была его работа. Луч его фонаря не выхватывал никакого движения, не было даже мелких животных вроде червей или насекомых. Тишину нарушали только звук падавших с края входного отверстия капель и случайные порывы ветра.

Иногда ветер задувал внутрь, иногда шел изнутри.

«Как мехи, – подумала Дэниелс. – Как дыхание».

– Анкор, Коул! – рявкнул Лопе. – Караульте вход. Не заходить внутрь, не уходить. Если произойдет что-то необычное – что угодно, – сообщайте немедленно.

Со стороны рядовых, которые были более чем счастливы остаться снаружи, возражений не последовало. Подняв карабин, сержант включил лазерный прицел и двинулся внутрь по указанному красным лучом пути.

Дойдя до еще более обширного открытого помещения, команда приостановилась, чтобы осмотреться. Тьму прорезали лазерные прицелы и лучи фонарей, люди пытались оценить протяженность залы. Под ботинком Дэниелс что-то сдвинулось, и женщина негромко ахнула и отдернула ногу. Фонарь высветил какие-то осколки. Дэниелс провела лучом дальше и поняла, что они некогда составляли что-то вроде черной урны. Неподалеку обнаружились еще такие же. Большинство раскололись или опрокинулись, но некоторые стояли целыми. Не все обломки здесь остались твердыми и негнущимися – кое-что размягчилось с годами. Посреди разрухи раскинулись ковры чего-то похожего на черную плесень. В них виднелись крошечные гроздья более крупных и плотных объектов.

Халлет с любопытством нагнулся и протянул палец, чтобы дотронуться до одного из этих образований, но немедленно получил суровую отповедь от Лопе.

– Эй, – сержант медленно покачал головой. – Не трогай.

Отдав приказ, он пошел дальше.

Халлет выпрямился и собрался последовать за сержантом, как вдруг заметил движение. Один из крошечных овоидов пошевелился сам по себе? Или просто по комнате пронесся порыв ветра?

Он помедлил. Это могло оказаться важным. Может, на его счет даже запишут серьезное открытие.

– Парни…

Остальные уже прошли дальше, следуя за Лопе. Несмотря на это, Халлет приостановился, раздумывая, что ему делать. Конечно же, нечто столь маленькое не могло представлять угрозы. Мысль о том, что он может оказаться первым человеком, совершившим крупное открытие в этом новом мире, опередив даже ученых, была очень заманчивой. Его товарищи уже пропали из виду, но лучи фонарей, которые ощупывали стены и пол, были хорошо заметны. Остальных легко будет догнать.

Он снова наклонился вперед…

Темное внутреннее пространство корабля было лишено света, но не воды. Она стекала по неровным полам тонкими, почти бесшумными струйками, местами собираясь в мелкие лужи. Команда не обращала на них внимания; изредка раздавался плеск, когда они перебирались через более глубокие участки.

В очередном коридоре они наткнулись на то, что Дэниелс поначалу приняла за скульптуры. При более внимательном осмотре предметы оказались комбинезонами. На первый взгляд невозможно было сказать, являются они космическими скафандрами, защитными костюмами, одеждой для выполнения обыденных обязанностей или снаряжением для задач, которые она не в состоянии была представить. Больший интерес вызывало то, что костюмы были созданы для существ, куда больших по размеру, чем люди. И в основном гуманоидной формы: с двумя руками, двумя ногами и головой. Пропорции тоже походили на человеческие.

Но больше, гораздо больше.

К Дэниелс присоединился Уолтер, который внимательно разглядывал все вокруг, делал заметки и снимал показания с приборов без помощи дополнительных инструментов. Он ничего не сказал, а Дэниелс не стала ничего спрашивать. Как обычно, если бы у Уолтера было на уме что-то важное, его не пришлось бы упрашивать это озвучить.

Орам рассматривал промозглое окружение со все большей тревогой. Он сунул руку в карман, достал шарики и начал катать их между пальцами. Резкое позвякивание оказалось еще более пугающим, чем нарушенная им тишина.

Задержавшийся позади Халлет, подумав, решил ничего не предпринимать. За все то время, пока он служил в службе безопасности «Завета», не было ни одного случая, когда игнорировать приказы Лопе являлось хорошей идеей. Пусть идея приписать себе важную находку и казалась соблазнительной, возможно, в данном случае лучше было оставить подобные исследования тем, у кого больше опыта.

В конце концов, его все равно отметят, если он укажет ученым на эту штуку на обратном пути. Так что он сделал шаг назад, прочь от небольшого круглого объекта, который рассматривал. И случайно задел ботинком еще один, наполовину утонувший в плесени позади него.

Сфера рассыпалась облаком пылинок.

Взлетев, они быстро образовали микроскопическую форму, которую трудно было бы заметить даже при ярком солнечном свете. В темноте она была совершенно невидима.

Фонарь Халлета мог оказаться достаточно мощным, но он направил его в другую сторону, готовясь догонять остальную команду.

Пылевое образование повисело рядом с его головой, словно задумавшись. Словно изучая. Потом резко метнулось вперед и скользнуло в ноздрю. Сформировалась похожая на яйцеклад трубочка. Запустился механизм, работа которого не осталась полностью незамеченной.

Халлет потер нос, не придав произошедшему значения. Кто-то подошел к нему спереди – это оказался Лопе, чья тревога быстро сменилась раздражением.

– Эй, Том, не отставай! – рявкнул он. – Тебя что, на поводке держать?

– Да, хорошо. Простите, сержант. Я просто осматривался.

– Мы все «осматриваемся». Потому-то мы сюда и пришли, а не остались на корабле. Просто давай не терять друг друга из виду, пока осматриваемся, ладно? – он заговорщицки понизил голос: – Наши умники любят блуждать где-то в одиночку. Я не хочу, чтобы кто-то из моих ребят поступал так же. Особенно ты, Том.

Ничего больше не сказав, они поспешно вернулись к остальным.

Следующее помещение оказалось гигантским. В отличие от тех, через которые они проходили прежде, потолок здесь был полукруглым, куполообразным. Его поддерживали изгибающиеся стены, на которых не обнаружилось и следа стыков, сварных швов или каких-нибудь внутренних опор.

Пологий пандус вел на огромную платформу, которая поднималась точно из центра пола. На ней располагалась консоль, изгибавшаяся вокруг впечатляющего прибора, который с равным успехом мог оказаться оружием, телескопом или каким-то инструментом, чье назначение с первого взгляда оставалось неясным. Рядом стояло кресло. Когда команда, грохоча ботинками по пандусу, подошла ближе, все увидели, что оно пустое. Обнаружились также расположенные на равном расстоянии одна от другой четыре большие капсулы, словно выросшие прямо из платформы. Капсулы были закрыты, и их покрывали глубоко врезанные, не поддающиеся расшифровке письмена. Еще рано было судить, являлись ли они аналогом камер гиперсна, что устанавливались на «Завет», или чем-то еще, но сходство оказалось достаточным, чтобы по спине Дэниелс побежали мурашки.

Очевидное различие крылось в размере. В сравнении со здешними те, что остались на борту материнского корабля, казались игрушечными. Дэниелс страстно пожелала прочитать покрывавший капсулы текст.

Пока Розенталь при свете фонаря рассматривала артефакты, Орам поднялся к центральной консоли, чтобы изучить расположенные на дуге мертвые приборы. Консоль обходилась без кнопок, переключателей, мониторов или иных легко узнаваемых элементов управления. Только встроенные в нее полусферы разных размеров намекали на возможные способы отдачи команд.

Хотя он старался ничего не трогать, проявленная осторожность оказалась бессмысленной. Инженерное искусство, создавшее панель, не полагалось на нечто столь примитивное, как непосредственный физический контакт.

Рука Орама прошла над тусклой инкрустацией, и… точно там, где стояла Розенталь, возникла голограмма. Женщина от неожиданности отпрыгнула на свободное место, позволив изображению проявиться полностью. Несмотря на размытость, оно определенно принадлежало человеческой женщине. Голограмму сопровождал звук, который теперь был в равной степени таинственным и привычным. И тревожным.

– Проселочные дороги, верните меня домой, туда, где место мое. Западная Вирджиния, горная мамочка, верните меня домой, проселочные дороги…

Стараясь разобрать слова, Орам не мог не ощутить тоску, крывшуюся в изначально позитивной мелодии.

– Вслушайся в этот голос, – пробормотал он под песню, отражавшуюся от стен огромной чаши. – Сколько в нем сожаления. И муки.

– Лично меня эта песня, мать ее, точно замучила, – мрачный голос Розенталь сильно выбивал из колеи, и ей было все равно, что она, образно говоря, наступила на горло капитанской песне. – Какого дьявола она тут делала? Как вообще попала на чужой корабль, потерпевший крушение в чужом мире? Бедолага, – она подняла тяжелое ружье F90, такое же, как те, что носили Ледвард и Коул. – Капитан, мне это совершенно не нравится.

Орам не ответил. Он завороженно наблюдал за тем, как голограмма перемещалась по комнате. Фигура оглянулась через плечо и замолчала на долгий миг. Насколько Орам мог судить, она выглядела встревоженной – или испуганной. Потом пение возобновилось, такое же призрачное, как бесплотная певица.

– Если бы я здесь застряла, – добавила себе под нос Розенталь, – я бы тоже хотела домой. Даже в Западную Вирджинию, где она там есть. Или была.

Не в силах больше сдерживать любопытство, Орам подошел к фигуре. Голограмма не обращала на него внимания и продолжала свою тоскливую песнь. Орам провел сквозь нее рукой, и все исчезло – и изображение, и звук.

Розенталь, которая была по горло сыта привидениями, обратила внимание на огромное, стоявшее под углом кресло в центре комнаты. Забравшись в него, она направила луч фонаря на то, что казалось дополнительными приборами. Как уже убедился Орам, все они, подобно остальному кораблю, были погасшими, мертвыми. Приборы не реагировали ни на свет, ни на движения, ни даже на касание руки. Все, до чего она дотрагивалась, было холодным, как вода, которая капала и стекала по подозрительно походившим на живые структуры коридорам корабля.

– Господи, – пробормотала она, вспомнив найденные в коридоре костюмы и сравнив их с размером панели. – Они были великанами.

– Может, и нет, – Лопе, которого всегда было непросто впечатлить, изучал внешнюю сторону сиденья-панели. – Может, они были нормального размера, а мы – раса лилипутов.

Орам поморщился.

– Боюсь, я не верю в великанов.

На груди Розенталь на цепочке висел древний символ – звезда Давида. Запустив руку под рубашку, она достала подвеску, поднесла к губам и поцеловала. Хотя и сделанная из металла, подвеска была теплее корабля.

– Я – верю, – просто сказала она.

Недалеко ушедшие в боковой коридор Дэниелс и Уолтер нашли несколько ниш меньшего размера. По большей части там хранились гладкие, скрученные предметы неясного назначения. Но один из альковов, что поразило и человека, и синтета, был переделан в подобие жилой комнаты – для человека. Уолтер прошел дальше, чтобы осмотреть другую нишу дальше по коридору, но Дэниелс задержалась и направила внутрь луч фонаря. Ее внимание привлек золотой отблеск. Распятие было последним, что она ожидала увидеть на инопланетном корабле, но ошибки тут быть не могло. С изогнутого куска кабелепровода свисал на цепочке простой золотой крестик.

– Сюда. Я кое-что нашла, – подозвала она Уолтера.

Как всегда соблюдая осторожность, Дэниелс подождала возвращения синтета, чтобы войти внутрь вдвоем. Альков переделали в нечто вроде корабельной каюты. Поставили кое-какую мебель: явно самодельные кровать, стол и стул. Влажность плохо отразилась на всем, что было органическим по природе, но золотое распятие и цепочка выглядели будто новые, хотя и нуждались в чистке.

Однако этого нельзя было сказать о заплесневелой пачке переплетенной бумаги, которая лежала на столе. Дэниелс не могла и представить, как и откуда тут могла взяться бумага. Ей подумалось, что ее могли изготовить прямо здесь. Древесины для изготовления бумажной массы определенно было более чем достаточно. Дэниелс не могла вспомнить, чтобы ей доводилось где-то видеть переплетенную бумагу кроме как в музее. И вот она нашлась в самом невероятном из всех возможных мест. К несчастью, по большей части пачка сгнила из-за постоянной влажности, и содержимое стало не разобрать. Но на переплете все еще оставались рельефные буквы.

– Доктор Элизабет… Шоу, – вслух произнесла Дэниелс.

Уолтер заметил рядом прозрачный кубик. В свете фонаря внутри проявилось изображение двух улыбающихся людей.

– Это она?

Подойдя к нему, Дэниелс подняла куб и всмотрелась в картинку. Женщина и мужчина, замороженные во времени, пространстве и прозрачном материале, смотрели на нее в ответ.

– Раз оно здесь, в этой комнате, и стоит недалеко от журнала с ее именем, это кажется вероятным. Но я не уверена.

Пока она смотрела на изображение, Уолтер обводил лучом фонаря другие области каюты-алькова. Обнаружилась аккуратно сложенная одежда, часть которой истлела подобно бумажному журналу, просто не так быстро. Личные вещи. Несколько мелочей, вероятно, собранных по отдаленным уголкам корабля. Шлем. Когда фонарь осветил эмблему на округлом элементе защитной экипировки, синтет изумленно застыл. Поскольку шлем состоял не из бумаги, ткани или иного материала, подверженного влиянию погодных условий, надпись осталась прекрасно различимой:

«ВЕЙЛАНД ИНДАСТРИЗ»

– Ты помнишь о «Прометее»? – спросил Уолтер.

Дэниелс повернулась к нему от стола.

– Корабль, который пропал… да. Это было главной темой новостей какое-то время. Потом о нем забыли, как неизбежно забывают обо всем.

– Именно, – согласился Уолтер. – Это произошло десять лет назад. Экспедицию финансировали «Вейланд индастриз».

– И что? – посмотрела на него женщина.

– Смотри, – Уолтер взял шлем и протянул ей, чтобы Дэниелс разглядела логотип. – Если мне не изменяет память, доктор Элизабет Шоу руководила научными исследованиями на «Прометее».

Дэниелс была поражена не меньше самого синтета, когда тот впервые заметил эмблему.

– Сущее безумие, – Дэниелс изумленно покачала головой и обвела рукой нишу с ее содержимым. – Это объясняет то, что Шоу жила здесь, но не то, как она здесь оказалась, – она повернулась и вгляделась в глубину импровизированной хижины. – Тела не видно. Где-то должны быть останки.

– Разумеется, – охотно согласился Уолтер. – Останки. Где-то.