20
Две фигуры осторожно пробирались через тихую комнату. Оба солдата двигались вперед решительно и осторожно. Ни тот, ни другой не сказали ни слова о независимом внешнем освещении, которое зажглось, стоило им зайти в помещение. Когда они двигались между столами, примерно через каждые две минуты или около того Лопе повторял тихо, но твердо:
– Капитан Орам? Сэр, пожалуйста, ответьте, если вы здесь и можете издавать звуки.
Ответа не было. Ни звука. Здесь, ниже уровня земли, не было ни шума, ни движения. Оба чувствовали себя встревоженными, несмотря на военную подготовку.
Медленно продвигаясь среди платформ, на которых лежали законсервированные препараты, Лопе чувствовал одновременно ужас и восхищение, когда глядел на предметы в свете лазерного прицела. Некоторые из них можно было при желании распознать, другие же не напоминали ничего из того, что он видел ранее, их не было даже в учебных пособиях. К тому же, как бы ни были искажены эти экземпляры, он сразу же понял, что среди них присутствует только фауна. Здесь не было ни коллекций, ни отдельных помещений, посвященных растительной жизни.
Когда он замедлил шаги, чтобы ближе рассмотреть одного особенно отталкивающего уродца, фонарь Коула высветил открытый выход на лестницу. Пока рядовой смотрел вниз, чтобы понять, куда ведут ступени, Лопе продолжал рассуждать об ужасном окружении. И все это время мертвую тишину вокруг него не нарушал ни единый звук.
***
Несмотря на то что Дэниелс остро переживала тот факт, что ей приходилось работать в присутствии мертвого тела Розенталь, комната с высоким потолком была единственным местом, где они обнаружили текущую воду. И легче было наполнить бутылки в здешнем ручье, чем мучиться с колодцем в центральной комнате.
Заставляя себя не глядеть в угол, где лежало тело Розенталь – нетронутое с того момента, как его обнаружили, – Дэниелс наполняла контейнеры для всей команды, подставляя их под один из многочисленных водяных каскадов. Напившись из колодца, она не задумывалась о чистоте жидкости. К тому же, на каждую бутылку был установлен фильтр и система самоочистки.
Рядом с собой она прислонила карабин Анкора, чтобы он был под рукой.
Среди всех залов и альковов, которые они уже исследовали, только этот позволял отдохнуть от постоянного мрака, который царил внутри всего здания. Дневной свет покрывал верхний ярус зимнего сада золотыми пятнами и тенями, доказывая, что мир Инженеров вовсе не ограничивался темными углами и грозными каменными глыбами.
Какими они были на самом деле? Просто существовали – или ими руководило нечто большее, чем необходимость выжить? Что побудило их – или, может, спровоцировало – создать такие ужасные биологические мутации? Она понимала, что, возможно, никогда не узнает ответов на эти вопросы.
Она напомнила себе, что точно не узнает ответов на эти вопросы, если не уберется из этого мира до того, как ее осеменит неизлечимый патоген, который продолжает жить на поверхности планеты.
Она уже собиралась наполнять последнюю бутыль, когда какое-то движение привлекло ее внимание. Некое подобие занавесок, сделанных из прозрачного неизвестного материала, обрамляло нижнюю часть стен. Порывы сквозняка, возникающие из-за того, что смешивался горячий воздух из верхней части комнаты и холод от падающей воды, время от времени приподнимали ткань. В этом движении не было ничего, что могло бы привлечь ее внимание. И действительно – ее взволновало не это.
То, что на самом деле заставило ее всмотреться в драпировки – когда одна из них приподнялась, за ней обнаружилась ниша.
Наполнив последнюю бутылку и осторожно отложив ее в сторону, Дэниелс подняла оружие и медленно пошла в направлении тени. Это действительно оказался проход, который они не обследовали ранее. Возможно, внутри находился Орам, получивший травму или без сознания? Она свистнула несколько раз. Если бы внутри скрывался кто-то живой, он мог бы ответить. Когда никто так и не появился, она продолжила движение, убрав легкую ткань с дороги одной рукой.
В зимнем саду было достаточно солнца, чтобы осветить альков, хотя и слабо. Ее сразу же привлекла одна из стен, в которой были выдолблены ряды маленьких отверстий, будто прогрызенных насекомыми-камнеедами. Многие отверстия были заполнены аккуратными свитками. Ей вспомнились картины, которые она видела в древних римских библиотеках.
Но этот мир не был Римской Империей, и в нем не было ни писцов, ни им подобных. К тому же длина и диаметр свитков казались слишком маленькими для того, чтобы быть созданными огромными руками Инженеров.
Она шмыгнула носом и потерла его свободной рукой. В комнате было полно плесени и повсюду толстый слой пыли. Выбрав случайный свиток, она вытащила его из отверстия и развернула.
Пожалуй, ничего не могло шокировать ее больше, чем увиденное. На нее смотрело лицо женщины – лицо, которое она мгновенно узнала, потому что оно было в архивах компании «Вейланд».
Доктор Элизабет Шоу.
Было еще кое-что. Выражение лица Шоу было запечатлено с великолепной точностью, изящно выполнено в стиле, с которым Дэниелс ознакомилась совсем недавно. Рисунок был явно сделан Дэвидом, исполнен его рукой в свободном реалистичном стиле. С одной стороны, он выглядел техничным, с другой, был продиктован явно чем-то большим, чем желание просто передать черты, как на фотографии. Это была идеальная интерпретация любви и восхищения к кому-то…
И к Аду.
Портрет был украшен. Вокруг лица Шоу змеились щупальца и сплетались в ее волосах. Ее шею и голову пронзали трубки, и одна была воткнута в ее левую ноздрю. От краев свитка к ней тянулись пальцы, похожие на когти, будто пытаясь схватить портрет, личность, душу, которая была внутри. Такая извращенная смесь живописного, научного и эротического вызывала тревогу.
Уронив свиток, Дэниелс вытащила еще один и поспешно его развернула. Рисунки на нем вызывали еще большую тревогу, чем предыдущее изображение. Она продолжала их разглядывать, просматривала свиток за свитком, ее руки двигались все быстрее, швыряя картинки одну за другой на покрытый пылью пол. Некоторые из них настолько огорчали Дэниелс, что она отбрасывала их, едва взглянув.
В конце концов она остановилась, тяжело дыша. «Больше не надо, – сказала она себе. – Больше не надо». Но она не могла забыть то, что застыло перед ее внутренним взором, то, что она уже успела увидеть. Свитки лежали на полу, большинство из них развернуты – и неопровержимы. Над Элизабет Шоу проводят эксперимент. Элизабет Шоу подвергается вивисекции. В Элизабет Шоу проникает…
С дрожащим от ужаса ртом Дэниелс сделала шаг назад, готовая спасаться бегством из этой комнаты и от всего, что ее наполняло.
Раздавшийся в тишине голос заставил ее вздрогнуть.
– Напомни мне, – мягко промурлыкал Дэвид, когда она обернулась, чтобы обнаружить его стоящим очень близко. – Что там было по поводу любопытства и кошки?
Не отрывая от него взгляд, Дэниелс пятилась, пока не оказалась снова в зимнем саду. Заставляя себя не бежать и двигаться как можно непринужденнее, она направилась к водяному каскаду, рядом с которым наполняла бутылки. Он шел за ней следом ровным шагом, и она чувствовала его взгляд на своей шее.
– Элизабет Шоу не умерла во время крушения корабля, – ровно сказала она.
– Это так, – в его голосе послышалось эхо воспоминания. Воспоминания, но не сожаления. – Мы многое пережили вместе. Вследствие этого я содержал ее с величайшим уважением. Но со временем пришлось о нем забыть в угоду времени и необходимости. Я держал ее в живых достаточно долго. Мне нравится думать, что это было одним из доказательств моей творческой изобретательности, хотя она могла бы с этим и не согласиться. Она была моим самым красивым объектом.
– До сегодняшнего дня, конечно же.
Карабин был там, где она его оставила – прислонен к стенке. Теперь близко. Так близко – но недостаточно. Пока недостаточно. Она знала, на что синтет способен в физическом смысле. Ей надо было отвлечь его как-то, хотя бы на мгновение. Если это вообще было возможно.
В смятении, она крикнула настолько громко, насколько смогла:
– Что ты с ней сделал?
Он снова улыбнулся. Улыбка выглядела, как проклятье.
– Именно то, что я собираюсь сделать с тобой, Дэнни.
Она бросилась к ружью. Оно стояло, опираясь на приклад, и Дэниелс схватилась не за тот конец, чтобы сразу выстрелить. Она вцепилась в ствол и размахнулась широким концом приклада. Он врезался в лицо синтету, откинув его голову назад.
Он выпрямился и вновь улыбнулся ей.
– Вот это сила духа. Жаль, что я не знаю, как использовать подобные нематериальные активы. Но я буду над этим работать. Ты можешь мне помочь.
Она попыталась перехватить ружье, чтобы выстрелить. Ее палец скользил к спусковому крючку, когда синтет схватил ее за лицо, его пальцы сжались с такой силой, что у Дэниелс щелкнули зубы и она отлетела на пол.
От сильного удара боль пронзила спину. Голова стукнулась о жесткую плитку на полу и дернулась, когда ружье выскользнуло из онемевших пальцев.
Когда синтет склонился над ней, он все еще улыбался.