18

Уолтер смотрел, как Дэниелс спала.

«Это так интересно, состояние человеческого сна, – раздумывал он. – Словно смерть, но не она». Человеческий разум действовал даже во время отдыха. Люди рассказывали ему о своих снах, и он не мог перестать гадать, на что это должно быть похоже. Во сне твои мысли и воображение уносятся безудержно и бесконтрольно, а потом ты приходишь в себя в точности таким же, как и прежде.

Дэвид сказал бы, что это еще одно чудо, в котором им отказано.

Уолтер задумался, что если бы он мог видеть сны – снилось бы ему, что он стал человеком? Или же ему снились бы человеческие сны?

«Нет», – сказал он себе. Это было бы невозможно. Его сны, подобно его состоянию постоянного самосознания, были бы упорядочены и логичны. Даже во сне он был бы неспособен потерять контроль. Синтет не мог решить, жалеет ли он о неспособности спать или испытывает облегчение от того, что ему никогда не представится возможность выяснить природу собственных снов.

Во сне несколько локонов упали на лоб Дэниелс. Уолтер нежно смахнул их в сторону, снова уложив пряди подобающим образом. Ему было приятно уложить ее волосы. Ему было приятно к ней прикасаться.

Почему? Что он ощущает? Или же он просто выполняет свою программу, потому что «служит», даже столь незначительным образом? Потому что он выполнил то, для чего был разработан?

«Чувствует» ли он?

Превосходный слух оповестил его о присутствии другого человека еще до того, как пришелец вошел в огромный зал. Сопоставив громкость звука шагов с предполагаемой массой приближавшегося и сделав поправки на вес одежды и амуниции, Уолтер позволил себе предположить, кем окажется этот человек.

Скорее всего, это рядовой Коул.

– Эй, мы установили связь! – запыхавшись, проинформировал Коул – его дыхание слегка сбилось во время быстрого спуска с крыши. – Мы достали «Завет».

От его крика проснулась Дэниелс. По причинам, которых он не смог определить, Уолтеру это не понравилось. Но его досада быстро исчезла, а вместе с ней – и его дальнейшие попытки определить ее источник.

– Это превосходно! – Дэниелс поднялась на ноги, и нахмурилась, когда не обнаружила человека, которого искала взглядом. – Где Орам? – ее внимание переместилось от рядового к Уолтеру. – Где Орам?

– Не имею представления, – честно ответил синтет.

Озадаченная, Дэниелс задумалась над отсутствием капитана.

– По своей инициативе он не стал бы пропадать надолго. Даже с учетом его текущего эмоционального состояния. Я думала, что он начал приходить в себя, немного переборол это, но возможно… – оборвав мысль, она указала на дверной проем. – Нам лучше его найти.

Она направилась к выходу из огромного зала. Уолтер добровольно присоединился к ней, не дожидаясь, когда его попросят.

Датчики показывали, что шторм, бушующий сразу под ними, усилился еще больше. Хотя тем, кто находился на борту «Завета», это едва ли представлялось возможным.

Казалось непостижимым, что планета земного типа может породить настолько неистовую погоду над столь обширным участком своей поверхности. Но если кто-нибудь нуждался в подтверждении, достаточно было только выглянуть в иллюминатор, чтобы увидеть грандиозные разряды электричества, которые продолжали сверкать под кораблем в массе кипящих облаков, пронизывая их молниями.

На мостике Теннесси и Апворт столпились у консоли Рикса, пока шла двусторонняя связь с командой на поверхности. Руки Рикса двигались быстро, но осторожно – он манипулировал голограммами и получаемыми данными. Последнее, чего он хотел, – это потерять контакт, который они наконец-то установили с разведывательной группой.

Хотя найти Орама не удалось, сообщение Коула их воодушевило, и Дэниелс с Уолтером поднялись вместе с рядовым обратно на крышу. Когда она вместе с синтетом присоединилась к Лопе, она сказала себе, что капитан, скорее всего, вместе с Розенталь. И он пожалеет, что не присутствовал на переговорах с кораблем.

Услышать голос Теннесси из комма было не просто здорово – это было божественно.

– Мать говорит, что шторм должен начать стихать через восемь или девять часов, – сообщил он. – Это только по предварительным оценкам, а не точно. Но если он продолжится…

Когда Коул дал сигнал, что можно отвечать, она склонилась к микрофону полевого передатчика.

– Используем грузовой лифт.

– Не хочешь это пояснить, Дэнни? – удивление Теннесси слышалось отчетливо. – Ты сказала «используем грузовой лифт»?

– Почему нет? У него два двигателя плюс четыре маневровых, а это даже больше, чем нужно для простого подъема-спуска. Я знаю, потому что я отвечаю за его постоянную работоспособность.

Теннесси все еще сомневался.

– Грузовой лифт был сделан не для такой погоды, как у нас здесь, – сказал он, – и не предназначен для спуска до тех пор, пока корабль не ляжет на низкую орбиту вокруг планеты, где мы останемся. Не знаю, выдержит ли он нагрузку при спуске в текущих условиях – и тем более, если погода останется той же во время подъема.

– Он выдержит и то, и другое, – уверила Дэниелс. – Кабина сделана так, что и в космос можно, она будет работать даже в условиях субарктического холода или кипящей лавы. Прочие части сделаны так же надежно. Поверь мне – я знаю там каждый сантиметр. Он выдержит нагрузку.

Потом она уточнила:

– Я бы не стала спускать-поднимать его в плохую погоду пару десятков раз, но один-два раза лифт сработает отлично. Снимите оттуда все, кроме главной платформы, чтобы уменьшить вес. Снимите все модули с хранилищами и запасным оборудованием. Это даст нам достаточную тягу, чтобы развить необходимую скорость – и не важно, какая будет погода, – она сделала многозначительную паузу.

– Нужно, чтобы он всего один раз спустился, и затем поднялся, Ти.

В ожидании ответа остальные начали нервничать. Обеспокоенный Лопе смотрел на Коула, как тот работает с передатчиком.

– Мы их потеряли?

Коул сверился с данными консоли, покачал головой.

– Приборы уверяют, что канал все еще работает.

– Они обсуждают – действовать или нет, и если да, то как именно, – Дэниелс изо всех сил старалась излучать уверенность. – Я знаю Ти. Он никогда не согласится ни на какие действия, пока не переговорит с остальными. Не важно, насколько все срочно – сначала он рассмотрит все вероятности, и только потом приступит к делу.

Тут же снова четко раздался голос пилота:

– Ожидайте, наземная команда.

Им было слышно, хотя и очень тихо, как он консультируется с остальными. Дэниелс знала, что Рикс и Апворт тоже должны быть с ним на мостике. Станет ли он действовать без их согласия? Она сомневалась.

– Мы сможем переоборудовать грузовой лифт? – обратился он к остальным на борту «Завета». – Увеличить мощности двигателей? Снизить вес, сняв все лишнее – что там сейчас лишнее? Все надо сделать за семь часов.

Прислушавшись, Дэниелс разобрала ответ Апворт.

– Да.

Голос Теннесси усилился, когда он снова заговорил в передатчик:

– Все сделаем, наземная команда.

Коул издал долгий восторженный вопль, Лопе только слабо улыбнулся. Дэниелс тоже улыбнулась, несмотря на то, что ближайшие семь или около того часов будут такими напряженными, что у всех подскочит давление. И, скорее всего, не снизится до тех пор, пока они снова не окажутся на корабле.

– Это отличные новости, – сказала она в микрофон. – Спасибо, Ти. Если нам придется покинуть текущую позицию, то мы уйдем недалеко и сообщим вам новые координаты для посадки. Пока же следите за моим маячком. Мы сделали все, что можно, чтобы у вас был прямой вектор.

– Да они могут сесть прямо мне на голову, если уж так, – оглядевшись, Коул убедился, что кроме его друзей и его самого на широкой крыше больше никого нет. – Все что угодно, лишь бы они вытащили нас отсюда.

Комм подал сигнал, показывая, что Теннесси еще не закончил.

– Шторм все еще довольно силен, так что мы вернемся на более высокую орбиту, пока будем готовить лифт. Планируем спустить его с рассветом, по вашему времени. Будем там в шесть склянок.

– Да-да, – подтвердила Дэниелс. – Шесть склянок, ясно. Мы соберем вещички и будем ждать.

– Это не займет много времени – вытянуть вас оттуда, – заверил ее Теннесси. – Эй, а Фарис там далеко? Я бы хотел поздороваться со своей дамой.

Уолтер с Дэниелс переглянулись. В отсутствии Орама это была ее обязанность поставить Теннесси в известность – ее и только ее. Она кивнула Уолтеру, и тот отошел подальше. Лопе и Коул восприняли это как сигнал, и последовали его примеру.

Оставшись одна, Дэниелс проговорила в комм:

– Эй, Теннесси, – она старалась, чтобы голос звучал ровно, – ты можешь переключиться на приватный канал? Персональный комм-передатчик?

На мостике «Завета» ни Рикс, ни Апворт не слышали дальнейший обмен фразами, но им это было и не нужно. Значение сказанного было ясно написано на меняющем выражение лице Теннесси.

Когда пилот указал Риксу, что тот может прервать связь, он даже не посмотрел в их направлении, ничего не пояснил. Долгий миг он просто стоял молча.

Затем сорвал с себя наушники, отшвырнул их – не заботясь о том, куда они упадут, и направился к выходу с мостика. По дороге он впечатал кулак в переборку.

Апворт и Рикс тоже состояли в браке, и увидели достаточно, чтобы все понять.

В подземной комнате было очень тихо. Ничто не двигалось, кроме испарений аммиачного тумана.

Дэвид, разумеется, не шевелился. Он был слишком занят наблюдением за капитаном. Прошло достаточно времени, поэтому он был слегка встревожен тем, что ничего не произошло. Затем грудная клетка Орама медленно поднялась в спазме, после чего возобновились учащенное дыхание и сердцебиение.

Поднявшись с места, где он сидел, синтет подошел ближе и встал рядом с телом человека. Тут же валялся и лицехват. Он выполнил свою короткую и активную жизненную миссию, и теперь превратился в скомканный, безобидный узел костистых придатков с вялым, мясистым яйцекладом. Дэвид не обратил на него внимания, он был сосредоточен на распростертом теле капитана.

Опустившись на колени, он распахнул человеку рубашку и всмотрелся ему в грудь. Под поблескивающей от пота кожей грудная клетка слегка подрагивала. Все шло нормально. «Хотя, скорее, ненормально, – сказал себе Дэвид. – Нормально ненормально». Человеческий язык был забавным, в отличии от свойственного людям поведения.

Еще один продолжительный спазм выгнул спину Орама неестественной дугой, после чего его тело снова расслабилось. В этот момент капитан открыл глаза. Слабый от бездействия и длительной потери сознания, он прищурился, глядя вокруг, после чего с трудом сфокусировался на маячащей над ним фигуре синтета.

– Тише, капитан, – заботливо промурлыкал Дэвид. – Как вы себя чувствуете?

Орам попытался сглотнуть, но понял, что не может. В горле была странная сухость. Несмотря на то, что он дышал, ему казалось, что легкие не работают.

– Я видел сон, – ответил он. – Во сне я встретился с Богом, нашим Создателем. И он был таким добрым, всепрощающим – как в моем детстве.

В задумчивости Дэвид поджал губы.

– Вы больше в это не верите?

Орам сделал попытку пожать плечами. Одно плечо еле шевельнулось.

– Думаю, все мы выросли.

Его глаза расширились, и он сильно дернулся. Дэвид выпрямился и отошел дальше, когда корпус капитана вздулся. Орам попытался что-то сказать, но слова не получились. Вместо них изо рта вытекла слюна и немного крови.

В центре его груди появилась расширяющаяся трещина, из которой в аммиачный воздух изверглись кровь, кости и внутренние органы. Учитывая меньший размер человека, в сравнении с Инженером, рождение получилось более взрывным, чем Дэвид ожидал. Кровь заляпала синтету одежду, лицо и руки, но он не обратил на это внимания, только наморщил нос от запаха.

– Думаю да, – промурлыкал он скорее сам себе, чем капитану, который уже не мог слышать – или видеть, или вообще что-либо чувствовать.

Похожее на червя существо, покрытое кровью, появилось из еще теплого, развороченного тела. Оно уже начало меняться, формироваться – даже до того, как полностью выбралось наружу. У этой продвинутой модели была сильно увеличена скорость роста – существо медленно поднималось. Зачарованный, Дэвид смотрел, как оно вытягивается, разворачивается, как быстро удлиняются его руки, ноги и похожий на головку молотка череп, а остатки плоти капитана стекают по биомеханическим бокам создания.

В тусклом свете сверкнули зубы, похожие на стальные бритвы. Существо полностью выпрямилось и теперь созерцало второй подвижный объект в комнате. Большая гладкая и безглазая голова рассматривала, изучала, обоняла, чувствовала, оценивала такого же сосредоточенного Дэвида, который, подобно существу, тоже стоял прямо и на двух ногах.

Голова наклонилась в сторону, и весь вид отвратительного создания будто говорил о его разуме и способности к анализу.

Медленно Дэвид развел руки в стороны, пытаясь выразить дружелюбие и просьбу. Любой другой на его месте должен был бы убежать, но с момента, когда капитан заразился, Дэвид бежать не намеревался.

Опираясь на свои способы восприятия, синтет не мог определить, смотрит ли существо на него. Однако затем оно медленно скопировало его жест и тоже вытянуло и подняло руки. Дэвид поднял выше сначала одну ладонь, потом вторую. И снова существо скопировало его движения. При виде этого Дэвид проявил эмоции – во всяком случае, он изобразил их проявление. Это могло быть искренним чувством или попыткой показать – даже если только и себе самому, – что он обладает глубиной эмоций.

Легкая дрожь прошла по телу существа, за чьим развитием синтет продолжал наблюдать. Оно заметно выросло прямо на глазах Дэвида. Экзоскелет удлинялся, и жесткий эпидермис растягивался, подстраиваясь под рост. И все это происходило прямо перед зачарованным синтетом. Будучи в крайней степени восхищения, он сохранял неподвижность.

Какое-то время он продолжал молча следить за тем, как существо увеличивается в размере. Затем он решительно шагнул ближе. Новорожденное создание еще раз скопировало движение синтета. Дэвид сложил губы и негромко просвистел несколько нот в тщательно подобранной тональности. Склонив голову на бок, существо смотрело и слушало. Затем оно тихо выдохнуло, пытаясь повторить звуки, но поскольку оно обладало совершенно иным артикуляционным аппаратом, у него ничего не вышло.

Для Дэвида это значения не имело, но факт, что существо пыталось, был действительно важным, и даже вызвал у синтета слезы. Создание, которому Орам дал жизнь. Существо, которому он, Дэвид, помог родиться. Оно отвечало Дэвиду – ему, и только ему.

Коул шел с винтовкой в руках по пустынному коридору – одному из нескольких, что уводили из огромного центрального зала. Он продвигался медленно, готовый стрелять во все, что пошевелится. Его разум был сосредоточен на текущей задаче, благодаря чему Коул отвлекся от мысли о том, что огромные каменные головы в главном зале следят за каждым его движением, что они его оценивают и находят его и его товарищей неполноценными.

Его внимание привлек отдаленный звук, и Коул повернул в том направлении, держа луч лазерного прицела на уровне пояса. Когда луч натолкнулся на нечто большое и неровное на полу, рядовой немедленно остановился и едва не выстрелил. Осторожно приблизившись, он понял, что в стрельбе нет необходимости.

В тусклом свете он узнал существо, которое напало на их группу. Превратившись в массу мертвой белой плоти и разбрызганной крови, оно больше не представляло угрозы – ни для Коула, ни для кого-то другого. Несмотря на уверенность в этом, Коул приблизился к трупу осторожно – он слишком хорошо помнил, с какой скоростью существо двигалось прежде.

Крепко сжимая оружие, он пнул белую неподвижную ногу. Та слегка отлетела в сторону и с тихим звуком упала на пол. Другой реакции не последовало. «Оно точно умерло», – сказал себе Коул. И это рождало интересный вопрос.

Кто или что его убило?

Хотя на существе было много отметин, свидетельствовавших, что его застрелили из стандартной штатной винтовки, учитывая сюрпризы, которые подносила эта планета, рядовой был не готов легко принимать все на веру.

Обдумывая возможные вероятности, он услышал новый звук и пошел дальше. «Голос, определенно», – сказал он себе. Человеческий голос, хотя и слегка искаженный. Через несколько секунд он вошел в новый высоченный зал с прозрачным потолком. Идя на звук, он быстро нашел передатчик. Он валялся на полу, промоченный насквозь, но, будучи водостойким, работал даже в стекающем сверху ручейке.

Голос, доносившийся из него, искажала капающая вода.

– Розенталь, прием, – Лопе звучал настойчиво – сержант продолжал заклинать комм. – Где, ты Рози? Рози, пожалуйста, доложи.

Коул включил фонарь, добавив луч теплого света к узкому копью лазерного прицела, и пошарил ими вокруг. Яркий свет искрился в каплях и ручейках падавшей сверху воды.

Тонкие каскады сияли серебром. Фонарь и лазер освещали странные растения, и слишком крупные фрукты, и…

И нечто, что он не хотел бы узнавать.

Подойдя туда, где изломанное тело Розенталь валялось у стены, он вздрогнул, рассмотрев детали. У него ушла минута на то, чтобы обуздать эмоции, прежде чем он почувствовал, что способен говорить в собственный передатчик.

– Сержант… я нашел ее.

Повернувшись, он поиграл фонарем и лазером, оглядывая зал, проверяя каждый угол, каждую тень, каждое возможное укромное место – но смотреть там было не на что, кроме буйства растений и водопадов. И останков того, что некогда было Розенталь.

Тот факт, что приближался рассвет, только добавил спешки действиям команды – тому количеству, что от нее осталось. У них не было необходимости собирать все оборудование – никто не станет урезать им зарплату за то, что они оставят здесь вещи, которым найдется замена. В данный момент они волновались не о зарплате.

Все, что сейчас имело значение, – это убраться с проклятого шара, на котором они оказались, сделать это живыми и, по возможности, сохранив в целости конечности и органы.

Однако то, что легко было упаковать, они все равно собрали – потому что это было занятие, и оно, хотя бы временно, отвлекало их мысли от месива костей и крови, в которое превратилась рядовой Розенталь.

Она была чуть ли не лучшим профессионалом в команде Лопе, и ее жуткая смерть словно преумножила величину угрозы, которая над ними нависла. Верно, один из двух неоморфов, что атаковали их в высокой траве, теперь мертв, но как минимум второй еще жив, и кто знает, какие еще опасности притаились здесь, чтобы помешать намеченному отбытию.

Коул почти хотел, чтобы появилось второе существо, чтобы они могли его застрелить. Почти.

«Прочь», – сказала себе Дэниелс, пока запаковывала последние из своих вещей. Она хотела бежать прочь с этой отвратительной планеты. Она хотела убраться отсюда так далеко, как только позволит путешествие в гиперпространстве. За всю свою карьеру ей еще ни разу так сильно не хотелось оказаться в холодной, но стерильной пустоте глубокого космоса.

Лопе нетерпеливо оглядывал углы большого зала, и его лицо выглядело в высшей степени обеспокоенным.

– Где, к дьяволу, Орам?

Уолтер выступил вперед.

– Он хотел подумать. Или погоревать. Возможно, и то и другое. Он ушел один. Дэниелс и я подумали, что будет тактично позволить ему уединиться.

Дэниелс посмотрела на сержанта.

– Я видела, как он уходит, – признала она. – Я была не согласна, что ему следует идти, но была слишком уставшей, чтобы спорить. Его нет уже давно. Слишком давно, как мне кажется.

– Почему он не отвечает по комму? – в голосе Коула прозвучала нотка возобновляющейся паники.

Дэниелс попыталась его унять.

– Успокойся. Я выбилась из сил и уснула. Он был таким же уставшим, если не больше. Вероятно, он присел где-нибудь, и тоже заснул. Дремлет где-нибудь, как я тогда, – когда Коул не отреагировал на ее попытки его приободрить, она попробовала другую тактику.

– Послушайте. Я выйду на связь с кораблем и узнаю, не могут ли они ускорить спуск. Даже если погода не прояснилась, может быть, они все равно смогут опустить лифт пораньше, если уже закончили с подготовкой, – она оглядела двух оставшихся в живых солдат.

– Идите на поиски капитана, – сказала она. – Будьте осторожны. Держите коммы включенными и оставайтесь на связи, хотя бы для того, чтобы мы знали, как вы там.

– Я пойду найду Дэвида, – Уолтер ободряюще улыбнулся. – Возможно, он знает, где капитан. Если это так, я немедленно доложу.

– Отлично, – Дэниелс коротко кивнула. – Все встречаемся здесь через пятнадцать минут. Не важно, где Орам, не важно в каком он состоянии. Все, кто не вернется сюда через пятнадцать минут, рискуют остаться здесь насовсем. Это ясно? Пятнадцать, и отправляемся.

После того как Лопе и Коул вышли в одну дверь, а Уолтер прошел во вторую, у нее ушло несколько минут на то, чтобы понять, что она осталась совершенно одна.