8

Машину доделали на второй день. Я посмотрел и признал, что Сеня не соврал, узнать угнанный уазик в этом было бы очень сложно. Задние двери просто исчезли, борта образовали кузов, который нарастили, закрепив с каждой стороны по доске, а сверху навесив затягивающийся брезент от палатки. Каркас тента переварили и покрасили, загнув тент за сиденьями и перенеся окошко, превратив пятиместную машину в двухместный грузовичок. Правда, вместо камуфляжа нанесли серую «кубовую» краску. А так даже и лучше, чуть меньше намеков на «военность». Такие машины ездят, я не раз видел, многим нужен маленький грузовик с высокой проходимостью. Правда, чаще видел такие из шестьдесят девятого, иногда удлиняют даже, но и уазики встречаются. И еще склонностью к переделке отличаются бандиты, и вот это как раз то, что мне и нужно. На подобные машины часто пулемет ставят в рейдах.

С утра на территорию части заехал защитного цвета ЗиЛ-131 с полутентом, из которого выбралось несколько человек в камуфляже и самопошивных панамах вроде моей, вооруженных до зубов.

— Здоров, «бандиты»! — пошел я навстречу.

«Бандиты» — «бандитский отдел», ОББ. Коллеги мои подъехали. Быстро, за сутки всего, считай, пять человек. Сами перли, без колонны. Теперь точно все в сборе.

— Здорова, командир, — мне пожал руку высокий жилистый мужик, стриженый под ноль и с усами щеткой.

Матвеев Коля, сменил меня на должности, до этого замом был. Мы с ним почти все годы вместе, уже понимаем друг друга даже не с полуслова, а с полумысли, наверное.

— Командир теперь ты, а я внештатник. Как добрались?

— Нормально, без проблем.

— Димыч. — Я пожал руку здоровенному блондину с пулеметом на ремне. — Мартын. — Среднего роста подвижный парень с СВД. — Леха. — Радист, а с виду чистый крестьянин, с бородой, к тому же еще и конопатый. — Славян. — Рослый мужик с лицом боксера и сломанными ушами.

Это не весь отдел, у нас почти два десятка человек было, потому что, как я уже говорил, за бандитами гонялась именно милиция, а в Торжке подобным занимается разведвзвод и остальные вояки. Но этих позвал я сам, самые надежные и, что важно, они и уголовников изобразить сумеют. Начальник направил их с великой радостью, узнав, что мы тут тех самых грабителей вычислили.

— Так что, есть работа? — спросил Коля.

Раз мы тут все по позывным, то Коля получается Колун, а я в таком случае Серый. Так и общаемся обычно, привыкли.

— Есть. С утра пораньше и начнем, а сегодня подготовка.

— Не маловато времени на подготовку?

— Сколько есть. Используем по максимуму.

— Ваш народ? — К нам подошли Кононенко с Михаилом. — Разгружайтесь и пошли планы планировать.

— Разгружаться смысла нет, — влез я, — им так и выдвигаться. Документы сдадут только.

— Тем более пошли.

Сотрудники свалили оружие в кузов грузовика, и капитан повел нас в штаб.

Карт на стенах прибавилось, равно как и отметок на них. Немалую часть я сам нанес, когда определял маршруты. Люди расселись, кто-то всем тут же принес чаю и бутерброды, вернулись отходившие куда-то опера.

— Курим здесь, — объявил Кононенко, — на перекуры не выходим. На пол только не трясем. Сергей, — он обратился уже ко мне, — начинай сразу по своей части, потом к остальному перейдем.

— Хорошо, принял. — Я поднялся из-за стола и подошел к карте. — Значит так, в основном с моей группой пока займемся. Сначала вкратце, по деталям пойдем позже. Задание простое — изображать банду. Не из блатных, кочующую, с опытом. «Печенегов». Мы со Славяном в Вышний въедем отдельно, а остальные после меня, может, даже по другой дороге. Будете силовой поддержкой на случай чего. Если я смогу там договориться с авторитетами, то покинете город первыми.

— Что дальше? — спросил Колун.

— Как я уже сказал, моя задача завязать контакты с кем-то из местных авторитетов, — повернулся я к нему. — Причем так, чтобы информация о кладе дошла и до других. Ориентироваться буду на месте, но предварительно должен выйти на Хана. У меня груз эфедрина, это его рынок, но при этом у Хана под рукой нет нужной техники для разбора завала, ему придется договариваться с другими. Это должно сработать в нашу пользу.

— Так и есть, под Ханом только базар и вообще торговля, — подтвердил Михаил. — Сам он такой выезд не потянет. А все производство под Зурабом, без него не обойтись.

— Мы что делаем?

— Ваша задача обеспечить безопасность сделки, если мне удастся ее добиться. Подробности чуть позже. Я вывезу представителей бандитов из города, вы изобразите моих подельников. Встретимся где-нибудь на пленэре. Предпосылка такая, что мы в самом Вышнем встречаться ни с кем не хотим и не станем, риску много. Куш большой, если нас возьмут, то карту выпытать могут. А мы этого не хотим.

— Поверят?

— Поймут наши мотивы — значит, и поверят. Тут не переиграть, главное. И недоиграть нельзя. После встречи сразу же отбываете в район Ржева, вот маршрут, — я ткнул указкой в линию на карте. — От Торжка вас примут и проводят, не заблудитесь. По прибытии в район занимаете позицию вот здесь, на Красноармейской набережной, за разрушенным мостом. Ваша задача прикрыть мой отход вот по этому маршруту… — я повел указкой. — Я буду прорываться через частную застройку в район развалин, оттуда выйду к мосту и постараюсь переправиться к вам. Развалины моста должны меня прикрыть. Дальше наша задача пресекать попытки бандитов перебраться на правый берег. В сущности, все.

— А как перебираться будешь? Вплавь?

— Почти что. Есть идея, — усмехнулся я. — Изложу позже.

— А как ты от бандитов отрываться собираешься? — спросил Мартын.

— Это самый сложный момент, но что-то уже предусмотрели. Меня почти наверняка разоружат, но я там спрятал автомат с тремя магазинами и пару гранат. Плюс военные отвлекут, несколько секунд у меня будет.

— Рискуешь сильно.

— Риск старались просчитать. Ладно, общую ситуацию вы поняли, теперь пошли по деталям. Работаем до упора, обедать будем здесь.

На следующее утро уже выехали. На этот раз я экипировался всерьез, прихватив и СВД в чехле, и автомат, и гранаты. Потерять это обидно будет, случись чего, но мне нужно быть готовым к любому повороту событий. К тому же там вся банда Прокопа, а это уже отдельно. В поход за золотом их никто не позовет, то есть в засаде не выбьют, а счет у меня к ним персональный. Так что думать будем, прямо там. Я не закончил, пока живые остались. Никто из наших не закончил и про них не забыл. Только вслух на совещании об этом не говорили, народ из Торжка мог заартачиться.

Движок уазика порегулировали, расход бензина упал заметно. И вообще машину по ходу дела не только переделали, но и в порядок привели, даже люфт в рулевом ужался, а то болталась баранка как хотела. Быстро справились. И узнать ее теперь точно будет трудно, насчет этого можно не беспокоиться. Немного странно оборачиваться, брезентовая стенка прямо за спиной оказывается, по мне так глупость, проще груз в салон пихать, но вот мода такая пошла, а бандиты моде подвержены в первую очередь, это даже не правило, а аксиома. И сиденья от легковушки тут тоже в кассу. Смысла никакого, но поди ж ты.

Шли окольным путем, забирая восточней, проселками и брошенными деревнями, намереваясь у самого города разделиться. Я через Зеленогорский заеду, с юга, а ребята на зилке с севера, через Красномайский. А туда через Кувшиново проехали, этот городишко у нас в легенде. Главная забота — ни на каких диких не напороться. Земля пустая, так что неважно, под кем район находится, но если налетят «зеленые», а отбиться не успеешь, то даже если ты свой, никто ничего не узнает. А мы залетных изображаем, так что чужаки, нас никому не жалко, почти что законная добыча.

Лес и заросшие поля, лес и поля. В первые годы после Этого Самого кустарник везде разросся невероятно, местами начал вытеснять лес, который тогда хирел. Болот в Калининской области и так всегда хватало, а после той долгой зимы, когда снег валил и валил, а потом вдруг быстро начал таять, они еще подросли, поглотив многие мелкие дороги и затопив леса. Помню, как еще мух с комарами тогда прибавилось, форменное нашествие. Птиц стало мало, лягушки почти полностью вымерли, накомарник стал предметом одежды. Но природа умеет находить баланс самостоятельно, от изобилия еды птицы с лягушками сами развелись, и постепенно все вернулось почти что на круги своя, и комарья того же не больше, чем раньше. И даже обещанного нашествия крыс не случилось. Размножились они в свое время в городах, тех, где под завалами и просто на улицах тысячи трупов лежали, но потом ужались до обычной своей кормовой базы.

Что изменилось? Зимы теперь теплей, с частыми оттепелями. Лето дольше, но обычно дождливое. Жары и не помню, какой-то британский у нас стал климат, как в книгах описывался. Но ничего, приспособились, в чем-то даже легче стало. Для ржи хуже, говорят, а вот картошка и всякие овощи лучше растут. Ну или там корнеплоды.

Ну вот, подумал — и опять дождик накрапывать начал, пришлось дворники включить, а резинки на них совсем никакие, стекло почти не чистится. Надо новые вырезать или купить. Капли по тенту стучат, фырчит мотор, машина на ямах и кочках раскачивается. Зилок тянется сзади, не отстает. Да я и не быстро еду, закончилась давно быстрая езда. Грузовики теперь так и побыстрей легковушек катаются, потому что тяжелые и на больших колесах.

Интересно, как теперь с ездой в заграницах? Это у нас в Союзе строили не дороги, а машины для бездорожья, а там что теперь? Им ведь тоже неслабо досталось. Всем досталось, даже тем, кто и не участвовал. Тучи пыли, закрывшие небо и солнце, довольно быстро начали смещаться к экватору, пригнав зиму туда, где ее и не знали никогда и не умели ей противостоять. Вместе с радиоактивными осадками, сплошь из долгоживущих изотопов. Страны без резервов и запасов начали вымирать, шла взаимная резня, доходило до людоедства. В результате вроде бы не пострадавший от ударов юг потерял больше, чем кто-то еще. Почти вымер.

Советский Союз был самым большим параноиком на земле. Уроки начала Великой Отечественной даром не прошли, долгие годы великое множество всего копилось на складах Госрезерва, мобилизационных и многих других. Каждое ведомство создавало свои великие запасы. В прямом смысле слова — всего. Еда, оборудование, сырье, медикаменты, даже деньги на случай чрезвычайных ситуаций, когда потребуется отказаться от тех, что уже в обращении. И если при ударах страна потеряла много, инфраструктура рухнула и развалилась на части, то, несмотря на весь ужас первых лет, выживать нам было все же проще, чем кому-либо еще на этой планете. Правительство открыло склады, стараясь спасти оставшихся в живых.

Возьмем оружие. Много оружия, много патронов. Миллионы и миллионы автоматов и пулеметов хранилось на военных складах. Пять миллионов человек в армии, а только в каждой части оружия и техники еще на три, на случай развертывания. И базы хранения. И еще не меньше на мобилизационных складах длительного хранения, все подряд, начиная с трехлинеек и трофейных немецких карабинов, ППШ и ППС, ТТ и наганов. Патроны из расчета на три года тяжелой войны, где стреляющая армия по численности превысит количество тех, кто остался в живых на территории страны сейчас. То есть нам это все за век не расстрелять, наверное, если только этим и будем заниматься.

Почему тогда колонну сопровождал старенький БТР-40, а не что-то серьезней? Лишь потому, что он сделан на базе полноприводного грузовика и не так много топлива жрет. Ну и на борта можно положить сразу несколько пулеметов, создав невероятную плотность огня в нужном направлении. А РПГ-7 никакая машина не выдержит. И такие машины в цене, потому что на них ставят двигатели мощней, от тех же БТР-60 и БТР-70, доводят до ума, и расходов на них куда меньше, чем на современные бронетранспортеры, пробег которых до капиталки весьма невелик. Но если заглянуть в парк вояк в Торжке, то там можно найти очень многое из того, что стояло на базе хранения Сухопутных войск в Калинине и рядом, например. Хранится до тех времен, когда понадобится. Вот сейчас должно понадобиться, я думаю. Если мы все сделаем как надо. И даже у бандитов в Вышнем есть кое-что, далеко не только грузовики. Они тоже до разных складов и хранилищ добирались. В глухих местах в кадрированых частях военного имущества на дивизии. Пусть сама армия к восьмидесятым, если честно, превращалась в нечто неумно раздутое и не слишком хорошо в массе своей обучаемое, я это помню сам, как пехотинец, но запасы для мобилизации были почти бесконечны. А теперь так же бесконечны склады в городах. Котов в разговоре проболтался, что со складов их части все население Торжка можно вооружить трижды, включая младенцев и старушек.

Да и у нас в Грязовце все было примерно так же. Хуже то, что и банды вооружены не слабей. Раз мы подбили из гранатомета БТР-152 одной лихой банды, а выскочивших из него там же положили. Когда осматривал машину — удивился, откровенно говоря. Помимо штатного пулемета, в нем стояло еще два на самодельных вертлюгах, перекрывая все сектора, особенно задний, на случай, если нужно смываться. Еще три совершенно новых пулемета лежало внутри, просто про запас. А патронные цинки вытянулись вдоль бортов кирпичами в три слоя. И патронов бандиты не жалели, так что если бы Славян не успел выстрелить неожиданно, когда машина показалась из-за поворота, они бы и проскочить могли, придавив нас огнем так, что и головы не поднять. Ну и еще повезло в том, что бандиты после разрыва запаниковали, начали выпрыгивать, потому что они и из-за стоящей брони могли бы дел натворить.

Полезли потом под капот — все то же самое, двигатель заменили, что могли — улучшили. Да что говорить, если у нас в отделе было два своих «сороковника» с такой же модернизацией, не считая одного «бардака». Милиция называется, а по полям и лесам носились, как вполне себе армия. В Торжке поэтому и переложили нашу работу на военных, лишь придавая им оперов. Нет уже единой схемы организации милиции, как говорил раньше, везде по-своему все.

По дороге проехали через деревню Есеновичи, где последний опорник Торжокского района. Место такое, что и проселками не объедешь, если кто спросит, придется врать, будто ящики с эфедрином таскали в обход лесом, потом грузили снова. Но вообще нас пропустили, ждали. Конечно, если кто за местом наблюдает, то нехорошо получиться может, но все же рискнули. Может, и зря. Могли бы и потаскать добро на себе, убив день.

Затем вообще безлюдные места пошли, но нападения мы все же не слишком опасались. Тут ездят нечасто, бандиты специально долго ждать наугад не станут, и к тому же патрули из Торжка, наплевав на все, заходят сюда частенько, проверяя дорогу до самого шоссе. И уже на шоссе разделились. Славян пересел ко мне, и мы с ним погнали на Зеленогорский, а зилок  на Коломно пошел. Пока все по плану.

Славяна в напарники выбрал по двум причинам — морда у него самого бандитская вполне, говорить умеет… впрочем, у нас все по понятиям умеют тереть, и, кроме того, быстрый он и очень сильный. Так как он, никто больше не подстрахует, а одному там сложно, я еще в прошлый приезд убедился. Нужен человек рядом.

У поворота на Зеленогорский столкнулись непонятно с кем, три грузовика, у одного капот поднят, возле них люди с оружием, по стилю и манере одеваться — натуральные бандиты, никаких сомнений. На нас уставились, напряглись, но останавливать не пытались. Или свои дела, или просто к городу близко, а кто мы — непонятно. Тоже по общему стилю и облику подходим под определение.

На въезде в город блок, больше дозиметрический контроль, хоть и не знаю, насколько польза от него может быть. Если очень требуется что-то «светящееся» протащить, то можно это сделать и без дороги, крепостной стены вокруг Вышнего нет. Хотя, в принципе, все сами боятся вещей с «уровнем», так что на такой контроль едут спокойно. А другой проверки тут не проводится, даже не регистрируется никто. «Вольный город Вышний Волочек».

Потянулись частные дома, потом справа оказалась очередная бандитская крепость, научился уже отличать — выстроившиеся двухэтажные здания из серого кирпича, забор с колючкой, на дорогу магазинчик выходит, у входа пара персонажей понятного типа отирается, курят и базарят о чем-то. Вот это бы место тоже разнести бы в клочья со всеми обитателями, а потом сжечь и разровнять. Такое вот острое желание сразу возникает. Тоже не из центровых банда, очередные «подрядчики» и беспредельщики.

Ржевский тракт вывел нас на Цнинскую набережную, к старым особнякам.

— Смотри, самое кубло здесь, — сказал я. — Все старшие тут живут и их семейники. Дальше больше будет.

Тут, похоже, люди стараются особо и не ходить, улица совсем пустая, хоть авторитеты в городе беспредел запрещают, им надежная база и тыл нужны, без восстаний. Навстречу попалась та самая «чайка», которую видел раньше, следом за ней «Волга», битком набитая братвой. Судя по тому, что не в центр, по делам каким-то рванули. «Чайка», к слову, за Зурабом числится, как мне сказали. Тот, кто нам и нужен, поехал.

Казанский проспект, тут как раз больше семейники живут, а заодно и торговое место, еще купеческие торговые ряды сохранились, как в Торжке. Если прямо ехать, то до вокзала доберемся, но уже на хорошо знакомом перекрестке показалась гостиница, к ней мы и свернули.

В вестибюле за стойкой нашел того же самого «джинсового» мужика в той же самой кепке. Он меня узнал сразу:

— Привет. Ты чё, за номер забашлял, а сам не живешь?

— Кентов встретил, у них зависли. — Я как бы сразу перешел на «мы», подразумевая стоящего рядом Славяна. — А теперь нам бы опять номерок.

— Фигня вопрос, цену знаешь. Могу даже твой номер дать, там никого.

— Давай мой, все равно. Кстати, тачку куда пристроить можно, чтобы под охраной?

— Сзади загони, там охрана, — он махнул рукой. — Пятерка в день. С вас по червонцу за койку, по четвертному выходит, короче. На сколько?

— Неделя.

— Нормально. Вперед башляешь — скидку дам. Сто шестьдесят давай, и на неделю в расчете. Машину сразу загонишь?

— Оттуда не попятят? — спросил Славян. — Отвечаешь?

— Не, тут все четко, но отвечать не лохи, сам понимаешь. Стережем, говорю же. Или на улице ставь и сам ее паси.

— Ладно, камеру открой, сидоры пока сдадим, — сказал я, отсчитывая деньги. — Дела у нас еще. Тачку на ночь поставим.

Все знакомо. Мешки свои сдали под охрану, получили белье, на этот раз сухое, не ожидал. С дырками, правда. Поднялись в номер, заправили койки, спустились вниз, на обратном пути столкнувшись на лестнице с таким пьяным мужиком, что тот по стенке поднимался, шажочками, бормоча себе что-то под нос матерно. Видать, ресторан «Елисейские Поля» навестил.

Дальше сразу рванули к рынку, благо рукой подать. Места уже знакомые, я тут все обходил ногами. Машину приткнули ближе к въезду, Славян у нее остался, а я пошел внутрь, в распахнутые ворота.

Базар как базар, видел один и считай, что все повидал. Деревянные прилавки с навесами, торговцы за весами, покупатели с авоськами. У прилавка с картошкой подставляют свои сетки к желобу, по которому катятся крупные клубни. Огурцы с помидорами, зелень, яблоки, мясной и молочный ряды, вобла всех видов, копченая и разная, тут с ней хорошо, рыбу в водохранилище специально разводят. А вон в углу дальнем совсем другой прилавок, без товара на нем, и возле продавца два бугая топчутся, оба с «укоротами» — охрана. Туда-то мне и нужно, похоже.

Подошел ближе, обнаружил фанерку, приколоченную к столбу. «План, винт, шмаль». И цена напротив каждой позиции в прейскуранте, так сказать. Торговец восточного вида, азербайджанец или кто-то похожий, охранники русские.

— Чем закинуться желаешь, друг? — явно опознав во мне «солидного человека», спросил продавец.

— Не пользуюсь, благодарю. Товар у меня есть, ищу, кому сдать.

— А-а, — протянул тот. — Что за товар?

— Эфедрин. Много.

— Это сколько?

— Пять тысяч фуриков. Пять ящиков, в каждом по двадцать коробок, в каждой по полста. Много, в общем.

— Видал и больше, — осклабился тот, сверкнув золотыми зубами. — Это не ко мне, друг, тебе с весовым перетереть надо.

— А где весового искать?

— Вон туда пойди, в контору, — он показал пальцем на одноэтажный флигель у самого забора. — Там он, поинтересуешься.

— Спасибо, — кивнул я и пошел, куда показали.

Как я и ожидал, контора была не совсем конторой, а скорее базой в рабочее время. В большой комнате, в которой накурено было не продохнуть, сидело человек семь братвы. Один человек, в клешах и расстегнутой до пупа рубахе, стоял посередине и что-то рассказывал, размахивая руками. Его я узнал сразу.

— Сивый! — я шагнул к нему и руку протянул. — Как дела, Петь? Здоров, братва, — поздоровался с остальными.

— Все чики, — Сивый несколько растерялся. Вроде как немного узнал, а вроде и нет.

— Как посидели тогда?

— Ништяк, как обычно, — он вроде зацепился за что-то мыслью.

— Мне весового бы найти, здесь он?

— Я весовой, — от стены отлепился мужик лет сорока, с круглым лицом и маленькими глазами. — Дело ко мне?

— Дело, — кивнул я. — Поинтересоваться хотел, почем эфедрин в фуриках сдать могу?

— А эфедрин-то есть?

— Помыть осталось и принесть, — гыгыкнул кто-то из сидящих на стульях.

— Уже помыли, — я покосился в его сторону и добавил для весового: — Есть.

— Пошли побазарим, — он показал на дверь в соседнюю комнату.

Там почти что настоящий кабинет оказался. На столике магнитофон катушечный, стопка пленок в пожелтевших картонных коробках.

— Чё за эфедрин? Советский или новодел?

— Советский. Какой у вас по червонцу за грамм, — вспомнил я цены с таблички.

— Сколько?

— Пять ящиков.

— Эфа на лед пойдет, — сказал весовой, плюхаясь в кресло, и тут же пояснил позицию: — Можно мульку трясти, но дураков давно нет, а на чистый винт баянов не хватает. Если честно, то наш лабораторный лед на круг дешевле выходит, и кони не кинешь с него. — Он придвинул к себе лист бумаги и взял карандаш. — Считаем: реальный выход с фурика ноль-три грамма, так? У тебя… пять ящиков под двадцать коробок… — Он зачеркал карандашом, выстраивая столбики цифр. — Полтора кило чистого льда выйдет. По пятерке за грамм возьму.

— Давай по семь, тогда нормально. — Насчет цен меня заранее просветили. — Как у всех, — добавил я.

— Я тебя не знаю, мало ли чё ты там привез.

— А чё меня знать? — вроде как удивился я. — Эфик как эфик, все запечатано, можешь проверить. И насчет цены я в курсе. Семь за грамм выхода как с куста. Начало новой дружбы.

— Типа еще притянешь? Ты курьер, что ли?

— Еще эфика могу притянуть. — Пять ящиков у нас в запасе осталось. — Ну и еще кое-что есть, но это уже к старшим твоим вопрос, там товар другой.

— Чё за товар?

— Другой. Пока за эфедрин трем, чё роги мочить? Закончим и остальное обкашляем.

— Ты по жизни кто? Не вкупаюсь разом.

— Человек прохожий, — усмехнулся я. — По-братски, давай к делу, а?

— Семь за грамм цена для постоянных. Шесть дам или вези, кому хочешь. Ты сам прикинь, кому тут полтора кило прошмыгивать? Только цену уронишь. А ты «печенег», сегодня здесь, завтра там.

В общем, он угадал, именно «печенегов» мы и изображаем. Так принято называть бандитов-кочевников. Есть «зеленые», они же «лесные», живущие на хуторах и в пустых деревнях, откуда и устраивают налеты. Есть «гастролеры» вроде того же Прокопа, то есть те, кто живет в одном месте, а грабить ездит в другие. А есть еще одна категория — «печенеги». Банды с парой-тройкой грузовиков, которые постоянно перемещаются и «ловят любую возможность». Нигде постоянно не живут, разве что зимуют. Грабят там, где получится, сразу уходят в другие области, там сбывают хабар, посещая города вроде Вышнего Волочка, прогуливают вырученное и обычно едут дальше.

— Да ладно, у вас в городе это за неделю снюхают или скурят.

— У нас не только лед шмыгают, тут кому чего. Реально зависнет такое количество, везти дальше придется. Кстати, не говори, что ты сам его нашел и сюда привез, — добавил весовой. — Или купил у кого-то. Я так прикидываю, что вы везуна срисовали, да и мочканули его. Так ведь?

— С какой целью интересуешься? От этого эфик изменится?

— Не, — он отмахнулся. — Просто ты-то за нее не башлял, каждая копейка тебе чистый навар. Шесть за грамм. Девять косых на круг, мало, что ли?

— Я с братвой делю.

— Да не дам больше, крест на пузе, или дальше вези. Или часть могу взять, ящика два, тогда семь забашляю.

— Хорошо, — кивнул я. — Товар сюда везти?

— Ага, подгоняй транспорт, посмотрим, взвесим.

Сдали эфедрин без осложнений, в бытовом таком порядке. Но и не опасались, в городе беспредела при таких делах не бывает, авторитетам репутация важна, с нее и живут, так что правила братвой соблюдаются. Посмотрели, взвесили, затем весовой отсчитал девять тысяч, терпеливо дождавшись, пока я деньги проверю и пересчитаю.

— Как в аптеке, — заключил я.

— Так у нас и аптеки есть, — гоготнул он. — Даже эфка твоя частью на ширево пойдет, а частью в аптеки, как есть. Народу сопли лечить надо тоже. Чё еще интересного предложить можешь?

— Могу еще эфедрина привезти. Столько же.

— Пока не надо. Или возьму по пятерке, не больше. На копейку не подвинусь. Сдай в нормальном городе, в Торжке вон, легально. Они тебе за фурик заплатят, может, даже и нормально выйдет.

— Все равно меньше.

— Это да, — кивнул он, — зато без головняков. Ладно, что еще за товар имеешь?

— Тут, извини, надо со старшими тереть, — вернулся я к тому, с чего начал. — Есть один товар серьезный, много. Сведешь с Ханом, например, он тебе и расскажет. Чисто по-братски, там масштаб другой, выше твоей и моей головы, почему сам и не дергаюсь. Как бы комплексно решать надо. Кстати, меня Серым гонят, — протянул я руку. — Это кент мой, Славян, — показал я на напарника.

— Маркел, — представился он. — Вы в городе пока?

— Пока да. Отдохнем мальца, может, по делу с кем-то добазаримся.

— Вы вечером в шашлычку заходите, часов в восемь, — сказал он. — Там и потрем за то, что у вас есть и чего нам с этого выломится. Хозяину скажешь, что за Маркела столик, там по вечерам, как в КПЗ на Первомай, все занято.

— Придем, — я снова протянул руку. — До вечера тогда.

На этом и уехали. Что получится — черт его знает, но удочку закинули.

Про то, что в Вышнем наркоту производят централизованно, в Торжке узнали недавно, делается все по-тихому. До этого думали так, каждый сам себе на хате варит. Не только «лед», который на самом деле амфетамин, но и что-то новое, то, что теперь стали «шмалью» называть, как раньше звали коноплю. Конопля теперь только «план», высаживают ту по делянкам южные сорта, но вызревают они плохо, слабая получается, так что власти в ней большой беды не видят, с алкоголя человека в сто раз хуже ведет, и эффект проходит быстро. Так же и с маком, он тут вообще «правильный» вырасти не может, так что большой угрозы от него нет. Но уцелевшие злонамеренные химики наловчились выделять из нафталина какую-то дрянь, которой пропитывают иван-чай или шалфей, потом все это сушат, рубят и продают как эту самую «шмаль». И вот с нее одни проблемы. По мозгам она бьет сильно, куда сильней самой южной «конопли», и действует долго, больше суток. Но если с травы настоящей человек по большому счету безвреден, просто дурак дураком, то с новой «шмали» всякое случается. Крыша едет на полном серьезе, а иногда и просто навсегда. И стоит это дерьмо недорого, любой себе позволить может.

В самом городе и окрестностях «шмали» много не продашь, хотя наркоманов хватает, поэтому оттуда начали продавать по всей стране. Патрули из Торжокского и Бежецкого района начали специально шерстить задние дороги, ловя везунов. Но те все же просачивались. В Грязовце в какой-то момент эта зараза тоже появляться начала, а один раз такой обкурок в городе стрельбу устроил, двоих убил и двоих ранил, прежде чем его пристрелил прохожий. Так что, на самом деле, вот это самое производство стало одной из причин того, что торжокская власть еще до меня думать начала насчет того, что с вышневолоцкой вольницей надо заканчивать, или они всю округу перетравят.

А после Этого Самого люди вообще… и пить больше стали, глушат в себе всякое, и наркота широко пошла в темные времена. Когда все чуть успокоилось, проблема пришла в готовом виде. Везунов и торговцев расстреливали по суду, но даже с везунами не так просто. Вот если бы я не в Вышний ехал с пятью ящиками эфедрина, а просто где-то по дороге, то и не предъявишь ничего толком. Нашел. Везу в город продавать, властям. Потому что эфедрин лекарство, он всем нужен. И пока он в плохие руки не попадет, лекарством и останется. Выкупила бы тогда у меня власть в Торжке все пять ящиков за две с половиной тысячи, да и все. Еще и спасибо сказали бы.

Нафталин тот же теперь в дефиците. Им же не только моль травили, он много где нужен был в промышленных количествах и много где его можно сейчас найти. И насчет него пока четких приказов нет, как расценивать. Он колхозникам нужен отчаянно, например, чтобы всякий жучок собранный урожай не жрал, прямо мешочки с ним закапывают в ту же рожь. Смазочное масло из него получают, оно везде нужно. Так что тоже вот так, пока из него пропитку для «шмали» не выгонят, за хвост не поймаешь.

Так что да, лучше всего само гнездо это к ногтю взять, без всякой пощады. Так надежней и другим намек будет. Они ведь чем хуже любых других? Маркел сам проговорился, что у них тут чуть ли не промышленное производство. Наверняка лаборатория современная, или была, или нашли оборудование и установили, и делать могут что угодно, та же шмаль не предел, еще что-нибудь придумают. Это не тихая варка винта на хуторе где-нибудь подручными средствами, это все куда хуже. И специалисты грамотные есть, для них новую синтетику создать не проблема.

— Мимо Прокопа не проедемся? — спросил Славян.

— Проедемся. Можем даже сейчас. Только хрен что увидим, там забор высокий.

— Тогда просто убедимся, — сказал он рассудительно. — Подумаем, как с ними быть. Проедем пока, и все.

Все верно, нам пока не до слежки, но в городе еще четверо наших уже должно быть, вот пусть и займутся аккуратненько.

— Давай.

Я развернул машину, и мы поехали обратно, до перекрестка с Рабочей, которая дальше приведет нас на Шмидта.

Город под мелким дождиком стал совсем серым и мрачным. Он и до Этого Самого красотой особой не блистал, как и все остальные запущенные города бедного и вечно обобранного властью Нечерноземья, а теперь так и вовсе. Дороги почти не осталось, лужи сливались в одну бесконечную, так что ехал медленно, опасаясь влететь в какую-нибудь особенно глубокую выбоину. Проехавший навстречу большой КрАЗ на ямы обращал внимания куда меньше, так что обдал нас грязной водой до самой крыши. Но даже под этим гнусным дождем жизнь все равно шла своим чередом. Люди, прикрывшись накидками, куда-то спешили, местами магазинчики были открыты, какие-то мастерские, ателье предлагало пошив штормовок из брезента — самая популярная одежда теперь.

Пересекли железную дорогу и оказались уже в пригороде. Дорога как вымерла, все, как и раньше, сюда уже никому не надо. Она даже лучше стала, я скорости прибавил, а заодно попутно приглядывал подходящие выбоины, куда фугас заложить можно.

— В прошлый раз они вплотную ехали, — объяснил я Славяну. — Одним устройством обе машины можно было снести, а потом добить.

— Копать долго придется.

— Можно ночью, времени много. Подгадать, когда они из города обратно попрутся, и долбануть.

— Света мало будет, уйдет кто-то. Ночники уже того… А днем заметить могут.

Это да. Два ночных прицела у нас есть, но как они работают — это уже отдельный разговор, причем очень грустный. Зато взрывчатка есть. Три ящика тротила в зилке и несколько мин. И пара РПГ имеется с выстрелами.

— Тогда из граника встретить, разогнаться у них тут все равно не получится, — предложил я.

— Лучше бы всех вместе. И на базе кто-то останется. Если штурмовать, то могут быть потери. И время потеряем.

— На взрыв и стрельбу в окно точно кто-то высунется, можно снять из СВД.

— Я бы их всех вместе как-то рванул.

— Как?

— Доедем и посмотрим.

С виду на базе ничего не изменилось. Все так же заперты ворота, проволока на месте, в окнах никого не видно, зато музыка чуть-чуть слышна, магнитофон крутят, похоже. Да генератор еще трещит негромко. Проскочили мимо, на следующем повороте свернули налево, на заброшенный проселок, и по нему покатили обратно, чтобы лишний раз перед окнами не проскакивать.

— Через забор с зилка  махнуть не проблема, — сказал Славян, стараясь разглядеть бандитское гнездовье отсюда. — Там забор метра два всего, больше в «егозе» проблема. А железную секцию можно просто выбить.

— Можно. А дальше? На штурм идти?

— Не, на штурм не надо… надо бы тротила им туда закинуть, да и рвануть. Не давать просто в окна высовываться.

— Сзади выпрыгивать начнут.

— А мы сзади пулемет поставим, вдоль стены. Только фасад держать придется.

— С ящиками в подъезд забегать надо будет, могут из окон просто гранатами забросать. И потом все равно отходить, чтобы самих не сложило, а за это время банда что угодно сделать сможет. Даже закладку обезвредить. Оставим им тротил в подарок.

— Тоже верно. — Славян вздохнул. — Но взять их хочется прямо там и сразу, и тут же уйти. А тротил можно и на неизвлекаемость поставить, ни хрена у них не выйдет.

— Может, все же машину какую-то с тротилом подогнать вплотную? И ее рвануть? Дом ведь кирпичный, обычный, в семидесятых строился, разнесет его. Был бы старый купеческий, то да, он как дот, а этот… — я махнул рукой.

— Можно, наверное. А как?

— Забор вывалить в двух местах, так, чтобы машину можно было подогнать, и так, чтобы заднюю стену простреливать. Купить какую-либо развалюху в городе, легковушку, ею и пожертвовать.

— Запалимся на машине, — усомнился Славян. — Угнать проще.

— Угнать нехорошо. Дешевые машины у людей небогатых, может, он вообще с нее живет.

— Ты знаешь что, — вдруг вскинулся он, — оно вот какое дело… Серый, мы уже сколько лет дружим?

— Это ты к чему?

— Я Лену и пацана твоего как своих любил, ты знаешь. И Прокопа с бандой я под корень извести так хочу, что зубы сводит. Но если мы сейчас это сделаем, то точно напортачим. Или большая операция развалится, или не сможем всех выбить.

— Предлагаешь что?

— Сначала авторитетов с основными силами из города увести. И вернуться. Зайти прямо с этой стороны и разнести там все. У них же гражданские там могут снова быть, я те крест даю, они еще рабов купили. Ну рванем мы зданьице, а дальше? Тех или убьет, или завалит, или их другие заберут. Так?

Так, все так, но мне Прокоп этот ночами снится, когда уснуть получается. А получается редко.

— Так, Славян, так, — вздохнул я.

— А тогда никто не уйдет. Не денутся они никуда.

— В рейд уйти могут.

— В рейд они могли и сейчас уйти. Им машины нужны, бабки, рабы. Понаблюдаем пока.

Кстати, в рейд они могли уйти, если в общаке денег достаточно не было. Но взяли они тогда много, может, и хватит на безбедное житье покуда. Надо наблюдение организовывать, разберемся. Горячку пороть в любом случае не следует.

— «Медведь» ближе к вечеру проверить надо, — сказал я. — Если они в город выберутся, то там зависнут, скорей всего.

— Медведь?

— Кабак такой, где Прокоп со своими бывает.

— Так, может, их в кабаке и положить? Зайти в масках и всех под корень, — осторожно предложил Славян.

— Мы же не всех знаем. Рассядутся по залу и все.

— А мы расспросим, вежливо. Задний выход перекроем, если такой есть, и побеседуем. Кто-кто в теремочке живет? И всех мышек-норушек там и сложим. Поехали, на «Медведя» этого глянем. Где он хоть?

А что? На самом деле простые решения часто оказываются самыми удачными. Если кто на базе и останется, то самые молодые, с ними и позже разобраться можно будет, а вот в кабак поедут все центровые. Те, кого я так хочу видеть. Главное — к местности примениться. Если есть путь отхода, то…

— На Казанском. Увидишь.

— Глушаки навернем, особо и шуму не будет.

И тут прав. Глушители есть у всех, снять дульный тормоз и навернуть «трубу» не проблема, пусть и не совсем тихо, но все равно в помещении звук приглушится.

— Посмотрим, — ответил я. — Доедем и посмотрим.

Ресторан «Медведь» расположился на первом этаже старого трехэтажного дома, стоящего напротив заселенной кирпичной «хрущевки». Судя по фасаду, тут и в старые времена был или магазин, или ресторан, да еще и со стеклянными витринами. Теперь витрины заложили кирпичом, вставив обычные окна, кирпич покрасили желтой краской, но выглядело все довольно странно. Вывеска над входом была написана краской, но судя по всему, вечером еще и подсвечивалась. Прямо у входа рядком стояли три машины: фургончик «москвич», старая «Волга» и вполне себе целого вида «нива».

Я решил не изображать шпионов, а свернул прямо на стоянку, поставил уазик за «пирожком», после чего мы со Славяном направились в ресторан.

Дверь оказалась тяжелой и толстой, что порадовало, такую забаррикадировать несложно, к тому же она изнутри закрывается на толстенную железную штангу. А это значит, что есть и второй выход, ведущий куда-то во двор.

В зале пустовато. То есть почти совсем пусто, за одним столиком пара сидит. Мужик в возрасте и с ним молодая, перекисью крашеная, ярко одетая. Напротив входа чучело медведя, вставшего на задние лапы, в передних поднос с бутылкой водки и тремя стопками. За столиком в углу официант скучает, молодой, не старше двадцати, волосы светлые и взъерошенные. Нас увидел, оживился, подбежал.

— Покушать желаете?

— Нам бы по пивку с другом, ну и к пиву чего-нибудь, — сказал я. — Не в тягость?

— Никаких проблем. А к пиву что? Мяско есть всякое, колбаска, рыбка.

— Копченого чего-нибудь, мяса.

— Сделаю, — кивнул он и сразу убежал.

Сервис тут на уровне, потому что место бандитское. Непонятливый халдей может и по башке получить за нерасторопность.

Мы прошли за дальний столик, уселись так, чтобы весь зал на виду был, закурили оба. Когда официант вернулся с кружками и тарелкой всякой нарезки, я тут же рассчитался, после чего спросил:

— Братишка, а на дальняк тут куда?

— Вон та дверь и во двор, — показал он пальцем.

— Благодарю.

Я поднялся из-за столика и пошел куда показали. За дверью обнаружился темный тамбур, а за следующей дверью двор, с вымощенной старым кирпичом дорожкой. Двор маленький, огороженный дощатым забором с калиткой, слева пара сарайчиков, уборная в дальнем конце, причем кирпичная. Зашел, отметился, потом снова огляделся. Точно, ресторан запирают изнутри на ночь, а персонал отсюда выходит. Вон петли под навесной замок, да и сама дверь металлом обита. Но пока ресторан открыт, она заперта не будет, публике до ветру бегать нужно. Правда, тут еще и лавочка, а возле нее пустая банка из-под солидола, и в ней папиросных окурков гора. Сюда персонал подымить ходит наверняка. Значит, есть риск неожиданно наткнуться.

Забор перемахнуть снаружи не проблема, но вот заглянуть сюда… зеркальце нужно на палке. Но такое у нас есть, оно у нас всегда есть.

Провода к ресторану подходят со столба отдельно… можно даже перерезать, если надо будет. Но вроде бы не надо. А вот телефон обрежем, провод тут же висит. Не нужно им телефонов. Ладно, не надо слишком задерживаться, в зал пора.

— Ну что? — спросил Славян, едва я уселся.

— Все реально. — Я отпил ржаного пива и закусил копчушкой. — Вполне. Зал только под контролем держать трудновато будет.

— Положим всех мордой в пол, и станет проще. Если за стволом кто-то полезет, валим сразу.

— Это ясное дело. Но тут и гражданские будут.

— А гражданским оно зачем? Тихо будут лежать.

— Возможно.

Вообще идея Славяна мне нравилась больше и больше. В чем тогда проблема? В путях отхода. Нам ведь еще и не засветиться надо. То есть нужно положить банду Прокопа и остаться в городе. И на последний день такое оставлять нельзя, вдруг именно тогда они останутся на базе? То есть тут их нужно будет ловить.

Досидели, допили пиво, почистили тарелку, да и пошли к выходу. Внимания на нас так никто особого и не обратил. Объехали потом район, огляделись. Во дворах люди есть, но это днем, ночью тут пусто будет. Дальше, через пару улиц, нашли гаражный кооператив, причем выходил он дальней своей стороной на заросший пустырь. Там и машину припрятать можно, с гарантией ночью туда никто не попрется. И выездов разных и в разные стороны полно, куда хочешь, туда и езжай. А лучше даже не «езжай», а пешком топай. Наверное.

Гаражи оказались заброшенными, нет в них теперь смысла. У кого машина есть, тот ее чаще возле дома держит, причем люди с какими-то деньгами все больше в частном секторе живут, так проще, а в таких «хрущевках», какими район застроен, все больше голытьба. Так что прошлись по самим гаражам. Ворот почти нигде нет, сняли, но кирпичные боксы остались, никуда не делись. Почти все с ямами, а некоторые еще и с погребами, что угодно спрятать можно. Правда, дорожки между гаражами грязные, следы останутся… но дождик капает, так что должен смыть. Вот под дождь бы нам подгадать…

Ладно, надо своих найти, пусть займутся наблюдением. На каких машинах банда ездит — они уже в курсе, я им всю информацию дал.

В гостиничном номере под дверью нас ждала записка с двумя цифрами — «23». А бумажки, которую я сунул за косяк, чтобы номер пометить, не было. Наш этаж, как я понимаю. Выглянул в окно — точно, стоит наш зилок  во дворе. Повернут сюда кузовом, барахло горой и под брезентом, затянутым веревкой. Рискованно, конечно, но таскать все в номер еще рискованней.

В коридоре было пусто, гостиница вообще постояльцами не забита, как я вижу, поэтому дошел до «двадцать третьего», постучал условно, двойной, одиночный, двойной и тройной. Шагов за дверью не услышал, но дверь неожиданно распахнулась, а за ней я увидел Димыча.

— Здоров, — шагнул я в комнату. — Как доехали?

— Да нормально все. Фон замерили на въезде и ничего больше.

Все были на месте, перекусывали как раз, разложив хлеб и все, что к хлебу, на столе, на развернутой бумаге. Я присел на край чьей-то кровати, расстегнул мокрую от дождя штормовку.

— Колун, наблюдение надо установить, чем и займитесь.

— Где?

— Дай карту.

Он полез в рюкзак, вытащил склейку, разложил.

— Вот тут примерно, — я показал на улицу Шмидта. — Главное за переездом, тут у Прокопа и его людей одна дорога, дальше по-разному свернуть можно. Если проедут «шоха» и «двушка», белая и желтая, то это Прокоп. Тогда вам надо проехаться вот тут, по Казанскому, посмотреть, не стоят ли они у ресторана «Медведь». Если стоят, то это то, что нам нужно.

— А что нам нужно? — деликатно поинтересовался он.

— У Славяна план возник. Просто как угол дома, но может сработать.