13
С рассветом на обеих машинах выехали в Борки. Вокруг города против часовой стрелки, почти заросшими проселками, через Красномайский, где проскочили мост через Шлину, не встретив ни единой живой души. Люди еще и просыпаться не начали, даже те, кому на работу, вот и тишина мертвая. Дальше пошла старая дорога через густой лес, которой почти и не пользуется никто, судя по следам, потому что в этом направлении ездить теперь просто некуда. Старый мост через Цну сохранился, он у нас на картах был помечен как действующий, так что дальше мы оказались на нужном нам берегу.
Калининская область — место все же своеобразное: речки и речки сплошные, а где не речки, там болота. Вроде и много дорог, но все они рано или поздно ведут к немногочисленным мостам, а у мостов чего угодно можно ждать, но вот именно этот опасений не вызывал. Ну кому и какой смысл здесь засаду держать?
В лесу пахло зеленью, воздух пить можно вместо чистой воды. Всегда лес любил, и сейчас эта страсть не делась никуда. Именно в лесу ты как-то особенно остро ощущаешь близость природы, той самой, которая сейчас стирает и растворяет в себе шрамы случившейся войны. Тут, на узкой дороге, не видишь ни развалин, ни убожества нынешней жизни, здесь даже о плохом думать совсем не хочется. Гаснет в кустах фырчание двигателя, перебиваемое утренним пением птиц, солнце местами расписало светлыми пятнами падающие на дорогу тени.
Между тем «козлик», который я вел, вполне оправдывал свое название, то есть машина старательно скакала на всех кочках, но зато без всяких проблем пересекала любую грязь, которой после затяжного дождя здесь хватало. Впрочем, не такая уж и глубокая грязь, лесная почва все больше песчаная, это не чернозем, который в сушь как камень, а в дождь как свежий навоз.
После моста до деревни, раскинувшейся посреди заросших полей на вырубке, осталось всего ничего, и уже через считаные минуты мы разглядели серые дома за покосившимися заборами, просевшие грязные крыши, разросшиеся сады во дворах. Где устроились наши, разглядеть не получалось, но когда мы проехали через саму деревню, на дорогу неожиданно вышел Димыч, поднял руку, останавливая нас.
— Доброе утро, — высунулся я из окна. — Хорошо замаскировались.
— Стараемся. Ждали вас.
— Как узнали?
— Связь была вчера. Односторонняя, разумеется, — усмехнулся он, заметив мой вопросительный взгляд. — Торжок сказал, что вы сюда выдвигаетесь. Проблема?
— Да, сейчас обсудим.
— Заезжайте во двор, — он показал на распахнутые ворота, вросшие в землю и почти уже скрытые за кустами. — Тут дом более или менее, жить можно.
Оба грузовика стояли в саду, прикрытые маскировочной сетью, с десяти шагов не разглядишь. Во дворе из ведра умывался Николай, помахавший нам рукой.
— Завтрак есть? — без долгих вступлений осведомился я, выбравшись из машины.
— Шашлык холодный остался. Будете?
— Все будем, только давай.
Зашли в дом, в котором слегка пахло сыростью и трухлявым деревом, Димыч зашел следом.
— Мартын с Лехой спят еще, — пояснил он. — Будить?
— Можно позже, успеем поговорить.
Я так понимаю, что эти двое ночью дежурили, так что пусть выспятся.
Мы уселись за покосившийся шаткий стол, Димыч принес закрытый котелок с кусками шашлыка, перемешанного с холодным луком, выложил мешок черных сухарей, затем развернул сверток с вареными яйцами, пучок зеленого лука, присовокупил к нему баночку с крупной солью, выставил две алюминиевые миски, сказал:
— Чайку поставлю, как раз пора.
Шашлык даром что вчерашний, а пахнет замечательно, сразу аппетит бешеной собакой в кишки вгрызся. Вытащил из кармана нож, из рюкзака вилку, подцепил кусок мяса и раскромсал на три части. Замечательно. Тут же схватил яйцо, облупил по-быстрому, посыпал солью, откусил, макнул в соль пучок лука.
Николай вернулся в дом, растираясь полотенцем на ходу, пожелал приятного аппетита, на что мы ответили кивками и невнятным мычанием.
— У вас тут как было? — спросил я, прожевав.
— Тихо. — Николай накинул рубашку и подсел к столу. — Ни души, как на даче сидим.
— Завтра поедем уже, заканчивается ваша лафа.
— Рассказывай тогда, не тяни.
— Пожрать дай… дача тут у них, а я там как Штирлиц.
— По борделям ходил, небось.
— Был в борделе, — кивнул я. — В «Сказке». Братва авторитетная пригласила.
— И как?
— Каком кверху. Кормят там вкусно, к слову.
— А что тогда здесь жрешь?
— Так это когда было. Кстати, что с «газоном» делать будем? — я показал пальцем за окно. — Тут бросать жалко, возвращаться за ним сюда страшно, а перегнать в Торжок не получится.
— Продать хочешь, что ли?
— Не, я бы хорошему человеку подарил. Ему нужней. Как раз «газон» лучше всего подойдет.
«Газоны» эти, пятьдесят второй и пятьдесят третий, по нынешним временам чуть ли не самая востребованная машина у частников. Жрет немного, едет хорошо, по бездорожью нормально, две с лишним тонны везет. Я бы его Сане подогнал, соседу из Торжка. Вот исключительно в виде «спасибо» за то, что человек хороший. Понятно, что не до того нам сейчас, но это на первый взгляд. А на второй… а сделать хорошее дело в списке приоритетов на каком месте вообще должно быть?
— Спрячем давай. А потом сгоняем, если так уж нужно.
— И то.
Верно. К Есеновичам отгоним и там в лес. И сетку сверху. Все равно с утра ехать. А потом вернемся, там от «советского» Кувшиново, откуда Саня и родом, к слову, не так уж и далеко.
Когда проснулись все, разговор уже пошел по делу.
— Короче, они послали разведку. Надеялся, что авторитеты побоятся кого-то посылать. Но мы тут сами себе проблему устроили — завал слишком большой. Те просто сами раскопать не смогут, вот никто себе голову и не морочит теперь. Думают только о том, чтобы потом никто никого не кинул.
— Со связью, — даже не спросил, а сказал Николай.
— Со связью, — подтвердил я. — И с графиком связи.
— То есть положить их сразу не получится?
— Положить, может, и получится, просто смысла никакого. Основные силы тогда из города не выйдут.
— А кто конкретно на связи должен быть?
— Не знаю пока. Увидим. Но если ты думаешь насчет одного радиста оставить, то не уверен, что сработает. Наверняка старший должен на частоте быть.
— Скорей всего, — согласился Николай. — И я бы еще следом группу послал.
— Зачем? — повернулся я к нему.
— А чтобы убедиться в том, что на дороге горелых машин и трупов не осталось.
— Вряд ли. Они же не знают, куда мы идем и какой дорогой, тем придется в прямой видимости быть. И они могут прикинуть, что мы заслоны выставлять будем. Нет, будет одна группа, в этом я уверен.
Николай отхлебнул чаю из эмалированной кружки, задумчиво посмотрел в потолок, затем сказал:
— Тогда все равно придется их складывать на месте. Дать доехать и валить. Оставлять радиста и трясти его на игру. А дальше как выйдет.
— Сколько их будет? — спросил Димыч.
— Человек десять, — ответил за меня Славян. — Больше, чем нас.
— Больше, — подтвердил я. — И будет две машины. Одна, я думаю, пойдет как машина связи. Во второй будут бойцы. Кататься с радистом им никто не даст.
Николай усмехнулся.
— В принципе, какие-то идеи возникают.
— Вот именно что «какие-то», — ответил я. — Если идея неправильная, у нас будут потери. Если там устроят засаду, то мы потеряем заодно и радиста. Их радиста. И все труды попусту.
— Не попусту, Прокопа мы израсходовали, — возразил Славян.
— Мало. Этого мало. Вместо него кто-то другой тем же займется. Ладно, давайте думать, как взять вторую машину сюрпризом, чтобы без большой стрельбы.
— Если там будет две машины.
— Если будет две, — согласился я. — И если их будет не больше десяти, как они сказали. Я бы слишком доверять им в этом не стал.
— Больше пошлют, — уверенно заключил Николай. — Точно больше. Именно для того, чтобы мы даже не дернулись.
— В любом случае придется везти их до Ржева. Только там у нас будет предсказуемый маршрут, заезжать придется по Осташковской улице, к месту других подъездов нет из-за разрушений. Можно дать знать своим, пусть устраивают засаду там, машину с антеннами не трогают. Они почти наверняка пойдут следом за нами, так безопасней.
— И что?
— Есть пара идей, я об этом со вчерашнего дня думаю. Есть. Уазик тогда тоже прячем, на «шестьдесят девятом» поедем. Он лучше подходит. И да, ПКМ туда перекинуть надо, заранее, чтобы потом не мельтешить. Димыч, — окликнул я пулеметчика, — пока с РПК походишь, мы тебе привезли.
— Есть, товарищ командир.
Вот да, так бы всегда и отвечал.
— А РПГ в грузовик. В кабину. И пусть там живет.
— И что ты задумал? — спросил Леха.
— «Задумал» пока сильно сказано, но пара идей есть. По принципу «всегда делай то, что ожидают меньше всего».
Этот принцип я сам себе каждый день в течение десятка лет повторяю. Может быть, из-за него и стал начальником ОББ. Люди, какими бы они умными ни были, все же чаще всего мыслят штампами, так проще. И даже самые опытные, если не самые умные при этом, используют штампы чаще других. Слишком много вот этого самого опыта, на каждое действие есть как шаблон своей реакции, так и шаблон действий противника. Теория вероятности работает. Так вот каждый шаг твой должен быть спланирован таким образом, чтобы в списке допустимых вероятностей находился на самом последнем месте. И тогда система прогнозирования у противника может развалиться как карточный домик.
***
Вечером на связь вышли «подпольщики». Передал через них все, что узнал, и все, что придумали. Потом от них же пришло подтверждение, что в Торжке все получено, постараются организовать засаду на Осташковской и аккуратно выставить наблюдателей на других направлениях. Это обнадежило, но связь получается одноразовая, завтра уже ее не будет. До вечера готовились, разложили все, как планировали, легли пораньше, причем на этот раз все, рискнув, а с ранья выехали на всех четырех машинах в направлении на Есеновичи.
Дотуда было около тридцати километров, но дорога такая, что еле ползли, убили часа два. Там же нашли место в лесу с густым подлеском, загнали туда уазик и «газон» , накрыли сетями, примаскировали ветками. Не думаю, что кто-то найдет, разве что медведь из любопытства укрытие разорит, их почему-то запах бензина приманивает, как народ заметил, но тут уже ничего не поделаешь. Скинули клеммы, скрыли следы, как могли, и поехали оттуда в сторону Кожино и карьера, где встреча назначена.
Место выбрали не случайно, там поля широкие, можно занять позицию на опушке леса и наблюдать, чем мы и занялись. Леха на рацию сел, а остальные в прикрытие и наблюдение. Ждем, теперь просто ждем.
Бандиты вышли на связь через два с лишним часа после нашего прибытия на место. Запросили «Серого», я откликнулся. Представились «Мойкой», то есть их радист свой позывной с собой потащил, из чего я заключил, что он точно не из военных.
— Выдвигайтесь за Кожино и ждите, — сказал я. — Мы подъедем.
— Через пятнадцать минут будем там.
Появились они не через пятнадцать, а почти через полчаса, но когда появились, мы выругались почти хором. Из деревни выползли три машины, «шишига» с тентом и два БТР-60, Не пожалели резервов, похоже.
— Твою мать, — сказал я от всей души. — Твою же мать!
Как минимум шестьдесят процентов моего плана сразу ухнуло в сортирную яму. Как мы это могли не предусмотреть? Ждали грузовиков, уазиков, не знаю чего, а они с броней приперлись. Не ездят сейчас просто так на броне, ломается она быстро, жрет много, берегут для крайних случаев… а ведь он для них крайний и есть, черт возьми, именно крайний. Вот и не пожалели, выделили.
Задача выбить остальных и захватить радиста усложнилась до невозможности. Машина со связистом не идентифицируется, а БТР или сгорит, или прорвется, если его не жечь, и просто уйдет. Пусть даже засада в Ржеве поддержит нас гранатометами и броней — все равно ни черта не получится. Только на поражение бить, всех подряд. Кругом облом.
— Поехали, что ли, — мрачно сказал я, поднимаясь на ноги. — Будем решать проблемы по мере их поступления.
— Первая уже поступила, — дополнил мою мысль Славян.
Мы с ним уселись в «козла», он за руль, а я за командира, остальные загрузились в зилок . Сделали небольшой круг через язык леса и выкатились на едва заметные остатки бывшей дороги через поле. Через пару минут мы уже тормознули возле бандитской колонны, во главе которой стоял вооруженный бронетранспортер, направивший на нас стволы своей башни.
Я толкнул дверцу, вышел, и почти одновременно из люка показался Семеныч собственной персоной, еле протиснулся. Меня даже мысль посетила о том, что если этот БТР загорится, то он и выскочить быстро не сможет. Чуть странно было его видеть в «березке» и с автоматом, пока он у меня в голове только в уголовный антураж Вышнего Волочка вписывался.
— Доброе утро, — поприветствовал я его, подходя. — Не ожидал видеть здесь.
— Кто-то же должен сделать все сам, чтобы было сделано нормально, — выдохнул он. — Все по плану?
Нет, не бандит, точно.
— Да, все штатно. У вас сейчас сеанс связи будет, как я понимаю?
— Все верно, сообщим, что встретились. Потом поедем. Куда путь держим?
— А деньги при вас? — я усмехнулся.
Семеныч постучал автоматом в броню, из люка сразу же высунулся парень в шлемофоне. Молодой, блондинистый, наверное, как раз и есть радист Вася.
— Сумку сюда кинь, — скомандовал главный. — Ту самую.
— Момент!
Он нырнул в люк, высунулся снова и спустил на ремне увесистую брезентовую сумку. Семеныч ее принял, расстегнул клапан и показал мне содержимое.
— Сто штук.
Купюры от червонца до четвертного сплошь, все больше потрепанные. Я наугад вытащил три пачки, пролистал, проверил несколько купюр на свет, обнаружив все подобающие водяные знаки.
— Пересчитай, если хочешь, не вопрос, время еще есть.
Я быстро пересчитал пару других пачек, там тоже все сошлось.
— Нормально.
— Пока у нас будет.
Между тем его «личный состав» чуть расслабился, полез и из брони, и из грузовика наружу. Там уже бандиты однозначно, даром что в военный камуфляж вырядились, морды не спутаешь.
Семеныч залез в БТР, прихватив сумку с деньгами с собой, минут через пять выбрался обратно, увесисто спрыгнув на землю.
— Ну что, куда едем все же?
— В Ржев.
— Ржев?
— Именно. И пойдем вот так. — Я открыл планшет, развернув карту. — Отсюда на Щелье, оттуда на Жданово, Нижние Котицы. В Селижарово не пойдем, там опорник, свернем вот здесь на Большую Волгу, там мост цел. И оттуда проселками на Дмитрово, Краски, там тоже мост, и оттуда до шоссе. И дальше через Бахмутово на Ржев.
— У моста охрана может быть.
— Не было, мы ездили.
Вообще-то есть, но ее спрячут, туда из Торжка приедут.
— Ладно, посмотрим. Вообще маршрут — как пьяный еж гулял.
— Зато спокойно. Мы так поедем, а как остальные — пусть сами решают.
— Хорошо, тогда давайте вперед, мы за вами. Не гони, спокойно пойдем. Грузовик свой в колонну поставь, между бэтээрами, спокойней будет.
— Нет, мы в своем порядке всегда, так нам спокойней. Народ у меня сыгранный, знают, что при проблемах делать, с вами не ездили.
— Ну, смотри. — Семеныч спорить не стал, но посмотрел на меня с сомнением. — Уазик-то свой красивый куда дел?
— В городе оставил.
— А во дворе не видели.
— Не во дворе, просто спрятал.
— На ЖБИ, что ли? — спросил он с усмешкой.
— Нет, — вздохнул я, демонстрируя то, что вопросы мне надоели. — Я два раза в одном месте не ставлю. Давайте свою связь, ждем, и потом поехали.
И направился к нашим машинам. Оглянувшись, увидел, как из бронетранспортера выбирался радист с «имуществом». Бортовая «раз-два-три» отсюда уже не добивает.
***
Привычные и знакомые лесные дороги. Что в Грязовецком районе катался по ним постоянно туда и сюда, что теперь катаюсь. Мы впереди идем, чуть оторвавшись, ЗИЛ перед колонной едет. Даже связь держим, приспособили обе трофейные Р-148, к обычным аккумуляторам подсоединили, без запасных никто не выезжает.
«Козлик» едет бодро. Даже не прыгает особо, потому что на таких дорогах и кочек-то нет. Пару раз попадались упавшие деревья, их тросом сдергивали, ехали дальше. Путь у нас долгий, почти четыреста километров такими винтами, зато бандиты видят, что стараемся никому на глаза не попасться.
Ну и как нам с ними быть? Мысль о засаде прямо в Ржеве кажется теперь все менее и менее удачной. Как-то хитрей нужно действовать, а вот как? Понятное дело, что идентифицировать командирскую машину засада разве что по позиции в колонне сможет. У нас есть РПГ, так что спалить один из бортов можем даже мы, но дальше-то что? В лоб переть нельзя, засада только спутает карты окончательно, надо хитрость какую-то удумать. Только хитрость не удумывается. В грузовике двое, оба в кабине, он, похоже, запас топлива везет. Во втором БТР человек восемь, в головном, командирском, шесть, наверное.
Ладно, будут привалы, на первом же посмотрим, как бандиты себя ведут.
Я достал из рюкзака «марголин», навинтил глушитель, сунул оружие в оперативку. Зачем? А увидим, мало ли. Все же он очень тихий, никакой ПБ или АПБ с ним не сравнится. Если, например, застрелить кого-то за броней, то уже рядом с машиной никто ничего не поймет, особенно при работающем двигателе. Посмотрим, короче. Но вообще надо быть как-то предусмотрительней, что ли.
Кувшиново, к которому мы подъехали, пришлось объезжать по большой дуге. По дороге наткнулись на два грузовика с людьми, и хоть я знал, что бандиты ничего не сделают, на кону куш большой, все равно сердце сжалось. Просто не должны такие вот здесь ездить. А подъехать можно, мы же подъехали. Впрочем, тут патрулируют, просто сегодня патрули дома сидят, все по той же причине. Нам дорогу освободили. А люди в грузовиках нас за своих приняли наверняка, просто военная колонна прошла.
Привал устроили в лесу, не доезжая давно опустевшего Жданово. Свернули с дороги, укрылись за подлеском, остановились. Семеныч, выпрыгнув из бронетранспортера, сразу же направился к нам.
— Как посты выставляем? — спросил он сходу.
— Берите то направление, — я показал назад по дороге, — а мы возьмем это.
— Хорошо. У меня связь сейчас, потом поговорить подойду.
И наши, и бандиты вылезли из машин, но друг с другом не смешивались, каждый своей кучи держался. Семеныч отобрал одного, показал направление, тот кивнул и пошел вразвалку. Так, они одного на фишку назначили. За пулеметами никого не осталось, кажется. Может, и неразумно, но в реальности приближающиеся машины в такой тишине слышно издалека, а экипаж совсем рядом, успеет замахнуть в машину. Так что да, наблюдения достаточно.
— Давай, изображаем расслабленность, — скомандовал я своим тихо. — Запоминаем все, что видим. Мартын, ты на фишку, вон в том направлении, но смотри больше сюда.
Бандиты, расстелив на траве брезент, устраивались на обед. Семеныч забрался в БТР, радист пока внутри, а водила вылез. Заслонка над триплексом поднята, на командирском месте никого не вижу… или разглядеть не могу. Так, грузовик к броне подгоняют, дозаправить хотят, похоже. С грузовиком двое. На брезенте семеро.
Так, радист со старшим вылезли, сейчас Вася антенну растягивать будет… Семеныч рядом крутится.
В принципе… может, сейчас? Если начать решительно и резко, то вполне можно… сидящих пулеметом и гранатами, сразу, мне заскочить на броню БТР, попутно привалив заправщиков, а одиночка, ушедший на пост… справимся как-нибудь. Даже если в другом бронетранспортере кто-то на пулеметах сидит, то с такой дистанции ничего сделать не успеет. А верхние люки открыты, можно туда гранат опять же накидать. И ведь Семеныч сейчас от нас точно атаки не ждет, у него ума хватает понять, что если мы их за нос водим, то точно не для того, чтобы разведку выманить.
И что выиграем? Ничего, на этом все и закончится. Не тут их надо глушить, после, хотя бы после того, как доложат, что уже в Ржеве. Или на подступах. Про Ржев он в Вышний уже передал наверняка. Да и слишком велик риск того, что все пойдет не так, их слишком много, да и разбрелись малость, одной очередью не положишь и гранатами не закидаешь.
Не сейчас. К сожалению, не сейчас.
На этот раз связь у бандитского главного растянулась минут на десять. Когда он подошел, я к тому времени уже бутерброд с тушенкой жевал и на греющийся чайник смотрел.
— Пошли, прогуляемся, — сказал он. — Только тоже хавчик какой-нибудь у наших прихвачу.
— Тут на всех хватит, — показал я на наш стол, устроенный на откинутом заднем борту «козла». — Угощайся.
— Благодарю.
Он навалил себе такой же бутер, после чего направился в сторону, а я за ним следом.
— В Ржеве что за место? — спросил он. — Арсенал?
— Да, на территории, — не стал я играть в скрытность. — Там покажу.
— А с заразой там что?
— С другой стороны заедем. С востока нельзя соваться. Кстати, я все поинтересоваться хочу… тот дед в очках, это кто?
— Это Костя Вятский, старый вор, просто живет сам по себе, при наших старших вроде советника и наставника, — Семеныч откусил от бутерброда, страхуя ладонью горку тушняка. — Ему вроде как все трое старших отстегивают что-то на хорошую жизнь, а он понятия толкует. Старик Бенамуки, короче, — он усмехнулся. — Все приходят к нему и говорят: «О-о-о!» — Семеныч, балансируя бутером, изобразил жест Пятницы из фильма про Робинзона, который с Куравлевым.
— Извини, а ты с кем?
— С Монголом я. Мы не блатные, разные люди.
— Просто я пока там гужевался, так до конца и не понял, кто такой Монгол. Зураб, Хан, Бачила — понятно, делят город, у каждого свое войско. А про Монгола несколько раз слышал, но так и не вкупился.
— Монгол коммерсант. Бизнесмен. Он бабки зарабатывать лучше всех их троих умеет. Раньше его под себя кто только не хотел взять, но ничего не вышло. Он такой вольной птицей нужней.
Ну, то, что он на Монгола работает, я и раньше понял, но спросить лишний раз не мешает.
— А в чем интерес? — спросил Семеныч.
— Да так, за будущее думаем. Идти под блатных неохота, не наши там понятия, самим по себе сложно будет, я думаю. Все поделено наверняка.
— Если вернемся и бабки получишь, я тебя с Монголом сведу, с ним перебазарь. И ему люди боевые нужны, и к делу можно прижаться, по уму на всех хватит. Ты же не с голой жопой, с положением человек, и с бабками будешь.
— Сам-то раньше чем занимался? Ну, до Этого Самого?
— Служил по одному ведомству, — не стал он пускаться в подробности. — Веришь, я до сих пор с блатными компанию водить не привык. А у нас их нет, тебе тоже проще будет.
Про уазик больше не вспоминает. А, нет, вспомнил…
— Кстати, а чего ты такой острожный? — спросил он. — Даже тачку спрятал куда-то.
— Я живой потому, что острожный. Сам знаешь, что «печенеги» даже для босяков расходный материал. И кидануть не раз пытались, и даже грохнуть.
— Нет, у нас с этим не так, — сразу же сказал он. — Все трое слово держат, авторитеты все же. Рассчитаются с тобой, все чики будет. Потому и мир сейчас в городе, что договариваться умеют.
— Так это друг с другом.
— Ты уже тоже там помелькал, тебя порожняком прогнать — свои начнут коситься. Сегодня тебя, завтра его. — Он затолкал в рот остаток бутерброда, прожевал быстро. — До Бачилы был тут такой Торец, старший у них, поймал бога за бороду. Тут вместо того, чтобы заплатить, на базаре отъедет, там чота загрубит… короче, мочканули его вместе с торпедами. Что там и как конкретно, никто не знает, но теперь все они под Бачилой. Ништяк все будет, я серьезно.
— Это радует. Можно планы строить.
— Чай там готов, что ли? — Семеныч посмотрел на место привала. — Пошли?
***
К вечеру добрались почти до Бахмутово, но дальше не поехали. Я изобразил озабоченность, сказал, что нужен привал, а выдвигаться следует с утра пораньше. Нет, развалины ночью демонстрировать лучше, но не уверен, что бандиты на это пойдут. Так что это был еще один спектакль, рассчитанный на рост доверия. На привале раньше мы уже с Семенычем как приятели беседовали, правда, я не мог отделаться от ощущения, что он сам подобную драму играет в моем направлении. Интересно даже, по какому ведомству он раньше служил?
Бандиты вели себя, как и раньше, то есть взять по-нахальному можно, только одна проблема — нет гарантий того, что радист уцелеет и Семеныч. Главного бы захватить хорошо, чтобы он мог сам на связь выйти. Если один этот Вася на частоте окажется, могут и не поверить. Семеныч, конечно, упереться может, фигурант он крепкий, похоже, но и не таких раскалывали. Если даже ему прогуляться предложить, то нет гарантии, что смогу его взять, не убивая. Больно уж здоровенный, бык настоящий. А пойти гулять втроем не получится, я думаю, заподозрит нехорошее. Даже пытаться уговорить не буду.
В противном случае даже начинать нет смысла. Ну, убьем полтора десятка бандитов, сожжем три единицы техники, а толку-то? Город под бандитами так и останется, штурмовать его в лоб ни у кого сил не хватит, потери будут огромными, уничтожить всю верхушку разом не получится.
Ладно, ночь впереди, посты усилятся, но остальные будут спать. Семеныч тоже, подозреваю. Дальше у них по плану связь с утра и затем уже с места. Взять с утра попытаться? Или под утро? И как они ночевать будут? Палаток не разбивают, как я вижу. Как и мы, в грузовик под тент полезут? Все? Ну а почему бы и нет… Главное — где будут спать командир и радист? И как у них посты сменяются ночью?
На отсутствие дисциплины у бандитов рассчитывать не следует, сюда самых толковых должны были взять, и к тому же старший их явно в кулаке держит, никто ничего поперек не говорит. Он слово скажет — и те исполняют. Пусть с ленцой, пусть понтуются, но делают, что говорит. То есть служба нестись будет. И держатся они в стороне от нас, соответственно любое движение с нашей стороны в их направлении вызовет подозрение.
Засада… засада их просто сожжет, если не прорвутся. Или же остановить колонну в зоне засады. Как-то спокойно остановить, так, чтобы не возникло паники, а наоборот… И для этого надо связываться с нашими в Ржеве. Наша Р-158 и на штыревую антенну отсюда дотянется, но только как это сделать незаметно? При смене поста, раз уж мы за это направление отвечаем? Семеныч на ночь наверняка захочет смешанных караулов, почти наверняка, на его месте я бы захотел. Но вот я их не хочу и Семенычу не подчиняюсь, вроде как не доверяю до конца. На это и буду давить. Потому что мне очень нужна связь с Ржевом, а нужна она потому, что есть некая идея. А для этого надо незаметно оттащить рацию куда-нибудь подальше от лагеря. А как? Вот черт его знает.
Лагерь между тем обретал черты ночной стоянки. У бандитов даже что-то горячее варилось, запахом тянуло во все стороны. От борта грузовика в сторону натягивался брезент, под него лапник набрасывали. Похоже, что часть бандитов под ним и будет спать.
Я нашел Семеныча, спросил у него:
— В броне ночники работают?
— Шутишь? — удивился он вопросу. — Накрылось все давно. А что?
— Я бы тогда выдвинул их к дороге, замаскировав. — Я показал рукой направление на предполагаемую позицию. — Но без ночников смысла нет, проще спрятать.
— Не работают. И кто тут ночью вообще поедет?
— Мало ли. А с утра тогда на «козле» уже вперед выдвинемся, дозором. Частоты только согласуем.
Логичное и понятное желание, если бы он даже и хотел возразить, то возражать нечего. Бронетранспортер в дозор гнать глупо, он сам по себе мишень, а такие «козлики» ездят, никто сразу стрелять не станет, сначала опознать захотят.
— А на месте что за обстановка?
— Есть где броню спрятать, прикрывать будет. Только я бы основные силы на месте не ждал, ну его, в лес предлагаю отойти.
— Там посмотрим, — уклончиво ответил Семеныч.
— Сам увидишь все.
Дело шло к темноте, то есть появилась возможность унести рацию незаметно, наконец. Что не так просто, потому что рюкзак весом в четырнадцать килограмм маленьким сделать трудно. Тоже пришлось целый спектакль с перекладыванием имущества в грузовике устраивать, перебрасыванием всякого из «козла» в его кузов и обратно. Но рацию ушедший на пост Димыч все же унес. Здоровенный Димыч, потому что повесил на грудь и за его безразмерной фигурой она скрылась.
У Семеныча опять был сеанс связи, судя по недолгому времени, прошедший вполне штатно. Ну и хорошо, пусть и дальше на наш счет расслабляются, чтобы к завтрашнему дню мы доверия еще больше набрали, пусть даже чуть-чуть.
Выждал еще часа три, чтобы лагерь уснул окончательно. Затем встал, направился в кусты, выразительно оторвав бумагу, так, чтобы звук услышали, еще и мял ее на ходу. По кустам продвинулся дальше, ориентируясь по звездам, видимым в просвете в деревьях у дороги, нашел Леху, который уже сменил Димыча, забрал у него рацию и направился дальше от лагеря, специально оставив нашего радиста на посту. С железом и сам справлюсь, а вот если его там кто-то случайно обнаружит, то это станет еще одним маленьким плюсиком в нашу пользу.
Ты должен создавать вокруг противника свою собственную вселенную, информационное пространство, собранное не в лоб, а вот из многих маленьких деталей, невинных и малозаметных самих по себе, помогая ему делать выводы самостоятельно. Отвлекать и размывать его внимание, показывать ложные угрозы и прятать настоящие, и именно для этого мне нужен сеанс связи. Мне нужно сделать так, чтобы бандиты повели себя определенным образом, встали в зоне поражения засады, встали сами и чтобы решили, что это и есть самая умная мысль — остановиться. Именно тогда у нас появится шанс выполнить нашу работу, а не безнадежно загубить все дело.