14

От Бахмутово до Ржева было рукой подать, так что лагерь встал не слишком рано. Я вроде бы как обсудил это с Семенычем вечером, и мы оба пришли к выводу, что ломиться с рассветом не следует, нужна максимальная видимость. Мой же сеанс связи прошел незамеченным, притащить рацию обратно в полной, хоть глаз коли, лесной темноте было уже совсем несложно, так что подозрений ни у кого никаких не возникло.

— Я тут подумал, — подошел я к Семенычу, когда лагерь уже собирался, — ты прав, пожалуй. Загоню свой зилок  в колонну за броню. Куда его, за «шишигой» или перед?

— Ставь перед, нормально будет.

— Колун, загоняй в колонну после второй брони! — крикнул я, затем повернулся с Семенычу: — Тут километров десять осталось, не больше. Пока пойду дозором, но у города прижмусь к колонне, там уже не отставайте. Связь установить надо, нацель радиста своего.

— Пошли. — Семеныч направился к командирскому БТР. — Василий, выглянь! — он постучал прикладом автомата в броню.

Из люка китайским болванчиком возник радист.

— Связь прими от дозора, — получил он немедленно команду.

Наши радиостанции с бортовой «раз-два-три» работают, так что связь установили быстро, без проблем. Пока все по плану идет, а вот как дальше… ладно, посмотрим.

— Держусь в километре примерно, — еще раз объявил я. — Перед поворотом на Ковынево встану, дождусь вас. И там уже доплюнуть можно.

— Это в городе или территория арсенала в Мончалово?

Поизучал Семеныч карты, не без того.

— В городе, у станции практически. Вагонами ведь шло, — дал я еще кусочек информации. — Там почти сразу увидишь, не ошибешься. В Мончалово грузовиками с городской территории возили, если надо было.

— Ладно, понял. Двинули уже, что ли.

Я побежал к «козлу», который уже тарахтел прогретым двигателем. Прыгнул на командирское место, сказал Славяну:

— Все, едем.

Машина поехала вперед, колонна стояла на месте, дожидаясь команды к началу движения. Разведывать на самом деле было нечего, тут обо всем позаботились и без нас, так что больше выглядывали признаки наличия засады, но ничего не обнаруживалось. С этой стороны к городу специально никто не подъезжал, так что и грязь на дороге неезженая, и все такое прочее. Вообще здесь люди редко бывают, как мне сказали, и радиации боятся, и взято в Ржеве все ценное давным-давно, ничего не осталось.

— «Серый» «Мойке», пока все чисто, начинайте движение, — передал я, проехав как раз километр примерно.

Дальше скорость тридцать километров в час, как согласовали, так и едем впереди. Посадки вдоль дороги разрослись, в них любую засаду можно устроить, но как раз этого никто делать не стал, самый опасный район без проблем проедем. На связи со стороны колонны сидел сам Семеныч, наш грузовик тоже слушал, а вот засада частот не знала. Я аккуратно пытался подсунуть нашу рабочую частоту, но радист Вася дал свою, а настаивать было бы глупым. Ну да ладно, остальное согласовано.

Колун выделил мне свой ПБ, который я сейчас сунул под «лифчик», закрепив там, для нашего плана он лучше слабосильного «марголина». Все проговорили за ночь, шепотом и оглядываясь, но план вроде бы толковый, может сработать, и даже, как мне кажется, не так много риску в нем.

— Стой, ждем их, — скомандовал я.

Да, как раз нужный поворот, пусть колонна догоняет.

Утро сегодня сухое, на небе ни единой тучки. Закончились дожди, похоже. Птицы поют, природа совсем уже человека забыла во многих местах. Даже сам разрушенный город зарастать начал понемногу, отсюда видно.

— Едут, — сказал глядевший в зеркало Славян.

— Давай вперед помаленьку, пусть догоняют.

Машина снова тронулась, я вызвал «Мойку», сообщил, что все по плану и штатно. Головной БТР прижался к нам, следующий шел за ним как привязанный. Если засада, то оба рванут вперед что есть дури, попытаются уйти, отстреливаясь из башенных пулеметов. Именно так на засады и нужно реагировать, что нам никак не подходит, так что сделаем все… всегда и везде вводи противника в заблуждение, этот как бы истина номер один.

Кусты сирени по кюветам, красные цеха огромного Ржевского кирпичного завода, бетонная ограда автохозяйства справа. Разрушений в этом месте мало, сюда волна почти не докатилась, все стоит на своих местах, я почти физически ощущаю напряжение наблюдателей и стрелков в колонне. Место выглядит пугающим, видимость ограничена, хотя, если присмотреться, то поймешь, что противнику тоже особо негде засады устраивать, нет нормальных позиций и сектора никакие.

Нас уже должны были заметить и сообщить о движении дальше. Ждать должны. Сейчас слева будет забор с высоким цоколем и решетками на нем, вот он и нужен. Правильное место, просматривается вроде бы во все стороны, выглядит безопасно. Справа, чуть в стороне от дороги, три пятиэтажные хрущевки торцом в эту сторону. Вот там и должно все начаться.

Сердце заколотилось, чуть руки не затряслись. Все, вон нужное место, сейчас… Славян тоже на нервах, лицо бледное. Ну да, нам по факту по канату пройти нужно и не свалиться. Сейчас, вот-вот…

— Скорость не снижай, не снижай… Не приведи бог бандиты что-то заподозрят.

Где-то вдалеке, может быть даже на другой стороне города, загрохотал крупнокалиберный пулемет. К нему тут же присоединился второй, третий, грохнули гранатные разрывы, пересыпало все автоматной стрельбой — где-то вспыхнул и резко вышел в точку кипения бой, причем серьезный, к нему и характерные басовые нотки КПВТ присоединились, и РПГ отметились, и взрыв тяжелый ахнул, вроде как технику спалили с боекомплектом. Но не здесь, далеко…

— Стой! — скомандовал я и выскочил из машины.

Правильно встали, похоже, как надо, как раз напротив средней хрущевки. Теперь недоумения на лицо, развести руками, вон Семеныч из командирского люка рожу высунул, вид у самого удивленный.

— Что за хрень? — крикнул он.

— Без понятия! Но это не к нам, далеко долбят! — крикнул я, подбегая к бэтээру.

— Да слышу, что не по нас, — он сморщился. — Кто тут быть может?

— Никогда никого не встречал. В любом случае это не там, куда нам надо. Смотри, — я раскрыл планшет и полез на броню, словно желая показать Семенычу карту.

Славян вылез из-за руля и стоял рядом с дорогой, с несколько преувеличенным недоумением крутя головой. Пока все как надо, как планировали…

— Это там где-то, по звуку судя, — я показал в сторону юго-восточной окраины города. — А нам вот сюда, — я толчком откинул целлулоидную крышку командирской сумки, демонстрируя вложенную карту города. — Нам вот тут до конца…

Семеныч внимательно уставился в карту, и то, что я выдернул из-под «лифчика» ПБ, стало для него сюрпризом. Еще большим сюрпризом стало то, что я приставил срез глушителя к его локтю и выстрелил. Раздался задавленный хлопок, лязг отскочившего затвора, по броне покатилась выброшенная гильза. Семеныч охнул от боли, получил вторую пулю, уже в плечо, а третью я выпустил в обалдевшее лицо водителя, торчавшего из люка, после чего обхватил шею Семеныча рукой и, навалившись всем весом, потянул его вниз, в сторону переднего триплекса, из люка.

Мне не справиться с ним так, в рукопашке, это я трезво понимал. Но с простреленными суставами Семеныч не был противником, он как-то обмяк и почти вывалился наружу, застряв в люке ногами, а я тянул и тянул его дальше, не давая ни малейшей возможности ни автомат схватить, ни до АПС дотянуться. Увидел, как подбегает к бронетранспортеру Славян, уже приготовив две гранаты.

Сразу четыре гранатных шлейфа сошлись на второй машине. Два протянулись с крыши хрущевки, еще два прямо из-за цоколя забора, где показались подскочившие люди в камуфляже. Рвануло разом, сильно, пахнуло в нашу сторону жаром, ударило по ушам гигантской кувалдой, машина тут же вспыхнула. Сзади, от нашего грузовика, послышалась стрельба, Леха и Мартын валили двух бандитов в кабине «шишиги», шедшей следом за ними.

Славян одним рывком заскочил на броню, рванул чеки из обеих гранат, кинул их обе в водительский люк, слышно было, как хлопнули сработавшие запалы. И тут же еще две гранаты полетели в люк боковой, открытый в честь хорошей погоды. В стальной утробе бронетранспортера разом заорали, из люков полезли его обитатели. Двоих из них Славян срезал из автомата, частыми короткими очередями, еще двоих, выскочивших через верхний люк, свалил снайпер, работавший с крыши хрущевки, кажется. Одного убил я из ПБ, он вылез через правый боковой, совсем рядом, и так и остался свисать из люка. Не стреляли лишь в радиста Васю, идентифицируя его по танковому шлемофону. Такие были на убитом водителе, еще на Семеныче и больше ни на ком. Вася выскочил через верхний люк и почти сразу свалился лицом на дорогу, прикрывая голову руками. Гранаты взорвались одна за другой, негромкими хлопками, я услышал, как выбитые запалы отрикошетили от брони. Взрывчатки в них не было, мы подобные использовали как раз для того, чтобы кого-то спугнуть с позиции, если надо было взять живым.

Из второго БТР, уже пылавшего костром, не вылез никто. Из последней машины тоже никто не выскакивал. Семеныч, которого я продолжал изо всех сил удерживать за шею, точнее, просто висел на нем, только хрипел. Подбежавший Славян вцепился в его здоровую руку, кто-то еще бросился помогать, выбежав из-за забора, здоровенного бандита перевернули, а затем как застрявшую пробку выдернули из бутылочного горлышка люка. Кто-то успел выдернуть из кресла убитого водителя и теперь отгонял уцелевший БТР в сторону, подальше от горящего.

— Ну, что? — спросил неожиданно возникший в суете Вася Котов. — Все?

— Только начали, — прервал я его радость. — Начать и кончить. Но тут справились, да. Раненого перевяжите, он тяжелым должен быть.

Лучше бы целым брать, но… не ровня я Семенычу в драке, он бы меня просто сломал, если бы я вручную брать его кинулся.

Из-за построек выкатились «броня» и машины, выстраиваясь вдоль дороги. Семеныч, связанный по ногам, лежал на носилках у санитарной «таблетки», ему оказывали помощь двое, а еще один охранял, наставив автомат. Радиста Васю перетащили в кунг подъехавшей штабной «шишиги», следом за ним кинулся я, обнаружив внутри обоих моих приятелей-оперов из Торжка и какого-то незнакомого человека в полевой офицерской форме и с эмблемами войск связи.

— Всем привет! — сказал я сразу всем, втолкнувшись внутрь. — Вася, когда следующий сеанс связи, а? Давай, не тяни!

Вася, молодой блондинистый хлопец, был заметно испуган, ломать его сейчас самое время. К тому же он технарь из города, это его первый выход в поле, похоже, и он вот так сразу закончился. Трясти, пока теплый.

— Как до места доедем и осмотримся.

— А резервный?

— В пятнадцать ноль-ноль.

Значит, до трех часов нужно добиться сотрудничества от Семеныча. Без него у нас точно ничего не выйдет, все насмарку. Того хоть перевязали? Сдав Васю под охрану, все пошли к «таблетке». Давить так давить, хором, может, что и получится.

— Вы из центра будете? — спросил я незнакомого капитана-связиста.

— Так точно, Константинов, — он протянул мне руку. — Центральный аппарат МВД, Тольятти.

— Тут только вы делегатом или реальная помощь имеется? — не удержавшись, спросил я.

— Имеется.

— Две роты полного состава центр прислал и несколько эмвэдэшных спецгрупп, специалистов, — пояснил Михаил.

Семеныча с носилками уже уложили в «таблетку», но мы, подойдя, просто оттерли врача в сторону, невзирая на протесты. В разговоре же я решил издалека не заходить, вываливать все как есть, думаю, что так будет проще. Нет за Семенычем романтики воровской, так что и их законы его не очень колышут, я думаю. А вот собственное благополучие должно волновать.

— Семеныч, — сказал я, открыв боковую дверь уазика и оказавшись рядом с его головой. — Ты все понял, так? Теперь у тебя есть выбор: или сотрудничать, или в молотилку. По всей вашей братии бандитской уже принято решение, то есть они даже в городе не отсидятся. Все, кранты им. Но если они выйдут сюда, то потерь будет меньше. И это тебе зачтется. Если справимся без твоей помощи, то все, сам понимаешь.

Он как-то очень спокойно посмотрел на меня, потом в потолок машины, вздохнул тяжело. Похоже, что он под обезболивающими, только ждать, пока у него в голове туман развеется, мы не можем. Но если бы врач его не уколол, то его бы болью скрутило при двух разрушенных суставах так, что толку еще меньше было бы.

— И взамен что?

Неожиданно вместо меня ответил Константинов:

— Жизнь, свобода. Подлечим. Будешь жить под надзором в Муроме. Даже работу получишь. Но только если работаешь с нами от всей души, так сказать. Банды приходят сюда, мы их тут накрываем — ты с нами в расчете.

— Щедро, — Семеныч попытался усмехнуться.

— Это много. Жизнь и свобода. Что еще?

— Надзор?

— Надзор — это не шахта и не шпаловый завод на лесоповале, где бы ты креозотом дышал и креозот жрал бы. В конторе будешь сидеть. Только при этом еще сдаешь своего информатора, который Монголу давал сведения по отправке лекарств. Вот тогда да, тогда мы в расчете.

Ага, вот оно что… Дошла все же информация по адресу. И что же это получается? Если информатор работает с Семенычем, то на самом деле вот этот самый Семеныч мою семью заказал? А мы тут сотрудничество и чуть ли не помилование обсуждаем? Не многовато ли ему?

Я задавил в себе желание вытащить из кобуры ТТ и пристрелить бандита на месте, прямо на носилках. Все же задавил, удержался, хоть и почувствовал, как в голове зазвенело от сдерживаемой ярости.

— Ну? — спросил Константинов.

— А гарантии какие? — прохрипел Семеныч.

— Мое слово. Какие еще могут гарантии быть? — жестко ответил капитан. — Мы все можем в любой момент изменить, так что гарантий нет. Но обещать — обещаю. Сам решай. Или все, или ничего. Или сдаешь всех и выманиваешь банды сюда, плюс информатора и тех, через кого он в Торжке работает, или вышка. Сейчас решай, никакого времени на размышление не даю. Хорошо, минута у тебя, — Константинов демонстративно подтянул рукав и посмотрел на часы. — Время пошло.

Семеныч уставился в потолок. Я даже забеспокоился, что он просто отключился от реальности, но ровно через минуту, когда капитан произнес: «Время вышло!» и потянулся к кобуре, тот вдруг сказал:

— Согласен. Только еще и документы мне меняете.

— Не проблема. Кто информатор?

— Баба одна, Малахова фамилия, в Центроснабе работает, — тихо сказал он. — Выходит на связь, когда в Торжке. Связь через купца Белова, он с нашей лесопилкой в контакте. Просто отправляет телеграмму про то, что заказывает конкретное количество товара, вот и все. Потом кто-то от нас едет мотовозом в Торжок.

— Доктор, — капитан повернулся к врачу, стоявшему неподалеку, — нам нужно к пятнадцати ноль-ноль иметь его более или менее в товарном виде, чтобы говорить мог хотя бы.