ГЛАВА 8

Владыку Нории встречал у телепорта сам король Бермонта. Суховатый, спокойный — только аура тревожная, тяжелая. Хозяин замка пожал руку Нории, приветствовал представленных ему дипломатов во главе с Ветери.

— Полковник Свенсен проводит вас в зал, где будет проходить встреча, — сказал он со сдержанной любезностью, прошу, господа, следуйте за ним. Нории, — Демьян повернулся к наблюдающему за ним дракону, — нас тоже уже ждут.

Они не спеша прошли по коридорам сумрачных владений Бермонта, и Владыка с удовольствием смотрел на каменных духов-варрантов, на токи энергии по старому замку, который давно уже слился со скалой, ставшей его корнями, уходящими в чрево земли и сделавшей его местом силы — неподвластной дракону, но приятной и знакомой. Варранты словно чуяли появление сильного и знающего про них чужака — поворачивали со скрипом и треском головы, принюхивались, а замок легко покалывал его сквозь подошвы холодком, приветствуя и узнавая. По каменному полу к ним пробегали едва уловимые зеленые волны.

— Первый раз вижу, чтобы он на кого-то так реагировал, — с удивлением проговорил Демьян. — И чтобы кто-то не из моей семьи ощущал его.

— Он просто вспомнил меня, — усмехнулся Нории. — Как старый верный пес. Я бывал здесь очень давно, у твоего далекого прадеда. Здоровается. Знает, что я не причиню вреда. А про ощущение — уверен, что царица как сенсуалистка тоже чувствует его.

Демьян задумчиво и почти нежно погладил серую стену — от его руки побежали те же зеленоватые волны, что струились сейчас по полу.

— Я хочу еще раз принести извинения за свое некорректное поведение в нашу первую встречу, — ровно сказал он, когда они вышли на лестницу, — и поблагодарить тебя за исцеление.

— Без твоей жены я бы не смог помочь, — ответил Нории, наблюдая, как аура короля-медведя темнеет, и с удовлетворением думая, что воля у этого бермана так же велика, как его сила — сдерживать рвущийся оборот и ничем не показывать этого. — Здорова ли она сейчас?

— Физически она оправилась, — чуть рычаще проговорил повелитель Бермонта. — Что касается остального — на все воля богов. Но я не могу не вернуть долг. Могу ли я что-то сделать для тебя, чтобы отблагодарить?

— Да, — помедлив, сказал дракон. — Я хотел тебя просить помочь мне.

Они спустились по лестнице и остановились у тяжелых и высоких деревянных дверей, из-за которых едва слышно доносились голоса, женские и мужские.

— Если это в моих силах, я помогу, — кивнул Демьян. — Что тебе нужно, Владыка?

— Ты сын земли, и сила твоя велика, — Нории внимательно отслеживал ауру собеседника — нравилась ему мужская сдержанность и отсутствие тщеславия, гордыни. — Мой народ, как ты знаешь, заключен в камне Драконьего пика в Милокардерах. Сам понимаешь, что это для меня значит.

В желтых глазах Бермонта появилось понимание.

— Я не знаю, остались ли там живые — на мой Зов никто не откликается, — тихо и рокочуще продолжал Владыка. — Но я верю, что их можно спасти. Если из разрушившейся части горы смогли освободиться и выжить более трехсот драконов, то уповаю, что по милости Матери-воды братья и сестры мои продолжают спать в оставшейся части. Но я не властен над камнем. А ты — да.

— Я силен, но я не бог, — хмуро сказал Демьян. — Только им подвластно двигать горы. Но я попытаюсь, Нории. С помощью коллег, если они поделятся силой, может и получиться. Но даже если удастся разрушить монолит — не погибнут ли они под обвалом, не перемелет ли их камень?

— Праотец Инлий наградил нас волей к жизни, — Нории склонил голову, — нужно только разрушить тюрьму и дать шанс выбраться.

— На совете и обговорим, — Демьян потянул на себя дверь, и двое оборотней, берман и дракон, вошли в зал, где их уже ждали венценосные коллеги, восседая за монументальным круглым столом и живо общаясь.

Царица Иппоталия, как всегда сияющая и нежная, поднялась навстречу дракону, ласково обняла его — и он опять отметил полыхнувшую ревностью ауру одного белого короля и интерес другого. Грела своим огнем красная королева, приветствующая его мягкой улыбкой и кивком — такая похожая и непохожая на обжигающую и ледяную Ангелину Рудлог. Император Хань Ши заполнял пространство золотистым умиротворением. И только аура присутствующего тут эмира Персия была слабой, что, впрочем, не помешало тому многословно и витиевато выказать свой восторг от встречи с Владыкой. Когда он закончил речь, присутствующие незаметно вздохнули с облегчением.

— Итак, коллеги, — сурово сказал Демьян, настраивая всех на деловой лад, — рад, что мы собрались в полном составе. Жаль, что прошлой встрече помешали неприятные обстоятельства, но теперь мы можем обсудить насущные вопросы. Приступим?

И опять, как обычно, пошло обсуждение международных вопросов, совместных мероприятий. Нории наблюдал за присутствующими, говорил мало, больше слушал и запоминал. А в конце перешли к вопросам частным, но не менее важным.

— Коллеги, — немного волнуясь, начала королева Василина. — Я хочу вернуться к вопросу покушения на моем дне рождения. Недавно глава службы внутренней разведки передал мне записку от ректора Иоаннесбуржского магуниверситета, Александра Свидерского. В ней он описывает свои видения касательно возможной будущей войны с армией, состоящей из таких же чудовищ, как появившееся на празднике.

Монархи посерьезнели.

— Я передам вам копии этой записки. И еще кое-что, — уже успокоившись, сказала Василина. — Это фотографии напутственного слова одного из Гёттенхольдов, почившего более шести сотен лет назад. Александр Данилович считает, что оно даст ответы на вопросы касательно покушения и дальнейших событий.

Василина передала коллегам копии отчета Свидерского, фотографии и листы с переводом. Впрочем, последние не понадобились.

— Староблакорийский, — с любопытством сказал король Гюнтер и бегло стал переводить непонятные надписи. Которые, впрочем, понятнее от этого не стали.

— Предсказание. И видения. Очень много, — хмыкнул Луциус.

— Александр Данилович — один из сильнейших магов современности, мы все понимаем, что он не стал бы беспокоить нас, если бы не посчитал это важным, — возразила Василина. — Его видения подтверждены Старовым Алмазом Григорьевичем, представлять которого тоже не нужно. Я читала перевод. Если соотнести все события с заговором в Рудлоге, с покушениями, с попытками похитить моих детей и это предсказание, ситуация вырисовывается неприятная.

— «Видела я камни, видом похожие на застывшую кровь, силы невиданной, которые могут вернуть Смерть… Камни те — божественная рута, смолой свернувшаяся мощь красного и черного, каждый, обладающий таким, увеличивает силу свою», — процитировал Гюнтер. — О каких камнях здесь может идти речь?

— Наверное, я могу дать ответ, — рокочуще проговорил Нории, и все повернулись к нему. — Я знаю только один камень, который попадает под это описание. Рубин королей, тот самый артефакт, из-за которого и началась война между Песками и Рудлогом пятьсот лет назад. В него словно было заключено две стихии, огня и смерти, и удивительным образом они не противоборствовали, а усиливали остальные.

— Как он выглядел? — резко спросил Бермонт.

— Как свернувшийся сгусток крови с лиловыми прожилками, — ответил дракон. — Размером с птичью голову, формой похож на грушу.

Королева Василина круглыми глазами посмотрела на короля Демьяна. Тот хмуро поджал губы.

— Что же, — сказал он, — теперь многое становится ясным. Коллеги, как я понимаю, сейчас мы знаем Рубин королей под именем Лунный глаз. Это коронационная подвеска Бермонтов, попавшая к нам с принцессой Лю Ши более четырехсот лет назад из Йеллоувиня. Уважаемый император, а как она оказалась у вас?

— Увы, брат мой, — мягким голосом сказал Хань Ши, — мне ведомо далеко не все, что делали мои предки. Я велю поднять старые свитки, если где-то есть какое-то упоминание, то мы его найдем.

— Йеллоувинь, — с горькой усмешкой проговорил Нории и покачал головой.

— Не спеши судить, брат, — откликнулся император, — пока неведомо, как она попала к нам. Демьян, можешь нам ее показать?

На мгновение маска спокойствия на лице принимающего монарха треснула — желтые глаза почернели, во рту мелькнули клыки, он напрягся и зарычал.

— Обернется? — с восторженным громким шепотом обратился эмир Персий к сидящей рядом Иппоталии. С другой стороны от нее расположился Гюнтер и как-то совсем не стесняясь придвинул тяжелый стул слишком близко к царице. Нории, сидящий напротив, видел больше, чем остальные — и веселые искры в глазах прекрасной царицы, и пульсирующее единение этих двоих.

— Демьян, — предупреждающе и ласково позвала морская царица, и сидящие вокруг ощутили волну спокойствия и нежности. Король-медведь вздрогнул, моргнул и выдохнул. Глаза его медленно светлели.

— Извините, коллеги, — сухо сказал он. — Что касается подвески — ее у меня нет.

Король-медведь замолчал. Монархи сверлили его взглядами.

— И? — не выдержал Гюнтер.

— За прошедшие полгода ее несколько раз пытались выкрасть, — неохотно признался Демьян и коротко глянул на Василину, поджал губы. — Однако все попытки были безуспешными. По всей видимости, ради того, чтобы получить ее, меня и заразили во время боев. Уже больше двух недель как она у Темных. И у них есть красная кровь. Моей жены.

— Подробности? — настороженно поинтересовался Гюнтер. От венценосных гостей замка Бермонт просто-таки плескало любопытством.

— Это внутреннее дело страны, — ровно ответил Демьян, — и к сути вопроса отношения не имеет. Но подтверждает сказанное в пророчестве.

— Так что же, — уточнил Луциус, — нам теперь ждать возвращения Черного жреца? Это не плохо, братья.

— Плохо то, — резко сказала Василина, — что нас пытались убить на моем дне рождения. И что пытались убить Демьяна. Мне не нравятся их методы и я никак не могу поддержать подобные действия. Сейчас же… есть вероятность, что уже провели ритуал?

— Судя по тому, сколько времени прошло с момента… исчезновения подвески, — деликатно вмешался Хань Ши, — ритуал либо не удалось провести, либо заговорщики ждут какого-то особого дня.

— Или готовят покушения на нас, — поддержал Василину Гюнтер. — «Падут же врата тогда, когда сила владык земных иссякнет», — напомнил он. — Как иначе ослабить нашу силу? Только убрать физически.

Иппоталия сокрушенно покачала головой.

— Я бы только приветствовала возвращение Повелителя смерти. Но такой ценой?

— С другой стороны, — продолжил размышлять Гюнтер Блакори, — мы все не беззащитные овечки. Да и нужно быть сумасшедшими, чтобы попытаться пройти через нашу охрану и щиты.

— И она не помогла, когда на праздник призвали тха-охонга, — раздраженно сказала Василина. — Демьян, — вспомнила она. — Я все хочу спросить. А откуда такое название?

Бермонт раздраженно побарабанил пальцами по столу.

— Да делись, Демьян, — грубовато потребовал король Блакории, — ты же видишь, какие дела творятся. Хватит уже секретность соблюдать.

Король-медведь очевидно едва удержался, чтобы не рыкнуть в его сторону. И нехотя ответил:

— У нас чаще, чем у вас всех, случались прорывы из нижнего мира. И однажды там, где появилось чудовище, мои люди обнаружили человека. Очень странно одетого, испуганного и раненного. Он скончался, но перед этим все бормотал «тха-охонг, тха-охонг» — и показывал на уничтоженную тварь. Так что в нижнем мире живут люди, — заключил он, — прекрасно знающие этих существ.

— И ты нам не говорил! — возмутился Гюнтер.

— Это внутреннее дело страны, — с нажимом повторил Демьян Бермонт. — Все же, братья и сестры, предлагаю отнестись серьезно к предсказанию. Мы не знаем, правдиво оно или нет, но очевидно, что к нему серьезно относятся представители противоположной стороны. А, значит, мы все в опасности.

Эмир Персий, немного переживающий из-за того, что он не является потомком бога и Туру не держит, при этих словах почувствовал себя отомщенным.

— И к войне, — добавил Демьян, глянув на лист с записями Свидерского, — подготовиться не помешает. Мы привыкли жить в мире с тех пор, как стали проводиться королевские советы. Армии наши не готовы к крупному конфликту. Об этом надо думать, коллеги.

Коллеги согласно закивали.

— И последнее, — сказал Демьян. — Нории просил помочь ему в освобождении драконов из Драконьего пика. Нории?

Владыка спокойно проговорил свою просьбу. Замолчал, склонил голову, наблюдая за сильнейшими мира сего.

— Я помогу, — твердо сказала Василина. Дракон улыбнулся ей — сейчас она казалась очень похожей на сестру.

— И я, конечно, — подтвердила Иппоталия. — Хоть сейчас. Демьян, а ты готов?

— Естественно, — сухо сказал тот. — Но как туда попасть?

— Я могу отнести вас, — предложил дракон. — Боюсь только, почтенному Хань Ши это будет не вполне комфортно. Там холодно.

— Я крепче, чем кажусь, брат, — с мягкой насмешкой сказал старик император.

— Да не надо никуда лететь, — пробурчал Гюнтер, — у меня есть специалист, который может считать информацию о месте и перенести нас туда. Один из лучших магов в мире.

— Хвастун, — тихо хмыкнул Инландер.

— Не завидуй, — огрызнулся Гюнтер.

Нории улыбнулся, глядя на двух братьев по воздуху — такие разные внешне, и такие похожие по ауре, соревнующиеся, как мальчишки.

Вызванный монархом барон фон Съедентент появился через несколько минут. С невозмутимым лицом оглядел представительное общество, поклонился. Вежливо выслушал задание, попросил у Нории разрешение считать информацию о местонахождении горы — и, подержав ладони на висках дракона, незамедлительно открыл огромное Зеркало на срезанную вершину бывшего драконьего пика.

Демьян уже распорядился принести теплые вещи, и утеплившиеся правители отправились в заснеженные Милокардеры.

Драконий пик напоминал огромный пень, наискосок срезанный взмахом острейшего клинка. На этом пеньке и вышла монаршия делегация. Вокруг него лежали горы перемолотого камня — с места, где находились короли, камни казались маленькими, но были там и громады размером с трехэтажный дом. Вершина горы съехала в ущелье, перегородив горную реку и превратив ущелье в широко разлившееся замерзшее озеро. И Владыка Валлерудиан снова вспомнил свое болезненное пробуждение. То, как из последних сил летел он к своему Истаилу, чтобы хотя бы умереть дома. То, как спасли его простые люди. Разве мог после этого он не пытаться отблагодарить их, дав жизнь Пескам?

— Они могут быть как в вершине, так и в оставшейся части, — глухо пророкотал дракон. Он единственный отказался от теплых вещей. — Больше всего должно быть внизу… многие уже успели приземлиться. Но вершина меньше.

— Даже если получится разрушить вершину, вода хлынет вниз, — хмуро отозвался Демьян. — Ниже по долине и дальше на равнинной части наверняка есть поселения. Погибнут люди.

— Воду я смогу усмирить, — певуче проговорила Иппоталия. — Закую полностью в лед, будет таять потихоньку. Но, Нории, гора огромная. Мы сильны, но не всемогущи… не уверена, что получится.

— Я все же попробую, — проговорил Демьян. Он присел на корточки, трогал снег, слушая камень под ним. — Василина, прошу, встань рядом. Когда я начну, коснись меня. Иппоталия… Великий император… коллеги. Мне нужна вся ваша помощь.

— Сколько смогу, Демьян, — понятливо отозвалась царица. Монархи выстраивались вокруг короля Бермонта в кольцо, прикрывали глаза, поднимали руки в стороны — и снег под ними, вокруг них начинал таять, и воздух уже подрагивал, гудел и искрил от общей, свободно льющейся в центр круга силы. Император невозмутимо кивнул:

— Синхронизирую. Начинай.

Демьян снова погладил землю, прижал к ней руки, прислушался — и Нории увидел, как заворачивается вокруг потомка Хозяина Лесов плотная и тяжелая сила. Василина растерянно положила руку ему на плечо — и полыхнул впитываемый и преобразуемый мощью Бермонта огонь. Король-медведь закрыл глаза, выдохнул и с силой ударил кулаками по снегу.

Срезанная гора под ними подпрыгнула едва заметно, заворчала, загудела — толстый слой снега стал трескаться, раскрывая неглубокие трещины в камне, а по склонам ее полились камнепады и потоки снега.

Бермонт сжал губы — на лбу его выступил пот — приподнялся и еще раз с выдохом-стоном впечатал кулаки в снег. Вокруг королей, взрываясь каменной крошкой и снежной пылью, заструились трещины, и каждый из монархов в этот момент почувствовал, как окутывает их сила разных стихий, как струится она к огненной королеве — и пламя усиливает совокупную мощь держателей Туры, жарким столбом вздымается вверх и перетекает в Демьяна.

Гора загудела так мощно, что у людей заболели уши и в глазах помутилось, затряслась… Бермонт вжимал кулаки в камень и что-то рычал, у Василины срывалось дыхание и дрожали руки — и Нории чувствовал, как истекает из него сила и пот струится по вискам. Камень трещал, выл и ревел, как раненый огромный зубр, двигался, скрипел и лопался толстый многометровый лед на озере, вставая бурунами — и вдруг как струна лопнула, раскидав отдачей монархов по снегу. И все затихло.

— Не хватает чуть-чуть, — рычаще сказал Бермонт, поднимаясь и отряхиваясь от снега и талой грязи. — Совсем неглубоко. Хотя бы одного еще сильного как мы. Или если бы у меня уже были дети… Слишком большой объем. Я не могу. Прости, Нории.

— Не за что прощать, — ответил дракон, помогая встать почтенному императору, который даже лежа в грязи ухитрялся выглядеть величественным. — Ты попытался. Не печалься, брат. У Песков есть еще возможность выжить. В конце концов, это не твоя ответственность, а моя.

Они вернулись в Бермонт, и Демьян настоял, чтобы уставшие и обессиленные коллеги отдохнули, переоделись и остались на обед. Отказываться после сблизившего всех дела никто не стал — вызвали своих камердинеров и горничных с чистой одеждой (Демьян предусмотрительно предложил Нории воспользоваться помощью слуг Бермонта), с удовольствием отдали дань сытной, изобилующей мясом, ягодами и грибами северной кухне. Известие о том, что через час вместо двух человек — короля с матушкой, — предстоит изысканно накормить с десяток первых лиц Туры, привело поваров замка в состояние тихой истерики — но вызов они приняли и блестяще справились с нелегкой задачей.

Затем высокие гости проведали королеву, под пышным дубом меланхолично догрызающую чьи-то окровавленные ребра и тихим ворчанием давшую понять, что делиться она не станет ни с кем — будь это хоть сам йеллоувиньский император. Понаблюдали за показательными тренировками гвардейцев («Кто опозорит — поставлю нянькой в детский сад», — пообещал бойцам полковник Свенсен) и уж после этого наконец-то завершили затянувшийся совет, спеша вернуться в свои вотчины к тяжелым монаршим обязанностям.

Королева Василина, опечаленная неудавшимся вызволением драконов и весь день исподволь наблюдающая за Нории, первым делом отправилась к мужу в кабинет и поделилась с ним впечатлениями и своим расстройством.

— Мне кажется, — сказала она печально, — что он очень подошел бы Ани. Он так силен, терпелив и спокоен, а у нас ведь у всех характер не сахар.

Мариан сдержанно улыбнулся, глядя на свою мягкую королеву, после ледяного срыва на свой день рождения искренне считающую, что у нее тяжелый нрав.

— Ангелина разумна, — успокоил он супругу. — Если она хочет быть с ним, то разберется в себе, уверен.

— Да, — пробормотала Василина, прижимаясь к мужу. Сил не было, после обеда тянуло в сон. А впереди еще дела. Она сокрушенно вздохнула.

— Василек, — неожиданно сурово и требовательно произнес Байдек, — скажи мне, что вы, перед тем, как пытаться разрушать гору, подумали, как уберечься, если все получится и она пойдет оползнями из-под ваших ног.

— Демьян бы удержал нас, — возразила она неуверенно, потому что они это действительно не обговаривали. А Мариану, как всегда, важнее всего ее безопасность.

Руки на ее талии сжались почти до боли, и муж очень ровно проговорил:

— Я поговорю с Бермонтом при случае. Очень надеюсь, что он понимал, что делает. И что, жена моя, мне теперь одну тебя не отпускать — чтобы я всегда был уверен, что ты в безопасности?

— Не ругайся, — попросила она мягко и крепче обхватила его за шею, потерлась щекой о мундир. Супруг сердился, стоял напряженный — крепкий и мощный, — и руки держали как стальные, и синие глаза были серьезными, и взгляд хмурым.

— Ну что ты, ну не сердись, — шептала королева, дотягиваясь до его губ и целуя их, — я буду осторожней, Мариан. Ну поцелуй меня, Мар, поцелуй…

За дверью ходили слуги, придворные, а он не отвечал, не реагировал — и ведь прав был, прав! Пришлось отвлекать — провести губами по шее над воротником, прикусить, запустить руку в волосы и пробежаться пальцами по затылку — и пусть он стоял как скала, Василина сама уже таяла и загоралась, чувствуя, как жарко становится телу, как чувствительна сейчас кожа. Отклонилась назад, глядя ему в глаза.

— Сердишься?

Не ответил.

Поцеловала. Сладко и долго.

— Неужели все еще сердишься?

Она что-то шептала нежное, примирительное, и гладила его по плечам, и терлась о него, как котенок, — и синие глаза сына Севера все же дрогнули, потемнели, и руки стали нежнее, проскользили вверх по спине, опустились вниз, сжали ягодицы. Василина потянула с себя тонкий кашемировый свитер, подула на светлые вьющиеся пряди, упавшие на лицо — и сама не поняла, как оказалась на столе, с задранной юбкой, чувствуя ягодицами холодок дерева, отвечая на жесткий поцелуй и нетерпеливо дергая ремень на брюках супруга. Он так ничего и не сказал, когда жадно вбивался в нее, удерживая за спину и затылок и заставляя смотреть в глаза — да и не нужно было слов этим двоим. Только потом, когда она слабыми от удовольствия руками обнимала его, тяжело дышащего, навалившегося сверху, и пыталась прийти в себя — муж, целуя ее во влажную шею, сипло и тихо сообщил:

— Теперь я буду снова сопровождать тебя на советы, Василина.

Королева не стала спорить — повернулась к нему, ласково поцеловала во вспотевший висок. Главное — помирились. А касательно сопровождения — пусть, если ему так спокойнее.

Уже вечером, за ужином, Василина рассказала родным, что перед советом поговорила с императором Ши и он согласился встретиться с Ангелиной. И что время встречи сообщит секретарь его величества на следующей неделе.

— А зачем? — настороженно спросила Марина.

— По рабочему вопросу, Мари, — ровно ответила первая Рудлог. Марина хмыкнула и занялась ужином, а Ани продолжила: — Спасибо, Василина.

Рассказала королева и о попытке вскрыть Драконий пик — с некоторым беспокойством поглядывая на мужа, но Мариан лишь нахмурился, ничего не сказав. Внимательно посматривала Василина и на старшую сестру — та, в отличие от младших и отца, слушала о произошедшем задумчиво, вежливо и холодно, и ни разу руки ее не дрогнули при упоминании о Владыке Нории.

И только в конце в глазах ее появилась тревога и усталость — и тут же исчезла, сменившись привычной уверенностью и сдержанностью.

Никто не обратил внимания и на непривычную молчаливость Алины — а, может, обратили, но посчитали, что сестричка и дочь просто вымотана прошедшими зачетами. Впереди был небольшой перерыв и экзамены. После ужина пятая Рудлог расстроенно побрела к себе в комнату. Ей сейчас все время почему-то хотелось спать. Но теперь она боялась засыпать, потому что снилось ей что-то жуткое, знакомое и удивительное, и холодно становилось, и просыпалась она среди ночи, долго приходя в себя и пытаясь вспомнить, что же видела. Но делать было нечего. Принцесса до упора сидела над билетами, пока глаза не начали слипаться, вздохнула и пошла в кровать. Мучилась, таращась в темноту, и не выдержала — позвонила Матвею.

— Что-то случилось, малышка? — спросил он тут же. В общежитии, видимо, была очередная вечеринка — гудели голоса, играла музыка.

— Опять страшно засыпать, — призналась она жалобно. — Кошмары снятся. Извини, что я так тебя отвлекаю.

Голоса стали тише.

— На балкон вышел, — объяснил Ситников. — Алин, ты мне звони, когда нужно. Не надо стесняться. Я бы посидел рядом, если б можно было.

— Ночью ко мне нельзя, — смущенно сказала она, — нехорошо это. Матвей… а ты не мог бы не отключаться хотя бы минут десять? Мне не так страшно будет.

— Конечно, — пробасил он так уверенно, что ей теплее стало на сердце. — Засыпай. Я тут.

Она слушала его дыхание. Как щелкает зажигалкой, как шуршит и ходит по балкону, как шикает на кого-то, кто попытался выйти к нему. Слушала и улыбалась. И заснула быстро, и ничего плохого ей в эту ночь не приснилось.