ГЛАВА 13
2 января, пятница, вечер
Через несколько минут после закончившегося боя в Северных пиках, прямо у огромной обсерватории, открылось Зеркало, и на склон вышли двое мужчин — рыжий и черноволосый. Большой щит вокруг здания едва заметно переливался в темноте, небо, на счастье прибывших, было чистым, черным, с яркими звездами и голубоватым полумесяцем, чье сияние делало снег почти лиловым. Холод стоял такой, что волосы непрошеных гостей мгновенно схватило инеем, а одежда задубела.
— В прошлый раз он меня за щит чуть не сожрал, — пробормотал барон фон Съедентент, любовно проводя рукой по защите — как по изгибам красивой женщины. — Я ему настройки попортил.
— Я попробую отсюда открыть Зеркало, — сообщил Макс. Кому, как не ему было понять, что это такое, когда плоды твоей работы разрушают. — Здесь близко, должно получиться.
— Ну, давай, — с ехидством предложил блакориец. — И поскорее, а то я здесь и останусь ледяной статуей.
Изо ртов их шел пар, а ресницы стали белыми и пушистыми от изморози, как и брови.
Зеркало открыть удалось, и Мартин с завистью поглядел на друга.
— Растешь, Малыш. Скоро придется встречать тебя поклонами и песнопениями. И, — добавил он жизнерадостно, — теперь мы точно знаем, что это не Алмазыч темным помогает. Раз мы к Алексу пробиться не смогли.
— Шагай давай, — раздраженно подтолкнул его Тротт. — Думаешь, легко держать?
— В логово к чудовищу, — торжественно объявил Мартин и шагнул в переход.
У портала их ждал очень суровый учитель. Но увидел выходящего Макса и обеспокоенно нахмурился. Вокруг кипела работа — ученые и маги в белых халатах что-то оживленно обсуждали, записывали, пищало оборудование.
— В кабинет, — буркнул Старов, развернулся и пошел прочь из зала. Друзья последовали за ним.
— Вы как-то доброжелательнее сейчас, Алмаз Григорьевич, — с усмешкой сказал Март ему в спину.
— Потому что, — ответил тот, не оборачиваясь, — я четко знаю, что Тротт меня по пустякам и дури беспокоить не станет. В отличие от тебя.
— Чувствую себя ущербным, — уныло протянул Мартин. Макс молчал, жадно оглядываясь вокруг, остановился у какого-то датчика, всмотрелся, протянул руки, чтобы просканировать настройки.
— Ну конечно, — язвительно хмыкнул фон Съедентент, — уже забыл, что Алекса нужно спасать. Гений.
Последнее слово у него прозвучало как оскорбление. Тротт не ответил, но прибавил шагу.
Алмаз Григорьевич выслушал их, недовольно постучал ладонью по столу, потеребил бороду.
— Ауру считать не успел? — поинтересовался он у Макса.
— Нет, — сухо ответил Тротт, — не до того было.
Старый маг снова хлопнул ладонью по столу, уже раздраженно.
— Мужчина, женщина? Хоть это разглядел?
— Нет, — процедил инляндец. Мартин покосился на него — лицо друга было спокойно, но очевидно, что предстать раззявой перед Дедом ему было неприятно.
— Понятно, — сварливо проговорил Алмаз Григорьевич. — И обнаружить его не можете. Сейчас.
Он едва заметно шевельнул пальцами. У стены кабинета начал формироваться серебристый переход. Он подрагивал, наливался силой, Старов хмурился все сильнее — и, наконец, встал, подошел вплотную, прикоснулся раскрытыми ладонями и начал напрямую вливать в него резерв.
Зеркало загудело, завибрировало (Алмаз что-то пробурчал шепотом и Мартин мог бы поклясться, что это было грязное ругательство) — и лопнуло, истаивая тысячами сияющих осколков.
— Он не на поверхности Туры, — с досадой сообщил Дед, поворачиваясь к ученикам. — Скорее всего, где-то в горах, в глубокой пещере, или подземном помещении, настолько маленьком, что я не могу открыть проход — мешают стены. Плюс щит, плюс стихийные возмущения. Занятно, — старик дернул себя за бороду, задумался. — Ну-ка, ученички, уйдите с глаз моих. Выйдите за дверь и пока я не скажу, не входить. А сейчас молчать, лучше даже не дышать.
Пока друзья выходили, он открыл дверцу узкого шкафа, стоящего у высокого окна, достал оттуда темную бутыль с знаменитым северным бальзамом «Старая Лесовина», плеснул в бокал и сел в кресло. И широко повел рукой, открывая длинное и узкое Зеркало, вставшее перед столом полукругом. Один за другим раздавались тихие звоны — когда вызываемые откликались.
Март тихо прикрыл дверь и под укоризненным взглядом Тротта прижался к ней ухом.
— Коллеги, — услышал он, — вынужден вас оторвать от дел. Около получаса назад в долине Хорндорф в Блакории пропал мой ученик. Во время магического боя. Вы все его знаете, Свидерский Александр Данилович. Кто-то из вас причастен к этому?
— Ты пьян, что ли, Алмазушко? — раздался суховатый знакомый голос. Это Черныш.
— Возмутительно, — поддержал его мужчина с йеллоувиньским акцентом, видимо, Ли Сой. Почтенный старец давно избрал сферой деятельности возможности разума, пытаясь решить загадку века — как сделать из обычного человека мага.
— Успокойтесь, коллеги, — мягко прожурчала какая-то женщина. — Думаю, у Алмаза есть основания так говорить.
— Спасибо, Таис, — буркнул Алмаз. Мартин затаил дыхание — значит, предыдущая дама с мягким голосом — Таис Инидис, давно уже работающая с кристаллами и создающая амулеты невероятной силы. — Свидетель — профессор Тротт. Как понимаете, причин не верить ему у нас нет. Он утверждает, что нападавший был сильнее его. А все, кто сильнее его, сейчас здесь, дамы и господа.
— Ты кого-то из нас обвиняешь? — спросил мужчина с надтреснутым голосом. Его Мартин тоже знал — Гуго Въертолакхнет, его соотечественник, легендарный маг, работающий с климатом. Это он разработал повсеместно использующиеся климатические купола, он создал формулы заклинаний, позволяющих поддерживать нужную температуру вокруг тела, чтобы не замерзнуть и не умереть от жары, он же стал основоположником целого направления в магнауке — управления погодой. Впрочем, все, кого барон сейчас слышал, были легендарными. Молчала только Галина Лакторева. Великая женщина. Листолеты и нынешние стационарные телепорты были сконструированы при ее непосредственном участии. Она же написала первый учебник по магмеханике.
— Пока никого, — жестко проговорил Старов. Неожиданно жестко. — Но, коллеги, мы все знаем, что для нас нет преград, если мы идем к какой-то цели. Предлагаю следующее. Александра отпускают, и я закрываю на это происшествие глаза. В ином случае я буду искать его сам. И когда найду — похитивший станет моим личным врагом.
Собеседники возмущенно зашумели. Дверь вдруг стрельнула электричеством и барон, чуть не взвыв, прижал ладонь к уху, поспешно исцеляя себя. Голоса затихли.
Алмаз вышел из кабинета минут через десять. Посмотрел на хмурого Мартина, хмыкнул и позвал их обратно.
— Я сегодня помедитирую, посмотрю локацию. Завтра вызову вас. Коллег я предупредил, дураков среди них нет, мои возможности они знают.
— А если я ошибся? — ровно спросил Макс.
— Извинюсь, — легко пожал плечами Дед. — Все, идите отсюда. На меня не надо рассчитывать, действуйте параллельно.
— Что делать будем? — спросил фон Съедентент, когда они вышли из Зеркала в гостиной его блакорийского дома.
— Мне нужно предупредить, что я не появлюсь на тренировке, — Макс уже открывал Зеркало. — Затем вернусь к тебе. И, никогда не думал, что это скажу, но нам не помешает резерв Вики.
— Да, Вики, — спохватился Мартин, наблюдая, как друг исчезает в Зеркале. Но перед тем, как предстать перед грозные очи волшебницы, взял телефон.
— Ваше высочество, добрый вечер. Вы просили звонить, если Марине будет угрожать опасность.
— Да, — коротко проговорил Мариан Байдек.
— Я прошу вас усилить охрану. Нам стало известно, что Марину хотят похитить. Темные.
— Подробности? — поинтересовался Байдек.
Мартин вздохнул и очень кратко рассказал о роли Катерины Симоновой и о случившемся в Блакории.
— Благодарю, барон. Я приму все меры и оповещу Зеленое крыло. И прошу вас не сообщать Марине, что ее подруга похищена. К сожалению, с нее станется пойти геройствовать.
— Верно, — вздохнул фон Съедентент. — Обещаю.
Второй звонок он сделал Марине.
— Ты хочешь меня видеть? — спросила она смешливо. — Наконец-то.
— Очень, — подтвердил Март мягко. — Но не сейчас.
— Занят?
— Мир спасаю, девочка моя.
— Весомый аргумент.
— Ты ведь разумная девочка, высочество? Серьезно отнесешься к тому, что я сейчас скажу?
— Что такое, Март? — голос ее стал тревожным.
— Тебя хотят похитить. Байдеку я сообщил, поэтому готовься к толпе охраны. И желательно вообще не выходить из дворца, пока мы не разберемся с ситуацией.
— Я понимаю, — сказала она медленно. — Не бойся, у меня голова на плечах есть.
Он недоверчиво хмыкнул.
— Мартин? — позвала она.
— Да?
— Береги себя. Я не переживу, если с тобой что-то случится.
— А я — если с тобой, Марин.
Макс вернулся через две минуты после того, как фон Съедентент положил трубку. «Тебе нет нужды каждый раз предупреждать меня, — сказал Тротту Мастер. — Я знаю, что если ты не появился, у тебя серьезная причина. Иди и делай что должен».
Блакориец протянул другу стакан, пакет молока — и Тротт выхлебал его почти полностью. Сходил к себе в Инляндию за какими-то препаратами. И только потом они отправились к Виктории.
— Только не ори, — предупредил фон Съедентент волшебницу, когда вновь появился в гостиной. — Я сейчас все объясню.
— Да уж пожалуйста, — скорее встревоженно, чем ядовито проговорила Вики. Она пыталась казаться спокойной, но подол короткого домашнего платья был измят — да и сейчас она сжимала его пальцами. Поднялась навстречу Максу, аккуратно поцеловала его в щеку. Мартин наблюдал за этим представлением с хмурым терпением. — Дети с няней в спальне. Накормила, успокоила, но им тут негде разместиться на ночь.
— Я к себе сейчас заберу, — решил фон Съедентент. — Виктор присмотрит, дом у меня большой. Можно зайти к тебе в спальню, Кусака?
— Когда это тебе требовалось разрешение? — удивилась она.
Мартин не стал острить в ответ, и в глазах ее мелькнуло изумление. Прошел в спальню — оттуда раздался писк, его жизнерадостный голос:
— Мама скоро будет с вами, а пока погостите у меня, хорошо?
— Молоко есть? — тихо спросил бледный Макс у Виктории. Та внимательно вгляделась в него, кивнула, и через несколько минут он уже опустошал вторую бутылку.
Из спальни показался барон, нагруженный детьми. Вики чуть рот не открыла — он что-то ворковал низким голосом, девочки, сидящие на обеих руках, прильнули к нему, как к родному. Няня, шедшая следом, глядела ему в спину с благоговением и влюбленностью.
— Домой хочу, — ныла младшая, Лизочка.
— Домой поедете с мамой, — мягко говорил Мартин, — а мама пока занята и попросила меня за вами приглядеть.
— А плохие дядьки больше не придут? — застенчиво спросила вторая. У нее не было передних зубов и она шепелявила.
— Нееет, — убежденно ответил блакориец. — У меня целый замок, и вы будете в нем как принцессы. А какая у вас будет комната! Вот увидите, сразу спать захотите.
Макс мрачно пил молоко и наблюдал, как у Виктории глаза раскрываются все шире. Мартин прошел мимо них, туда, где было достаточно места для открытия Зеркала.
— Что нужно сказать леди Виктории?
— Спасибо, леди Виктория! — запищали девочки. — До свидания!
— До свидания, — протянул он тонким манерным голоском и препохабно подмигнул волшебнице, сразу испортив впечатление. И исчез в переходе.
— Прирожденный отец, — ледяным тоном проговорил Макс. — Кто бы мог подумать, да, Вики?
Она независимо пожала плечами с видом «с чего ты взял, что меня это интересует». И тут же встрепенулась:
— Ты мне расскажешь, наконец, что случилось, Макс?
— Да, — сказал природник. — Только принеси еще молока. Мне потребуются силы.
Через полчаса вернулся лохматый Мартин. Широко улыбнулся Вики, схватил стакан, отнял у Макса молоко и налил себе.
— Боги, — застонал он, — я уже забыл, какой это кайф. Почище, чем от алкоголя. Вики, не смотри на меня так, я сейчас подавлюсь.
— Поверить не могу, что вы меня не позвали, — сказала она со злостью.
— Я устроил истерику и запретил, — откликнулся Март и вытер губы ладонью. Макс брезгливо поморщился. — Не хотел делиться славой. Нам драки и самим было мало.
— Все трясешься надо мной, Кот? — с обидной проницательностью спросила Виктория.
Тротт, сняв пиджак и закатав рукава рубашки, молча сдвигал мебель в стороны, пока эти двое привычно выясняли отношения.
— Конечно, — серьезно ответил блакориец, глядя ей в глаза. — А как иначе, Вик?
Она отвернулась и услышала, как Мартин смешливо хмыкнул.
— Ко мне не прикасаться, — предупредил Тротт, садясь на пол и набивая трубку. — Ни в коем случае, понятно? Помещение можно проветрить как уйду в транс.
— Недотрога, — пробурчал барон, усаживаясь по правую руку от него. Вики села напротив, изящно скрестив ножки, и глаза Мартина блеснули — он мог бы поклясться, что увидел кружевной край чулок.
— Если он в сознании, я его услышу, — терпеливо наставлял инляндец, зажигая длинную спичку и поднося к трубке. Табак, смешанный с настойкой гамарры, затлел, в комнате тут же потянуло сладковатым дымком. — Источники аккуратно начнете подкачивать часа через два. Можете говорить, я минут через десять уйду в транс. Выйду сам. Меня не трогать.
— Да поняли уже, — рявкнул барон. — Давай, зануда, закрывай глаза, или тебе колыбельную спеть? Данилычем там, может быть, уже закусывают.
Только сейчас стало заметно, как он злится и переживает за Алекса.
— Алекс не мальчик, способен о себе позаботиться, — сухо ответил Тротт. — И ты знаешь, что он не легкая добыча.
Мартин раздраженно дернул губами, взлохматил пятерней волосы, но ничего не сказал. Вики хлопнула в ладоши, и гостиная погрузилась во тьму. В темноте этой лорд Максимилиан Тротт мерно вдыхал и выдыхал дым из трубки, раскачиваясь вперед-назад и бормоча что-то на выдохе. Вокруг него начало разливаться мягкое голубоватое свечение — оно расширялось, захватывая и тихо сидящих друзей, наблюдающих за началом ментального поиска, и пространство вокруг них, освобожденное от мебели. Дым струился в этом свечении, переливался, образуя причудливые картины, и Тротт, наконец, отклонился назад так сильно, что коснулся затылком пола. Трубка выпала у него из рук, и Мартин тихо подобрал ее. Свечение потекло вверх, образуя едва заметный призрачный столб. И Макс резко выдохнул — и напряженное тело его расслабилось.
Александр Свидерский приходил в себя мучительно долго. В глаза что-то светило, но он видел этот свет как через толстый слой черного стекла.
— Удивительно как мощно и быстро у него восстанавливается резерв, — сказал кто-то. — Дуглас, бери, сколько можешь. Как почувствуешь, что теряешь контроль, прекращай.
— Я справлюсь, — ответил какой-то молодой мужчина.
Алекс сжался, вскочил, разбрасывая окружающих — перед глазами было темно, наткнулся кулаком на чье-то лицо — брызнуло горячим на костяшки, схватил еще кого-то за руку, повернул — человек заорал, раздался хруст — и тут на него словно навалилась каменная плита. Он упал лицом вниз, противодействуя давлению и пытаясь поднять сеть щитом.
— Укол, — сухо сказал знакомый голос. — Быстро!
Он уже почти вырвался, и первого, которого ощутил рядом с собой, отбросил Тараном. Что-то зазвенело, загрохотало, раздались ругательства — и снова его придавило, и сверху навалилось несколько человек. В шею кольнуло — и в голове поплыло, тело сразу стало непослушным. Но прикосновение чужой голодной ауры он почувствовал очень отчетливо. И заскрежетал зубами от бессилия.
Его укололи еще раз, после того, как в голове начало звенеть от оттока энергии. Ощущение было такое, будто у него кровь в донорском пункте брали.
— Двойную дозу, — приказал тот же голос. Он никак не мог вспомнить, где слышал его. — И вниз. К женщине. Сюда прорываются, не хочу тратить силы на щит.
— Когда повторим?
— Ночью, — сказал он. — Господин Макроут, вы в порядке?
— Да, — тяжело просипел тот, кого назвали Дугласом.
— Продержитесь. Скоро здесь будет вторая участница ритуала.
Алекс слушал, пытаясь оставаться в сознании как можно дольше, и упрямо пытался пошевелиться. Он по-прежнему ничего не видел, и не знал, было ли это последствием удара или укола. Но сознание уплывало, и последнее, что он ощутил — это то, что его куда-то несут.
Очнулся он в той же темноте. Рядом кто-то тяжело дышал, всхлипывал, растирал ему лицо, руки. Он сразу понял, что это Катя. Обострился нюх, и пахло ею — немного тоски, немного нежности и горечи, капля ее духов. Обострилось осязание, и он снова ощущал трепетные и шершавые прикосновения темной ауры.
— Ну-ка, отойди, — прозвучал грубый приказ.
— Не трогайте его! — закричала Катерина, и этот крик чуть Алексу голову не взорвал.
Раздался шорох — Свидерский приоткрыл глаз, но все, что сумел разглядеть — силуэты людей. Катю оттаскивали от него. Помещение было низким, маленьким, больше всего похожим на пещеру. Ему снова в глаза посветили фонариком.
— Кать, — просипел он, повернув голову в ту сторону, где, кажется, находилась она, — дети в безопасности.
Она замолчала, перестала всхлипывать, только задышала часто-часто.
Его лицо прижали к камню — и он извернулся, зажал руку надсмотрщика и ударил его локтем в живот. Тот застонал, повалился — и на Алекса набросились еще двое, скрутили и вкатили два укола. Сознание снова начало уплывать.
И в этот момент его позвали. Голову сдавило, как обручем. Короткие слова появлялись перед глазами, как пульсирующие точки, расплываясь сиянием.
Где ты. Где ты.
— Здесь, — прошептал он. Голоса не было, только губы шевелились.
Где ты. Покажи. Где ты.
— Я в какой-то пещере. Меня обкалывают наркотой и седативными. Уже питались от меня.
Ориентиры. Ориентиры. Хоть что-то.
— Не знаю. Где я. Убивать не собираются. Пока.
Найдем. Терпи. Найдем.
— Поторопитесь. Здесь сильный маг. Мужчина.
Найд…
Алекс заснул.
Далеко от него, во дворце короля Инляндии, зашевелился лорд Максимилиан Тротт. Со стоном встал на четвереньки и зашипел на потянувшихся к нему друзей.
— Не трогать!
Он поднялся, встал с закрытыми глазами, хотя в гостиной было темно. Шатаясь, прошел вперед, наткнулся на спинку кресла, оперся на нее. Он прижимал ладонь ко рту, корчился — его сотрясали рвотные позывы.
— Глаза сейчас взорвутся, — простонал он. — Я в ванную, Вики. Март, принеси мне стабилизатор минут через пять. Я поговорил с Алексом. Он жив. Надо пробовать что-то другое. Он сам не знает, где он.
Марина, 2 января, вечер пятницы
Перед ужином ко мне зашел Мариан, провел строгую беседу, и я клятвенно пообещала, что на выходных побуду во дворце, и отвечать на звонки буду только со знакомых номеров. Послушно согласилась даже в парк выходить с охраной. На семейном ужине, больше похожем на поминки, Мариан повторил предупреждение для всех — Темные снова вышли на охоту за нашей семьей. Я маялась от всеобщего тревожного внимания так, что кусок в горло не лез.
Ани и Вася, объединившись в воспитательном порыве, зашли ко мне после ужина и в два голоса провели внушение. Замолчали только тогда, когда я раздраженно пнула столик (Бобби, присутствовавший при беседе, испуганно подскочил) и, стараясь сдерживаться, четко проговорила:
— Я все поняла, мамочки. Я не ребенок и не умственно отсталая. Успокойтесь уже.
Сомнение в их взглядах было для меня очень нелестным.
Ощущение, что я в плену, росло внутри, как и чувство, что мне чего-то не договаривают. У дверей и окон выставили охрану, пришел Зигфрид, укрепил щиты, и, когда меня, наконец, оставили в покое, я готова была головой об стенку биться от облегчения.
Уже когда я лежала в кровати, зажужжал телефон. Я посмотрела на входящий — домашний Катин номер. Обрадовалась — может хоть она ко мне завтра приедет, скрасит одиночество?
— Катя?
— Хотите увидеть свою подругу живой? — поинтересовался спокойный мужской голос.
«Началось»
Я посмотрела на дверь. Пройти на цыпочках до охраны, включить громкую связь? Но на меня напало оцепенение и я молча лихорадочно обдумывала — почему ни Март, ни Мариан не сказали, что у Кати проблемы?
— Если хотите, — продолжил он же, — никому не сообщайте о звонке. Катерина Симонова у нас.
Я все еще молчала, пытаясь сообразить, что делать, и теребила серьги в ухе.
— Вы слышите меня?
«Черт, Кать, как тебя угораздило-то?»
— Слышу, — насколько могла спокойно сказала я. — Вы понимаете, что вам лучше сейчас же отпустить мою подругу и бежать на другой континент? Потому что вас в любом случае найдут.
— Сейчас вам лучше послушать меня, — невозмутимо ответил мужчина. — Если не сделаете, как вам говорят, ее смерть будет на вашей совести.
— А если сделаю — то умру сама, — «догадалась» я. Запоздало ударило страхом. За себя, за Катьку. Горло перехватило, и я потянулась к пачке сигарет.
«Иди к охране. Открывай дверь. Напиши, что звонят из Катиного дома, они сейчас его поймают. И найдут ее»
Я не двинулась с места. А если не найдут? А если и правда ее убьют?
— Вы останетесь живы, — недовольно сказал злоумышленник. — И даже через какое-то время вернетесь к семье. Нам нужно несколько дней. С вами мы отпустим и герцогиню.
— Я под охраной, — пришлось несколько раз щелкать зажигалкой, чтобы прикурить — руки дрожали. — Мне никуда не дадут выйти, вы это понимаете? И с чего я должна вам верить?
— А что вам остается? — почти добродушно поинтересовался собеседник. — У вас время до трех ночи. В три вы должны быть вне дворца. Мы вам позвоним ровно в указанное время. Если вы не ответите, или будете еще во дворце, или кому-то расскажете — герцогиня умрет.
Я зашипела.
— Я не могу никуда выйти, понимаете вы? У меня тут ступить некуда от охранников!
— В ваших интересах решить этот вопрос, — спокойно сказал звонивший и отключился.
Ворвавшиеся в дом Симоновой наблюдатели, получившие сигнал из центра слежения о звонке, сделанном на телефон Марины Рудлог, застали только истаивающее Зеркало и застывшую в стазисе испуганную экономку, видимо, услышавшую голос ночного гостя и спустившуюся в холл проверить, кто это.
Я посидела, разглядывая телефон и, спохватившись, стала набирать Катин номер. А вдруг меня пытаются обмануть, взять на испуг?
«Ты сама-то в это веришь?»
Нет.
В трубке шли гудки. Сигарета истлела в пальцах, и пришлось зажигать вторую. Я жала на вызов снова и снова, но ответа не было, и я швырнула телефон на постель и нервно затушила окурок в пепельнице.
«Прости, Катя, но я должна поступить правильно».
Внутри закололо и меня окатило таким презрением к себе, что дышать стало трудно.
«Спасаешь свою жизнь за счет подруги?»
— Я же обещала, — пробормотала я в пустоту жалобно. — Я не могу. Да и как я выйду?
«У тебя есть возможность уйти».
Да, верно.
Я потеребила воротник ночной рубашки и встала. Начала лихорадочно одеваться, застыла. В сердцах бросила на кровать свитер, выругалась. Снова схватила его и натянула. Засунула в карман кошелек. Увидела себя в зеркале — бледное лицо, лохматые волосы, глаза на пол-лица, — упала на кровать, закрыла лицо руками и застонала. Что же делать?
«Ты знаешь что. Разумно сейчас позвонить в службу безопасности и все рассказать. Пусть они разбираются. Ты не спецагент. Ты даже магией родовой пользоваться не умеешь!».
Я застонала еще громче.
«Ты же не так глупа, чтобы верить, что они тебя оставят в живых? И Катю не спасешь, и себя подставишь».
Все верно. Надо действовать разумно.
Я потянулась к телефону и набрала Тандаджи. Он откликнулся так быстро, будто ждал звонка.
— Ваше высочество, слушаю вас.
— Полковник, — с трудом проговорила я. — Мне только что звонили из дома моей подруги, Катерины Симоновой. Грозили убить ее, если я не соглашусь на встречу.
— Да, ваше высочество, — ласково проговорил он. Удовлетворенно даже.
— Ее действительно похитили?
— Местоположение герцогини на данный момент нам неизвестно, — уклончиво начал тидусс.
— Полковник, — я даже не постаралась сделать голос менее резким, — потрудитесь отвечать на вопрос прямо. Что с Катей? Вы можете ее найти?
— Мы стараемся, ваше высочество. Вы расскажете, о чем говорили?
— А разве вы не прослушиваете мой телефон? — желчь была на моем языке, от желчи и страха горело горло.
— Не поймите меня неправильно, ваше высочество, — с таким терпением, будто разговаривал с ребенком, проговорил полковник. Я раздраженно подергала сережку на ухе. — Я бы и рад. Но это неэтично — все-таки я работаю на вас. Мы действительно засекли звонок из дома Симоновой. Разговор записан, по первым фразам мы поняли, о чем речь, но мы не можем прослушивать членов вашей семьи без санкции королевы. Или без вашего разрешения.
Я вздохнула.
— Считайте, что на этот разговор оно у вас есть. Мне подойти к вам?
— Если вы не против. Признаться, я сам хотел просить вас об этом. Нам нужно подключить ваш телефон к аппаратуре на случай, если преступник снова с вами свяжется. Тогда мы сможем выяснить его местоположение.
— Я сейчас буду, полковник.
Трубка нагрелась, и я потерла ее о свитер. Все сделала как надо, да? Так почему же внутри все ноет и корчится?
Следующие пара часов в Зеленом Крыле были скучны и бессмысленны. Пришел Мариан, собралась куча народу — охрана, безопасники. Я послушала свой голос на записи — боги, я правда говорю так низко и с таким придыханием?
— Мариан, — позвала я тихо, когда прослушка закончилась, и телефон подключили к какому-то штекеру. Байдек подошел к креслу, в котором я сидела. Добрые секретные агенты принесли мне чай и рогалики, но еда казалась безвкусной и я больше крошила, чем отправляла в рот.
— Да, Марина?
Я посмотрела на него снизу вверх. Спокойный, собранный, с едва заметным следом от подушки на лице.
— Ее ведь спасут?
Он бы не стал врать. Он и не стал.
— Пока про Симонову ничего неизвестно, Марин, — сочувственно сказал барон. — Но люди работают и делают все, чтобы найти ее. Хорошо, что ты сразу обратилась к Тандаджи.
В глазах закололо — я коснулась щеки рукой, почувствовала, что она мокрая и стиснула зубы, чтобы не разреветься и не опозориться. Бедная моя Кати. Никто тебе не помогал раньше, и сейчас тоже не поможет. Всем вокруг важно, чтобы со мной ничего не случилось, а на тебя им плевать. И я тоже… только болтать горазда и советы давать с высоты своего положения. А как случилась у тебя беда — тут же побежала прятаться за спины службы безопасности.
— Успокоительного, ваше высочество? — отвратительно приятным голосом предложил Тандаджи. Я едва удержалась, чтобы не метнуть в него рогалик.
Время шло, наполненное моей дремотой, слишком быстрым движением стрелки часов и бурчанием мужчин. За окном стояла морозная ночь, сияли далекие огни трасс Иоаннесбурга. Я сидела, забравшись с ногами в кресло, сжавшись и периодически прислушивалась к разговорам, к поступавшим донесениям. Из дома Кати звонил маг, схватить его не удалось, сейчас допрашивают слуг при участии менталиста. С помощью экономки составляют фоторобот преступника. На всякий случай усилена охрана вокруг дворца. Подняты по тревоге дополнительные наряды полиции, которым приказано проверять всех подозрительно выглядящих мужчин.
Я слушала, затем снова погружалась в себя и мрачно рассматривала плавающих в аквариуме радужных рыбок. Время медленно приближалось к трем ночи, а чувство вины во мне смешивалось в ядовитый коктейль с паникой и безнадежностью. Будто я собственноручно заношу над шеей Кати топор.
Без пяти три я вскочила — мужчины обернулись ко мне — и схватила Тандаджи за рукав. Он внимательно посмотрел на меня и едва заметно поднял брови.
— Полковник, послушайте. Время идет, результата нет. Давайте сделаем вид, что согласны на его требования? Дайте мне спокойно выйти. Установите слежку, приставьте агентов, накройте меня щитами — и ничего не случится. Зато вы сможете схватить его и узнать, где Катя. Пожалуйста!
В конце моей речи голос сорвался, и я сама услышала, как по-детски жалобно прозвучало это «пожалуйста».
Тандаджи равнодушно покачал головой. Сухой болванчик, а не человек.
— Ваше высочество, мы ни в коем случае не будем рисковать. Ваша безопасность первостепенна. Вы ведь понимаете это?
Я разжала пальцы и заставила себя кивнуть. Отступила и медленно опустилась в кресло.
Стрелка часов дернулась и остановилась на трех ночи. Прошло несколько мгновений, в течение которых я представляла, как убивают сейчас Катю — и тут зазвонил мой телефон. Гудки шли и шли.
— Есть, — сказал сидящий у аппарата агент. — Есть контакт, началось определение. Можно говорить.
Тандаджи аккуратно снял телефон с аппарата слежения и передал мне. Раздражающе играла веселая мелодия «Эй, подруга, пойдем-ка танцевать», а в кабинете стояла мертвая тишина. Мужчины, кажется, даже дышать перестали.
— Да, — сказала я как можно ровнее и нажала на кнопку громкой связи.
— Хотите напоследок поговорить с подругой, принцесса? — издевательски проговорил все тот же голос. Раздалось какое-то шуршание, и задыхающаяся, плачущая Катя затараторила мне в ухо:
— Мариш, только не соглашайся ни на что. Марин, не слушай их!
Стук и ее истошный крик. Я почувствовала, как по виску стекает струйка пота. Зубы начали стучать.
— Она еще жива, ваше высочество, — сказал мужчина мне в ухо. На периферии было слышно, как рыдает Катерина. — Но ненадолго.
— Дайте мне время, — попросила я, теребя ворот свитера — Тандаджи кивал, Мариан смотрел прямо на меня. — Я не могу сейчас уйти. Дайте мне время. Я с утра уеду на ипподром, там я смогу сбежать…
— Ваше время истекло, — жестко проговорил похититель.
Катя снова закричала. Я рванула ворот, задыхаясь.
— Подождите!
В руку легла переноска Зигфрида. Мариан рванулся ко мне — в глазах его полыхнули ужас и злость.
— Прости, — сказала я жалобно и сжала пальцы. И полетела в темноту. Через какие-то мгновения очутилась посреди пустынной улицы и закричала в трубку:
— Вы еще здесь? Здесь???!!
— Да, — немного помедлив, с явным удивлением сказал мужчина.
— Я смогла уйти. Я перезвоню. Подождите только. Не трогайте ее!
— Теперь, — сказал он удовлетворенно, — мы вас дождемся, ваше высочество.
— Поклянитесь, что отпустите ее. И меня, — потребовала я.
— Клянусь, — ответил он. — Мы отпустим вас обеих как только исполним задуманное. Не позже, чем через три дня.
— И я хочу увидеть ее. Я должна убедиться, что она жива.
— У вас есть мое слово, ваше высочество.
«Слово преступника».
— Ждите, — буркнула я и нажала на «отбой».
Я затвердила номер наизусть, шагая по холодной улице, выключила мобильный. Ветер пробирался под свитер, холодя вспотевшую кожу, с шорохом поднимал у ног полосы поземки. Я, ускоряя шаг, шла мимо темных окон спящих домов, под качающимися фонарями, и читала названия улиц, пытаясь понять, куда же меня занесло.
«Включи телефон. Ты еще можешь вернуться».
«Заткнись, а?!»
Зигфрид объяснял, что переноска построена так, что из любого места отправит нас во дворец. А если во дворце — выбросит подальше, активировав на полчаса щит и закрыв пространство вокруг для тех, кто попытается добраться до тебя Зеркалом. У меня было всего полчаса, и я искала хоть одну живую душу, у которой можно попросить телефон, вертела головой в поисках круглосуточных магазинов или баров.
На работающее кафе я наткнулась через десять минут быстрой ходьбы. Открыла дверь и скользнула в теплое помещение. Там тихо играла музыка, было темно и пусто — только за стойкой, украшенной иллюминацией, стоял бармен и расставлял на полках бутылки с алкоголем. На меня он вытаращился с недоумением.
— Извините, девушка, мы уже закрыты, — он тянул слова, как уроженец юга Рудлога.
— Мне нужно позвонить, — я подошла к стойке, вытянула из кармана кошелек и достала несколько купюр. — Я заплачу. Потеряла телефон.
Бармен посмотрел на деньги и потер нос.
— Можно? — поторопила я его.
Он кивнул и достал из-под стойки аппарат. И застенчиво сгреб в кулак купюры. Я даже не посмотрела, сколько дала — какая разница, если они мне могут вообще не понадобиться?
Замерзшие пальцы отказывались попадать по кнопкам, но наконец в трубке раздались гудки. И тут же прозвучал щелчок — на той стороне нажали на «ответить».
— Это я, — слова вылетали быстро, видимо, чтобы не дать мозгу задуматься и остановить безумие хозяйки. — Как мне встретиться с вами?
— А вы где, ваше высочество? — поинтересовался мужчина.
— Где я? — шепотом спросила я у настороженно прислушивающегося бармена. — Как город называется?
— Мальва, — ответил тот таким же шепотом. Любопытство в его глазах было таким жарким, что им полгорода согреть можно было бы.
— Я в Мальве. Это юг Рудлога. В каком-то баре. Но я не могу тут долго оставаться. Меня скоро найдут.
— Секунду, — сказал мужчина быстро. Он с кем-то заговорил приглушенно. Я нетерпеливо притопывала и жалела, что не взяла сигареты.
— Координаты бара есть?
— Есть координаты? — тут же поинтересовалась я у бармена. И подсунула ему еще одну купюру. Тот, глазея на меня, как на сумасшедшую — и не так уж он был неправ — протянул мне визитку.
— Готовы записывать?
В трубке невесело хмыкнули.
— Очень неожиданный поворот, принцесса. Не ждет ли рядом с вами группа захвата? Откуда мне это знать?
— Оттуда же, — я раздраженно постучала кулаком по стойке — добрый бармен поставил передо мной бокал с коньяком, — откуда я знаю, что вы отпустите меня и Катерину. Я готова рискнуть. А вы?
— Диктуйте, — проговорил он после небольшой паузы.
Я поднесла к глазам визитку.
— Эс пять ноль три… восемь дэ восемь…
Я закончила диктовать и отключилась. Взяла в руку бокал, пригубила — телу после пробежки по холоду становилось удушающе жарко.
— Есть сигареты?
Бармен заторможенно кивнул, потянулся куда-то под кассу. В углу разгоралось серебристое сияние перехода. Вот оно сформировалось, оттуда неуловимо быстро выскользнул маг — и тут же ударил вокруг каким-то заклинанием. Бармен за моей спиной замер, а по моему щиту пробежали волны, и я невольно расправила плечи. Мужчина оглядел меня, бар, и лицо его, напряженное, расслабилось. Поклонился. Я хмуро смотрела на него — не так я себе представляла преступников. Невысокий, крепкий, с внимательными глазами и квадратным лицом — он больше походил на аптекаря, чем на злоумышленника.
— Меня зовут Константин Львовский, ваше высочество, — в речи его чувствовался слабый блакорийский акцент. — Проследуйте за мной.
Страх куда-то исчез — наконец-то пришло чувство, что теперь я права. Я осушила бокал, вытянула из пальцев бармена пачку сигарет, приняла руку похитителя и шагнула в Зеркало.
В Зеленом Крыле разъярённый принц-консорт рычал на придворного мага. К чести последнего, тот держался стойко.
— Куда, — принц-консорт едва удерживался, чтобы не встряхнуть Кляйншвитцера за грудки, — могла забросить Марину ваша переноска?
— В любое место в радиусе от пятисот до тысячи километров, — в который раз отвечал Зигфрид. — В населенный пункт. И она полчаса будет под щитом, запрещающим поиск.
Мариан покосился на Тандаджи, наблюдающего за штатными магами, пытающимися открыть Зеркало. Смуглый тидусс сейчас был бледен, как полотно, и Мариан мог бы поклясться, что в пальцах он крутил вовсе не сигарету.
— Я не понимаю, — рявкнул барон, — почему вы как изготовитель не можете найти ее!
— Так действует амулет, — объяснил блакориец слабым голосом. — Переноска тем надежнее, чем меньше на ней условий. И условия должны быть простые. «Не может обнаружить ни один человек» и все. Включая создателя. Ваше высочество, щит скоро растает.
Но через полчаса Марину все так же было невозможно обнаружить. И принц-консорт под утро, после ночи бесплодных поисков, все же отправился в свои покои, оставив неспящее Зеленое крыло. Он шел по просыпающемуся дворцу и думал, как он будет объяснять случившееся Василине. Думал он и о том, что опять недоглядел. Теперь уже за Мариной. И что взывать к голосу разума в ее случае было неверным. Хотя, даже если бы он знал, что злоумышленники решат действовать напрямую — разве мог бы он забрать переноску? Амулет, с помощью которого Марина может спастись в случае опасности?
Мариан замедлил шаг, набрал на телефоне барона фон Съедентента — тот ответил сразу же, и голос у него был напряженный и усталый. Тоже, видимо, не спал в эту ночь. Байдек объяснил ситуацию и попросил сообщить в случае обнаружения Свидерского. И пообещал любое содействие, если оно потребуется.
Придворный маг короля Гюнтера, выслушав его высочество, шумно — как буйвол в пору гона — выдохнул и весьма неэтично выругался на своем лающем языке. Извинился и заверил, что сделает все, чтобы найти Марину. И вполголоса проворчал что-то по-блакорийски, что можно было бы перевести как: «А когда отыщу — придушу».
— Главное — найти, — ответил Байдек сдержанно.
Главное — найти. Живой.
