67. Одним планом больше
Прошло еще семь дней. В лагерь продолжали поступать новости об армии Консорциума. Пошли и оценки численности. Пятнадцать тысяч пеших и конных. Тридцать. Сорок. Пятьдесят. Поговаривали об осадных машинах, боевых колдунах, всадниках на грифонах, отряде наемников-троллей.
Подтверждая предсказания Летти, толпа приверженцев пророка также росла и уже превзошла десяток тысяч душ. Но их число, похоже, всегда отставало от армии Консорциума. Не важно, сколько оставалось за спиной опустевших полей и оставленных деревень, — все-таки собравшихся было слишком мало.
Билл лежал в палатке. Летти обняла его, ее голова покоилась у него на груди. Он чувствовал теплый ветерок дыхания на коже — размеренный, мягкий. Его пальцы запутались в рыжих волосах Летти. Она пахла дорогой, потом, пылью — и любовью. Чресла Билла глухо и настырно ныли от хронического переутомления.
А ведь забавно — больше никаких разговоров про золото. Никто о нем не вспоминал. Даже Чуда, так настаивавшая на важности денег для прокорма и довольства собравшейся оравы. Похоже, их количество — и их совокупная добрая воля — перешли критический порог. Люди приходили, обремененные зерном, хлебом, молоком, скотом. Организовалось несколько полевых кухонь, раздававших всем еду. Билл обычно находил ее толику у палатки. Похоже, где-то по дороге в толпу влились отличные повара.
Снаружи поднималось солнце, освещало стену. Скоро сниматься. Каждый день — очередные пятнадцать — двадцать миль. Бесцельный побег наугад — ведь неизвестно, где армия, от которой нужно спасаться, и где отыщется убежище.
Билл подумал, что, в принципе, так убегать можно до бесконечности. Без передышки — но и без необходимости вставать и встречать беду лицом. Вечная дорога. Когда лежишь, ощущая на себе вес сонной Летти, собственная судьба уже не кажется наихудшей.
Шум у входа вернул его от мечтаний к суровой реальности. Чуда просунула голову в палатку.
— Билл, тебе нужно пойти и увидеть самому, — тихо сказала Чуда.
Отзываться не хотелось. Хотя злость Чуды в последнее время пригасла, тем не менее ее соседство было словно улей с пчелами в руках. Всегда боишься, что уронишь на пол и разбудишь лютую жалящую ярость.
Он осторожно выбрался из-под подруги. Она сонно застонала, перекатилась на бок. Билл любил ее в такие мгновения — когда открывались нежность и мягкость, обычно запрятанные очень далеко. Он поцеловал свои пальцы, провел ими по ее волосам, затем натянул рубаху и отправился навстречу дню.
— Что такое? — спросил Билл у Чуды, нервно расхаживающей перед палаткой.
— Пойдем со мной, — предложила она и пошла, с трудом выбирая дорогу среди просыпающейся толпы.
Поход вышел изрядный. Лагерь стал огромный, тянулся на милю во все стороны от центра. В узких проходах между палатками, навесами и телегами бродил скот, слонялся у костров, где парили и булькали котлы с кашей, жарились ломти хлеба. Кухонные ароматы мешались со смрадом отхожих ям, кисловатой вонью множества немытых тел, запахом перепаханной земли.
Народ пророка встал между краем леса и склоном невысокого пологого холма, одного из множества на дне Кондорры. Чуда повела Билла вверх, к поджидавшей группке мужчин.
— Каттак, — сказала Чуда, подойдя.
Мужчина лет сорока, кряжистый, толсторукий, с лицом, будто вырубленным из камня, склонил голову и подергал себя за чуб.
— Госпожа Чуда, — отозвался он.
Через его глазницу тянулся косой шрам и терялся в густой щетине. Черные как смоль волосы зачесаны назад. Руки тяжелые, в мозолях. Определенно человек рабочий, но какой именно профессии — узнавать не хотелось.
— Каттак — наш самый успешный мародер, — сообщила Чуда. — Он с ребятами может ободрать любую церковь подчистую всего за два часа.
— Главное — честно делать дело, — пробурчал Каттак, снова дергая себя за чуб.
Ребята за его спиной, скроенные как один по фасону шефа, закивали.
— Я с ним встретилась, потому что придумала способ обратить его профессиональную честность на не столь богохульные цели.
— А мы только и рады хоть так, хоть эдак услужить пророку, — заверил Каттак.
— Спасибо, — смущенно улыбнувшись, выговорил Билл.
В дружелюбном и немного застенчивом взгляде Каттака появилась нехорошая мрачность.
— Значит, вы из тех, кто знает его? — спросил он.
— Э-э, — произнес Билл, не в силах придумать подходящий ответ.
— Каттак, это Билл, — представила Чуда.
— А-а, — сказал Каттак, в чьем голосе не прозвучало и тени узнавания. — Значит, приятно познакомиться.
Он протянул руку. Билл схватился за нее, потряс. И понял, что если бы Каттак захотел сломать каждую кость в кисти, то без труда бы это сделал.
— Каттак, — снова обратилась Чуда, — не мог бы ты показать Биллу то, что показал мне?
— Хорошо, — согласился Каттак и добавил, обращаясь к Биллу: — Не поднимай головы. Не хочу, чтобы они заметили нас.
С тем он лег на живот и пополз в высокой траве, покрывавшей склон. Спустя секунду Билл остался единственным стоящим.
Ощущая себя как на тарелке, причем чужой, он лег и уставился на быстро удаляющиеся пятки Каттака. Билл немедленно пополз следом к гребню холма.
Чуда замедлилась, чтобы поравняться с ним. Она сегодня была в тускло-зеленом платье — наверное, чтобы не бросались в глаза пятна от травы.
— Что происходит? — спросил он, особо не надеясь на подробный ответ.
— Я попросила Каттака и его людей поработать сборщиками сведений. Надо было куда-то направить энергию грабителей, а нам нужна хоть какая-нибудь разведка. Ведь мы вслепую удирали от целой армии. Это был абсурд.
Был? Удирали? Прошедшее время не очень понравилось Биллу. А потом он добрался до гребня и поглядел вниз, на долину.
Ровный склон спускался к главной реке долины, Коне, лежащей среди разноцветных лоскутов полей — зеленых, желтых, с пунктиром красных маков и голубизной лаванды. Там и сям рощицы сияли, будто изумруды. А река за ними — словно струна живого серебра, принизавшая мир.
Чудесный вид. Но Билла он нисколько не тронул, потому что среди красот расположилась армия Консорциума.
Вдруг стало нечем дышать. Билл попытался хорошенько втянуть воздух — и не смог. Мертвенно отвисла нижняя челюсть. Билл попытался уложить увиденное в рассудок — и не смог.
Слухи оказались правдой. Причем все.
Пятьдесят тысяч. Отряд всадников на грифонах — мощных величественных тварях, дергающих поводья, расправляющих огромные крылья навстречу утреннему теплу. Боевые колдуны, от чьих палаток исходит сине-лиловое зарево магии. У осадных машин — контингент троллей-наемников. Вон чудовищный урод почесывает спину требушетом, другой ковыряет в зубах стрелой арбалета.
Наконец Билл смог выразить свои чувства и знание новых слов:
— Твою ж мать!
— Угу, — флегматично подтвердил Каттак.
Билл посмотрел на Чуду в поисках кого-нибудь менее героического перед лицом смерти.
— Нам крышка, — сообщил он, развивая тему.
— Да, — равнодушно подтвердила она.
Однако чуткий Билл уловил нотки паники.
— Нам нужен план, — сказала она.
Теперь паника слышалась отчетливее.
— Мы побежим, — предложил он. — Как в последний день.
— Мы уже бежим, — сказала она.
— Ладно. Новый план: мы побежим быстрее.
И они побежали.
Новости об армии Консорциума поглотили лагерь, как лесной пожар. Паники и криков не было — те, кто поумнее и похладнокровнее, постарались всеми доступными средствами успокоить тех, кто пытался воплями предупредить противника о своей близости. Как можно тише и скорее вещи побросали в телеги, согнали животных в стада, засыпали отхожие ямы, погасили костры, разбросали пепел, превратили палатки в тюки грязной материи. Времени на то, чтобы как следует замаскировать следы лагеря, не оставалось. Но Билл был доволен и тем, что люди осознали проблему и постарались ее решить. То есть думали в нужном направлении.
Все время от Каттака прибывали гонцы с новостями об армии. Билл выслушивал их, стоя рядом с Чудой.
Летти же занималась главным образом тем, что не давала Балуру возглавить немедленную атаку на врага. В кои-то веки ящер объединился с Фиркином.
— Мы сокрушим их! — заверещал старик, узнав про новости. — Сокрушим нашими…
Он замолчал, глядя на руки, и завершил мысль:
— Сокрушительными частями!
— Кулаками? — предположил Билл.
— Да! Именно!
— Послушай, — перебила Летти, — я знаю, что всякие полоумные секты помешаны на самоубийстве, в особенности в гигантских масштабах, но если ты погонишь эту тему здесь, я свяжу тебя твоими же кишками.
Фиркин задумался. Но к сожалению, Балур был более чем готов переступить через его труп — и не только его.
— Не бывай слушающим ее, — посоветовал он. — Твой божественный долг суть обрушить гнев небес на вражескую армию. Ты — указующий перст пророка или еще какое дерьмо в том же роде. Ты же суть понимаешь, чего хочешь.
— Ни хрена он не понимает, — утомленно заметила Летти. — Он полоумный буйный пьянчуга.
— Он есть разумный праведный воин! А ты суть слабозадая, — возразил неугомонный Балур.
— Нежелание совершить мучительное самоубийство — это не синоним трусости, — терпеливо и снисходительно сказала Летти.
— Эх, не бываю я понимающим людей, — пожаловался Балур.
Летти плевала на Балурово понимание. Но даже теперь, спустя добрый час работы и ведро холодного пота, натекшего с Билла, ящер все еще расхаживал по лагерю и требовал «отсечь голову зверю».
— Нельзя, — в который раз предупредила Летти.
— А если в сути хотя бы гениталии?
— Балур, заткнись и сядь!
Билл постарался отвлечься от перебранки, потому что явился еще один гонец от Каттака, доложивший:
— Кажется, они организуют своих разведчиков!
— Задница Суя! — отреагировал Билл. — Как долго нам до выхода?
До сих пор, похоже, силы Консорциума не подозревали, насколько близка их добыча. Биллу хотелось поддерживать их неведение как можно дольше.
— Уйти мы можем в любое время, — заверил гонец, как и все люди Каттака суровый, с задубелым от солнца лицом, с глазами, утонувшими в морщинах. — Вопрос в том, сколько добра вы захотите бросить.
— И что мы оставим, если выйдем прямо сейчас?
Гонец погрузился в задумчивость и сощурился. Его глаза спрятались на дне колодца из морщин, невозможно глубокого для человеческого лица.
— Изрядно, — ответил он наконец.
— А именно? — резко спросил Билл, чувствуя себя единственным заинтересованным в срочном действии.
— Ну, если прямо сейчас, придется туго. Оставим много телег и скота.
— А как нам придется, если останемся?
— Наверное, хуже, — признал гонец, — потому как их разведчики отыщут нас, придется хлопотать и драться безо всякой возможности победить.
Он ухмыльнулся. Гонцу очень не хватало зубов. Билл не без труда подавил желание выбить еще парочку.
— Подавайте сигнал к выходу — и убираемся отсюда поскорее, — приказал он.
— Какой еще сигнал? — осведомился гонец.
— А у нас нет сигнала? — спросил Билл, глядя на Чуду.
Похоже, она заведовала такого рода делами. Но Чуда лишь пожала плечами — хотя и весьма церемонным, официальным образом.
В конце концов было решено, что фраза «подать сигнал» означает — пойти и сказать людям, мол, «пора уходить, делитесь новостью со всеми, кого увидите». Сигнал оказался поразительно эффективным. Несколько минут — и вся орава дружно направилась к ближайшему лесу. Конечно, продвижение там медленное, но — Билл истово о том молился, — волоча по лесным тропам требушеты, будешь двигаться еще медленнее.
На привал, падая с ног от усталости, остановились в полночь. Фиркин не стал читать проповедь. Никто не пел у костра. И костров не было. Женщины, мужчины и дети повалились наземь, укрылись одеялами, если на то хватило сил, и провалились в сон.
Разведчикам Консорциума потребовалось не много времени, чтобы отыскать остатки лагеря, — и еще меньше, чтобы понять, куда направляются враги. К счастью, на подъем по тревоге полутысячной армии требуется изрядное время, несмотря на эскадрон всадников на грифонах. Да и лес помог именно так, как рассчитывал Билл. Но все-таки войско Билла составляли фермеры, торговцы и ремесленники, всю жизнь работавшие на износ, изнуренные постоянным страхом. А преследователи — профессиональные солдаты, хорошо оплачиваемые и экипированные. Приверженцы Билла сохранили отрыв в этот день — но увеличить его не могли.
К большому смущению Билла, кто-то позаботился поставить для пророка палатку. Это показалось совершенно незаслуженной привилегией. Ведь все, чего добился Билл, — завел людей в ловушку. И теперь он мог только гонять их по лесам и полям, ожидая часа, когда люди больше не смогут убегать, упадут от изнурения и умрут от меча.
Летти, однако, думала по-другому.
— Тащи свою задницу сюда, — велела она пророку.
— Что? — промямлил он. — Нет, пожалуйста. Я очень устал.
Летти закатила глаза.
— Не для того тащи, ты, извращенец! Я дошла и просто хочу дрыхнуть.
— А-а, — изрек слегка оскорбленный Билл.
Однако он позволил Летти запихать себя в палатку и уже начал снимать рубашку, когда явилась Чуда.
— Эй! — воскликнул он.
— Чего хочешь? — осведомилась Летти у Чуды.
— Гребаный рациональный план, — ответила та без малейших колебаний.
Билл подумал, что если выдрать у себя клок волос и швырнуть в Чуду, то она, наверное, впечатлится, уберется и оставит в покое. Да мать вашу, нет никакого плана!
Вслед за Чудой вломился Балур.
— Что в сути будет происходить? — осведомился он. — Мы имеем спать тут вместе?
— Определенно, нет, — отрезала Летти. — Вы с Чудой сейчас уберетесь отсюда, чтобы я могла выспаться, рано проснуться и немного понасиловать Билла.
— Эй! — запротестовал Билл, а потом задумался: против чего же он, собственно, протестует?
— План! — провизжала Чуда.
Похоже, она разъярилась по-настоящему и дрожала от ярости. С ее ладоней медленно плыл дым.
Летти затаила дыхание и замерла. Вся ее нежность испарилась напрочь, будто ее никогда и не было. Балур выпрямился.
— Здесь десять тысяч мужчин, женщин и детей! — прошипела Чуда. — По какой-то мать-вашу-гребаной-сраной причине они слушают тебя, а еще больше ту чушь, к которой ты подзуживаешь Фиркина. Ты готов сидеть всю ночь и думать, как украсть золото и загнать всех этих людей в кровавую страшную яму. А сейчас, когда дело по-настоящему, мать твою, важное, когда на гребаном счету жизни людей, ты виляешь сраным хвостом! А я терпеть больше не буду! Ты будешь думать. И придумаешь план! И исполнишь его. Я знаю, что вы, банда туполобых кретинов, обязательно испоганите и этот план, но по крайней мере когда буду издыхать в крови и говне, я буду знать, что заставила вас, кретинов, попытаться спасти всех и вся. И хотя бы попробовать командовать этими людьми, пусть даже вы в принципе не способны командовать ими так, как они того заслуживают.
Она стояла, глубоко и часто дыша, обводя всех взглядом, будто говоря — попробуй, возрази. Ее ладони багрово светились.
На мгновение повисла полнейшая, абсолютная тишина.
Билл попытался. Искренне. Он так хотел изобрести план! Все исправить, спасти и наладить. Но нынешнего своего положения он не желал и не думал даже о таком за последние годы. Он и представить не мог, что будет делать, если окажется главой секты, преследуемой армией, которую собрали богатые жестокие драконы. Такой вот фатальный пробел в воображении.
— Хочу сказать: кое-что у меня есть. Вправду, — вяло заверил он.
— Мало! — заорала Чуда, протягивая к нему руку.
Билл увидел огонь — яркий, жгучий, алый, — направленный прямо ему в лицо. Билл сжался в нечаянном конфузливом ужасе и даже пискнул.
Летти кинулась темной тенью, пламя Чуды багрово сверкнуло на клинке.
Отшатнувшись, Билл услышал ее удивленный вскрик. Над головой метнулось желтое пламя. Билл заорал снова, споткнулся. Заорал Балур и еще кто-то, незнакомый. Затем Билл уже ничего не видел, потому что упал на задницу, задрав ноги, закопавшись головой в постель. Он извернулся, запутался еще больше, сел, ослепленный обмотавшейся вокруг головы простыней.
Вокруг орали и вопили. Слишком много голосов. Возня. Что-то врезалось в ноги. Билл закричал, сдирая простыни.
А когда наконец содрал, увидел: друзья стоят полукругом перед ним. Чуда вытянула руку ладонью вверх, на ладони пляшет желтое пламя, неровно и зыбко освещая сцену действия.
На стене палатки — разрез. Перевернутый сундук рассыпал одежду и утварь. А на полу лежит ничком придавленный ногой Балура незнакомый юноша.
Билл уставился на него, пытаясь понять, откуда тот появился. И заключил, что, наверное, через дыру в стене.
Короткий меч в руках Летти глядел острием на юношескую шею, видимую между когтистыми лапами Балура.
Билл вспомнил, как Летти прыгнула навстречу магическому огню.
— Ты спасла меня, — выговорил Билл, обескураженный, но глубоко тронутый.
— Что? — рассеянно спросила Летти. — Нет, я тебя не спасала.
Да уж, не слишком похоже на нежные слова любви, которых так ожидал Билл.
— Но ведь… ты же прыгнула! На огонь. Встала между ним и мной.
— Нет, — повторила Летти. — Чуда осветила палатку, я заметила на стене тень этого дурня.
Летти указала на лежащего.
— Я разрезала стену и схватила его.
— Но ты заслонила меня, — промямлил Билл, медленно возвращаясь к реалиям.
Он посмотрел на Чуду. Ведь она же швырнула огнем…
— Она прыгнула! — запротестовала та. — Это самозащита!
— Не прыгала я на тебя! — заорала Летти, оскорбленная самой мыслью о таком.
— Двое из нас видели, что прыгнула, — сказала Чуда, уперев свободную руку в бок.
— Двое из вас — очевидные идиоты.
Билл подумал, что диалог зашел уж очень далеко от нежных слов признательности. И сказать тут, собственно говоря, нечего.
— Можно мне встать? — спросил юноша в повисшей тишине.
Голос юноши был слегка приглушен пригоршней земли, которую Балур норовил запихать ему в рот.
— Нет, нельзя, — с отвращением выговорила Летти. — Мы тебя поймали. Ты шпионил за нами. Ты что думаешь, мы идиоты?
Шпион промолчал.
— Ну, он имеет быть прав, — выдержав паузу, заметил Балур.
— Заткнись, — посоветовала Летти.
Она ткнула кончиком меча шпиону в шею.
— Давай говори! Что ты здесь делаешь?
Снова молчание. Летти надавила сильнее. Юноша охнул.
— Я шпионил! — крикнул он. — Что, по-вашему, я еще мог делать?
— И почему ты шпионил? — пророкотал Балур, слегка наклонившись вперед и давя ногой чуть сильнее.
Вопль шпиона на этот раз прозвучал еще глуше.
— Вы же знаете пророка, — сумел выдохнуть он.
— О боги, знаем ли мы пророка! — выговорил Билл. — Ну конечно…
Внезапная идея заставила его умолкнуть. Он взвесил ее, отшвырнул, она ударилась о воображение, отскочила и снова попала в рассудок. Билл поморщился.
— Погоди-ка, — выговорил он. — А кто, по-твоему, пророк?
Юноша болезненно скорчился. Билл не сразу понял, что шпион хочет пожать плечами под Балуровой лапой.
— Так я ж это и пытался выяснить, — выдавил из себя полураздавленный бедолага между всхлипами.
— Погоди-ка, — выговорила Летти, снова тыкая мечом, — так ты не знаешь, кто пророк?
— А вы, может, скажете мне? — с надеждой спросил шпион.
— Нет, потому что мы не…
— Я пророк! Рыг побери, я! — выкрикнул Билл, не веря своим ушам.
— …идиоты, — закончила мысль Летти.
Но если подумать здраво, оно и неудивительно. Ведь Фиркин сказал мародерам в Африле, что Билл — не пророк. А те не отреагировали. И никто не обращал внимания на Билла, когда он слушал проповеди. И Каттак воспринял имя «Билл» с полным равнодушием. И купец, сказавший, чтобы палатку отдали пророку…
Толпа разрослась так быстро, и в ней оказалось столько народа, не видевшего, как Билл вышел из пещеры Мантракса, что пророк попросту затерялся среди людей.
— Меня никто не знает, — прошептал он.
— Что? — спросил шпион, изворачиваясь, чтобы получше рассмотреть Билла. — Этот парень? Вы серьезно?
Летти коснулась кончиками пальцев руки Билла.
— Я знаю, кто ты, — сказала Летти тихо.
Вот они, нежные слова любви. Такие неожиданные — и тем драгоценнее. Но Билл их толком и не услышал. Он уже унесся за мили, глядел в пустоту, а в черепе взрывались дикие фейерверки цепной реакции догадок и прозрений. Все внезапно легло на положенные места.
— Ох, дерьмо! — выдохнул он. — Ох, вислые сиськи Вруны!
Летти убрала руку.
— Что такое? — спросила Чуда.
— Ох, ну и влезли же мы, — поделился наблюдением Билл.
— Что? — не унималась Чуда.
Он в отчаянии поглядел на нее.
— Мне очень жаль — но у меня есть еще один план.
