14. Нелепости и стража у ворот
Когда Мантракс вылез из пещеры, Летти сидела в засаде на опушке леса ярдах в двухстах от подъемных ворот, под осыпным склоном.
Конечно, в общих чертах Летти представляла, чего ожидать. В детстве она получила кое-какое образование. Летти немного читала о прошлом и знала, что драконы — большие и могучие. Ей и самой случалось убивать больших и могучих. Например, вендиго в горах к востоку от Салерии, такого огромного, что по сравнению с ним Балур казался младенцем. Или виверну в северном Винтере. Но та настолько объелась забродившего винограда, что описалась в бою. Был еще полубог в Батарре, отпрыск Впахи, каким-то чудом сумевший прожить два с небольшим десятка лет, благословленный талантом заставлять людей упахиваться до смерти. К счастью, когда он обратил пылающие зенки на Летти, оказалось, что ее работа — убивать засранцев-полубогов.
Но даже по сравнению с сотрясающими землю чадами богов Мантракс — явление абсолютно иного калибра.
Он был не просто большой. Можно назвать большими лошадь, дерево и дом. Их размер разум сразу схватывает и оценивает. Но Мантракс был велик совершенно иным образом, он был гораздо сложнее и глубже привычных вещей. Дракон был велик, как раскинувшийся пейзаж, видимый с высоты. Велик как страна. Или как река, которой требуются месяцы, чтобы донести воду от истоков к океану. Дракон был настолько велик, что Летти с трудом могла подумать о нем как о живом существе. Он был словно кусок горы, сумевший оторваться и взлететь.
И его Летти собиралась ограбить.
По плану, Мантракса должны накормить дурманом. Но разве можно отравить тварь настолько огромную? Хватит ли собранной уют-травы?
Но это не самая большая проблема. О светлые, трижды гребаные боги пантеона, все разом и каждый в отдельности, как же, мать его, остановить Балура? Он же полезет убивать дракона. Чем больше тварь, тем пуще Балур рвется сцепиться с ней. У него крутизна самоубийственных размеров.
Да, похоже, день впереди долгий и крайне муторный.
Но прежде всего должен явиться Балур с толпой деревенских. Затащить их, охмелевших идиотов, на платформу, чтоб нажали на пластину. Главное — открыть дорогу внутрь.
Услышала она их раньше, чем увидела. Над лесом разнеслось яростное воинственное разноголосое вытье. Оно металось, обваливалось, взмывало, рассыпалось на десятки злобных тонов и собиралось в единое бешеное целое. Летти на всякий случай вскарабкалась повыше.
Несмотря на впечатляющий звук, вид у скрежещущих зубами кондоррцев был довольно запыхавшийся. От деревни досюда шесть-семь миль, а последние две — изрядного подъема. Трудно сохранять безумную жажду убийства, когда приходится тащиться наверх. На крутом склоне злобу не выместишь. Сколько его ни пыряй, кровь не брызнет.
Когда деревенские подобрались к опушке леса, выдохлись они вконец. Они ковыляли наружу, под солнце — и застывали, пыхтя.
Проклятье, а где Балур с Фиркином? Они же должны погонять это отребье. Летти присмотрелась к деревьям внизу. Если Балур занят ухайдокиванием пьяного дружка Билла, то ящер определенно нажил себе большую кучу неприятностей.
Затем она увидела обоих, бредущих вверх по склону. Непонятно, отчего и как, но Фиркин сидел на шее у Балура, шлепал ладонями по его темени и визжал:
— Яй-я-я-а! Вперед, доблестный конь! Вперед и вверх, о ты, могучее тягловое животное!
Летти глубоко поразилась выдержке аналеза. И полезла вниз — встречать сообщников.
— Эй, ваши подопечные выдохлись, — сообщила она, ступив на усыпанную иглицей почву.
— Это они, их мать, в сути выдохлись? — проворчал Балур, подойдя к Летти. — Разве им пришлось иметь, чтобы тащить в гору треклятого ерзающего идиота? Как мне в сути терпеть такое?
— Но ты же — восемь футов мышц и ярости, — сказала Летти, похлопав его по руке. — Не будь таким слюнтяем. Тебе не идет.
Балур фыркнул.
Фиркин непрерывно молотил по шее и голове ящера.
— Что такое? Эй, стиснуть зубы и вперед, разнести все к Суевой бабушке! Да, знавал я эту бабушку в молодости — такая была девушка! Очень влекущая. Вперед, к ней!
— Слушай, а какова у него в сути роль в нашем плане? — осведомился Балур. — Я бы ее имел очень поменять на роль мешка с мясным фаршем.
— Он важен для Билла, а Билл важен для плана, потому что придумал его, — объяснила Летти.
— Но план уже есть придуманный. Зачем Билл дальше?
— На тот случай, когда ты наломаешь дров. А это, как известно, неизбежно.
Летти знала, что говорит. Прецеденты были. Потому Балур, немного подумав, кивнул.
— Ну так, оно суть видится разумно.
Она направилась за деревенскими и обнаружила их толпящимися под скальным выступом у входа в пещеру Мантракса. Полтора десятка охранников с подозрением глядели на земляков, перебрасывая мечи и копья из руки в руку.
— Ох, клянусь сиськами Вруны!.. — только и сказала Летти, оценив ситуацию.
Остро ощущая враждебное внимание, Летти выбралась из леса и подошла к толпе. Ближе стало слышно, что в толпе нарастает пока тихий, но явственный ропот.
— И никакого гребаного пророка, — проворчал кто-то.
— И что, есть у нас цапы?
— Я сам ни в жисть туда не попрусь!
— Сказал же — будет долбаный пророк!
— Я подумал, он, того, побежит в атаку. Все опасности на себя.
Последнему высказыванию многократно и агрессивно поддакнули. Летти повернулась к Балуру, рассекавшему толпу, как ледокол, и на пределе ядовитости осведомилась:
— Значит, пророк?
— А-а, ну, — ответил он, переминаясь с ноги на ногу, — в общем, видишь ли…
— Нет, Балур. Я не вижу.
— В сути Фиркин позволил себе весьма унестись на крыльях артистического воображения, мотивируя толпу…
— Я не мотивирую! — заорал Фиркин с плеч ящера. — Нет! Я подстрекаю! Я надстрекаю! Я стрекаю вовсю! Я стрю и укаиваю!
— Его суть сложно понуждать к точному плану, — заметил Балур, пожимая плечами.
Летти постаралась сохранить ядовитый и холодный вид, хотя и была донельзя удивлена тем, что Фиркин не превратился в липкое пятно на пейзаже.
— Ты можешь в сути быть пророком, — предложил Балур.
— Болван, да как я могу? — отрезала Летти, естественно возвращаясь к холодной ядовитости. — По идее, я должна проскользнуть незамеченной в механизм открытия ворот, которые ты с толпой, тоже по идее, уже должен был открыть. Вряд ли я смогу возглавить атаку и остаться незамеченной.
— Эй, вы! — крикнул стражник с безопасной высоты скального выступа. — Валите отсюда!
Летти решила, что настало время для решительных действий.
— Ты! — рявкнула она на Фиркина. — Ты нас загнал в этот блуд — ты и выпутывай!
Фиркин воззрился на нее, показал рукой несколько неприличных жестов, потом завизжал:
— Толпа! Селяне! Безмозглые слушатели могучего слова пророка! Ушлепки, грязные обормоты, жирные жабьи морды! Свиные выродки! Плавильный котел, который запереплавил! Я несу вам слово пророка, и вы должны слушать команду и говорить, что да, это разумное слово, так и сделаем! И вы сделаете прямо сейчас, и спасибо за то, что он дал вашему, прежде бессмысленному существованию смысл бесценным советом, родил легкость в вашем сердце и свет в глазах. И все это я говорю вам так, как поведал мне он!
Фиркин умолк, и Летти поразилась стихшей и застывшей толпе. Все глядели на Фиркина.
А тот свирепо ухмыльнулся и ткнул узловатым пальцем в сторону незаметно спустившейся к ним стражи.
— Ату ублюдков!
Толпа, как один, повернулась к солдатам — и заколебалась.
— Э-э, — громко выговорил первый крестьянин.
— Да ну, — поддакнул второй.
— Насчет этого… — вставил третий.
— И да, я не то чтобы хочу ныть, — добавил четвертый, — но пророк — он как-то не очень здесь. Я думал, нас по-настоящему возглавят.
— Вот же голос пророка, — сказал пятый, и внимание толпы снова переключилось на Фиркина.
Летти приуныла.
— А с чего мы вообще слушаем Фиркина? — спросили из толпы.
Летти отметила уместность вопроса.
— Ну так иди и нападай, если охрененно умный, — посоветовал кто-то, кому вся затея уже встала поперек горла.
— Знаешь, а я не совсем против, — сказал Балур.
Летти застонала. Нужно было всего лишь загнать толпу селян на нажимную пластину. И все. Что тут трудного? Зачем людям умирать? Отчего хотя бы самая малость не получается просто и чисто?
Но Балур уже несся вверх, разнеся в пыль все сомнения Летти. Фиркин визжал и завывал, трепыхался на плечах ящера, отчаянно стараясь не упасть, пока Балур перебрасывал молот из-за спины в руки.
Толпа и стража изумленно глядели на высокую двучленную фигуру, кинувшуюся навстречу пятнадцати копьям.
Первым опомнился капитан и заорал. Солдаты, спотыкаясь, выстроились, попытались выставить копья.
Летти подумала: «Бедняги».
Балур ударил в живую стену будто таран. Древки ломались, когда острия утыкались в броню ящера, в толстую шкуру. Молот описал дугу. Выпуклый панцирь солдата стал вогнутым. Его хозяин хрипло выдохнул кровью и скончался.
Летти поняла: вот он, момент истины. Толпа или двинется на помощь — или испугается и разбежится.
— Ату! — заорала Летти, будто загоняя лошадиный табун в галоп. — Кончайте сопли! За мной! Вы, безвольные мешки дерьма, сделайте хоть что-нибудь ради своего траханного богами пророка!
Толпа заколебалась, глядя, как Балур поймал атакующий меч рукой, подтянул держащего меч солдата и хряснул головой в нос, мгновенно отправив бедолагу к праотцам.
— Мать вашу, вперед! — заорала Летти.
К немалому ее ужасу — подействовало.
«Я оратор-вдохновитель, — подумала Летти, — может, этим в дальнейшем и заняться?»
Затем она побежала вслед за толпой, подгоняя и вопя.
Увы, капитан оказался не столь тупым, как посчитала Летти. Он понял, что Балур страже не по зубам, — и оценил вес молота. Пусть ящер нечеловечески сильный, но ведь и он в конце концов устанет. Значит, нужно его отвлекать и утомлять. А вот с толпой справиться гораздо легче. Капитан торопливо выкрикнул приказы — и два самых проворных солдата заплясали вокруг Балура, тыкая остриями, раздражая и вместе с тем отчаянно стараясь убраться с траектории молота. Остальные стражники собрались вокруг командира.
Толпа ударилась в стену солдат. Крестьян было намного больше, но сталь быстро уравнивает силы. Летти пропихнулась вперед, чтобы освободить поле зрения. Оп — и кинжал уже в солдатском горле. Но на второй наткнулся спиной крестьянин, отшатнувшийся от копья. Мужчина взмахнул руками от боли, раскрывшись. Стражник не упустил момент и тут же распорол несчастному живот.
Летти выругалась. Проклятье, планировали же сделать работу чисто! Но еще не все потеряно. Всего-то один рывок, один хороший натиск — и люди окажутся на пластине. А потом пусть разбегаются.
— Давай! — зарычала она. — Дави их!
Она оказалась на самом краю толпы, на острие атаки. Балур расплющил одного солдата, но второй еще наседал.
Стражник заорал. Летти швырнула нож, и он проткнул крикуну глаз. Солдат упал. Нужно скрыться из виду, исчезнуть, затаиться до времени, когда откроют ворота. Но где ж тут затаишься? Что делать? Кто кого?
Солдаты наседали, толпа поддавалась. Но потом стражники отступили, чтобы перегруппироваться. Селяне неуверенно пошли вперед. Ура, план сработает!
Внезапно все пошло прахом.
Внезапно все замерли.
Внезапно звук крыльев.
Ху-уп!
Ху-уп!
Хуп!
Мантракс приземлился, подняв облако пыли, растопырил крылья, широко раззявил пасть. От рева задрожал воздух. Огромная голова повернулась, зависнув над всеми. Хвост хлестнул — и оказавшиеся на его пути крестьяне разлетелись, будто кегли.
От драконовой тяжести и мощи затрясся горный склон. Весь мир сжался, и чудовищный зверь стал его центром — его глазами, челюстями, зубами. Все звуки мира сосредоточились в его реве. Весь ветер — в биении его крыльев. Вся твердь — в тяжкой поступи его лап. Весь мир стал драконом.
Вопреки этой чудовищности, ничтожности всех чувств и дел перед нею, Балур заревел — крошечный, ничтожный звук, затерявшийся в ярости драконьей глотки. Но все же он смог зареветь. Балур не сдался, не пожелал склонить голову.
Ящер кинулся в атаку!
Летти видела, как Мантракс взирает на бегущего Балура. Оба наблюдали, как ящер занес боевой молот и заревел изо всех сил, раздувая вены на шее, вкладывая в удар всего себя.
Но молот не коснулся дракона.
Тот слегка двинул лапой — незаметное, равнодушное движение, — и Балур взлетел. Он описал дугу в небе, врезался в деревья и рухнул, круша ветки.
Толпа проследила за полетом, затем поглядела на Мантракса, оценила, в какую задницу попала, и понеслась прочь так, словно Лол спустил всех демонов преисподней. Летти видела, как посреди толпы несся вприпрыжку Фиркин, истошно вопя.
Летти не побежала. И даже не отошла от края площадки.
Пещера открылась. Мантракс сидел на нажимной пластине, ревя и рыча вслед убегающим крестьянам. За ним зиял вход. Ворота — настежь, за ними — зазывно темнеет дыра в горе.
Летти видела черную железную цепь, соединявшую ворота с противовесами. Огромная. Каждое звено — толще ее талии. И уходит вниз сквозь дыру в скале. Сквозь дыру можно протиснуться. И сделать именно то, ради чего Летти сюда пришла.
Осталось только пробраться туда не замеченной драконом и стражей. Но нет времени тихонько красться, придумывать хитрости. Осталось лишь пригнуться и мчаться со всех ног.
Единственный недостаток этого плана в том, что он стопроцентно самоубийственный.
Летти прижалась к скале. Еще пару секунд — и план потеряет смысл. Стражники заметят, укажут дракону. Потом будет свидание с драконьей глоткой. Интересное зрелище, наверное. Правда, недолгое — пока не разжуют. И это все потому, что Летти поверила в план, придуманный фермером.
Она покачала головой.
Следовало мягко намекнуть на то, куда ему лучше засунуть свой план, а еще дать понять, что не худо бы отвезти Летти на какую-нибудь новую ферму, а там кувыркаться в соломе и растить свиней.
Последняя мысль явилась непрошеной, и прежде чем Летти успела загнать ее в темный угол подсознания, сверху послышался шум — словно набирали воздух в огромные мехи.
Летти посмотрела. Мантракс вдыхал, широко разинув пасть.
О долбаные боги, что сейчас будет!
Мантракс выдохнул.
Мир заполнила ревущая пелена огня. Она просвистела мимо, опалив кожу. Огонь полетел вслед бегущим селянам, проломившись по дороге сквозь стражу. Истошно завопили; кто-то, шатаясь, выбрел из пламенной стены, с него валилась обгорелая плоть, обнажая кости.
На мгновение Летти оцепенела, завороженная жутью и великолепием. Такая мощь! Такая первобытная сила, стирающая жизнь с лица земли!
Затем явилось понимание: вот он, долгожданный момент.
Она пригнулась и побежала. Она пронеслась мимо дракона, мимо входа в пещеру — прямиком к темной сырой дыре, куда уходила цепь. Ни один стражник не поднял тревогу, не закричал, показывая пальцем. Они были очень заняты. Их жарил разъяренный хозяин.
Летти врезалась в цепь, ухватилась и, верткая и гибкая, будто угорь, соскользнула в темень и безопасность.
