15. Потроха и чудовище
Как и все замки, драконий построили с единственной целью — отбиваться от нападающих. Центральный форт окружали стены с воротами, смещенными друг относительно друга так, чтобы заставить агрессора подолгу бегать между стен под перекрестным обстрелом.
Конечно, стратегия разумная — но не для того, кто тащит коровий труп. В особенности если труп неподъемно тяжелый, а с напарницы никакого проку.
— Трижды проклятая дочь коровьей шлюхи, — бормотал Билл, хватаясь за копыто. — И какого хрена я все пихал тебе лишнее зерно? Ты, жирная стерва!..
Затем последовал ворох неприличностей.
— Не понимаю, на что ты жалуешься, — проворчала Чуда, изо всех сил подталкивая коровий зад. — Ты же фермер. И днями напролет занимаешься физическим трудом. А вот я создана для умственных упражнений.
— А разве ты не колдунья? — спросил Билл, чьи сомнения в Чуде росли с каждой минутой.
Да, она варит зелье, сомнений нет, но ведь алхимия и знание трав — это совсем не мистические силы, плюющие в лицо божественным и природным законам. Пусть Чуда и никудышный маг, но хоть как-то помочь она могла бы?
— А ты можешь наслать заклятие, чтобы корова поднялась над землей или вроде того? — спросил он.
— Я пытаюсь с этим покончить, — прошипела Чуда, зарывшись лицом в коровий зад и упираясь ногами в землю.
— И как это понимать? Что это за колдун, если он не хочет колдовать? Разве самая суть не в том, чтобы призвать богатство и власть всякими колдунскими силами?
— Это колдун, у которого есть моральные принципы! — отрезала Чуда.
— Но ты здесь, чтобы ограбить дракона!
Чуда оторвала лицо от коровьего зада и тяжело уставилась на Билла.
Тот вдруг очень остро ощутил, что стоит одетый в мертвецкие доспехи рядом с мертвой отравленной коровой посреди вражеского замка, окруженный людьми, умеющими и любящими убивать людей.
Бровь Чуды медленно поползла вверх.
Билл пригнулся и снова потянул переднее копыто Этель.
Они успели пройти вторые ворота, когда стало ясно: что-то пошло не так. Совсем. Первый признак — рев, такой громкий, что задрожала земля и затряслась мертвая плоть Этель.
Билл с Чудой тут же уставились друг на друга — и каждый увидел едва сдерживаемую панику. Билл глубоко вдохнул, быстро перебрал в уме детали плана. Да, точно — никакого драконьего разъяренного рева ни на какой стадии. По сути, каждый пункт плана был продуман с целью избежать этого самого рева.
Дело дрянь.
— Мы удираем? — спросила Чуда шепотом, когда рев прекратился и перестало звенеть в ушах.
Не успел Билл ответить, как послышался шелестящий, свистящий звук. Пламя. Мантракс кого-то поджаривал.
Летти!
«Нет, — сказал себе Билл, покачав головой. — Ее не могли убить. Она умная. И очень сильная».
«Это ты виноват, — произнес тихий предательский голос откуда-то из подсознания. — План твой».
«Но я ведь пытался отговорить их!»
«И так замечательно справился! Только представь, как ты выкладывал им ваш с Фиркином план. Отличный способ отговорить, правда? А теперь Летти мертва. Тебе следовало бы сказать ей, в какое место засунуть план, и увести куда-нибудь на новую ферму, где вы бы кувыркались в соломе и растили свиней».
«Нет, она жива!»
Наконец в подсознание пробился шепот Чуды:
— Билл, так мы отступаем?
Она посмотрела на корову, на ворота.
Билл не мог решиться.
«Да разрази тут все гром, оно того не стоит! Я…»
— Нет! — рявкнул он.
Чуда замерла, а затем попросила:
— Давай уйдем, пожалуйста. Что-то ведь сорвалось.
Билл кивнул. Скорее всего, так и есть.
— Однако, если бросить все и помчаться, визжа, подальше отсюда, это покажется подозрительным, — возразил он.
Чуда закусила губу.
— Мы придерживаемся плана, — сказал Билл. — Мы скормим Мантраксу Этель. Затем спрячемся в подвале и выждем. Когда дракон отключится, постараемся встретиться с Летти.
— А если не сможем?
Глаза Чуды заполнил ужас. Пальцы тряслись, выбивали стаккато. Похоже, она уже решила, что не сможет.
— Значит, окажемся в полной золота пещере при спящем драконе! — прошипел Билл.
Он попытался взять себя в руки. Лучше бы паника обуяла его, а не Чуду. Это неправильно, что она забирает весь доступный страх, а Биллу остается лишь заниматься выживанием.
— Мы набьем карманы монетой, ты сделаешь свои измерения, или что там еще тебе надо, и мы проскользнем назад через замок под покровом ночи.
Чуда никак не могла решиться. Биллу захотелось схватить ее и хорошенько потрясти.
— Нам можно только так, и не иначе, — сказал он.
И это было правдой.
Но Чуда не решалась. Билл подумал о том, что дела говорят громче слов, и ухватился за копыто.
— Ну, давай! — призвал он, напрягаясь.
Мгновение спустя Чуда налегла всем весом на коровий зад, и перетаскивание коровьего трупа возобновилось.
— Вы! — гаркнули сзади. — Стоп! Бросайте эту херню немедленно!
«Ну конечно, вылетело из головы, — подумал Билл. — Боги ненавидят меня. Вся хренова шайка: Лол, Вруна, Звяк, Впаха, Суй, Нолла, даже отсутствующий Рыг. Все они, сидя на небесах, прокляли мою жизнь до последнего кусочка. Небось до самой говенной минутки разобрали, чтоб не упустить малейшей возможности трахнуть меня».
Билл почти восхитился такой основательности. Вот оно, настоящее божественное провидение.
Он медленно обернулся. Чуда еще упиралась плечом в зад Этель, еще отталкивалась ногами. Еще отчаянно сражалась с реальностью.
Безуспешно.
Здоровенный солдат уже стоял рядом. Шлем на нем был с погнутым наносником. На лице большая ярко-красная опухоль от ожога — след супа, выплеснутого Биллом несколько дней назад.
Билл замер. В глотке внезапно и страшно пересохло. Вот оно, тихое предвестие будущей боли.
Солдат шлепнул Чуду по затылку.
— Разве я не сказал оторвать морду от гребаной коровьей жопы?
Чуда поднялась — и Билл заметил ее стиснутые кулаки. И где же ее пацифизм? Тут он бы ой как пригодился. Затевать драку сейчас — не слишком уместно. Сейчас следовало бы вести себя тише воды и ниже травы.
Солдат скривился. Чуда пошатнулась и сумела превратить кулачную стойку в неуклюжий салют. Солдат презрительно хохотнул. Билл попробовал отвернуться.
— У Мантракса очередной припадок, — сообщил наконец стражник. — Нужно больше людей на подъемные ворота. Ты, шевели задом! — добавил он, указывая на Чуду.
Она застыла, салютуя, и на ее лице отобразился ледяной ужас.
— Но ведь корова… она для Мантракса. Это же для него. Его ужин.
Биллу захотелось прокричать: «Нет! Соглашайся! Кивай! Улыбайся! Делай все, чтобы он отстал, чтобы увел тебя и больше не обращал внимания на меня!» И тут же из-за страха выглянул тихий ехидный голосок здравомыслия, добавивший: «Ага, останься один в замке, тащи Этель сам. Боги, ты просто набит гениальными идеями!»
Чуда по-прежнему стояла неподвижно, словно в ее телесном устройстве отказала важная деталь, механизм заклинило и стала очевидна его неестественность и фальшь.
— Значит, эта корова — еда Мантракса? — осведомился стражник с очевидным безразличием. — Ну-ка, подумаем секунду, не наплевать ли мне раза три на ваши заботы?
Он приложил палец к подбородку, изображая задумчивость.
— Знаешь, устал я от чужих забот. И так хлопотно, гоняю всяких дятлов днем и ночью, — сообщил он, затем побагровел здоровой щекой так, что она сравнялась цветом с обожженной и, наклонившись к Чуде, добавил: — Я сказал тебе тащить свою вонючую червивую задницу к воротам? Сказал или нет?! Ну так тащи, пока я не превратил тебя в кучу кровавого дерьма! Ясно?
Чуда отшатнулась от брызг слюны из солдатского рта и умоляюще поглядела на Билла.
Тот сжался. Вот оно. Ему сейчас придется открыть рот.
— Но нам по-настоящему нужно… — заговорил он, понизив голос на октаву.
Солдат ткнул кулаком, не глядя. Металл его перчатки рассек Биллову губу.
— Научись молчать, пока не спрашивают! И…
Он умолк и наконец повернулся к Биллу. У того сердце замерло, а потом попыталось сломать грудную клетку и выскочить наружу.
— Конечно, клево наблюдать, как вы, тупые задницы, волочите тушу, — продолжил стражник. — Но мать вашу, мозги ж от вас кипят! Чурки стоеросовые, вам хренову тачку взять не пришло в голову?
Он грустно покачал головой.
— Эх, сельское пополнение. Клянусь, вы с каждым набором все тупее, — сообщил он и повернулся к Чуде, более не удостаивая Билла вниманием.
— Ну?! — яростно заорал солдат. — Какого хрена ты торчишь здесь и пялишься на меня?! Вперед!
Наконец Чуда очнулась и исполнила приказ почти бегом, на ходу бросая на Билла несчастные взгляды.
Билл понуро встал над трупом Этель, думая, что все кончено. Затем пришла мысль, что еще слишком рано приходить к подобным выводам. Солдат по-прежнему стоял в нескольких шагах, глядя вслед Чуде. Он снова покачал головой.
— Благой Рыг плюнь им в мозги! — спокойно пожелал стражник.
И ушел.
Как вскоре обнаружил Билл, стражники Мантракса проявляли к коллегам не больше благодушия, чем к фермерам. А если и случались проблески, то в них часть, созвучная «душить», заметно опережала «благо». Билл долго расспрашивал, где найти хреновы тачки. Спрошенные лишь равнодушно отмалчивались либо описывали родственников Билла до седьмого колена, причем представляли их в очень извращенном виде.
Тачка отыскалась ближе к вечеру. Целиком запихнуть в нее Этель оказалось невозможным, пришлось рубить на части. Билл, конечно, имел мясницкий опыт, но тупой солдатский меч — не лучший инструмент для работы. Хотя нет худа без добра: после разделки Билл с головы до ног заляпался кровью, надежно укрывшей старые кровавые пятна.
Солнце уже садилось, когда Билл, хлюпая и оставляя за собой темно-красные отпечатки, побрел к цитадели. Все встречные таращились на него, отчего у Билла тряслись руки. Но никто не решился подойти близко.
«И о чем я думал? — спрашивал он себя, катя останки Этель, сопровождаемые свитой ожиревших мух, через главные ворота цитадели. — Я же фермер. Я не вор. Я ввязался в полное безумие».
Во дворе Билл огляделся. В памяти вспыли полузабытые разговоры с Фиркином. Старик говорил что-то про путь вниз.
И не просто путь — эстакаду. Вот она — слева, за освещенной факелами аркой. Пол спускается по спирали.
Вот бы привести сюда старого забулдыгу! То-то он обрадовался бы: сбывается мечта всей жизни. Но увы: немыслимо выдать Фиркина за солдата. Однако, если бы он увидел, что был прав, что план может сработать, — может, вылечился бы и не захотел топить рассудок в пойле?
Как знать?
Впрочем, фантазировать нет времени. Билл побрел налево и вниз, по спирали, все дальше и ниже. Факелы на подставках, вделанных в стену, казались все дальше друг от друга. Пламя шипело, и в его мерцающем свете дрожали испятнанные сажей стены.
Останки Этель уже смердели, причем отнюдь не свежиной. Слишком сладко. До тошноты. Обеспамятевшие мухи усеивали всю тачку — уют-трава работала.
Билл оглянулся, обуянный сомнениями. Еще внизу, в долине, Чуда вручила последнюю бутылку с зельем, чтобы втереть в мясо непосредственно перед доставкой Мантраксу. Эдакий последний штрих, подводящий к совершенству.
«А если не хватит? — осведомился ехидный голосок в разуме Билла. — Чуда не имела понятия о размерах дракона. Она о них вообще ничего не знает. А вдруг его пищеварение устроено совсем не так, как у обычных тварей?»
Билл слабо разбирался в анатомии, но имел понятие о животноводстве. Он хорошо знал, какими непослушными ублюдками бывают звери и как любят пускать прахом человеческие планы.
Но что толку теперь сомневаться? Уже увяз по уши. Билл открыл бутылку, вылил булькающую жижу на мясо, быстро втер, выдавливая пальцами кровь. После чего липкие скользкие пальцы едва не отказались держать тачку.
Стараясь дышать ровно и размеренно, Билл опустился еще на два витка эстакады и очутился в маленькой сумрачной комнатушке, содержащей один табурет, одного стражника и одну очень солидно выглядящую железную дверь, так густо усеянную шипами, что казалась: ее создатель пытался компенсировать личную нехватку торчащего и твердого.
Стражник не столько сидел на табурете, сколько обвисал с него. Табурет казался странным наростом на седалище — так бывает, когда растущее дерево постепенно поглощает забытый на нем предмет. Кольчуга пыталась обтянуть брюхо, но не справлялась и оставляла под собой мясистую голую складку, которую стражник задумчиво почесывал. Кожу покрывал слой пота. Несколько горящих в комнатушке факелов давали больше тепла, чем могли поглотить каменные стены и низкий потолок.
— Ты опоздал, — выговорил стражник голосом, казалось клокочущим из кучи вязкой липкой плоти. — На гребаные часы!
— У меня, э-э, были, э-э, проблемы с тачкой.
Стражник рыгнул.
— Тебе повезло, что Мантракс согнал злость на бедолагах, охранявших ворота. Иначе…
Он покачал головой, родив серию мелких тектонических колебаний, волнами побежавших по жировым складкам.
Билл с опаской подумал, что если стражник вспотеет чуть больше, то растечется и просочится в щели между камнями пола.
— Ну я же сейчас тут, — выговорил Билл, с трудом уняв дрожь. — Так пропусти меня, и пусть Мантракс получит свой ужин.
Фальшивая бодрость в голосе даже самому Биллу показалась слегка истеричной.
Глаза стражника, торчащие поверх покатых объемистых щек, отступили глубже в мясистые складки. Билл кивнул в сторону двери — как надеялся, с энтузиазмом. От усилия с его носа закапал пот.
— Знаешь, давай я зайду да и выложу все для него, — выговорил Билл, с каждой секундой теряя решительность и подозревая, что вовсе не понимает, о чем говорит.
Брови стражника попытались вылезти из складок над глазами и взобраться на лоб.
— Зайти туда? Ты что? Жена бросила? Или проигрался в пух и прах?
Биллу не осталось ничего, кроме как выдать нечленораздельное:
— Э-э?
— Обычно они такие нервные, слезливые. Ну, которые самоубийства хотят, — пояснил стражник.
— Э-хм, — выговорил Билл, решив слегка расширить словарь междометий.
Страж разразился отрывистым, захлебывающимся хохотом. Складки затряслись, и Билл подумал, что если бы кольчуга умела глядеть укоризненно, то, наверное, поглядела бы.
— Внутрь! — выговорил солдат, тяжело дыша, — смех, очевидно, требовал от него больших усилий.
Его щеки стали зловеще-фиолетовыми.
— Внутрь! — выдохнул он снова, колотя в грудь мясистым кулаком. — Долбаный тупарь, никто не ходит внутрь. Там же личные апартаменты лорда Мантракса! Там не место простым смертным. И уж точно не место для гребанных в мозги молодых идиотов вроде тебя. А теперь…
Он протянул руку, схватил рычаг, скрытый среди шипов на двери и потянул за него. Нижняя треть двери поднялась, открыв проход.
— Бросай все мясо туда! И убирайся, пока не провалился, на хрен, в преисподнюю!
Билл быстро исполнил приказ. А пока исполнял, стражник кривился.
— Мать твою, оно и видно, что опоздал! Воняет жутко!
Билла мутило — но не от вони. Ведь ему нужно было попасть в пещеру, собственноручно запихать отравленное дерьмо в пасть дракону. А Билл не в пещере, и мясо так смердит зельем, что запах ощущает даже гнилая куча жира на табурете, хотя сама жутко воняет под мышками. Значит, почует и Мантракс. И увидит, как Летти вылезает из укрытия — конечно, если она еще жива, — и сожрет ее вместо несчастной Этель, умершей напрасно. А когда появятся Фиркин с Балуром, дракон пожрет и их. И наверное, проглотит Чуду.
А Биллу еще повезет, если его просто съедят. Солдаты примутся состязаться в умении глубоко пырнуть, не убивая насмерть, и будут развлекаться до тех пор, пока не оставят живого места, а потом выставят за ворота истекать кровью в назидание всем, кто подумал, будто злость может заменить здравый смысл.
Мокро хлюпнув, последний кусок Этель шлепнулся в темноту за дверью и вязко заскользил вниз по желобу. Стражник потянул за рычаг, просвет в двери закрылся.
Билл в замешательстве уставился на шипастую дверь.
— Давай вали отсюда, — рыгнув, прохрипел солдат.
Билл повернулся и пошел, едва волоча отяжелевшие ноги. Но, едва ступив за арку, на поднимающуюся спиралью эстакаду, он понял: для него пути назад уже нет.
