Глава 18 Прошлое и настоящее
Стоит ли говорить, что инцидент с семьей Сундалсин повлиял на и без того недоверчивое отношение охотников к Реннету. Возможно, даже больше, чем все предыдущие случаи. Очевидцы своими глазами видели тот безмерный холод, царивший в его глазах. Даже Сумма, до нынешнего момента придерживавшийся нейтрального мнения о молодом ренегате, резко его поменял. Он открыто высказал ему в лицо то, что о нем думал, а посмотреть на это собрались практически все члены отряда.
Катарина не бросилась его защищать, как можно было бы ожидать. Девушка осталась в стороне, просто наблюдая за тем, как отреагирует на обвинения и презрительные выпады сам юноша. Находясь рядом с ним дольше всех прочих, она успела понять, Реннет не настолько безразличен к чужим нападкам и возникшая ситуация вполне могла привести к худшему исходу – к убийству.
Однако, вопреки ее опасениям и чаяниям остальных, словесная потасовка оказалась целиком односторонней. Выслушав все претензии мага, юноша кивнул, произнеся:
– Твоем мнение мне теперь понятно, только не думай, что оно есть у тебя одного.
В общем, на этом все. Он просто отошел в сторонку, будто происходящее его уже не касается. После такого его появление начали встречать общим молчанием.
Через несколько дней начали собираться вместе разделившиеся для уничтожения наемных групп отряды охотников. В каждой из них попадались раненные, но убитых оказалось не так много, как могло бы быть. Возможно, выполнение задания проходило так гладко, потому что большую часть сил противника составляли не обладающие магией воины. Кроме Катарины и Реннета с воинами Гильдии столкнулись всего два отряда. Одним командовала Кассандра, другим – Валент. В обоих случаях победа досталась охотникам.
Так как в городах или любых других населенных районах собираться настолько большой группой опасно, местом сбора отрядов выбрали дикую рощу, раскинувшуюся в достаточном отдалении от городов и стратегически важных точек, ставших нынче местом военных стычек между светлыми и темными.
Маги разбили лагерь среди раскидистых дубов и кленов, в ожидании еще двух групп, руководимых Кромом и Оуэром. Все остальные Гончие и лидеры союзных кланов прибыли раньше назначенного времени. Когда соберутся все, должны были обсудить дальнейшие действия охотников, а именно – атаку на одну из «Точек» Армии Ночи. Из памяти Гильдийского головореза Катарина вытряхнула нужные сведения касательно примерного местонахождения Триссы. Как и ожидалось, эта ведьма контролировала практически все информационные нити темных.
Сама Катарина, неожиданно для себя озаботилась причинами, побудившими Реннета совершить то, за что его теперь открыто презирали. Она ни на мгновение не сомневалась, что имеются скрытые от глаз мотивы, а не только банальное бездушие, руководимое желанием наказать кого-то.
– Нет, что бы ни произошло, никогда не поверю в то, что он причинит другим боль, руководствуясь столь жалкими чувствами, – пробормотала она, будто убеждая саму себя.
Вдруг сзади раздалось:
– Не веришь, значит.
Мистик обернулась и заметила спускающуюся к ней вниз по склону чародейку с роскошными светлыми волосами. Одного ее горделиво-величавого взгляда казалось достаточно, чтобы производить впечатление настоящей королевы.
То была чародейка Кассандра, она же – «Непримиримая Крепость». Уж кого угодно, но ее Катарина ожидала услышать в последнюю очередь. Хотя стоит признать, для той, что недавно потеряла доверие всех охотников, женщина держалась хорошо. Особенно в первые дни обращенные в ее сторону взгляды были, мягко говоря, недружелюбными.
Подойдя к ней, Кассандра оглянулась на окружающий их лес и озерцо мутной воды. Тоскливые серые тучи заволокли все небо и ощущение скорого дождя витало в воздухе. Даже птиц практически не было слышно. Лишь ветер раскачивал кроны деревьев.
– Слышала, он снова натворил дел, – продолжила она, так и не дождавшись ответа от мистика. – В лагере только это и обсуждают, как недавно обсуждали мое предательство.
За короткой репликой слышалось самоуничижительное фырканье.
Поначалу Катарина намеревалась проигнорировать ее, но после таких слов решила ответить:
– Две совершенно разные ситуации, потому не вздумай их сравнивать. Реннет не предавал Гончих и наших союзников.
Кассандра улыбнулась.
– Как грубо напоминать мне о том, что я предатель. Возможно ты права и в наших с ним историях больше различий, нежели схожести. Но вообще я вела немного в ином направлении.
– В ином?
– Ему плевать, что подумают и скажут другие, по большей части. Он недолго думал, когда просил меня остаться в отряде и даже заботливо предупредил, что отношение всех сильно изменится. Ощущать их взгляды очень неприятно, честно говоря. Ты ведь и сама с подобным знакома.
– Не понимаю, к чему ты клонишь! – начала злится мистик. Все эти хождения вокруг да около ей порядком надоели. А ее манеру поведения, если честно, Катарина невзлюбила с момента первой встречи. Чародейка держалась так, будто все обо всех понимала.
– Да ничего, – пожала плечами та, а затем едва заметно подмигнула. – Глядя на него я осознала кое-что важное для себя. Не такие уж и большие у меня неприятности. Подумаешь, кто-то плохо относится, а кто-то сторонится. Счастье никогда не зависело от всех, только от нескольких очень важных мне людей. Он точно такой же. Валент, дьюрар, ты и теперь даже я – все мы изменили отношение друг к другу. Возможно, потому что он видит нас в ином свете, не монстрами и предателями. А конкретно к тебе у парня вообще личный интерес, – усмехнулась она. – Не думаю, что меня он готов простить и довериться без сомнений, однако при всем этом не считает такого рода мелочи достаточными для ненависти.
– Он вообще мало кого всерьез ненавидит и кажется мне, что способен побороть эту ненависть, если она появилась, – вставила свое слово мистик.
– Согласна, но не совсем, – вдруг качнула головой та.
– То есть…
– Его ненависть порой бывает разрушительной и неудержимой, но чаще направлена в него самого, в его собственную душу, потому мы ничего не видим, не видим последствий. И потом, он привык вглядываться во тьму, потому не воспринимает все темное как злое. Честно говоря, словами я не смогу тебе всего объяснить, но поневоле возникает вопрос: Что для него истинное зло? Кому как не тебе нужно найти ответы на все вопросы о его душе.
Кассандра ушла, а Катарина осталась на месте, размышляя о сказанных ею словах.
«Действительно, что же он ненавидит? Когда-то утверждал, помню, что ему не по нраву люди двух типов. Одни – это те, кто возлагает свою ответственность на других, а другие – принимающие чужую ответственность на себя. Недавний случай с матерью Роуз вполне подходит под эти категории. Она благополучно воспользовалась любовью дочери, заставляя ее жалеть себя. Та, в свою очередь, терпела бог знает что, лишь бы не думать собственной головой и удовлетворить все ее капризы. Можно сказать, мать свалила бремя на дочь, а она безропотно взяла все на себя. Достаточно типичная семейная ситуация, если бы не ужасные последствия. Но… есть кое-что, что меня смущает в данной теории. Реннет никогда не говорил, что готов убить человека из ненависти. Наверное, то же самое имела в виду Кассандра…»
Она вспомнила лицо юноши в момент, когда был нанесен злополучный удар. В нем определенно не чувствовалось ненависти. Тогда что еще?
Мистик думала, прокручивала в голове все по порядку, стремясь сложить целостную картину, но все равно оставались пробелы.
Недостающие куски любезно преподнес ей Лангиниус, во время ужина. Так же как она, дьюрар сидел донельзя задумчивый. Заметившая это, Валент не постеснялась полезть к нему с расспросами:
– О чем ты постоянно думаешь?
Как всегда, вопрос прозвучал раздражительно и грубо, но, тем не менее, тот ответил ей коротким «О будущем». Наемнице такой ответ явно показался скучным.
– Подружка, да? Наверняка у тебя на родине ждет красавица с клыками и такими же зубастыми ребятишками.
– С чего вообще такой вывод? – удивился тот искренне.
– Разве нет? Или красавиц несколько? Ты, помнится, говорил, что у вас принято многоженство. Просто отвратительно становится при мысли…
«Об этом-то они когда успели поговорить?» – в буквальном смысле оцепенела Катарина. Она видела, как между наемницей и хищником то и дело пробегают странные искры, однако не думала, что у них до таких разговоров дошло. Реннет и она сама долгое время держали дистанцию и не заговаривали на серьезные темы, чтобы не усложнять друг другу жизнь.
– Я не говорил «принято»! У нас допускается такого вида брак и это верно, но похожие случаи больше исключение, нежели закономерность, – отбивался Лангиниус, стремясь совладать с разыгравшимся воображением девушки. – И потом, семья – нечто более серьезное, чем близость и совместное проживание. Это цепи, связывающие двух дьюраров между собой. Раздражают, причиняют боль, но если один провалиться в пропасть, остальные удерживают его теми же цепями и поднимают. Будь у меня семья, не шатался бы по чужим землям.
Валент замолчала, то ли размышляя над его словами, то ли уже переключившись на другую, более интересную тему. Неподалеку от них два совсем еще юных мага обменялись мнениями:
– Какие ужасы он описывает.
– Ага, это что получается, женитьба принесет сплошные страдания?
Катарина же поняла для себя нечто важное. До этого момента нить ускользала у нее из рук, однако теперь женщина начала понимать мотивы, которыми руководствовался Реннет. И после ужина она навестила его.
Прихватив вторую кружку с горячим чаем, заваренным из недавно собранных диких яблоневых и малиновых листьев, мистик подсела к нему. Тот с едва заметным беспокойством посмотрел на нее, но протянутую кружку взял без лишних колебаний.
– Какой чай тебе нравится, или же предпочитаешь другие напитки? – спросила она.
– К чему этот вопрос?
– Пытаюсь узнать, что тебе по нраву, а что не любишь.
Отговорки или молчание не сработают. Реннет был уверен в этом уже по одному взгляду на выражение ее лица. С другой стороны, не отвечать на столь безобидный вопрос у него не нашлось повода.
– Нравится красный и зеленый, который из мяты и смородины. Еще конечно бобовый напиток. А вот белый чай совсем не нравится.
– Ого! – хмыкнула та, а затем задумчиво отхлебнула из кружки. – Никогда не слышала о бобовом напитке? Неужели имел в виду сброженные соевые бобы?
– Нет, не он. В самом деле не слышала?
Женщина кивнула.
– Он сладкий. Точнее, его делают таким. Обычно готовится из сброженных и высушенных на солнце коричневых бобов, потом обжаренных и перемолотых. Имеет высокий бодрящий эффект, но и стоит очень дорого, – он улыбнулся, вспомнив удивительно приятный вкус, долго остающийся на языке.
– Значит, угостишь меня как-нибудь.
Юноша неуверенно, но кивнул, не заметив ее улыбки. То, что Катарина пришла не о напитках и вкусах расспрашивать, он понял с самого начала и сейчас терпеливо дожидался, когда она соизволит заговорить о главном.
– Знаешь, теперь ты не кажешься мне странным и милым, – внезапно сказала та, обескуражив его и сбив с настроя.
– В смысле? – не смог понять Реннет.
– Я о твоем недавнем поступке. Сейчас, когда я знаю правду, мне хочется тебя ударить. Глупее способа помогать кому-то никогда не встречала, а больше всего бесит то, что ты взял на себя еще одно убийство.
Вытряхнув из кружки остатки чая, она обернулась и одарила юношу разгневанным взглядом.
– В чем же правда, по-твоему?
– Семейные узы!
– Продолжай, – настаивал он как ни в чем ни бывало.
– Мать той девушки. Ты убил ее, основываясь не на злости или ненависти. На подобное ты бы не пошел.
– Считаешь?
– Знаю, – поступил решительный ответ. – Женщина она и вправду была никчемной. Из-за ее слабости и нерешительности страдала дочь. Она могла уйти из замка, но не стала, потому что вне его стен им пришлось бы столкнуться с трудностями. Вместо этого она осталась в доме любовника, терпя оскорбления. В принципе, на нее-то как раз тебе было плевать, так? Хуже всего, собственной мягкотелостью эта женщина обрекла свое дитя на столь отвратительную жизнь. Она оправдывала свои слабости жестокостью внешнего мира…
Реннет вслух заметил, что последнее уже предположения самой Катарины.
– Возможно, но лично я не назвала бы ее настоящей матерью. Она должна была не причитать, стоя на коленях, а бороться за благополучие дочери. Ты видел это в ее глазах, слышал в ее голосе, да? Видел, что ничего не изменится.
– Мало ли, что можно увидеть в глазах, – усмехнулся Реннет, но мистик не давала ему и малейшего шанса уклониться.
– Узы семьи – вот в чем корень проблемы. Мать тянула за собой в пропасть дочь. Более чем уверена, даже после освобождения от ублюдка-братца, для Роуз ничего бы не поменялось. Ее мать продолжала бы тянуть на дно. Ты принял решение разорвать эти узы, освободив дочь и подарив ей возможность жить ради себя.
– То есть, ты уверена, что не ошибаешься.
– Не ошибаюсь, хотя все остальные увидели в твоих действиях лишь безмерную жестокость.
– И они правы, – пожал плечами Реннет, как бы сдаваясь. – Человеческие и тем более семейные узы не только поддержка в трудную минуту, но и проклятие, тиски. Когда любишь кого-то, часть тебя уже перестает принадлежать только тебе. Со смертью близкого человека ты теряешь часть собственной души. Дочь никогда не смогла бы отвернуться от матери и тем более убить ее, потому что иначе погибла бы сама. Но если это сделает другой, все окажется не так критично. Будет на кого свалить вину, проще говоря.
– А ты решил стать этим другим, – стиснула зубы мистик.
Реннет смотрел на нее целую минуту, но потом ответил:
– Возможно.
…И тут же получил пощечину, звон которой услышали все, кто находился поблизости. Любопытные взгляды просто не могли не сойтись на них двоих. Катарина же не обращала на них внимания, пропуская слова сквозь зубы:
– Я надеюсь, ты понимаешь, что заслужил это. – Ответа она не получила, потому решила продолжить: – Еще та показательная казнь брата Элен меня насторожила. Ты совершил ее не просто ради наказания, иначе не обдумывал бы так тщательно каждое действие. Дело в Элен, я права? Ты старался отгородить ее от всеобщих обвинений. Убей мы ублюдка просто так, сестру за глаза начали бы называть братоубийцей. Но получилось, что в казни стали виновными все без исключения. Они могли спасти умирающего, однако и пальцем не шевельнули. Эта вина не позволит им в дальнейшем обвинять Элен.
– Хех, ты и это поняла, – вздохнул юноша и разложил ноги на траву. – Тем не менее, не стоит искать в худших поступках хорошие стороны. Подобное приводит к ошибочному восприятию мира. Нормальный человек никогда бы не стал мыслить в таком ключе.
– Об этом ты думаешь все последнее время? О своей нормальности? – много тише спросила у него Катарина, сама пододвинувшись ближе.
Реннет выглядел уставшим, не смотря на день, проведенный в безделье. Складывалось ощущение, словно он израсходовал все свои эмоциональные силы, потеряв прежнюю устойчивость. Его речь говорила о том же.
– Я не могу игнорировать свою ненормальность, как человека. Мои поступки и мотивы нельзя назвать человечными в обычном понимании. Когда-то давно, уже не помню точно, слышал, что Истинные Тени и Повелители Запретной Магии неизбежно превращаются в самых настоящих монстров. Тогда это мне казалось идиотской выдумкой, но теперь я не уверен. Вдруг я перестал различать темное и светлое? Быть может, в моих глазах истинное зло видится нормальным.
– Разочарован в себе, не так ли? Сомневаешься в себе и собственных силах.
Реннет мог лишь согласно кивнуть. В последние дни он начал думать над тем, что делает, что делает в этом мире, когда должен быть мертв. Даже Мирейн в свое время предупреждала о возможности возникновения отклонений в психике. Мертвым полагается быть мертвыми. Стоит ли свобода таких жертв? Не правильней ли доживать жизнь в ограниченности и в иллюзии свободы, как это делают многие?
– Гложущие тебя разочарование и сомнение есть признак самой настоящей человечности, – усмехнулась Катарина. – И я в свое время была разочарована в собственном существовании и начала считать его ошибочным. Но кое-кто разубедил меня, при этом, казалось бы, не приводя никаких железных доводов. Он считал, одного желания жить достаточно, чтобы иметь право на существование, одной жажды свободы достаточно, чтобы иметь право на нее. И этот человек – ты, не больше и не меньше.
Сказав так, она мягко и незаметно коснулась кончиками пальцев его щеки. На душе парня сразу стало теплее, а мысли в голове закрутились в ином направлении.
«Пока я желаю жить… пока кто-то желает, чтобы я жил…»
– И еще, – неожиданно продолжила мистик, – насчет неуверенности в силах. Ты засомневался в том, что способен остановить Войну? Я могу помочь тебе с этим, если ты попросишь помощи.
– Прозвучало так, словно я должен умолять тебя об этом, – заметил Реннет.
– Так и есть, – не моргнув заявила та. – Я уже однажды говорила, что не стану влезать к тебе в голову, но если попросишь сам, другого выхода не останется. Советую также учесть, что при этом я могу узнать твои сокровенные тайны и увидеть воспоминания. Если тебя не беспокоит подобное, можем приступить прямо сейчас.
– И как мне поможет промывка мозгов? – с подозрением уставился он на нее. Но подозрение юноша испытывал не по отношению Катарины и ее мотивов, а скорее к ее способностям.
– Не промывка. Я всего-навсего покажу тебя со стороны. Иногда полезно посмотреть на себя самого. Разумеется, никакого вмешательства в воспоминания или мысли не будет, как и проклятий. То есть, влюблять тебя в себя, получается, не стану.
«Да мне от последней фразы как-то боязно стало», – подумал он, живо представив себе услышанное.
Впрочем, он знал: она так не поступит. Не было в том необходимости. Реннет без того доверял этой женщине. Она нравилась ему и внешне, и внутренним миром. Может, прошлая Катарина недолюбливала нынешнюю ведьму, однако сам Реннет впервые испытал чувства именно к ней, а не к обычной девушке двадцати пяти лет. Если его чувства можно назвать любовью, то влюбился он не в мистика, а в ведьму. Но Катарине этого говорить не стоило.
– Я согласен, – предельно коротко прозвучал его ответ.
Пальцы женщины, гуляющие по его щеке, медленно поднялись к виску. Как было велено, полностью сосредоточившись на своих внутренних ощущениях и мыслях, Реннет закрыл глаза.
В сознании постепенно всплыл образ прошлого, полузабытый, но очень значимый. Возможно, самый значимый в его судьбе…
Вечер, узкие улицы Веллина. И два мага в длиннополых серых одеяниях. Широкоплечий и совсем еще юный Торн, а с ним Глава Белого Пламени Киос, внешне кажущийся не намного старше.
То была первая встреча, изменившая судьбу тринадцатилетнего мальчишки. Боевые маги предложили ему сделать выбор – жизнь за изучением магии в Немиссе или страх перед неизвестной опасностью в будущем. Реннет избрал первый путь, но продиктован его выбор был только отсутствием других вариантов, а не истинным желанием. Тогда еще мальчишка не задумывался о том, чтобы достигнуть Свободы. Если бы сейчас ему предложили то же самое, выбрал бы он другой вариант? Да, выбрал бы. Быть может это прозвучит трусливо, но проходить через все снова юноша не хотел. Даже обретенные силы, возможности, знания, единственный друг и чувства к Катарине не остановили бы его. Он не цеплялся за свое прошлое и настоящее.
Воспоминание стояло перед его глазами ровно до того момента, как прозвучало согласие, а затем сменилось на другое…
На сей раз это была память о его первом сражении – экзамене на титул мага первой ступени. Реннет решился подать заявку после полуторагодового обучения в клане, что крайне малый срок. Его уговаривали повременить и Торн, и Мастер Селеста. Но подросток не слышал их, не хотел. В итоге едва не проиграл.
Первый поединок сильно затянулся, вследствие чего он выдохся. Лишь заклинание Огненного Искажения подарило ему победу над противником, а второго он уже одолеть не смог бы. Было очевидно, и для него самого, что Реннет переоценивал собственное мастерство и недооценил настоящий бой против живого противника. К последним минутам он стоял на арене с ощущением слабости в ногах и боли в искалеченном плече. Последних сил едва хватало, чтобы оставаться в сознании, когда противник откровенно насмехался над слабостью и неопытностью испытуемого ученика. Скопившиеся в сердце чувства неожиданно пробудили в Реннете ярость и злость и, воспользовавшись ими, он не просто поверг мага-испытателя на землю, а буквально пытался сжечь дотла силой огненных заклинаний. Наблюдавшие за ходом экзамена судьи были в замешательстве от его излишней жестокости…
И снова обстановка сменилась, уже на полутемный кабинет. За рабочим столом сидел тот, под чьим влиянием находились самые опаснейшие наемники Континента – Лорд Мрак, судьба которого нынче неизвестна даже членам Гильдии. И он предложил юному Реннету присоединится к Теням.
В предложении скрывалась опасность. Отказ мог означать смерть, а согласие – предательство светлых. Не то чтобы мальчишка высоко ценил долг перед кланом и всем орденом боевых магов. Те хорошо понимали, куда его посылали. Просто жизнь под серым небом выглядела не очень привлекательной. В результате он отделался тем, что дал согласие обдумать щедрое предложение лидера Гильдии…
Следующее событие перенесло сознание ренегата в семнадцатилетнего себя, на последнем дыхании сражающегося с воином-магом Арназом. Их бой совершенно не походил на экзамен в Белом Пламени. Скорее это была смертельная дуэль за право жить. Арназ побеждал, а Реннет – проигрывал. И так как они оба в прошлом неплохо ладили между собой, молодой воин Гильдии желал подарить сопернику быструю и безболезненную смерть.
Сверкающий чуть изогнутый клинок устремился к сердцу юноши, стремясь пронзить его, однако противник просчитался на этом. Два года жизни в Гильдии сильно повлияли на юного мага, сделав его жестоким и беспощадным. Реннет слегка изменил положение тела, позволив клинку войти в бок, а не в грудь. На последних силах сотворенное заклинание огненного шара он взорвал прямо в лицо Арназу. Сражение закончилось, и его противник умер в жутких мучениях, обожженный, ослепший и оглохший. Сам юноша выжил только чудом, а в душе поселилась холодная тьма…
Возвращение в клан Белое Пламя также не добавило света в его жизнь. Ненавидевшая юношу с самого начала, чародейка Рэанна бросила вызов на дуэль. На сей раз он победил играючи, и хотя та пыталась его убить, сам Реннет не стал заходить так далеко, воспользовавшись ограничительными мерами…
Образы и изображения сменялись один за другим. Задание Правящего Клана, во время выполнения которой юноша встретил мага Гильдии Мантиса, намеревавшегося отомстить за смерть брата. Да, он понимал его жажду мести, потому не хотел убивать, однако все закончилось так, как должно было. Мантис не смог мириться с существованием Реннета, а тот слишком ценил собственную жизнь.
На том же задании он впервые повстречал Ладана и заключил с ним взаимовыгодный договор, по сути означавший предательство Светлого ордена…
Но конкретно Белое Пламя Реннет не предавал и когда Ворон из Армии Ночи при поддержке темных магов и колдунов напал на клан, бросился в самоубийственный бой. Пусть его способностей хватило ненадолго, юноша успел отправить за Пределы самого лидера, а с ним еще пару десятков человек. В конечном счете, его бросили те, кого он пытался защитить, бросили умирать на поле боя.
Впервые юноша испытал боль одиночества, и все равно не пошел по пути ненависти, считая ее бессмысленной. Реннет укрепился в желании, что закрадывалось в его сознание уже давно, а именно – покинуть клан. Иначе, когда-нибудь они снова оставили бы его умирать…
Во время выполнения очередных заданий юный маг встретился с Катариной. Трое светлых планировали надругаться над побежденным врагом и, в каком-то смысле, Реннет мог бы понять их мотивы, их злость по отношению к темным. Он сам неоднократно оказывался на грани жизни и смерти из-за них. Однако то была война, поле битвы, пусть не совсем честное и справедливое, но сражение с целью победить и остаться в живых. А то, что хотели сделать его товарищи по ордену – никакого отношения к войне не имело. Всего-навсего удовлетворение низменных потребностей. Все трое погибли от его же руки, а полумертвую женщину он исцелил, оставив после в заброшенной хижине…
Сознание Реннета ловило отдельные образы: лица, с которыми его встречали каждый раз в клане. В их глазах он видел презрение, порой доходило даже до ненависти. Он не желал дальше проживать свою жизнь среди всего этого, потому непрестанно готовился. Юноша собирался ступить на путь ренегатства…
Когда он перестал воспринимать смерть как нечто страшное и печальное? Наверное, при виде рыжих волос, стелющихся по земле. Два трупа, одна из которых была его знакомой. Холодные бездушные тела – все, что осталось в мире от совсем еще юных девушек. В следующий миг он самолично поджег их заклинанием. Голубоватое пламя выжгло в его душе черное пятно, которое уже ничем не заполнить…
Дальше наступила смерть. Тьма, в которой не найти утешения и тем более счастья. Лишь лютое желание выжить вытащило Реннета из этой темноты забвения. Возможно, в этом как раз-таки заключалось что-то ненормальное, возможно с первых минут новой жизни он был совершенно иным человеком…
Темная и зловонная камера вызывала приступ тошноты и по сей день. В темнице Армии Ночи к нему явилась мистик, которая должна была вытащить из него нужную информацию. То ли по воле судьбы, то ли по простому стечению обстоятельств, ею оказалась Катарина. Он узнал ее, не сумев даже толком разглядеть.
Сразу же в голове возникло сразу несколько способов испортить ей жизнь. Рассказать другим темным о том, как они встретились, и благодаря чьей помощи она осталась в живых, к примеру. Подобного было бы достаточно для разжигания недоверия. Катарину тут же арестовали бы. К сожалению, а может и к счастью, его самого это спасти не могло, потому юноша промолчал…
Картина снова сменилась. Наемница Валент внезапно обратилась в монстра и напала на Гончих, в том числе на самого Реннета. Но даже после такого, когда остальные старательно видели в ней оборотня – нелюдя, он разглядел темную душу, в прошлом которой было много плохого. Рискуя жизнью, молодой ренегат заключил договор с Клесс, пообещав помирить ее с девушкой…
В ходе многочисленных битв, что проносились перед его внутренним взором, Реннет убивал не один десяток или не одну сотню человек. Он создал Гончих, собрал охотников, напал на оба могущественных ордена магов, лишь с одной целью – завоевать право голоса сильного. Ренегат благополучно жертвовал не только собой и своей душой, но и жизнями других.
Сменяющиеся один за другим картины прошлого остановились на последнем событии. Очередное убийство, основанное на желании прекратить страдания юной девушки. После в сознании, только что пережившем множество событий из жизни парня, наступила тишина и темнота.
На этом все не закончилось. Реннет чувствовал, что должен увидеть что-то еще, и не ошибся.
Он увидел себя, а если точнее – истинный лик собственной души. Он стоял примерно в десяти метрах. Если честно, себя в этом расплывчатом образе удалось узнать не сразу. Он просто чувствовал это.
Темная фигура, окруженная черным пламенем, словно олицетворяла ярость, жестокость, злобу.
«Да, пламя ярости и злобы окружили меня, став частью души, и сквозь эту темноту видны не менее черные глаза, не знающие жалости и пощады. Таким я стал в итоге? – спросил он у самого себя. – Неужели прошлое сделало меня чудовищем? Хотя, скорее я сам вырезал из собственной души чудовище!»
Прошло немного времени. Почему-то Реннет был разочарован. Захотелось повернуться спиной к такой реальности и сбежать, чтобы больше никогда не видеть отражение собственной души…
Но получилось бы у него так поступить? Нет. Поэтому он шагнул вперед.
Вплотную приблизившись к черному пламени, он заметил нечто необычное – то, что не смог разглядеть раньше. Чернота окружала его отражение, но при всем том не являлась его частью. Постепенно пламя рассеивалось, открывая истину.
Он остановился перед собой. На него смотрели не полные тьмы глаза, а самые что ни на есть обыкновенные карие. Лицо и все остальное выглядело обычным. Не было в ни ощущения жестокости, холода и тем более ненависти. Реннет видел перед собой обычного себя, но в черных одеждах. А самое главное – он улыбался. И пусть в той улыбке не наблюдалось счастья, а лишь печаль и горечь, тяжкий груз прошлых лет и дней, однако она казалась настолько человеческой и искренней, что видящий ее Реннет едва не расплакался. Он видел себя настоящего, такого, каким всегда был. Помимо улыбки, в глазах его продолжала светиться решимость. Да, она тоже выглядела слегка безжизненной, но готовой вытерпеть любую боль и ненависть…
Катарина убрала руку и Реннет наконец очнулся. Открыв глаза, он некоторое время смотрел словно бы в никуда, но затем взгляд сфокусировался и остановился на ней.
– Спасибо, – поблагодарил он, а та лишь кивнула в ответ. – Беру все свои слова назад. Будем считать, что они были ложью. Теперь я собираюсь прыгнуть во тьму.
И в тот же миг в его голове зазвучал незнакомый голос, зовущий его по имени…
