Глава 6
В сторонке присели птеринг и тахаш, Каонэль задержалась возле них, вытирает о труп кочевника кровь с длинного лезвия антрацитового меча, присматривается к новым Хранителях, женщины и лисицы вообще-то самые любопытные существа.
– Что вы тут задумали? – спросила она с интересом.
Керкегор молча указал взглядом на тахаша. Тот медленно перебирает пальцами у груди, шепчет, затуманенные глаза невидяще смотрят в линию горизонта.
Она уже решила, что этот самый древний житель готов проигнорировать дальнейшую битву за выживание, однако тот поднялся, взмахнул руками.
Далеко-далеко на горизонте возникла полоска пыльного облачка и начала медленно разрастаться ввысь и вширь.
– Это кто? – спросил она с подозрением.
– Увидишь, – ответил тахаш безучастно, но взглянул на ее встревоженное лицо и добавил: – Это не кочевники.
– Только бы не они, – сказала эльфийка встревоженно. – Нам только удара в спину недоставало.
Внутри башни загрохотало, а одна из амазонок на страже вскрикнула:
– Что они делают, что делают!.. Уже почти разобрали…
– Весь завал?
– Да им достаточно и щели, а потом изнутри, где мы их не достанем!
Каонель метнулась к ним, Брестида и ее соратницы быстро-быстро накладывают на тетивы стрелы, Брестида покрикивает и стреляет быстро и сосредоточенно.
Там же мелькнул Теонард, по встревоженным голосам амазонок он понял: кочевники атаку не остановили, и пусть не получилось с осадной башней, но под укрытием щитов все же продолжают, а то и заканчивают разбирать завал в дверном проеме, в то время как сотни две лучников самоотверженно осыпают стрелами верх башни, сами часто падая под меткими выстрелами амазонок.
Он ухватил меч и побежал по каменным ступенькам винтовой лестницы. На уровне второго этажа едва не ударился в блестящие спины Страга и Тарната. Гном в блистающих доспехах выдвинулся вперед и выдерживал яростный натиск полуголых кочевников. Стрелы и брошенные издали дротики отскакивают от великолепного панциря, а Тарнат с диким ревом лупит молотом, управляясь им с необыкновенной ловкостью и скоростью.
Винтовая лестница узкая, а это значит, подниматься могут только по одному, да и стрелами не достать издали, а только с двух шагов, но таких сражает копьем Страг, нанося быстрые удары, почти задевая древком блестящие доспехи Тарната.
Теонард крикнул:
– В зал не спускаться!
– Еще бы, – откликнулся Страг, – сомнут… но и тут намахаешься, руки отпадут. Придется шаг за шагом пятиться наверх.
– Там будет еще хуже, – сказал Теонард, – разве что не давать им вылезать…
– Возвращайся! – крикнул Тарнат, не поворачиваясь. – Тут и без сопливых скользко.
– Посмотрел, и хватит, – согласился и Страг, вонзая копье в грудь кочевнику, – здесь даже вдвоем тесно. Там, наверху, пообедаете, что-нибудь придумаете… может быть…
Наверху все заняты обороной стен, серая эльфийка где-то взяла лук и пускает стрелы не навесом, как амазонки, а как-то прямо и по-эльфийски. Будто точно видит, в кого стреляет, и знает, как попасть. Рядом ихтионка бесстрашно высунула голову и бьет короткими злыми молниями из трезубца.
Водой бы ее окатить, мелькнуло в голове Теонарда, эта веселая рыбка не может долго без воды, хотя он пока не знает, сколько это «долго» по-ихтионьи.
Он видел, как Гнур пощупал, проверяя, рукояти кинжалов и крашара на поясе, поправил топор за спиной на широкой перевязи. Все это время рассматривал проносящихся под стенами башни кочевников, примеривался и вдруг резко прыгнул через край.
Теонард вскрикнул от неожиданности, подбежал и глянул со стены, а гоблин, пролетев с растопыренными руками, с силой обрушился на плечи кочевника, что гарцевал на роскошном белом коне.
Спина всадника громко хрустнула от удара с такой высоты, Гнур спихнул бездыханное тело наземь и, перехватив из слабеющей руки рукоять сабли, заорал победно.
Теонард не успел слова крикнуть, как Гнур, разобравшись с поводьями, повернул коня и ринулся прочь от башни, выкрикивая боевой клич гоблинов.
– Вот гад, – сказал Теонард с невольным восхищением, – умеет удивить.
Кочевники у башни, переглянувшись, заорали и пустились за ним в погоню.
Птеринг медленно и величаво приблизился, высокий и надменный, ладони опустил на рукояти длинных и непривычно узких мечей. За ним шел тахаш, тоже сдержанный, но без подчеркиваемой аристократичности.
– Нам пора, – сказал он коротко.
Керкегор медленно наклонил голову.
– Время…
Виллейн, перегнувшись через каменный край, прокричал горестно:
– Что она делает, что она делает!
Теонард снова выглянул с башни, кулаки стиснулись сами по себе, а тугие желваки вздулись под загорелой кожей. Горгона через освобожденный от камней дверной проем вышла прямо на площадь, прекрасная и обворожительная.
Кочевники от изумления даже опустили оружие, а она простерла к ним руки и прокричала очень мягким и женственным голосом, почти плачущим:
– Что вы делаете?.. Остановитесь! Не нужно нас убивать! Давайте жить в мире…
Лотер сказал люто:
– Что за дура, что за дура!..
Виллейн ухватил его за плечо.
– Стой, ты куда?.. Ее уже не спасти, а ты пока спустишься…
– Я могу слететь хоть нетопырем, – огрызнулся Лотер и метнулся по ступенькам вниз.
Эвриала просительно улыбалась кочевникам, в переднем ряду уже опомнились, четверо мужчин бросились к ней, ухватили, начали жадно срывать платье.
Мелькнуло нежное белое тело. Горгона отчаянно закричала, кочевники ответили веселым гоготом, попытались уложить ее тут же на площади, но их разметало, как сухие листья сильным ветром.
Она освободилась из их рук, поднялась во весь рост, тело на глазах начало покрываться сверкающей чешуей. Руки тоже блеснули металлом, а громадные глаза загорелись зловеще красным огнем, как раскаленные угли в лесном костре.
– Вы оскорбили меня! – произнесла она таким страшным голосом, что даже дальние ряды дрогнули, там кочевники отступили на шаг, а кони забеспокоились, начали подниматься на дыбы, не слушаясь повода.
Некоторые, закусив удила, помчались прочь, а всадники не могли или не хотели с ними справиться.
– Вы все умрете, – сказала она со зловещей убежденностью.
Лишь трое смельчаков бросились на нее, двух она разорвала молниеносно, а третий успел с силой ударить ее саблей, но лезвие со звоном отскочило от чешуи из крепчайшего металла, а горгона одним взмахом снесла ему голову.
Не давая опомниться, она со зловещим визгом, от которого кровь стыла в жилах, бросилась на кочевников.
Снизу прибежал Лотер, все понял, закричал страшно:
– Наша очередь!
– Еще бы, – ответил Теонард, – женщина сражается, а я тут на крыше…
Лотер подпрыгнул, ударился головой о каменный бортик. Теонард не успел опомниться, как острые когти ухватили его за пояс, и в следующее мгновение он уже падал через край.
Ветер засвистел в ушах, и тут же тело ударилось о землю. Теонард вскочил, рядом поднялся с земли Виллейн, а Лотер сильным толчком бросил свое мощное тело в воздух и полетел вдогонку за сражающейся Эвриалой.
– Сволочь, – сказал Виллейн с сердцем, – хотя бы предупредил! У меня чуть сердце не выскочило…
Он выхватил кинжалы из ножен, заорал дико, нагнетая в себе ярость, и тоже ринулся к Эвриале – то ли помочь, то ли укрыться под ее защитой.
Теонард поднял арбалет к плечу, выстрелил, снова зарядил и выстрелил, наконец отшвырнул в сторону и, вытащив меч, с боевым кличем бросился вслед за Виллейном.
Из башни выскочили ошалелые Тарнат и Страг, не стали осматриваться, а с криками бросились за Теонардом.
Земля вздрогнула, все в испуге оглянулись на скалу, что ожила и шевельнулась. Грагрх медленно поднялся на ноги, массивный, в огромной руке появилась дубина чуть побольше второго тарана, которым пытались выбить ворота.
Над его головой пронеслась торжествующая Аэлло, прокричала звонким голосом:
– Мы уже здесь!.. Проснулись, но еще не кушали!
Кочевники попятились, лишь трое смельчаков решились пустить коней вскачь навстречу, с силой швырнули дротики.
Те ударились о каменный живот Грагрха, отскочили, а гигант взмахнул палицей, и всех троих вместе с конями унесло далеко за передние ряды конных степняков.
Один из переднего ряда заорал, привстал на стременах, указывая в сторону башни.
Теонард оглянулся, охнул. Там из облака пыли выдвинулись каменные гиганты, подобные Грагрху, все с такими же палицами, каждая размером со ствол столетнего дуба, идут по-великаньи неторопливо, но каждый их шаг длиннее двух десятков шагов человека, такие могут догнать даже конного.
Он оглянулся на тахаша, тот оказался в двух шагах слева, в руках мечи, лицо спокойное и даже равнодушное, как у человека, который видит вечность.
– Твои?
– Да, – ответил тахаш. – Фантомы.
– А почему ты пешим? – крикнул Теонард. – Где твой конь?
– Коня убьют, – коротко ответил тахаш.
– Предвидишь будущее?
– Нет, но коня убьют, а я не люблю, когда они гибнут по моей вине.
– Какая вина, – сказал Теонард, – это бой!
– Мы знаем, – ответил тахаш, – за что деремся. А за что драться коню?
С разбега сшиблись с конными, сзади набежал Страг и, не вытирая кровь с лица, прокричал страшным голосом:
– Сейчас или никогда!
Теонард не успел глазом моргнуть, как Страг, выбив ближайшего к нему кочевника из седла, вскочил на его место, развернул коня и понесся за отступающими, страшно вздымая над головой залитый кровью по самую рукоять клинок. Секира на спине, но он в пылу схватки, похоже, о ней забыл.
Теонард старался рубиться расчетливо, как и учил Страг, хотя и сам раньше все знал и умел, но многое позабыто в скитаниях и лишениях, и сейчас надо поскорее войти в образ неустрашимого рыцаря, что привык побеждать и уже не отступит, потому что не позволяет эта, как ее, честь, а еще достоинство и голоса предков, что смотрят на него с недоверием и надеждой.
Слева от башни появился огромный Булук с исполинской дубиной в руке. В него летели стрелы и дротики, но отскакивали от толстой шкуры серо-болотного цвета, а он захохотал и, ухватив одного из кочевников, сунул его в пасть. Захрустели кости, изо рта брызнула кровь.
– Вот мы и завтракаем! – крикнула Аэлло. – Пойдем дальше, лапочка!.. Ты мой милый лягушоночек…
С грохотом копыт конь Гнура догнал свирепого Булука, в правой руке гоблина крашар, в левой – кинжал, конем ухитряется управлять ногами, попона забрызгана кровью, но, судя по восторженно злому лицу гоблина, кровь не его.
Теонард крикнул:
– Рехнулся?.. Я же велел не выходить из башни до моего приказа!
– А я не вышел, – ответил Гнур с самым честным видом. – Я споткнулся и упал через край.
– Ему конь понравился, – сказал Страг. – У него никогда такого роскошного коня не было.
– Это я его нечаянно с башни, – признался Виллейн. – Как-то совсем нечаянно, пинком в зад…
Гнур крикнул победно:
– Острите, острите… а у меня лошадушка, такие вам и не снились.
Он послал коня вслед за Булуком, а Теонард изготовился к схватке с рослым и хорошо вооруженным бойцом в настоящей металлической кольчуге.
Тот набросился с диким устрашающим криком, Теонард даже отступил на шаг, подставил под удар сабли лезвие меча во всю ширину и, не давая противнику времени на второй удар, ответил таким же прямым сверху сам.
Кочевник пытался парировать, но тяжелое лезвие меча переломило сабельку, как прутик, и развалило степняка почти до пояса.
Страг увидел, прокричал сердито:
– Не красуйся, не красуйся!
Сам он дерется, как на работе, которую делать от рассвета до заката, ровно и без лишних движений. Теонард смолчал, что он не красуется, а пока еще не умеет толком, чересчур вкладывается в каждое движение, на это Страг скажет назидательно, что так выдохнется быстро и его самого куры загребут.
Но, поглядывая на соратника, и сам взял себя в руки, начал продвигаться потихоньку, благо справа Страг, слева Лотер, которому меч скорее мешает, – чаще орудует когтями и клыками. А так дальше отвратительно красиво сражается Гнур, в руках крашар и кинжал, вертится быстрее, чем вьюн на сковородке, и хотя в драках частенько удирает, чтобы вернуться и ударить снова, но сейчас, когда в одном ряду с ненавистными людьми, то лучше умереть, чем попрать честь рода и великого имени гоблинского племени, которому править миром.
