Глава 7
По земле время от времени скользит стремительно черная, словно клочок ночи, уродливая тень. Мелисс проносится над головами молча и вообще бесшумно. От ее клюва погибает не так уж и много, однако высматривает и убивает вожаков, у степняков сразу начинается смятение, по большей части атака там останавливается, а то и вовсе уцелевшие отступают.
Еще один прыгнул на Теонарда с диким воплем, саблей размахивает красиво, потому Теонард просто обрушил лезвие меча сверху, что сокрушило все, что степняк выставлял на защиту, а его самого бросило залитой кровью тушей на землю.
Теонард шагнул дальше, дрожь из тела испаряется, не так уж он и плох с мечом, уроки Страга и общая подготовка делают свое дело, он парировал удары, рубил в ответ, успел поглядывать, как у Лотера и Страга, даже Гнура однажды прикрыл, когда за тем вдогонку бросились степняки, а Гнур вернулся и успел заколоть последнего из обманутых притворным бегством.
Кочевники с саблями намного проворнее, но, к счастью, доспехи выдерживают их удары без особого ущерба, однако нужно успевать заканчивать схватку до того, как нащупают щели и зазоры между стальными сочленениями, и Теонард, войдя в раж, наносил удары все быстрее, а те становились все сокрушительнее.
Страг что-то выкрикнул одобрительное, Лотер где-то исчез, но Теонард увидел под ногами степняков истоптанные и перепачканные землей портки и все понял.
Виллейн прокричал в недоумении и тревоге:
– Они что, решили сражаться до последнего человека?
– Мужчины и должны сражаться и гибнуть, – напомнил Страг. – Это женщин всегда берегут. Если останется хоть один из этих воинов, он сумеет обрюхатить их всех там в стойбище. А всего через два поколения их племя станет еще многочисленнее, чем сейчас. И злее.
– И сильнее, – сказал Теонард, отбиваясь от низкорослого степняка. – Если, конечно, останется в живых самый сильный. Или хитрее, если выживет хитрый.
Виллейн посмотрел на него хмуро.
– Намекаешь на то, что лучше истребить всех?
– Намекаю, – бросил Теонард зло. – Еще как намекаю!
– Куда уж яснее, – ответил Виллейн.
Он перевел дыхание и снова ринулся в битву, но кочевники, как конные, так и пешие, смотрели поверх его головы и отступали, бледнея и опуская руки.
Оглянувшись, он и сам ощутил, как подгибаются ноги. Из облака пыли, поднятой тяжелыми шагами, выдвинулись каменные гиганты, их несколько десятков, все как один похожие на Грагрха, и все с такими же точно дубинами.
Двигаясь вроде бы неспешно, но огромными шагами, они надвигались на кочевников и уже начали поднимать дубины для разящих ударов.
Среди кочевников поднялся крик, всадники развернули коней и бросились наутек, за ними помчались со всех ног пешие, бросая оружие и щиты, срывая шлемы и тяжелые кожаные панцири.
Гнур вскричал с одобрением:
– В бегстве нет позора, если потом вернуться и ударить снова!
Но сам пришпорил коня и помчался за убегающими, точными и сильными ударами рассекая им головы. Одно дело, когда возвращается он, другое – когда его противники.
Гарпия, распустив крылья, догоняет убегающих, одним ударом разбивает голову и мчится за другим, третьим, четвертым, а горгулья убивает вообще быстро и точно, словно орел уток…
Точно так же падают бездыханными с коней те, кого догоняют ворг, мелкинд и гоблин. Даже ихтионка и Каонэль уже скачут на конях по обе стороны Брестиды и бьют короткими злыми молниями с такой скоростью, что рассерженная амазонка не успевает даже замахнуться саблей.
Земля перестала вздрагивать, Теонард в изумлении оглянулся, охнул. Каменные гиганты, что готовы раздробить даже горы, исчезли, оставив после себя быстро размываемые ветерком горячие струи воздуха.
Тахаш не оглядывался, знает, сколько времени живут вызванные его талисманом фантомы, идет вперед холодный и равнодушный, но длинные кинжалы в его руках сверкают, окружая его блистающими искрами, а противники опадают ему под ноги, как осенние листья.
Грагрх даже не обратил внимания на исчезновение подобных ему исполинов, шагает все так же неторопливо, помахивает дубиной, в него бросают издали дротики, что отскакивают, не оставляя даже царапин на камне, а он держит взглядом далекий холм, на вершине которого стоит красочный пышный шатер.
Теонард, Страг и Лотер устремились к тому шатру, едва только Мелисс сообщила, что именно там сейчас Темирган и все мелкие вожди племени.
Керкегор бросил Теонарду:
– Мои големы идут слева. Не фантомные, но тоже исчезнут через полчаса.
– За полчаса успеют перебить половину войска!
– Хорошо бы…
Виллейн пошел рядом с Тарнатом, в руках по кинжалу, и хотя действует неумело, но самоотверженно, магии в амулетах не осталось, а появится – пусть копится, для возрождения племени нужно стать великим и могучим чародеем…
Банши, чтобы не навредить своим, зашла с другой стороны стойбища. До Теонарда донесся ее страшный крик, кровь похолодела в жилах, он поспешно тряхнул головой и снова ринулся в схватку.
Каонэль пристроилась к амазонкам, ей льстит, что на нее посматривают так же почтительно, как и на блистательную Брестиду. Сама стремилась завоевать их уважение, натягивая лук и выпуская стрелы так быстро и точно, что даже Брестида вскрикивала в восторге.
Булук вломился в ряды кочевников, как будто лось в густую траву, там его окружили, он яростно ревел и отбивался громадной дубиной от целой толпы степняков, что прыгают с разгону и стараются повалить совместными усилиями.
Теонарду он показался издали похожим на коротконогого медведя на пасеке, целиком облепленного пчелами, но все же крепко стоит на толстых, как бревна, ногах с широкими ступнями, а его дубина работает безостановочно.
– Булук! – заорал он. – Мы идем!
Булук что-то взревел нечленораздельное, через пару минут к нему пробились конные Теонард, Страг и тахаш, прошлись слева, стараясь не попасть под огромную дубину огра.
С остальными Булук справился сам, вбивая в землю сразу по несколько человек и щедро расплескивая их внутренности.
Теонард с соратниками пробивался через стену отчаянно защищающихся степняков к шатру на холме, там вокруг Темиргана и Керкулейна целый отряд телохранителей. Теонард опасался, что все пустятся прочь, а на таких быстрых конях могут спастись даже от горгоны и горгульи, если успеют домчаться до леса, однако Темирган завизжал дико, выхватил саблю и, вскинув ее над головой, ринулся навстречу отряду Хранителей.
Гнур крикнул счастливо:
– Они еще дурнее людей!
Виллейн прокричал рядом:
– Так они и есть люди…
– Дурнее наших, – уточнил Гнур и, пригнувшись от удара сабли степняка, сам полоснул ему лезвием по животу, помчался, не задерживаясь, дальше, донесся только его удаляющийся вопль: – Наших я уже научил кое-чему! Да и остальных…
– Жаба зеленая, – сказал Виллейн. – И наглая…
Рядом большой отряд кочевников, в панике отступая перед каменными големами Керкегора, напоролся на обезумевшую от ярости горгону, дикую и залитую кровью с головы до ног, с нею Аэлло и Мелисс, что предпочли не опускаться на землю, к ней пробился Булук, тут же прозвучала такая грозная поступь Грагрха, что исчезновения каменных големов почти не заметили.
Теонард, Страг и Лотер сшиблись с Темирганом, Керкулейном и группой уцелевших телохранителей. Страг и Лотер быстро сразили Керкулейна и дрались с охраной, а Теонард скрестил клинки с сыном вождя и вождем народа аягунов.
Темирган нанес несколько быстрых и очень сильных ударов, доспехи выдержали, но Теонард едва удержал меч и, озлившись, ударил со всей силой, перебил, как прутик, саблю степняка, расколол его щит и глубоко ранил в плечо.
Темирган рухнул на землю, обливаясь кровью, глаза затуманились болью. Теонард тут же оказался на нем, придавив коленом грудь, а острие меча упер в горло.
– Как видишь, – прошипел он, часто дыша, – мы не захватываем чужие земли вовсе не от слабости или робости.
Темирган ответил хриплым голосом:
– У нас вырастут новые герои… и они сотрут вас с земли… и водрузят наше знамя…
– Да? – спросил Теонард. – Спасибо, что предупредил.
– Их месть будет страшна…
– Ты счел нас не только слишком слабыми, – сказал Теонард, – но и слишком мягкими, да?.. Но мягкие в этим жестоком мире не выживут, ты прав.
Темирган смотрел на него прищуренными глазами, а Теонард крикнул Лотеру:
– Возьми всех амазонок, найди и предай огню их стойбище!.. Всех мужчин выше тележной оси – под нож! Амазонки это сделают охотно, а мы уцелевших женщин разберем в услужение и пусть отныне носят в чреве только наших детей.
Темирган прохрипел в смертном ужасе:
– Ты… не посмеешь…
– Всего лишь адекватный ответ, – ответил Теонард жестко. – Хотели нас уничтожить ради расширения ваших земель?.. Да сгинет даже имя вашего народа!
Губы Темиргана задвигались, но ответить не успел, острие меча прорвало кожу и погрузилось в горло на ширину ладони. Кровь из поврежденной артерии ударила жарким парующим фонтанчиком.
Теонард опустил взгляд, жестоко ухмыль– нулся.
– Кровь врага на сапогах… зрелищно, верно?
Он выдернул острие меча из раны, вытер о еще вздымающуюся в судорожных вздохах грудь Темиргана и, красиво вбросив клинок в ножны, пошел в сторону амазонок, добивающих раненых врагов на поле битвы.
Издали на великолепном белом коне примчался Гнур, зелеными остались у него только голова и правый бок, все остальное залито кровью, даже конь в красных пятнах.
– Прибыли гоблины! – прокричал он победно. – Идут широкой цепью, перехватывая и убивая всех убегающих!
Страг крикнул:
– Прекрасно, хоть и поздно.
Теонард сказал быстро:
– Ничего не поздно, как раз вовремя. Гнур, пошли их пройтись по стойбищу кочевников. Нам не нужно, чтобы там подрастало поколение мстителей!
Гнур прокричал:
– Понял!
Развернув на месте коня, красиво вздымая его на дыбы, он бросил его вскачь и вскоре исчез из виду.
Лотер вздохнул, вытирая оскаленную морду от крови, посмотрел на Теонарда с уважением.
– Быстро соображаешь. И жестокий ты вообще, Теонард… тебе бы воргом родиться.
– Я не жестокий, – огрызнулся Теонард. – Будь я простым воином, тоже говорил бы о милосердии к побежденным. Но если чародей взвалил на наши плечи такую гору, то надо… понял?
– И понимать не хочу, – прорычал Лотер. – Хочу жить в уютном мире и не принимать таких решений. Хотя мне вообще-то людей не жалко. Хоть все поубивайтесь.
Ворг хрустнул шеей, шерсть даже на холке багровая от чужой крови, возможно, есть и его, но на полузвере раны затягиваются так быстро, что уже и не понять. Он завязал веревку на поясе, из кармана портков, которые где-то успел подобрать, вытащил недоеденную кисть, слишком костлявую и сухую, чтобы быть человеческой. Под недоуменным взглядом арбалетчика запихал ее в рот целиком и с удовольствием принялся жевать.
Теонард наконец отвернулся, переводя дыхание, сердце еще колотится бешено, обвел взглядом поле битвы.
– Вообще-то сперва думал, битва будет тяжелее.
– А я думал, – согласился Страг, вытирая лезвие меча, – не устоим. Натиск был совершенно сумасшедшим.
– Кочевники хороши в натиске, – сказал Теонард очень серьезным голосом, – но стойкость, настоящая стойкость, присуща только земледельцам. Кочевники при поражении могут легко уйти в другие земли, а оседлые просто вынуждены защищать свои дома и огороды. Потому да, стойкость… не сама по себе. Она как-то вырабатывается и на чем-то основывается.
Подошел Виллейн, кинжалы уже в ножнах, с сомнением посмотрел на Теонарда.
– Ты, как вижу, совсем не горюешь, что погибли люди?
Теонард посмотрел на него с подозрением.
– Эти кочевники?
– Ну да… кочевники…
– Так чего мне, – поинтересовался Теонард, – с чего горевать?
Виллейн сказал неуклюже:
– Ну… это же люди, как и ты… Я вот бы горевал, если бы погибло столько мелкиндов… А Гнур сокрушался бы, глядя на трупы гоблинов. Даже за южными бы сокрушался, хотя сам вроде бы северный…
Теонард отмахнулся.
– У нас все проще. Мелкиндов мало, знаю, эльфов и то больше, есть солнечные, есть лесные, есть даже серые, как вон наша Каонэль… а людей вообще столько племен, что все воюют друг с другом так же, как со всеми другими расами.
Виллейн сказал с горечью:
– Но людей все равно меньше не становится, а вот другие расы как-то отступают перед вами, хотя вроде бы сильнее…
Когда даже те, кто пытался скрыться в лесу, пали от стрел и мечей, Теонард направился в сторону своей башни, что издалека смотрится более чем скромно. Чуть в стороне величественное Дерево эльфийки, качает красно-оранжевыми кронами, такое радостное и прекрасное, словно в мире вообще нет войн, а если есть, то не в этом.
Ветер снова поменялся, и морской бриз уносит в сторону леса запах пропитанного кровью металла. Солнце давно поднялось и медленно ползет к середине неба, где скопились редкие облачка, похожие на птичьи перья.
Брестида едет красиво и победно, конь под нею вышагивает гордо. Встретившись взглядом с Теонардом, она кивнула.
– Все сделано.
– Стойбище?
– Живых не осталось, – ответила она кратко, но, увидев выражение лица Теонарда, уточнила: – Там пришли на зов Гнура гоблины. Большой такой отряд в двести голов, я хотела им перепоручить, а они сказали, что выполняют твое повеление. Видел бы ты, с каким ликованием ухватились за такую радостную работу!
Он помрачнел, буркнул:
– Ну да, резать людей – что может быть слаще?
Брестида внезапно спросила:
– А почему ты не пошел бы со мной на прогулку?
Теонард запнулся, посмотрел на нее уже с неловкостью.
– Боюсь, просто не пригласишь.
– Приглашаю, – ответила она.
