Книга: Там, где мы служили. Главы 6-14. Эпилог.
Назад: Глава 11.
Дальше: Глава 13.

Глава 12.

ЗЕРКАЛА ТЬМЫ.

 

И солнца шар на хребет упал, и стала багровою тропа,
И двери хлопнули за спиной, как капкан...
Олег Медведев. Изумрудный Город.

Погода в очередной раз показала свой норов. Казалось бы, зиме настал конец. Но что ты думаешь - Нэйтив Северн посерел и катился медленным потоком к дальнему океану, мокрые ветви деревьев клонились с раскисших берегов к холодной даже на вид воде.
- Странно, - сказал Ян, набиравший воду в ручейке, бегущем к реке. - Джунгли на том берегу...
- Это не совсем джунгли, - поправил Витька лениво. - Просто похоже. Уже после Безвременья вымахало все это... Семиречье знаешь? - Ян кивнул. - Там вообще степь была. А сейчас горы и леса - одуреть... Набрал?
- Набрал...
...Они с утра шагали по раскисшей земле вдоль берега, наконец-то остановились на привал, и Витька не очень-то был настроен размышлять на отвлеченные темы. Но фриз неожиданно спросил:
- А воевать страшно?
- Страшно, - честно сказал Витька. И так же честно добавил: - И интересно.
- А на том берегу наши бывают? - Ян снова посмотрел на "джунгли" - переплетение подлеска, древесных стволов и лиан.
- Тридцать седьмая группа Дальней Разведки бывает точно, - уверенно сказал Витька. - Остальные... не знаю. Если кто и бывает - нам не скажет.
- Это меня убивает, - буркнул Ян. - То, что здесь запрещено знать больше, чем разрешено.
- Анекдот послушай, - невозмутимо сказал Витька, принимая свою фляжку. - Сержант объясняет курсантам: "Лучше знать как можно меньше. Возьмут вас в плен враги. Будут зверски пытать. А вы им ничего не скажете - и не потому, что вы такой стойкий, а просто вы ничего не знаете..."
- Ла-адно... - фриз улыбнулся. - А что там, в Йотунхейме?
- А черт его знает, - пожал плечами Витька. - Раньше была зона сильнейшего заражения, еще года три назад, говорят, туда соваться значило просто - умереть от лучевки. А сейчас вроде нормальная радиация уже, но все равно...
...Остальной патруль расположился на вершине плоского холма, возле гранитных валунов. Ник сидел возле камней, держа пулемет на коленях. Эрих лежал прямо на вершине одного из камней, держа перед глазами бинокль.
- Воду принесли? - осведомился Джек. Ян поставил перед ним обе фляжки:
- Вот, товарищ сержант.
- Какого черта мы тут делаем? - тоскливо спросил Майкл. Посмотрел на небо: - Дождь сейчас пойдет...
- Через одиннадцать километров нас заберут, - "утешил" Джек, кипятя воду. - С каких это пор ты устаешь ходить?
- Меня ждет Таппер, - пояснил Майкл. - Он без меня скучает. И грызет палатку... - Таппером Майкл прозвал взятого на одной из ферм щенка сеттера - точь в точь такого же, как на привезенных им их Америки снимков, только помельче пока. - Джек, здесь же нет бандосов. Зачем Крэйн приказывает патрулировать берег еще и нам - ему что, своих мало?
Джек вздохнул. В глубине души он был согласен с Майклом. Какой смысл патрулировать почти безлюдный берег реки в тылу у "партизанского края"? Кто и откуда сюда вторгнется? А главное - Крэйна полностью поддержал Фишер. Между этими двумя вообще существовала какая-то странная общность. Может быть, потому что они оба хускерлы "Фирда"... и знают что-то, чего не знаю остальные? Эта мысль слегка успокоила Джека.
"А еще был Билли Крэйн, - шепнуло что-то из глубин памяти. - Ты с ним разговаривал у палатки тогда. И он пропал со своим отрядом где-то в этих краях. С ним были одиннадцать человек и про эти места он знал больше твоего..."
Джек встряхнулся и посмотрел по сторонам, на своих ребят. Новички ему в целом нравились. Ян был любопытен, как породистый щенок, а временами еще и скептичен - но это был хороший скепсис, а сам он, как и все фризы, оказался спокойным и внутренне крепким, с надежным стержнем, парнем. Иосип - серб - отлично стрелял, был вспыльчив и резок, как черт-те-кто, но хорошо понимал, что такое дисциплина; кроме того, Джек смог узнать, что Иосипу было всего пятнадцать лет, то есть - он был мальчишкой, гордым и храбрым мальчишкой. А Роман... что ж, Роман был русским из Сибири, и этим все сказано, ничего не добавишь. Джек никому не говорил о своих наблюдениях и выводах, но для себя четко знал и проверил - это лучшие в мире бойцы, вернейшие друзья, щедрые по характеру, способные на бесшабашное веселье и суровый, тяжелый, неутолимый гнев. Пожалуй, ни у кого иного на Земле - ни у какого народа - не было такого удачного набора качеств настоящего человека, как у русских.
Включая и англосаксов, признавался сам себе Джек.
Короче, пополнение было удачным. А ветераны хорошо отдохнули в отпуске. Тем обиднее было бездельничать. А их нынешние рейды иначе как бездельем и назвать было нельзя. Правда, взводы менялись - и сейчас 2-й, 4-й и 6-й - 2-я полурота под командой лейтенанта Вейгана (тоже из новеньких) - находилась где-то в лесу возле устья Дона, вела поиск. Вот и оставалось надеяться на пересменку... Джек мысленно посмеялся - мечтает о мокром, холодном, полном опасностей лесе! Вот до чего может довести безделье...

 

... - Кофе готов, давай ром, - нарушил размышления сержанта Эрих.
Порции рома были разлиты в запечатанные пакетики из крафт-бумаги и фольги с перфорированной верхушкой. Каждый выливал себе в свою кружку. Кофе пили медленно, поглядывая на реку, а Эрих вновь влез наверх и пил кофе за биноклем. Надо сказать, бинокль этот он купил за свои деньги во время отпуска - мощный новенький "цейсс" с дальномером и просветленной оптикой сорокократного увеличения. Бинокль позволял на расстоянии мили в тумане читать газетные заголовки. Ну а через реку в него можно было в случае чего запросто различить лица людей... Бинокль был предметом постоянной черно-белой зависти остальных, и Эрих носил его, как дворянское фамильное кольцо.
- Пусто, - наконец сообщил он сверху. - Слушайте, может, там и нет никого, в этом Йотунхейме? Так... выдумали, чтобы тылы не расслаблялись.
- Когда тыл расслабляется - получается понос, - задумчиво сообщил Олег, вызвав общий смех. - Когда ты русский язык-то как следует выучишь?
- Молчать, рядовой, - добродушно ответил Эрих.
- Ты давай слезай оттуда, - Джек, вытянувшись, щелкнул его по сапогу. Эрих дернул ногой:
- Отстань. Я на лес смотрю - на душе приятней. Теплей даже.
- Мальвочка со спичками, - хмыкнула Кайса. - Джек, что пишет Хелен?
Письмо от Елены пришло утром и прочесть его успел один сержант.
- Снова учится, - отозвался он. - Пишет еще - рана болит, особенно в ветер с дождем...
- Люди, - Ник вдруг зашевелился, - а сюда кто-то чешет...

 

2.

 

"Чешет" - было слабо сказано. Бежавший по берегу реки местный несся со всех ног, полы халата, мокрые и грязные, лупили его по ногам. Судя по всему, он ничего не видел вокруг и бежал, что-то вопя, пока не врезался в поджидавших его штурмовиков - их очень заинтересовал такой феномен.
Махди обрадовался им, как родным. Продолжая нечленораздельно голосить - даже не на лингва-франка, а на каком-то своем недоязыке - он бухнулся на колени в ноги Джеку, облобызал его сапоги и, обхватив их, в конце концов под общий хохот повалил-таки ничего не понимающего сержанта наземь.
- Боже, Джек, ты скрывал от нас такую красотку?!
- Оставьте, Джек здоров, а это - папаша красотки...
- Джек, когда свадьба?!
- Уберите дурака! - крикнул Джек, поднимаясь не без труда - махди его не отпускал. - Кретин, сволочь, я из-за тебя в грязи вывалялся, как... Это вам, свиньям, все равно, а я... - англичанин задыхался от ярости.
- Господин! Господин! - только теперь все обратили внимание, что махди заливается самыми настоящими слезами - они текли по темным щекам и путались в курчавой бороде. - Спаси нас, господин! Ради твоих богов, спаси нас!
- Заткнись! И говори как следует! - отдал Джек взаимоисключающие приказы. Но в каком-то смысле это и правда подействовало - трясясь, однако почти уже не рыдая, махди объяснил, что на деревню Гурган, расположенную в получасе ходьбы ниже по течению, напали слуги Ала Шамзи. Описать их бедняга не мог - только таращил глаза и махал руками. Это было бы просто смешно, если бы не страх, которым буквально разило от туземца...
В Гургане был северянин - кто такой, что он там делал, махди объяснить не мог. Он открыл по страшным пришельцам стрельбу. Те в ответ начали все крушить, тащить жителей... Пока махди рассказывал это все, Эрих связался со штабом. Оттуда ответили немедленно и очень взволнованно - северянин был гражданским инженером Эдрианом Хэмишем из Англо-Саксонской Империи, недавно назначенным в эти места - причем в селе он находился вместе с семьей! Патрулю был передан немедленный категорический приказ - выдвинуться и уничтожить врага, кто бы там не оказался.
В приказе отделение не нуждалось. Мысль о том, что в беде свой, да еще и с женщиной и, может быть, маленькими детьми - подстегивала лучше любого кнута, это вошло в плоть и кровь людей Империй еще во времена начала Серых Войн. Вдобавок на это накладывалось самое обычное любопытство - что еще за неведомый и неописуемый враг? Махди только что не танцевал от радости и в то же время нетерпения - и вот уже отделение, растянувшись в двойную цепочку, побежало за ним по мокрой земле...
...Три километра проскочили за двадцать минут. И еще издалека услышали, как впереди стреляют - судя по звуку, из охотничьего ружья и пистолетов. Странным казалось то, что не было видно дыма - в бою люди поджигают все и вся чисто на автомате.
Во время бега пришлось удалиться от берега, и теперь, повинуясь сигналам Джека, отделение, сохраняя цепь, развернулось фронтом параллельно реке и перешло на шаг, внимательно осматриваясь.
Гурган лежал на склоне холма, отлого спускавшегося к реке. На речном илистом берегу лежали десятки трупов. Там же суетились махди и...
...Странно, но они походили на людей. Может быть, когда-то они и были людьми, кто знает? Чуть ниже махди, на кривоватых лапах... ногах?.. и круглоголовые - вот что можно было увидеть сразу, с ходу. Но эта схожесть еще больше удивляла и отталкивала.
Север почти не породил сколь-либо жизнеспособных мутаций - холода, мгновенный скачок радиации просто не дали возможности им сформироваться. А вот южнее, там, где прокатывались волна за волной вторичные долговременные признаки ядерно-экологической катастрофы и в тоже время условия существования были не такими жесткими, а уровень изначальной цивилизованности - низким, мутации цвели буйным цветом, порождая целые племена мутантов вроде и по сю пору здравствующих страшных огров Аравийского Полуострова. Но здесь про подобное не слышали.
Ну что ж - видимо, пока не слышали. А теперь сразу увидели. "Сюрприииииз!" - как говорится...
Мутанты вели себя явно осмысленно - часть что-то таскала на берег из деревни, часть - сгоняла в кучу испуганных махди, а часть... часть удерживала на плаву у берега с десяток больших плотов. Большинство же, прячась за домами, пытались подняться вверх по склону.
- Вон там, - сказал Ник, вытягивая руку. Но в этом не было нужды. За околицей деревни, над нею, на холме у вершины, стоял развернутый бортом открытый "лендровер". Прячась за ним, два человека - мужчина и женщина - стреляли по мутантам. Он - из тяжелой "помпы", она - из длинного пистолета. Тут же за колесом, сидела девушка, спешно перезаряжавшая другой пистолет.
- Так, - Джек облизнул губы. - Эрих, Ян, Майкл, Джозеф - огонь гранатами по плотам. Ник, прикрой нас. Олег, Вик, Роман - за мной, вперед, мазл!..
...Атака штурмовиков оказалась для отвратительного противника совершенно неожиданной. Большая их часть почему-то застыла на месте, не пытаясь укрыться, что сделал бы любой - даже не солдат, просто любой человек.
- Сержант Брейди! - козырнул, присаживаясь за джипом, Джек.
- Хэмиш! - выкрикнул инженер - типичный англосакс, плечистый, с решительным лицом, искаженным сейчас яростью и... горем? - Сержант, у них мой сын!
- Сын?! - поразился Джек. Вместо инженера ответила его жена - очень красивая и еще молодая женщина в куртке со знаками различия гражданских инженеров АСИ - видимо, мужниной:
- Джимми там! - она не плакала, и не дрожала вытянутая в сторону берега рука (в другой был зажат тяжелый "маузер") - Он был на пляже и чинил лодку, когда эти твари... Сержант, помогите нам спасти мальчика! - в глазах и голосе женщины скорей был тот же яростный гнев, что и в лице мужа.
- Прекратить огонь!!!! - холодея, завопил Джек в сторону холма; несколько плотов уже были разнесены в клочья гранатами, другие отчаливали... Мутанты гребли - стоя, не сидя - вполне человеческого вида деревянными веслами. Вскинув бинокль, Джек различил на одном из плотов - еще на берегу! - мальчишку в скаутской форме. Он извивался, не давая себя окончательно скрутить, что-то кричал. - А-а, ч-черт! Вперед, бегом вперед!
Штурмовики прыжками понеслись вниз, по привычке пригибаясь и петляя, хотя стрелять в них было нечем - видимым оружием жабоподобных тварей были дубинки и короткие копья. Мутанты, кажется, сообразили, что у пришельцев еще более мощное оружие, чем у людей, стрелявших из-за машины - они бросились к плотам, но бежали слишком медленно, переваливаясь с боку на бок и балансируя короткими хвостами. Бежали они с какой-то тошнотной ухваткой, характерной для рептилий.
Витька нагнал одну из бегущих тварей и в прыжке ударил выхваченным тесаком - стрелять в них казалось глупостью. Удар пришелся в шею, брызнул фонтан темной крови, и Витька успел заметить, что полуобезглавленное существо продолжает бежать... но все больше забирает в сторону.
Второй мутант, которого он нагонял, обернулся. Между белых узких губ, обнаживших ряды конических редких зубов, скользнул и спрятался узкий язык, горло раздувалось. Глаза со щелевидными зрачками смотрели бессмысленно, но в раздавшемся громком урчании звучала до странности человеческая ненависть - и Витька еле успел увернуться от выброшенного навстречу копья с белым острым наконечником, оно царапнуло по виску шлема. Ответный удар тесака пришелся прямо между глаз. Черепа тварей, видимо, были слабей человеческих - лезвие прошло в середину толстой, рывком опавшей, шеи...
Плот с мальчишкой, который не переставал бешено сопротивляться и кричать, отчаливал. На нем было пять мутантов, они суетились, мешали друг другу, и Витька хорошо различал лицо мальчика, полное страхом и надеждой - ему был лет 12-14. Чья-то ручная граната разнесла соседний плот - на бегу отбросив пулемет, Витька сорвал шлем, РЖ и куртку...
Вода оказалась холодной, холоднее, чем на взгляд. Витька успел услышать рев Джека: "Стой, куда?!" - дно ушло из-под ног, и он поплыл, размашисто загребая руками, в правой из которых был сжат вовремя выхваченный штык - тесак он бросил на берегу, а нож остался в жилете.
Слева взбило воду брошенное копье. Витька отплюнулся свирепо, видя, как плот набирает ход - медленно, валко, но неуклонно - и наддал. Мутанты волновались, столпились у края... и неожиданно мальчишка за их спинами, выгнувшись пружинной дугой, влепил одной пинка обеими ногами. Тварь грохнулась за края плота с несобранным плеском. Плавала она, видимо, великолепно... но Витька уже был рядом - взмах штыка, урчащий стон, темное пятно в быстрой воде...
...Край плота оказался волокнистым, мыльным, весь в какой-то дряни. Копье рвануло рубашку на плече, но Витька уже оказался на палубе. Копье - на перехват... рывок на себя, ногой - в... лицо?.. да нет, в морду между глазами и ощеренной пастью. Штык почему-то взвизгнул, как о металл, о плетеные ремни, стягивавшие запястья и щиколотки мальчишки... сумасшедшие, полные надеждой, глаза, рыжие, как у отца, волосы... не режет!
Твари навалились на него разом. Втроем. Когти рванули шею справа; до лопатки бы добраться...
Мальчишка снова - храбрый парень, молодец! - помог. Перекатившись, стал лягаться изо всех сил, как молодой жеребец, и Витька, бросив штык, сорвал-таки и быстро разложил лопатку. Странно - они явно понимали, что не могут одолеть человека, но не пытались спрыгнуть и уплыть. Двум Витька раскроил черепа, последней гадине - почти отсек в плече руку, и она упала в воду сама.
- Огнем, их пережечь можно... - громко дышал мальчишка. - Скорей, пожалуйста... - он говорил по-английски, но Витька давно понимал этот язык, как родной. Следовало торопиться - к ним плыли еще два плота, а на берегу шел бой, оттуда помощи не было. - У меня зажигалка в куртке...
Вырывая пуговицы, Витька достал простенький "крикет", которые любят скауты АСИ. Высокий язычок пламени коснулся ремня на руках, раздался электрический треск, полетели брызги - и ремень распался. Освободив ноги пленника, Витька выдернул из кобуры пистолет и, следя за осторожно приближающимися плотами, спросил быстро:
- Плавать умеешь? - мальчишка кивнул. - Быстро на берег, там наши!
- А... - мальчишка сглотнул. - А вы?!
- Плыви, дурак, я присягу давал, а ты... иначе оба пропадем!
- Я не поплыву! - он отчаянно замотал головой.
- Убью! - Витька ударил его ладонью по губам. - У тебя там мать, отец, сестра! Пошел в воду! - и он пинком отправил упрямца за борт. Бросил ему штык (мальчишка поймал, выгребая одной рукой) и крикнул: - Плыви!
Один из плотов резко свернул, но Витька, положив руку с пистолетом на запястье другой, несколько раз выстрелил, твари заметались, потерявший управление плот начало сносить...
Мальчишка греб к берегу. Второй плот шел прямиком на тот, на котором торчал Витька.
- Вик! Сюда-а! - заорали почему-то очень близко. Он оглянулся - прямо к нему на ялике гребли от берега Майкл и Ник, на носу Эрих как раз буквально выдернул из воды мальчишку, сунул тому автомат, что-то спросил - мальчишка бешено закивал... - Прыгай в воду!
- Иду! - Витька бросил пистолет в кобуру, вскочил и, вскинув руки над головой, бросился в реку.
Открыв глаза все еще в глубине, он вдруг вспомнил: сегодня его день рождения, сегодня ему шестнадцать, сегодня в лагере будет праздник. Потом левая рука ткнулась во что-то мягкое, тело потряс жуткий удар, от которого внутри все сдвинулось со своих мест, даже ребра, похоже, перепутались. Его вышвырнуло из воды - и он еще успел увидеть совсем рядом перекошенное мокрое лицо Эриха, Майкла, глядящего через плечо - и...

 

3.

 

Шипение, кваканье и бульканье чем-то походили на плеск и хрип жарящейся яичницы. Витька не открывал глаза из детского страха: увидишь опасность - придется признать ее реальность...
Он был в плену. То есть, с ним произошло то самое страшное изо всего, что может произойти с солдатом на войне, иначе не определишь. Память подсовывала полускелеты в тюремной яме Диффы, но мысленно Витька признавался, что сейчас на самом деле все намного хуже.
Он был в плену у существ, даже отдаленно не напоминавших людей.
Тихо шевельнув мышцами правого бедра, он понял - кобура пуста. Забрали пистолет, гады... С ним-то еще оставалась надежда пробиться.
Витька сделал глубокий вдох и сел, открыв глаза - и неожиданно ощутив прилив боли в пальцах левой руки.
Было сыро, душно, довольно тепло. Он находился в лесу, видимо, далек от реки. Шумела молодая листва на деревьях - погода успела поменяться, как по волшебству, лес вокруг казался хоть и мокрым, но радостно мокрым, по-настоящему весенним, солнце вышло и светило вовсю. А вокруг стояли эти твари.
Их было много. Очень много. Они пялились на парня своими бессмысленными глазами и о чем-то переговаривались. Да. Переговаривались. Коротко, односложно, но - они говорили. И, конечно, о нем. О Викторе Ревке, которому сегодня исполняется шестнадцать лет.
Страшно.
- Проклятье! - не выдержал, выдохнул он. Получил тычок под ребра; ткнувший его мутант что-то проквакал. - Ничего не понимаю, что ты бурчишь... - ответил Витька. Вспомнилось, как их учили вести себя на допросах. Но это все - для людей и людских счетов. Пусть даже перед тобой "расчеловеченные" людоеды или просто дикари. А тут... Витька понял вдруг, что этим существам до людских войн нет дела. Они, скорей всего, воспринимают всех, вообще всех, не таких, как они - как опасность, как врага.
Он попытался встать. В шею уперся наконечник копья - костяной. Витька невольно застыл, откинув голову, чтобы ослабить смертоносное давление. Правильней всего, впрочем, сейчас было бы броситься вперед, на копье - и быстро умереть. Но Витька хотел жить. Очень. И он не сделал этого. Лишь процедил беспомощно:
- С-сволочи...
Копье отодвинулось. Его стали поднимать - он оттолкнул лапы и встал сам. Толчок в спину направил его вглубь леса. Витька огрызнулся:
- Не пойду!
Толчок повторился - более сильный, уже с уколом.
- Не пойду никуда!
В него уперлись сразу два копья - в затылок и в грудь в вырезе рубашки. Подошедшая спереди еще одна тварь - безоружная - отстранила переднего копейщика и вдруг с силой, неожиданной силой, ударила Витьку по голове.
Витька вскрикнул от неожиданности - почему-то он не думал, что они могут драться вот так, голыми лапами - но не упал, а ударил в ответ, чисто инстинктивно, ногой. Классическое "фуэтэ задней ногой в лицо". Человеку удар пришелся бы под челюсть; мутант получил его в свое уродливое подобие носа.
Пронзительный, полный странно человеческого изумления, визг оборвался. Плечом Витька отбил упиравшееся в него сзади оружие и нанес второй удар, локтем между глаз на развороте, наверняка...
В тот же миг брошенная петля жестко захлестнула горло - и Витька не устоял на ногах...
...Мерное покачивание могло свести с ума. Хотелось кричать и биться о прутья клетки - но они были оплетены какими-то лианами с длинными, в палец длиной, шипами - острыми и твердыми, как сталь.
В этом Витька уже убедился.
Тащившие "паланкин"-клетку твари двигались через лес не очень быстро, но уверенно. В клетке вместе с ним находились трое местных - примерно одного с ним возраста, типичные махди со всеми признаками вырождения.
Они двигались через густые странные леса Йотунхейма уже третьи сутки. Пленных не морили голодом - поило водой, правда, с запашком затхлости. И кормили вяленым мясом - маленькими тушками каких-то существ вроде белок. Мясо было жестким и несоленым, однако Витька заставлял себя и пить, и есть, а часть порций отбирал у местных - они его откровенно боялись, лишь чуть меньше, чем жутких пленителей. В первый раз они пытались что-то возражать, но Витька быстро и хладнокровно избил всех троих в кровь.
Больше вопросов и претензий не возникало.
На ночь клетку не открывали. Больше скверной пищи и воды бесила собственная нагота. Витька, как и все люди его поколения, не видел в ней ничего стыдного или противоестественного - но у голого в сто раз меньше шансов удачно сбежать. Кроме того, без одежды ему было холодно, временами так холодно, что по ночам он не мог спать. Прикасаться же к местным - заставить его согреть телами - он брезговал, и не мог преодолеть этой брезгливости.
Он уже понял, что мутанты не воспринимают ни его, ни махди, как разумных существ - скорей как опасных животных. Особенно опасен был он - его добавочно привязали за шею ремнем к клетке. Ремень был из того же волокна, похожего на металл. И на этот раз его просто нечем было пережечь.
А ведь такое растение человечеству весьма и весьма будет полезно, думал Витька, когда потихоньку все-таки пробовал ремень на разрыв. Бесценная вещь...
Вообще он вел себя спокойно. Временами. Правда, жалел, что не заставил себя умереть там, где была такая возможность... но теперь он хотел уже просто бежать. При первой реальной возможности.
Вслушивался он и в язык тварей. Но это был язык, в котором слова - короткие и для человека вряд ли произносимые без долгой мучительной тренировки - были лишь вспомогательным средством при движениях лап, хвоста, головы и даже изменениях цвета кожи. Причем, видимо, инстинктивных. Лингвистические способности у Витьки были неплохие, да и служба способствовала их развитию - но тут речь шла не о лингвистике.
Уже в первый день своего плена он понял интересную вещь. Среди мутантов были "офицеры" и "солдаты". Офицеров имелось с десяток, они выделялись размерами, уверенным поведением и тем, что часто общались друг с другом. Солдат - гораздо больше... но они скорей напоминали полуавтоматы: почти не разговаривали и ничего не предпринимали без команды.
Это было важно. И Витька это запомнил особо.
Сильного отчаянья он сейчас уже не испытывал. Понимал, что его не найдут, хотя будут искать - Йотунхейм огромен и практически неисследован. Значит, бежать можно лишь самому. И надеяться - лишь на себя. Бежать же - совершенно необходимо. Во-первых, человек находился в униженном положении, оставаясь в плену у этих тварей. Во-вторых... во-вторых, при пассивном поведении из этого плена надежд на возвращение не было точно. Ни конца войны, ни десанта спасателей - ни-че-го.
И Витька, отойдя от первого шока, был уверен, что ему - повезет.
А вот испугать его тварям этим все-таки удалось. На вторую ночь "офицеры" выволокли из клетки всех местных, и вскоре из темноты донеслись отчаянные выкрики и истошный вой. Витька был уверен, что этих дурачков убили - но вскоре их буквально зашвырнули обратно в клетку. Где-то через полчаса. Добиться от них вразумительного ответа о том, что с ними делали, Витька не мог, внешне никаких повреждений на них заметно не было... и от этого было еще страшней, если честно. Его не тронули, и это - тоже настораживало сильней.
Страх Витьки не был парализующим или ослабляющим, как это чаще всего случается с неправильно воспитанными или страдающими от скрытого вырождения людьми, как это было массово до Безвременья. Уже два поколения родились и выросли в совсем иных условиях - страх сигнализировал человеку, что надо собрать силы для борьбы. Если надо - для борьбы насмерть. В сущности. Мутанты тащили в клетке опасного молодого хищника, который вел себя тихо лишь потому, что в шуме не было смысла и пользы...
...На третьи сутки путь закончился.
По подсчетам Витьки, к этому времени они прошли вглубь лесов Йотунхейма больше ста километров. С того момента, когда серия катастрофических сотрясений земной коры изменила очертания Африки и со дна Атлантики поднялся полуостров Новый Берег, частью которого был Йотунхейм, могучие, подстегнутые радиацией, деревья здесь вознеслись на тридцать-пятьдесят метров, их плотно переплели лианы - не тропические, а скорей напоминавшие лианы Дальнего Востока родины Витьки. Но мутанты знали тропки - может быть, сами они и проложили их? Сколько этих тварей скрывается в дремучих лесах? Что об этом знало командование, и, если оно что-то знало - почему не были предупреждены выставленные на патрулирование бойцы?
Витька не знал, да и не мог знать, что ждет его впереди. И в этом была не его вина и даже не вина его командиров. Слишком многое было разбужено и вызвано к жизни жуткой катастрофой Безвременья, слишком много трещин появилось в Мироздании, слишком велик был всплеск некрополя, порожденного мученической гибелью сотен миллионов человек и бессмысленным, но все же страданием еще большего количества других живых существ. Слишком живучи были багровые тучи, казалось, изгнанные из мира верой и трудом людей и светом Солнца.
А Витька - Витька просто увидел вдруг, когда лес расступился, на небольшой вытоптанной поляне каменную пирамиду. В сущности, это была просто не очень высокий холм из хаотично наваленных глыб базальта и гранита, над которым сверху смыкались древесные кроны.
В следующий миг клетку ловко закинули и задернули то ли тканью, то ли, скорее, большим кожаным пологом. Наступила покачивающаяся темнота. Махди взвыли - нечленораздельно, истошно - и Витька рявкнул:
- Заткнулись!
Они умолкли - очевидно, северянина, находящегося рядом, боялись все-таки больше, чем чудищ за пределами клетки и темноты. Клетку несли - быстро. Ни запахов, ни каких-то внятных звуков снаружи не доносилось, сколько Витька не напрягал слух.
Пирамида. Пусть и грубая. Ни единого жилого здания, ни единой хижины - может, эти существа и вовсе живут на деревьях; огня они, во всяком случае, точно не знают! - но при этом затраты времени и труда на этот холм. При том, что нигде по дороге Витька не видел выходов камня. Так работают, если строящаяся вещь очень нужна. Нужней бытовых удобств. Или...
Или если кто-то заставляет работать. Может быть, даже не утруждаясь пояснить работающим - что и зачем они делают.
Клетка остановилась, опустилась. Полог отдернулся - и Витька невольно зажмурился. По глазам резанул алый свет... и это был свет ламп.
Да, ламп. Длинные, мрачновато, но ярко светящие длинные трубки шли по стенам по обе стороны от уходящей куда-то вниз лестницы. А слева и справа прямо рядом со спуском, на каменной черно-серой стене...
...Сперва Витьке показалось, что на стене висят зеркала. Потом он присмотрелся и понял, что это не "настоящие" зеркала, а - диски из полированного металла. Странного металла. В глубине его словно бы переплетались дымные спирали. Движущиеся дымные спирали. Танцующие, живые, неостановимые... Возможно, так металл отражал алый ламповый свет. По крайней мере, Витьке хотелось так думать.
Не могло же в самом деле что-то двигаться внутри зеркал?
Четыре мутанта возились с клеткой, и вскоре вся передняя стенка оказалась снята. Дальше полукругом стояли еще не меньше десятка этих существ, выставивших копья. Забиваться в угол было глупо и стыдно. Витька вылез наружу, с невероятным удовольствием, которое ничто не могло перебить, потянулся, выпрямляясь в рост. За его спиной тем временем сняли ремень, которым он был привязан к клетке - свободен, что ли?! Витька самоутверждающе огрызнулся на протянутые к нему конечности:
- Лапы! - и удивился, когда те в самом деле отдернулись. Тычки копьями в направлении лестницы недвусмысленно показали, чего от него хотят и куда ему надо идти. Потирая полоску от ремня на шее, Витька пошел - пошел послушно. Теперь он испытывал удивленное любопытство - более сильное, чем страх и злость.
А, ступив на лестницу, понял и еще кое-что.
Ступеньки.
Хвостатым коротконогим тварям ростом в две трети человеческого по таким ступеням ходить - заниматься глупым самоистязанием.
Ступени были сделаны для людей.
Лестница оказалась короткой, и навстречу распахнулась дверь - бесшумно открылись внутрь какого-то помещения каменные створки. Витьку толкнули в спину - но ни один из мутантов за ним не последовал. А Витька сделал шаг, потом - еще один, поспешный, потому что двери так же тихо и плавно закрылись - и оглянулся.
Он находился в... лаборатории.

 

* * *

 

- Name itself.
Слова были неразборчивы. И только в следующую секунду Витька, почему-то ожидавший слов на родном языке, понял, что с ним говорят по-английски.
"Назови себя". Но он молчал, изумленно разглядывая уже даже не небольшое хорошо обставленное лабораторное помещение, но - хозяина помещения.
Он стоял около стола, на котором были разбросаны бумаги, вроде бы фотографии, плавно вращался сам по себе небольшой глобус. Молодой мужчина в черном тонком свитере, таких же джинсах (на широком, украшенном золотом, поясе висели длинный нож и большой пистолет в поблескивающей лаком деревянной кобуре) и сапогах из отлично выделанной кожи - рослый, могучий атлет при этом с красивым лицом, поразительно благородные и выразительные черты которого удивили Витьку. Длинные густые черные локоны перехватывала небрежная красная лента-повязка. Портили лицо человека только тонкие бледные губы широкого рта и большие холодные глаза, зеленовато-коричневые, как мутное плохое стекло. Он рассматривал Витьку пристально и безразлично. Может быть, это кто-то из бандитских главарей, сбежавших с севера? Но тогда что получается... что бандосы руководят и этими мутантами?!
Между тем человек у стола, видя, что парень молчит, повторил вопрос - уже по-русски, хотя Витька как раз собрался с мыслями и готов был ответить:
- Назови себя.
- Виктор Ревок, - коротко ответил Витька, заставив себя справиться по мере сил с изумлением и оторопью.
- Сколько тебе лет? - человек говорил по-русски так, словно язык был его родным. Пальцами левой руки он неслышно барабанил - не раздраженно или нервно, а так, рассеянно - по бумагам на столе. Витька заметил, что на безымянном пальце этой быстро и ловко движущейся руки посверкивает массивное кольцо с большим темным камнем.
- Шестнадцать, - Витька кашлянул, прогоняя из голоса неожиданный хрип.
- Ты русский?
- Русский, - Витька быстро бросил взгляд направо-налево - и теперь рассмотрел, что сбоку от входа на откидном столе лежат все его вещи.
И пистолет тоже.
- Зачем ты бросился спасать на реке того мальчишку? - человек не спускал с Витьки глаз. - Ты подготовленный солдат. Для Империй ты куда более важен во всех отношениях, чем он.
Витька ожидал чего угодно, только не этого вопроса. Который, к тому же, потряс и просто-напросто сбил его с толку откровенным идиотизмом. Поэтому Витька ответил не менее идиотским вопросом.
- Кто вы? - спросил он.
Ответа он не получил. Хозяин лаборатории продолжал бесцеремонно разглядывать Витьку, роняя - так, что парню стало ясно: его не воспринимают, как собеседника и вообще как что-либо значимое...
- Типичный экземпляр... Мда. Поразительно... вы должны были передохнуть все... а вместо этого... - лицо черноволосого дернулось и на миг стало отвратительным, нечеловеческим - Витька даже чуть подался назад и решил, что, наверное, ему это почудилось. Это была не гримаса, а именно какое-то мгновенное изменение лица...
- Кто вы?! - упрямо и уже зло повторил он вопрос. - Если вы командуете какой-то бандой, то идите к черту и знайте - вас добивают, а вы этого в здешних лесах и ведать не ведаете! Прячетесь, да?!
Глаза атлета стали весело-изумленными. Он подошел, оттолкнувшись от стола, ближе к Витьке, обошел его по кругу, мягко, бесшумно ступая. А у Витьки волосы на голове встали почти дыбом.
Черноволосый не дышал.
Вообще.
Едва Витька так подумал - как тот остановился за его спиной и, положив руку на плечо парня, нагнулся и тихо сказал - почти ласково:
- Да. Да, да, да. Не дышу. Если не захочу это сымитировать... но сейчас это не нужно. Перед тобой не имеет смысла притворяться. Ведь ты уже мертвец, мальчик. Ты скоро тоже перестанешь дышать.
- Но я по крайней мере пока что дышу, - справившись со страхом, ответил Витька. И повторил вопрос настойчиво: - Кто вы?
Не отвечая, человек... нет, жуткое существо отошло к столику, стало перебирать вещи. Витька пошевелился, потер плечо, которого касалась рука - казалось, что на коже остался след. Как клеймо. Посмотрел на рукоять пистолета, чуть выглядывающую из дерева кобуры на бедре атлета - модель была незнакомой совершенно.
Хозяин лаборатории неожиданно очень по-человечески хмыкнул и поднял закачавшийся в пальцах медальон - перевернутая пятиконечная звезда в круге - который Витька взял у убитого снайпера в Диффе и с тех пор так и носил на шее, нацепив на обрывок тонкой стальной струны. Спросил, не сводя глаз с Витьки:
- А это откуда?
- Трофей.
- Держи, - отворачиваясь, он перебросил медальон удивленно поймавшему его парню. - Можешь оставить.
Витька подержал кругляш в ладони, неуверенно надел на шею. Коротко стукнул упавший на столик "браунинг". Скучливо отодвинув вещи, Некто заложил руки за спину, снова обошел Витьку по кругу. Как кот вокруг добычи ходит, мелькнула мысль. Снова стало страшно - очень страшно, потому что Витька силился и не мог понять, кто рядом с ним находится. В голову лезли самые жуткие мысли - персонажи сказок и легенд, о которых никто не мог толком сказать, реальны они или просто плод фантазий и страха.
- Типичный экземпляр, - повторил Некто. - Итак: русский, штурмовик конфедеративных Рот, шестнадцать лет. Я рассчитывал на нечто более податливое. Ну что ж. Пусть так. Я полагаю, ты хочешь жить? Без пафоса и лозунгов, пожалуйста, - голос на миг стал непреклонно-жестким, но тут же превратился в мурлыкающую насмешку, - тут нет никого, кроме нас, а я не оценю твоего героизма. Итак?
- Хочу, конечно, - Витька подумал, что умней всего сейчас будет замолчать и молчать дальше. Но не мог - рот открывался словно бы сам.
- Что скажешь, если я предоставлю тебе такую возможность?
- Я не изменю присяге, - Витька сказал это и испытал облегчение - молчать он не мог, да... но вот что говорить - решал сам.
- А почему ты решил, что служить мне - значит, изменить присяге? - удивился черноволосый. - Ты разве видишь тут - вообще видел в последние дни? - хоть одного... как вы говорите?.. бандоса? Нет. тут живет молодой народец, не очень умный, но в общем-то разумный и с некоторыми перспективами. В некоторой степени я его облагодетельствовал своим покровительством. И мне нужны помощники.
- Это мутанты эти, что ли, молодой народец? - удивился Витька. - Ну, знаете...
- Фу, какая ксенофобия, - поморщился атлет, небрежно опираясь рукой на стол. - Человек тоже мутант, если подходить формально. А после недавних... событий, - он улыбнулся, - мутаций стало еще больше. Просто их произвольно поделили на позитивные и негативные. Позитивные - используют и даже развивают. Негативные - искореняют вместе с носителями. Тебя не спросили, кстати, когда делили. Ты ведь не дворянин?
- Нет, - чуть удивился Витька.
- Ну вот. Ты просто их слуга. Боевой холоп, как раньше говорили.
- Дворян? - Витька искренне удивился. - Я же не дружинник. Я не служу ни одному из дворянских родов.
- Ах да, ты служишь Империи... - в голосе Некто была откровенная издевательская насмешка. Но Витька опять возразил:
- Да скорей и не Империи. Конфедеративные Роты были созданы, как временный инструмент для всего Человечества. Почистить мир от грязи. Получается, что я служу Человечеству.
Он сказал это - и задумался. Раньше Витька никогда не думал об этом... но ведь, выходит, он и правда служил - Человечеству. Черноволосый же между тем снова улыбнулся и спросил:
- А ты знаешь, откуда взялись дворяне?
- Знаю, - серьезно сказал Витька. - Их искусственно вырастили и вместе с чемоданами разных чертежей прислали в мир после ядерной войны Высшие Силы Зла. И теперь они исподтишка угнетают ничего не подозревающее Человечество, исполняя волю своих коварных хозяев. И долг каждого внутренне независимого человека отринуть их гнет, перейти на сторону сил свободы и вернуть Землю на путь самостоятельного полноценного развития. Вот.
И засмеялся невольно, потому что Некто на какой-то стремительный миг откровенно опешил, очень по-человечески - он явно собирался сказать что-то подобное, пусть и не таким "кухонным" языком. А Витька продолжал:
- Нам в школе про это рассказывали. Ну, про такую теорию. Она лет десять назад, что ли, была прямо фундаментальной для пары наркогосударств - причем на разных концах света, одно в Южной Америке, другое в Азии где-то. Не ваши протеже? Они тогда еще вполне в силе были...
- Однако, ты и правда смелый и неглупый... - хозяин лаборатории мгновенно овладел собой. Оттолкнулся от стола, подошел к юноше. - И ты не ощущаешь недовольства своим местом? Такие, как ты, идут и умирают - а много ли в ваших Ротах дворян?
- Мало, - согласился Витька. - Дворянам трудно в Ротах служить. Они часть Империй. Поэтому они в основном в национальных армиях служат. Да вы не хуже моего это знаете... вы ведь... - Витька помедлил. - Вы ведь Сатана? Ну, так вас называли, да?
Черноволосый не удивился. Только наклонил голову в знак согласия. Потом задумчиво усмехнулся:
- Как обычно это ты сказал, даже обидно. Раньше это произносилось куда ярче и пафосней.
- Ну, вы же сами просили без пафоса... - хмыкнул Витька.
- И тебе ничуть не страшно разговаривать с Сатаной? - осведомился атлет.
- Страшно было моему отцу, - тихо сказал Витька. - Когда случилась ядерная война, а потом - Безвременье. Вот ему было очень страшно. Но он с друзьями не сломался, а вам надавал пинков под копчик, и вы сюда забились в конце концов. Так мне-то чего вас бояться? Это вы - боитесь.
- Я - боюсь?! - в голосе атлета было изумление. Потом он стал зловещим: - Ну и что ты еще скажешь?
- Что я еще скажу... - Витька задержал дыхание, потому что ему все-таки было очень страшно. Но продолжал он насмешливым и задумчивым тоном: - Я скажу, что, как видно, совсем плохи у вас дела, если вы одного-единственного самого обычного штурмовика так старательно окучиваете.
Черноволосый отошел к стене. С интересом, склонив голову к плечу, посмотрел на Витьку. С ног до головы. С головы до ног. Спросил:
- А ты сам не боишься боли? Не боишься смерти? - хлопнул себя по лбу: - Э, может быть, ты в бога веришь в какого-нибудь - я слышал, остались еще такие чудаки... И ты думаешь, что там, после нее, что-то есть? Я тебя разочарую - ничего там нет. Все. Конец. Даже ада нет.
Витька помотал головой.
- Не в этом дело... Просто... я же вам говорю - я давал клятву. Чего я боюсь, чего не боюсь, боль или смерть - это все не важно. И кто вы - не важно. Я не могу нарушать клятву.
- Да почему?! - досадливо бросил черноволосый.
- Да потому, что тогда это буду уже не я, - просто пожал плечами Витька.
- Глупости, глупости! - поморщился атлет.
- Вы можете думать, что хотите и говорить, что хотите. И даже делать, что хотите. Может быть, вам даже удастся меня сломать. Но тогда я точно буду уже вам бесполезен. Все просто.
- И никаких сомнений? - тихо спросил Некто. Сатана. Вполне реальный, как реальны были сожравшие Солнце багровые тучи Безвременья. Ну... это так думали ослабевшие и отчаявшиеся, что - сожравшие. А на самом деле - всего лишь пленившие. И Солнце - оно вернулось. Потому что не все отчаялись. Не все опустили руки. Не все согласились умереть или превратиться в нелюдь.
Витька стал прямей.
- А в чем тут сомневаться? - искренне удивился он. - Меня родили отец и мать. У меня серые глаза. Мой родной язык русский, и по весне на дубе распускаются зеленые листья. Если вы не способны понимать очевидных вещей, то вы просто глупы.
- Я глуп? - голос по-прежнему был тихим. Смешно, но Витька ощутил некую неловкость, словно в споре грубо задел человека. - Мда. Неужели в тебе настолько глубоко пустила корни вся та чушь, которой тебя учили?
- Я не понимаю, о чем вы, - признался Витька. - Но меня на самом деле учили, сколько я себя помню, учили все вокруг, что данное слово надо держать. А прежде чем давать - хорошенько подумать. И лучше молчать, если есть хоть какие-то сомнения - сможешь ли ты его сдержать. Я доброволец. И я дал слово.
- А если бы я смог показать тебе... убедить тебя, что твои лидеры - лгут? - голос был вкрадчив, и Витьку прошиб пот. На миг он ясно представил себе: все ложь. Все вокруг. Вся его жизнь. Чудовищная, огромная, бесконечная и бездонная ложь. Наверное, на его лице ясно читались его ощущения, потому что Некто чуть прищурился. Это был прищур сытого довольного кота, и Витька встряхнулся. Не может быть таких глаз у того, кто искренне хочет помочь другому в его заблуждениях!
От облегчения при этой мысли - пошатнуло. Но повторять своих мыслей вслух Витька не стал. Он спокойно ответил:
- Это тоже все равно. Клятва есть клятва. Как говорит один мой... друг - "еs muss was Lediges in der Deich".
- Оооооо... - почти театральным жестом атлет прикрыл глаза ладонью.
И в этот миг Витька метнулся к столу, на котором лежал его пистолет.

 

5.

 

Подняв руку, Витька коснулся пальцами того места на голове, где пульсировала боль - и, закричав, окончательно пришел в себя. Справа над виском волосы слиплись в сосульку, голова была рассечена до кости. Болели ребра, почки, саднило губы, ломило в паху, горела спина. Он не помнил точно - но, похоже, его били все то время, что волокли в камеру.
А он находился именно в камере - гладкие белые стены, пол, потолок, дверь без намека на ручку. Под потолком - решетка из толстых деревянных прутьев. Мелкоячеистая, утилитарная. Белый пол был заляпан кровью, и Витька понял, что его били еще и здесь, а он катался по полу. Помнить этого он не помнил... да и к лучшему.
Юноша сел и внимательно, постанывая сквозь зубы, осмотрел себя. Похоже, ничего сильно не повреждено, да и кровь не столько налита, сколько размазана. Оп. А медальон-то цел... не посмели сдернуть, что ли? Витька улыбнулся и вскрикнул - подсохшие губы лопнули в нескольких местах, брызнула кровь. Вспомнилось, как выстрелы - быстрые, слившиеся в очередь - отшвырнули черноволосого атлета к стене, как он с изумлением на красивом лице завалился на пол... Может, он никакой не... не этот? Не кто он говорил? И Витьке удалось его убить?
Хорошо бы... но - вряд ли. Похоже, тут и правда обосновалась Тварь. Как... как остаток тьмы Безвременья, пытающийся задержаться, зацепиться за мир. И вряд ли у Витьки хватит сил - покончить с ним. Сообщить бы, кому нужно... но, видимо, и выбраться отсюда уже не удастся.
За окном было светло - начинался новый день. Всю ночь провалялся без сознания... Теперь придется ждать темноты, а пока - пока отдохнуть. Заставить себя отдохнуть. Лишь бы за ним днем не пришли... И лучше не думать, куда и как его тут могут... приспособить. А то можно рехнуться. Запросто.
С трудмо поднявшись, Витька подошел к окну, в которое вполне мог заглянуть. Там не было видно ничего, не получалось поглядеть нормально - и от этой невозможности его вдруг охватило отчаянье. Он сел под окном и долго сидел, уткнувшись лбом в сложенные на коленях руки. Не хотелось двигаться, не хотелось думать. Он в чужом, совсем чужом краю, во власти существа, о котором и думать неохота, потому что на ум лезет сплошной ужас. Куда бежать, как бежать? И даже если он выберется из этой камеры - без оружия, без одежды... сто километров по враждебной чужой земле? Нелепость. Он умрет тут, умрет в мучениях, и никто, и никогда никто не узнает, как он погиб... или...
Было, наверное, не меньше двух часов дня, когда юноша слабо шевельнулся. За это время появились емкости с водой и какой-то серой кашей - Витька не притронулся к ним, скручивало желудок и стягивало горло. Вместо этого он поднялся, постучал по левой стене, пошатал ее...
...и она съехала влево.
Съехала бесшумно и плавно. Он-то просто хотел простучать стену - и теперь отшатнулся почти в испуге.
Впрочем, за сдвижной стеной была все та же решетка. Вернув стену на место, Витька перешел к правой стене. Она отодвинулась так же легко, открыв вновь решетку... и камеру. Точно такую же, как слева, точно такую же, как камера самого Витьки. С одной-единственной разницей.
В ней лежал человек.
Сперва-то Витька просто-напросто не поверил своим глазам. В изумлении он разглядывал белого юношу примерно одних с собой лет, только жутко грязного. Он спал на боку (или лежал без сознания?), подтянув колени к животу и спрятав ладони между них. Длиннющие волосы - видимо, каштановые, не понять сейчас - спутанной массой лежали на полу, плечах, шее, груди, но само лицо, повернутое к Витьке, оставалось свободным. Витька видел, что парень красив, как гиперборей с росписей Карелии - только губы совсем черные, да вокруг глаз лежат темные полукружья.
Очевидно, сосед все-таки спал. Потому что ощутил - на него смотрят и проснулся, как зверь, сразу открыв глаза. Потом сел и тускло, безразлично произнес по-английски, глядя в пол:
- Я не буду с вами говорить...
- Да?! - из Витьки пузырьками в газировке рвалось вообще-то не слишком уместное веселье - тут все-таки был явно свой, целый, живой, не чокнутый от одиночества и ужаса! - Жаааль... а я-то настроен поговорить... - тщательно подбирая разбегающиеся слова чужого - и такого родного здесь! - языка, сказал он.
Парень изумленно уставился на Витьку, широко раскрыв глаза. Медленно переместился на коленки, подполз на них к решетке. Открыл рот. Губы его заплясали, не пытаясь даже справиться с этой дрожью, он протянул руки сквозь решетку и выдохнул:
- Наш.
По щекам его хлынули слезы.

 

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ:
БОРИС ЛАВРОВ.
ПЕСНЯ О ПРЯНИЧНЫХ ДОМИКАХ
(посв. Олегу Медведеву).
По лесу запах сладкий от бесчисленных строек,
Разносит ветер приторный яд.
А мы стоим поодаль, наблюдаем. Нас трое;
Нас трое - Ганзель, Гретель и я.
И вроде - что нам делать среди ведьминых логов,
С которых льются сахар и мед?
Да только нету крошек на окрестных дорогах,
И нас никто отсюда не ждет.
Домишки из сластей - что разноцветные маски,
Отравлен пряник и леденец.
А нам немного нужно: продолжение сказки
И сказочный счастливый конец,
И если не дорога, то хотя бы дорожка,
Которая бы нас привела
От пряничных избушек с леденцовым окошком
К домам из кирпича и стекла.
Когда сухие ветки вовсе небо закроют
И высохнут от яда цветы,
Вы будете стоять, и вас опять будет трое -
Два самых верных друга - и ты.
И если вы дойдете до ближайшей дороги,
Не доверяя ведьмам и снам -
Найдите наши камушки-следы, и в итоге
Вы выйдете по этим следам.
Что еще вам сказать на избитую тему?
Что вам спеть? Говорите, спою!
Только тот, кто выходит за рамки системы,
Побеждает в жестоком бою!
Те, кто долгую жизнь проживает без риска -
Не хвалитесь, что вам повезло!
Только тот, кто отныне не значится в списках,
Побеждает жестокое зло!

 

* * *

 

- Значит, ты сын Арвида Крэйна.
Они сидели на расстоянии полуметра друг от друга, их разделяла лишь решетка. Юноши сели так, чтобы почти ощущать один другого - единственную поддержку в ужасном мире.
- Да, - Билли Крэйн кивнул. - Говоришь, отец думает, что я мертв?
- Думает. Да все так думают, - вздохнул Витька. - Никто ведь не вернулся...
- Никто и не мог вернуться, - тихо сказал Билли. - Я погубил отряд. У каждого из них были близкие. Была жизнь с мечтами и надеждами. Годы впереди! Я отнял все это. Но иначе я поступить не мог. Вик, по ночам они все приходят сюда, и я говорю с ними. Я не прошу прощенья, - серые глаза англосакса упрямо сверкнули, как у звереныша, умного и опасного. - Но мне тяжело. Очень тяжело... - он потер лицо ладонями и жалко улыбнулся Витьке. - Я не знаю, сколько еще выдержу. Отлежусь, подлечат - и опять пытают.
- Все... - Витька поперхнулся. С ужасом прошептал: - Все это время?!
- Долго... очень долго... - Билли взял себя за плечи. - Я даже умереть не могу, тут не получается ничего... Восемь человек погибли, мы в засаду попали... обнаглели, вот тут - тут моя вина, тут полностью моя вина, я зарвался... все уже было сделано, надо было уходить, а я... - он вздрогнул. - Со мной в плен попали четверо еще... Джейми первым убили. Расчленили у меня на глазах... о небо, как он умолял, чтобы я его спас, а потом просто кричал и кричал... - Билли зажал уши кулаками. Витька, охваченный ужасом и жалостью, протянул руку, погладил Билли по плечу. Попросил:
- Не рассказывай. Не надо.
- Я же помнить от этого не перестану, - горько усмехнулся Билли. - Мы тут все сидели. Они брали моих ребят одного за другим, и я каждый раз умолял, чтобы взяли меня. Это было единственным, о чем я тут умолял. Но брали их... И все. А когда они умерли... - он вздрогнул, не сдержался. - Когда они умерли - взялись за меня. Завтра придут опять... я отдохнул...
Он криво усмехнулся, запустил пальцы в свою гриву и рванул так, что в ладонях остались пряди волос.
- Тише, тише, тише... - прошептал Витька. - Послушай... получается, ты хорошо знаешь эти места?!
- Да, - англосакс поднял голову.
- Без карты?
- Карт толком еще нету. Я сюда с тринадцати лет хожу. Приграничную полосу вообще знаю отлично, - Билли подобрался. Быстро спросил: - А что?
- Ты пробовал бежать?
Билли кивнул на решетку:
- Дерево, да? А коснешься - и теряешь сознание. Мгновенно. Кисти потом по часу и больше висят, как отсохшие. Вик, ты не понимаешь, кто нас тут держит...
- Да чутка понимаю... - Витька потер переносицу. - Не очень-то верю в это, но понимаю... Слушай. Ты "Южный Крест" читал?
- Ну да. Читал.
- Помнишь, как говорил там Осберт? "Один бы я отсюда не выбрался. Но сейчас мне есть кому встать на плечи - а уж руку я тебе потом подать не забуду. Они об этом не подумали."
- Ну... помню. А при чем тут это? - глаза Билли блестели лихорадочной надеждой.
- Вот, - Витька снял медальон. Билли вдруг отшатнулся. Его губы гадливо искривились, он быстро. Отрывисто спросил:
- Ты хоть знаешь, что это? Его у тебя потому и не забрали, что...
- Трофей это, - усмехнулся Витька. - Но ты лучше погляди, на чем он висит. Видишь?
- Стру... - Билли расширил глаза.
- Верно, брат-англосакс, - ухмыльнулся Витька. - Ею можно перепилить любую деревяшку. И даже больше - от нее можно поджечь сухое дерево, а здесь его достаточно. Можно устроить местный пожарчик.
Витька говорил, а глаза Билли постепенно разгорались холодным, жестким блеском вороненого ствола - на котором даже солнечный луч становится мрачным и безжалостным, как своя противоположность. Тряхнув головой, он коротко сказал:
- Согласен.
- Но скорей всего нас догонят и убьют, - предупредил Витька. Билли презрительно хмыкнул:
- А то я не знаю. Но здесь-то нас убьют тоже. И намного неприятней... Слушай. Второй раз жратву принесут вечером. Ночью - тихо. Вот ночью и надо бежать. Завтра за мной придут с утра, и я... - он поморщился. - В общем, я дня три не буду ни на что годен. Если меня вообще не убьют, может, я им надоел... Ты слушай, - повторил он, хотя Витька слушал - внимательней некуда. - Нам главное выбраться к озеру на восток отсюда. Там можно будет пройти по болотам вокруг. И там нас едва ли поймают... Погоди... ты говорил, что ты штурмовик из отделения Джека Брейди? Значит... значит, проходил курс выживания?
- В болотах я не пропаду, - уверенно сказал Витька. - Главное - добраться. Точнее - выбраться и добраться.
- Главное - чтобы ничего не случилось до вечера, - вздохнул Билли.

 

6.

 

Какой это был день... Он тянулся, как сдобренная страхом смола. Вот сейчас войдут - и...
Нет. Никто не вошел. Только вечером снова принесли еду, и пленные, вновь раздвинувшие тишком стенку, ели - ели упорно, словно боролись с врагом. Нужны были силы...
...Когда стемнело, Витька, разомкнув струну, захлестнул ею смежную решетку и начал, стиснув зубы, быстро пилить деревяшку. Струна почти сразу нагрелась, она резала и жгла пальцы - пока Витька дул на них - пилил Билли.
- Что там, за окнами-то? - вспомнил Витька. - Я от себя не разглядел...
- У меня лестница вниз, - сказал Билли. Он пилил уже вторую балку. - Та-ак...
- Давай я, - Витька принял струну. - Подожжем здесь?
- Да... может, на какое-то время решат, что мы сгорели... - неуверенно добавил он.
Англосакс преобразился. У него появились надежда и цель - и желание мстить, а мстить ему было, за что. Он действовал и двигался экономно и спокойно, но в глазах горела ярость.
Секция решетки выпала, и Витька, подхватив ее, уложил на пол. Плечом вперед проскользнул в камеру Билли, стараясь не задеть дерево - и размышляя: почему от прикосновения к нему отнимается тело-то? Что в нем такого... необычного? Хотя... если тут есть растения, которые не берет стальной клинок...
Первое, что юноши сделали - обнялись, как это ни нелепо звучит. Каждый почувствовал, что его товарищ по плену дрожит. Билли отстранился первым, немного смущенно произнес:
- Ладно. Все вам, русским, обниматься... обнимемся, когда выберемся. Ну что, пилим эту?
Струна давно исполосовала и пальцы, и ладони. Но оставалось выпилить всего четыре прута. Всего четыре. А дальше - свобода.
Или смерть. Но все равно - свобода.

 

* * *

 

До лестницы было метра четыре. С такой высоты трудно прыгать даже на ровную поверхность, а прыгать приходилось даже не примерившись, а ногами вперед, держась за карниз. Витька выбрался первым и, повисев несколько секунд, задержал дыхание - и разжал руки.
Он приземлился удачно - присел, спружинил ногами... Поднял голову - Билли в окне не было, но через минуту он появился, прыгнул тоже удачно и тихо шепнул:
- Рассвет скоро... Все, иди за мной.
Ночь не была кромешно-непроглядной. Пирамида высилась на фоне синеватого, звездно-безоблачного неба и темного леса еще более темной горой. Казалась она совершенно безжизненной, и трудно было поверить, что внутри... нет, лучше про это не думать. Витька не очень понимал, куда идти, но Билли скользил в темноте бесшумно и уверенно.
- Плаваешь хорошо? - послышался его шепот, когда они вышли на какую-то прямую узкую тропку. Откуда-то справа тянуло болотными запахами.
- Да...
- Придется проплыть мили три через озеро... А! Горит!
Витька обернулся - и увидел в ночи взметнувшееся за ставшим видимым теперь окном пламя.

 

* * *

 

Вода в озере была холодной и жгучей, как кислота - по крайней мере, так показалось Витьке. Билли, уже выгребавший впереди, окликнул тихо:
- Плыви за мной, - и ловко, бесшумно перевернулся на бок.
Витька оттолкнулся, присев, поплыл следом. Его охватила странная эйфория. Казалось, что все теперь получится, удастся и дальше скрыться от погони (или погони вообще не будет), удастся выбраться к своим, причем без особых трудностей. Сколько там проплыть - три мили? Пять километров, даже меньше - ерундистика... хоть пятьдесят пять проплывем...
Билли плыл намного лучше, но вперед особо не вырывался - Витька слышал, как тихо плюхает и булькает вода, рассекаемая его телом. Вообще на свободе старший из сыновей Крэйна переменился мгновенно и разительно - как волк, который умирает, запертый в клетку, но сразу же оживает, вырвавшись из нее. Витька вспомнил Майкла и еще раз сравнил Билли с волком - с молодым волком, вырвавшийся из плена... Если все здешние переселенцы такие - то эта часть Африки будет английской, можно сказать, решено дело...
...Совсем рядом равномерно плюхала озерная волна. Эти звуки успокаивали, и Витька уже давно слушал их в блаженном полусне, зарывшись, как в стог сена дома летом, в кучу выброшенных из озера высохших водорослей.
- Билли, - тихо позвал он, открыв глаза и пошарив рядом. Они с Крэйном выбрались на берег и свалились на замусоренной границе между озером и болотом. Сил осталось ровно настолько, чтобы закопаться в эти самые водоросли. Устали оба до чертиков. Плыть никто не помешал. Но пять километров после плена и его испытаний, особенно для Билла - это испытание...
- Тихо, - прошептал Билли рядом. - Тихо. Они тут, у берега болтаются. Не шевелись...
Какое там шевелиться! Витька перестал даже дышать. Неужели...
- Ты их видишь? - еле слышно произнес он. Англичанин откликнулся:
- Вижу. Ярдов пятьдесят от берега, три плота идут параллельно берегу. Очень медленно.
Билли умолк, и Витька только слышал, как он еле слышно дышит. Ужасно было лежать в зеленоватой, пахнущей гниющими водорослями полутьме и не видеть даже, где враг...
- Уплывают, - в голосе Билли прозвучало отчетливое облегчение.
- Не думаю, что они решили на самом деле, будто мы сгорели... скорей уж - думают, что сушей ушли, - Витька все еще не осмеливался шевелиться. - А болота тут какие?
- Жуть и мерзость, - проинформировал Билли. - Но мы-то с тобой люди, неужели не дойдем?
- Главное, чтобы опять не похолодало резко... Кстати, я жрать хочу! - спохватился Витька. - тут, я чувствую, не подают, чего можно самим найти?
- Вот и вспомни, чем вас на выживании учили... - Билли хихикнул. - Только погоди, пусть еще отплывут...
- Гад этот нас бы не хватился по-настоящему, - Витька с трудом подавил дрожь. - Найдет ведь...
- Не найдет. Мог бы, но сейчас не найдет, - в голосе Билли прозвучала странная уверенность. - Ладно, можно вставать, я думаю. И правда искать пожевать чего-нибудь... Нас теперь, как волка у вас в пословице, будут кормить ноги.
- Только вот чем волк может прокормиться на болоте? Не представляю...- Витька тяжело вздохнул и осторожно, медленно сел. Гора водорослей рядом зашевелилась, и над ней возник Билли. Скрестил ноги, морщась, стал разбирать спутанные пряди волос.
- Обрезать бы чем... - бурчал он. - Люблю длинные, но не такие...
- Могу тебе их повыдергать, - любезно предложил Витька. Билли кивнул:
- Охотно. Но оставим это на крайний случай. Пошли... ты налево, я - направо. Разбежались!
- Если найдешь трусы - тащи сюда, - напутствовал его Витька.

 

* * *

 

В ямках на песчаном берегу у самого обреза озера скопившаяся - то ли после дождей, то ли прошла через песок - вода была теплой. Витька шел по этим лужам - это было приятней, чем идти по вонючей жиже, начинавшейся за грядой водорослей и топляка. Тем более, что по этой жиже, как видно, они еще находятся...
Если честно, он не думал о еде, хотя и испытывал жгучий голод - следствие бурной работы мышц и нервов во время бегства. Но, увидев гроздь черно-синих, продолговато-миндалевидных ракушек, юноша остановился и присел.
Пресноводные мидии. Как на картинке.
Он быстро отломил одну из ракушек, повертел в пальцах и. повозившись. Открыл, используя медальон. Открывшаяся желто-смолистая масса не вдохновляла и особо аппетитной не выглядела. Витька один раз в жизни ел копченых мидий - те и выглядели, и пахли гораздо приятней. Однако, выбирать не приходилось. Витька помедлил еще секунду и "выел" мидию из раковины.
Не сказать, чтобы это было вкусно. Но и не особо противно, а сама мидия оказалась какой-то... никакой. Пользуясь тем же медальоном, Витька сколупнул мидий одну за другой, потом очистил и еще один камень - может быть, имелись вокруг и еще, но забрать все это в руки было уже трудновато, и Витька решил не жадничать. Собрал добычу в горсти и поволок обратно по берегу...
...Билли сидел на месте ночлега. Рядом с ним валялся здоровенный рак, внушавший оторопь размером клешней. Посасывая пальцы на левой руке, Билли с каким-то философским видом обезглавливал острым камнем крупную - с полметра! - форель. Вторая лежала на камне - без головы, выпотрошенная, без головы, кверху распертым вставленными палочками брюхом.
- Ого, - уважительно сказал Витька. - Что, развести огонь?
- Про огонь... - Билли полюбовался пальцами, на которых виднелись отчетливые синие следы клешни. - Мда... Про огонь забудь. Рака сожрем сырьем. Чревато - паразиты могут попасться. А рыбка пусть повялится чуток, возьмем с собой... Что у тебя?
- Мидии, - Витька вывалил свою добычу. - Похоже, там их полно. Жаль, набрать не во что... - он присел на корточки, высыпал мидии на песок.
- Да их все равно никуда не унесешь, - вздохнул Билли, - они портятся без обработки за час. Раки, кстати, тоже... Не ел сырых?
- Не... Думаю, что не очень вкусно. Не как сырое мясо или кабаньи мозги.
- Кабаньи мозги?! - изумился Витька - камень замер в его руке. - Ты их ел, что ли?!
- Сырое мясо ел пару раз... по необходимости... - Билли ловко выхлестнул в одну из луж внутренности и насухо вытер брюхо рыбы пучком водорослей. - У нас тогда со снабжением было плоховато... А кабаньи мозги - на каждой охоте. Знаешь, как вкусно - с солью?
- Нет уж, - Витька принялся выламывать раку клешни.
- Угу, - весело подхватил Билли. - Я сперва тоже морщился... Ну что? Покушаем? Сырых раков и мидий я не ел пока. Будем вместе обретать опыт...
...Рачье мясо оказалось тоже никаким, как и мидии. Билли, жуя, вспомнил:
- Есть специальные приборчики, чтобы раков есть. В ресторанах подают.
- Ты что, часто в ресторанах бывал? - удивился Витька, меряя его взглядом.
- Я их часто в кино видел и читал про них, - засмеялся Билли. - А вообще был один раз... но не в ресторане, а в Виндзорском дворце.
- Врешь! - Витька даже руки уронил. - И что ты там делал - шлейф за королевой носил?!
Этой ехидной фразой он выразил свою детскую мечту - пронести шлейф за императрицей. Когда в кинотеатре во время сборников перед фильмами показывали парадную хронику из Великого Новгорода, Витька всегда жутко завидовал маленьким пажам, с видом оживших статуй несшим за женой Императора длинный шлейф тронной мантии.
Билли пожал плечами, бросил в болото кусок панцыря:
- Да нет, зачем. Отец брал меня с собой два года назад. Когда ему графский титул присвоили.
- Графский?! - Витька снова удивился. Он ни сном, ни духом не догадывался, что партизанский командир, больше похожий на разбойника из самых черных времен Безвременья - граф Англо-Саксонской Империи. - Личный, или...
- "Или", - небрежно ответил Билли.
Несколько секунд Витька смотрел на графского сына - сидящего на куче водорослей со скрещенными ногами и лопающего сырого рака. Реакция Витьки выразилась в непочтительном смехе - к которому, впрочем, тут же присоединился и Билли.

 

7.

 

Горячие болота здешних мест - не жуткий торфяник средней полосы, утонуть в них нельзя... ну, не больше, чем в мелкой речушке. Но отвратительная, почти горячая жижа колыхалась на уроне бедер, а в ней кишела разная мелкая мерзкая живность. Воздух был насыщен тяжело пахнущей теплой влагой. Корни деревьев выпячивались тут и там над бурой гущей, пронизывали ее толщу - человек, идущий по болоту, рисковал сломать ногу. А уж вдоволь на'падаться ему предстояло всяко. От вони тяжелела голова. При виде же некоторых обитателей здешних мест можно было просто-напросто сойти с ума.
Беглецов не оставляло гнетущее тяжелое чувство опасности. Уже после часа передвижения они стали походить на болотных чертей. Это в некоторой степени оберегало от кусачей пакости, но кожа противно зудела. Желания о чем-то говорить тоже не было. Они двигались примерно со скоростью километра в час, не больше - и к озеру должны были таким темпом выйти завтра вечером, не раньше. А до той поры можно лишь шагать и созерцать спину Билли, который бредет впереди. Для разнообразия можно считать шаги.
- Послушай, - выдохнул Витька наконец, - где будем прятаться на ночь?
- Решим, - чуть повернулся Билли. - Да и не от кого тут прятаться. Вот за болотом... там - да. Ну, дойдем туда - решим.
- Билли... - Витька ухнул до пояса, шипяще чертыхнулся, выбираясь, под ногами ползло... - Слушай... тьфу, черт... тебе музыка какая нравится?
- Баллады и Чайковский, - без удивления ответил Билли, отбрасывая со лба грязные волосы.
- А девчонка ждет?
- А у меня нету - постоянной...
- Они, наверное, к тебе стадами...
- Не без этого, - с оттенком гордости ответил Билли...
...Брели они себе и брели, иногда начинали переговариваться, потом - снова тащились молча. Пару раз ели на ходу. Болото затягивало, как дурной сон, и проснуться можно было лишь одним способом - выбраться из этой жути.
К вечеру они шли уже на одной воле. На вечном резерве любого северянина. Северянин передвигает ноги на чистой воле иной раз даже уже без сознания...
- Все. Шабаш, как русские говорят, - Билли вдруг остановился. - Будем ночевать.
- Гхте? - с одышкой спросил Витька. - Бо... лото...
Билли прислонился к искривленному древесному стволу (с трудом можно было узнать какую-то мутацию... березы). С явным усилием вытянул из грязи левую ногу, скривившись, рассмотрел ступню. Не отрываясь от этого занятия, произнес:
- Как устраивают ночлег на болоте? Зачет, товарищ штурмовик...
..."Зачетный ночлег" устроили за полчаса. На четыре кола с Y-образными развилками, глубоко вбитые в более-менее твердое дно, положили прямоугольником жерди, на них настлали ветки. Получился помост на высоте метра над жижей, больше похожий на пыточное ложе. Но на нем было сухо и почти безопасно.
Сидя на этом "нашесте", они перекусили рыбой, почти ее, к сожалению, уничтожив. Молодым организмам требовалась подпитка - за сегодняшний марш и к завтрашнему... Потом завалились на неудобное ложе, перебрасываясь шуточками по поводу звуков на болоте. Повозились немного - и уснули. По крайней мере, Витька был уверен за себя. Потому что, два прекратив двигаться, он словно в колодец ухнул...
...Из этого колодца он карабкался очень долго и очень неохотно. Хотелось спать... но что-то мешало. "Землетрясение," подумал Витька сонно, потому что настил ходил ходуном. Но именно эта мысль и вытряхнула его из сна, как из теплого одеяла.
Сперва он совершенно не понял, что к чему. Настил в самом деле трясся, как вибростенд... Витька сел. Широко раскрытыми глазами уставился во тьму. Потом резко обернулся.
Билли трясло. Он скрючился в несколько раз, подтянул колени к подбородку и держался ладонями за ступни. Витька дотронулся удивленно до плеча Билли - тот был горячий, как автомат после стрельбы, но в то же время со всего тела катился, мешаясь с грязью, липкий пот. Зубы Билли вышибали дробь, глаза были приоткрыты, но закачены - виден только белок.
- Билли! - изумленно и испуганно выдохнул Витька, тряся спутника за плечи. - Билли, ты что?!

 

* * *

 

Приступ лихорадки прошел у Билли лишь к восьми утра. Всю ночь его колотило и корежило. Помочь ему Витька ничем не мог - только сидел рядом, держа его руку в своей и чуть не плакал от жалости при виде полной беспомощности англичанина.
Около восьми Билли распрямился, легче задышал и вспотел еще сильней. Под глазами резко обозначились черные круги, но эти самые глаза он хотя бы открыл - и глаза были нормальные.
- Так и знал... - он нашел в себе силы улыбнуться, раздвинув сухие, в белой корке, губы. - Вик... я думал, не догонит...
- У тебя что - малярия?! - до Витьки только сейчас это дошло. И стал доходить весь ужас их положения.
- Я от нее в свое время чуть не умер, - Билли на миг прикрыл глаза, потом открыл снова, глянул прямо и жестко. - Поэтому я хоть и сын наследного графа... но сам - не граф. И не буду. Изъян...
- Да к черту твои... - Витька потер лоб. - Скорей уходить отсюда надо! Ты же тут загнешься!
Он соскочил в грязь. Сперва ему показалось, что у друга... да, у друга, у кого же еще?!. Снова начинается приступ, но потом он понял, что Билли просто смеется:
- Я часа три... буду лежать... пластом. И до вечера - как... пьяный. Ты... вот что... - он отвернулся. На шее набухла артерия. - Иди-ка. На восток. Просто... держи направление и иди. Выберешься, ты же не слепой и не дурак... А я отлежусь, - он явно убеждал сам себя. - Я отлежусь и как-нибудь... тоже... и вот что, - он повернулся, даже привстал. Помолчал, изучая Витьку пристальным холодным взглядом, что-то оценивая и просчитывая. - Когда выйдешь - отправляйся на Старую Родину. Добейся встречи с Третьим Лордом Адмиралтейства... Скажи ему: "И-Би для Его Величества. В Йотунхейме плюс." Запомни, сделай это - ради нашего общего дела... поверь... это - крайне важно... важней всей этой здешней войны... - голос Билли стал вновь горячечным, как бред умирающего, словно у него опять начался приступ... но - полным страшной силы убежденности.
- Ты... - Витька нахмурился - Ты что... ты?!.
Билли сделал резкий жест. Улегся снова и коротко сказал:
- Просто сделай, что я прошу. Запомни и сделай.
- Иди к черту, - проникновенно ответил Витька. Билли молчал - он уснул, уснул за какую-то секунду, замученный ночным приступом.
Витька несколько минут стоял, опираясь руками о настил. Потом выругался так, что возмущенно заорали лягушки в окружности полукилометра.
- Так, - сказал он хрипло и решительно. - Ну тогда я тебя понесу.

 

* * *

 

На втором километре он упал первый раз. Не потому, что споткнулся - а от усталости. И это было самое страшное.
На пятом он падал через каждые сто метров и всхлипывал от злости. Но волок Билли, который даже при падениях не приходил в себя и только тяжело дышал, мотаясь за спиной русского. И норовя соскользнуть...
Болото кишело равнодушной жизнью. Эта жизнь ждала одного - когда двое упрямых людей свалятся совсем и можно будет ими заняться как следует...
Билли очнулся и пошел сам. Точней - потащился, наваливаясь на каждом шаге на плечо. И все-таки идти сделалось легче. Но уже под вечер начался второй приступ, и Витька в одиночку мастерил настил, кое-как устроив Билли на толстом корне одного из деревьев и то и дело поворачиваясь проверить - не упал ли тот в грязь? Когда они улеглись, Витька сам был похож на малярийного - потный, руки трясутся, в голове стоял гул.
- Завтра я тебя вытащу, - пообещал он Билли. - Завтра дойдем до озера. Дойдем...
...Поспать не удалось. Среди ночи Билли понес несусветную чушь, разбудил Витьку и бредил практически до утра - звал отца и мать, разговаривал с погибшими товарищами, постоянно пытался начать какой-то доклад и сам себя обрывал... С рассветом Витька поволок его дальше. Хотелось спать. Хотелось жрать. Хотелось бросить Билли и еще утопить его поглубже, потому что без него идти будет - просто роскошно-легко! Тот, придя в себя, сколько-то шел сам, потом свалился. Витька его поволок, Билли начал монотонно просить Витьку его оставить. Витька вслух снова и снова обещал ему как раз это самое - и волок. Волок. Волок...
До вечера край болота так и не появился. У англичанина снова начался приступ, и снова пришлось остановиться. Витька боялся, что у того не выдержит сердце. Это было бы обидней всего. Еще пугала мысль, что без Билли он спутал дорогу и идет сейчас не к озеру, а вглубь болот. Нет, слишком страшно...
... - Сегодня выйдем, - пообещал он утром, взваливая Билли на плечи. - Есть хочешь?
- Пить... - еле слышно сказал Билли. Он больше не просил его бросить - просто висел за спиной и иногда стонал. - Воды... чистой... пожалуйста-а-а...
...И снова - шаг, шаг, шаг. По колено в грязи. По пояс в грязи. По скользким корням. Собственное дыхание хрипело где-то в груди, как в пустой, гулкой трубе, то и дело носом начинала идти кровь.
Витька продолжал тащиться еще метров двести уже после того, как вышел из болота. Только когда озерная вода коснулась ног - он остановился, покачиваясь, недоуменно посмотрел вперед на зеленоватые мелкие волны - и сел на песчаный берег, выдохнув:
- Пришли.

 

8.

 

Малярия - странная болезнь. Она запросто может за три дня укокошить крепкого человека. И в то же время - сразу отпускает, стоит только выбраться из зараженного района. Пока Витька шастал вдоль берега (не очень даже далеко), Билли пришел в себя почти совершено и сидел на песке, когда русский вернулся. Выглядел он страшненько, что и говорить, но бледно улыбнулся, подняв голову:
- Видишь - живой...
- Ну и отлично, - весело сказал Витька, бросая на песок охапку хвороста и связку... мышей. Правда - крупных, с котенка... - А я тут поохотился... - пояснил он, снимая с шеи медальон. - Там нор - до чертовой матери... я и надергал. И еще ловушку там поставил на тропинке... кто-нибудь попадется. Утром проверим, перед уходом...
- Вик, - перебил его Билли и протянул руку. - Виктор...
- Ой, вот только про это не надо! - Витька сморщился, продергивая струну по деревяшке. - Я же без тебя тут заблужусь... вот и не бросил...
Билли тихо засмеялся и кивнул:
- Ладно, пусть так.

 

* * *

 

К вечеру Билли оправился совсем и принял участие в сооружении убежища на ночь - на поваленный ствол дерева они положили густо сухие палки, а их засыпали травой и листьями. Получился длинный узкий шалаш, в который они и заползли с разных концов, голова в голове.
- Веришь, нет, - прошептал Витька, - был момент, когда я думал - ты умер.
- Я тоже, - серьезно согласился Билли. - Да я бы и правда сдох, если бы не ты. И уже давно.
- Завтра пойдем дальше?
- Да, вдоль берега и очень осторожно... Вик, нам очень надо дойти. Нам просто необходимо дойти, - в его голосе была сейчас злость, резкая и острая, как клинок. - Я не могу умереть сейчас.
- Из-за того, что ты мне сказал? - Витька чуть пошевелился, устраиваясь удобней.
- Да. Из-за этого, - ответил Билли. - Это очень важно. Я не могу тебе ничего рассказать, я и так рассказал лишнее... потому что думал, что умру.
- Я и не прошу мне ничего рассказывать, - Витька не был обижен. Он скорей завидовал Билли: получается, что он правда работает на спецслужбу! Интересно, его отец-то об этом знает? - И мы дойдем. Я точно тебе говорю. А теперь давай спать.
- Спокойной ночи.
- Что?... А. Спокойной ночи.

 

* * *

 

Двое суток они шли по берегу озера. К счастью, оба неплохо умели охотиться без оружия... Вечером первого дня Билли едва не задушила большая серая змея, прятавшаяся на древесных ветвях. Утром следующего дня Витька чуть не утонул в зыбучем песке. В общем, идти было нескучно - хорошо еще, что лето полностью вступило в свои права и было тепло, даже жарко-душновато.
К полудню третьего дня они выбрались к оконечности озера.
- Все, - Билли присел на корягу, взъерошил волосы. - Дальше места открытые. Миль двадцать. Проскочим за темноту?
- Конечно, - уверенно ответил Витька. - Столько прошли, а теперь что - влететь опять?
Билли кивнул. Повел плечами. Признался:
- Чувствую себя голым.
- А я думал - на тебе парадная форма... - Витька иронично окинул его взглядом.
- Ты не понял. Без оружия... и вообще...
- А раньше-то что?
- Раньше? - Билли сплюнул в воду. - Знаешь, раньше я не верил, что спасемся, поэтому как-то... вот, плевать было. А теперь...
- Я не об оружии думаю, а как раз о барахле, - вздохнул Витька. - Пока нам везет. Но погода ж - такая штука... взбрыкнет - замерзнем нахрен.
- Хоть этим голову не забивай, - буркнул Билли. - Давай просто идти. А там посмотрим...
...Откуда взялась дорога - выложенная желтым камнем, древняя - вдоль которой они пробирались, Витька и в ум взять не мог. Ведь Йотунхейм поднялся с морского дна, а эти мутанты и дом-то вряд ли способны построить... так неужели дорога была на дне моря?! Загадка... Они шли вдоль этой дороги около часа, пока она не оборвалась - словно бы уткнулась в беспорядочную гряду земли и камней, поросшую кустарником. Взобравшись осторожно на эту гряду, друзья увидели перед собой два километра - или около того - покрытой травой равнины. Низко висело полное туч небо, дул ветер. А за равниной...
Там по небу, по брюху туч, шарили ритмично два мощных, плотных столба света. Это были прожектора. Прожектора в лагере Тридцать седьмой группы Дальней Разведки.
Юноши долго смотрели туда - то ли не в силах поверить, что видят то, что видят, то ли собираясь с силами и духом. Наконец Билли громко сглотнул и сказал решительно:
- Побежим.
Витька молча кивнул. Они вскочили - и...
- Стоять! - хлестнул плетью окрик на плохом английском. На замерших парнях скрестились лучи двух мощных электрических фонарей.

 

9.

 

Небольшой костер горел очень жарко. Уткнувшись в кружку с чуть ли не кипящим чаем, Витька посматривал по сторонам, левым плечом ощущая плечо Билли, а всем телом - взгляды бандитов.
Сочувственные взгляды.
Их было около тридцати - оборванных, небритых, грязных, в разбитой обуви. Но по сути не банда - а настоящий боевой отряд, оружие в полном порядке, целы старательно подновляемые знаки различия "синих беретов", и дисциплина - на высоте. Командовал молодой лейтенант, слушались его беспрекословно. Среди бандитов Витька заметил нескольких мальчишек. Хорошо знакомых по боям в Диффе.
У захваченных ничего не стали спрашивать - дали им старые куртки и штаны, местные сапоги - старые, но годные. Да и непонятно было, захваченные ли Билли с Витькой. Их накормили - кашей, мяса не предлагали, и хорошо. Это был верный способ пропасть, потому что ни тот ни другой мясо в такой компании есть не стали бы. А теперь поили чаем.
Это было странное ощущение - сидеть среди врагов. Впрочем, после плена у мутантов и их странного и жуткого хозяина даже бандиты-людоеды воспринимались почти как люди. А они воспринимали обоих северян, видимо, как своих, бежавших из плена у тех же мутантов или "черных повязок", временами крепок враждовавших с "синими беретами".
- А все-таки - откуда вы точно? - спросил лейтенант в тот самый момент, когда Витька допил чай.
"Приехали," - подумал Витька. Он совершенно не знал, что и как врать, чтобы было хотя бы отдаленно похоже на правду. Но... судя по всему, Билли к счастью не задавался такими вопросами. Он неспешно допил свой чай, выплеснул остаток в огонь и пояснил:
- Мы из отряда капитана Арнольди. Отбились от своих и попали в лапы к этим... жабам-переросткам, - вполне искрений жест досады был совершенно естественным. - Я - Билли Рэйн, а его зовут Вик... Витька, а фамилию я не знаю.
- Русский? - спросил кто-то.
- Русский, - буркнул Витька. - Наверное. Я не помню. За чай спасибо.
- Да пожалуйста, - лейтенант покривился. - Только не очень-то вам с нами повезло.
- Почему? - удивился Билли.
- Да потому... Мы по лесам уже третий месяц бродим. Прорвались из Диффы, а что дальше делать - не знаем. Мест не знаем, куда ни ткнемся - или пустые деревни, или северяне, или "черные повязки". А тут эти твари бродят, тоже не сахар... Хорошо еще, с едой нет проблем.
- Можем вас вывести на юг, - предложил Билли. - Там, говорят, еще наши держатся, Арнольди хотел туда идти... Мы эти места хорошо знаем. Вас сколько?
- Двадцать три ствола... серьезно раненых нет... Правда можете?
- Так мы в этих местах больше года воюем, - пояснил Билли.
Витька между тем отставил кружку. Нагнулся, куртка на его груди распахнулась, и... один из мальчишек, лежавший около костра в обнимку со снайперской винтовкой, вскочил:
- Что это у тебя?!
По какому-то наитию Витька не ответил - молча показал медальон. Вокруг сразу зашумели, мальчишки повскакали все, а лейтенант напротив - как-то... непонятно как-то посмотрел на Витьку. Крепкий, атлетически сложенный черноволосый парень быстро спросил:
- Так ты наш?! А кто?! Какое подразделение?!
Вихрь мыслей закрутился в голове Витьки. Под ногами разверзалась пропасть. В каменной пирамиде медальон его спас... да он их с Билли обоих спас, если честно... а сейчас - похоже, губит. В отчаянии Витька скривился, помотал головой:
- Не помню, - сказал он досадливо. - Я же сказал...
- Я думал, ты про другое... - черноволосый нахмурился. - Контузило, что ли?
- Ну да...
- Наверное, он из группы Мет, - подал голос беловолосый остроскулый парнишка, сочувственно глядя на Витьку.
Приклад его винтовки украшали отчетливо прорисованные одиннадцать штрихов.

 

* * *

 

Надо сказать, Витька себя чувствовал не очень хорошо. Он находился в постоянном напряжении, хотя окружавшие его враги считали - и вполне искренне! - их с Билли своими. Причем он, Витька, по их мнению и вовсе принадлежал к каким-то "избранным своим". И то, что - к каким именно было неизвестно - тоже пугало и нервировало. Трудно играть чужую роль. А если ты еще и слов не знаешь?!
Впрочем, кажется, лейтенант Сазонов - он тоже оказался русским, в "синих беретах" это было редкостью, большинство тут составляли потомки бежавших с севера германцев или латинян - ничего не подозревал. Да и трудно было заподозрить, что двое пленных северян появятся из глубины Йотунхейма, да еще и с медальоном... Парни чаще всего шли впереди, а с ними двигались двое мальчишек - черноволосый Ромм и скуластый Ведди. Не от недоверия - для Билли и Витьки не нашлось оружия, и их просто-напросто охраняли. Билли со спутниками охотно разговаривал, Витька - отмалчивался.
Конечно, о прямом пути к лагерю 37-й пришлось забыть. Трехсуточное "колесо" на самом деле вывело отряд в тылы северянам. Но уже в полдень четвертого дня Витька убедился, что Билли и правда знает дорогу - и знает, что делает. Они прошли мимо дозора, лежавшего в кустах. Витька даже узнал двоих парней из 1-го взвода и, поотстав, поднес к губам палец, а потом - быстро указал за спину. Изумление на лицах ребят сменилось готовностью и собранностью. Один кивнул, второй быстро успокаивающе махнул рукой - и они опять слились с кустами...
...Они успели пройти еще метров сто - позади вдруг зачастили густо и быстро не меньше полусотни стволов. Все четверо бросили наземь.
- Я с ума сойду! - выкрикнул Ведди, поворачиваясь к Билли. - Они что, стреляют друг в друга?!
- Нет, - буркнул Билли, наваливаясь на него. Они покатились по траве. Витька, не раздумывая, размашисто ударил Рема ногой под челюсть.
Тот молча повалился наземь.

 

* * *

 

Лейтенант Сазонов был ранен тесаком в левое бедро и штыками - в грудь и живот. Половина его отряда попала в плен - штурмовики навалились неожиданно и профессионально. Сейчас пленные сидели связанные около груды оружия. На Витьку и Билли никто не глядел - из пленных, в смысле, ребята из 1-го взвода тормошили их (особенно Витьку) и радостно вопили. Оказалось, что и в пятый взвод и Арвиду Крэйну успели сообщить.
Витьку уже не держали ноги. Он ощущал себя так, словно кругом - сон, сплошной и никак не кончающийся сон. Вроде бы и хороший, но какой-то совершенно нереальный. Постоянно мельтешили вокруг какие-то люди. Потом вроде бы приземлился вертолет, и мимо Витьки к Билли, который разговаривал со своим отцом - Арвид возник непонятно откуда и сейчас просто обнимал сына, а тот что-то говорил, поднимая время от времени головы от отцовского плеча - прошла група имперских англосаксонских солдат в полном тяжелом снаряжении. Не совсем обычных солдат. Витька узнал их - узнал машинально. Это были бифиторы. Точнее, пятеро бифиторов и четверо бойцов SAS. Спецназовцы отличались от бифиторов вполне средним ростом, но двухметровые гиганты двигались быстро, собранно и целеустремленно, ничуть не уступая своим более мелким соратникам. Они обступили отца и сына - и Витька увидел, что Билли быстро и как-то... властно как-то что-то объясняет им.
И все-таки, в какой же истории я участвовал, подумал Витька. А потом перестал об этом думать. Потому что увидел, что к нему по тропе бегут ребята из отделения.
И, увидев это, потерял сознание.
Назад: Глава 11.
Дальше: Глава 13.