Глава 7.
СЧЕТ.
Я иду на Восток,
обнажив крест раскинутых рук,
а в глазах моих Запад,
фиорды и сумрачный берег.
Александр Штернберг.
Абсолютный Рассвет.
- Джек, ну что ты лежишь? - Дик наклонился, упираясь рукой в край кровати. - Пошли, там здорово!
Снаружи в самом деле доносились звуки музыки, смех и обрывки веселой многоголосой болтовни. Но Джек, лежа на кровати с закинутыми под голову руками, отрицательно поморщился и промолчал.
- Нельзя себя так мучить! - резко сказал Дик. - Ну ушел он! Но досталось-то ему здорово, не скоро оправится...
- Мне нужна его смерть, - равнодушно ответил Джек. Но равнодушие тут же исчезло во внезапной вспышке бешенства, юноша сел и рывком притянул друга ближе. - Я не понимаю, как он выворачивается из наших ловушек! Или он действительно не человек, а какая-то порожденная Безвременьем тварь?! Дик, я начинаю сходить с ума!
- И сойдешь, дурень, если не отвлечешься, - Дик, с жалостью глядя на англичанина, взял его за руки. - Пошли, нам что, всем отделением тебя упрашивать? Потанцуешь, послушаешь музыку...
Джек опрокинулся обратно в кровать - она ухнула.
- Нет, - вяло отозвался он. - Не пойду. Ты иди, а я посплю, наверное...
- Ну, как хочешь, - Дик покачал головой. - Пива принести?
- Принеси...
Новозеландец вышел. Джек вздохнул - так, словно ему было трудно проталкивать воздух в горло. Перевернулся на живот. Ему хотелось не спать и не пива, а просто-напросто плакать.
Однако, в блиндаже было темно, спокойно, почти тихо, и Джек уже в самом деле почти уснул, даже закружилась перед глазами какая-то предсонная белиберда - мчащиеся кони, падающее дерево... Но заснуть до конца ему не дали - простучали шаги, и Джек, вздернувшись, различил Жозефа.
- Разбудил? - виновато спросил валлон. - Извини...
- Да я не спал, - почти правду ответил Джек, опираясь на локоть. - Ты чего?
- да ну... - Жозеф поморщился, сел, начал сдирать сапоги. Так и не пояснил, что к чему - в блиндаж ввалились Андрей и Эрих. Они опять спорили о войне - горячо, но беззлобно. Не прошло и пяти минут, как собрались все - последним приперся Дик, притащивший упаковку пива.
- Так, - он бухнул ее на стол, - вот все и на месте.
- Хитрец ты, Дик, - сказал Джек, чувствуя, что настроение понемногу улучшается. Новозеландец отдал честь:
- Если человек не хочет идти на праздник, то праздник приходит к ему... - двумя движениями ножа он развалил упаковку и начал раскидывать в руки баночки "гинесса".
- Эндрю, а как там ансамбль без тебя? - поинтересовался Джек, открывая свою. Русский махнул рукой:
- Споют, куда они денутся. У меня уже уши устали.
- У слушателей тоже... - задумчиво сказал Эрих.
- Им медведь на ухо наступил, - парировал Андрей. - Нарежьте кто-нибудь колбасу.
- И консервы откройте, - напомнил Иоганн. - Там сардины есть.
- Эй, Андрюшка здесь?! - крикнул кто-то, всовывая в блиндаж голову. - Народ его требует!
- Он пьяный в дупель, - хладнокровно ответил Жозеф.
- Во! - удивился посетитель. - Он же только что...
- Да ему хватит и пробку понюхать.
Посланец общественности исчез. Поверил, нет - неизвестно.
- А нам-то споешь? - поинтересовался Джек, закусывая пиво маслиной. Андрей задумался. Потом потрогал струны гитары и сказал:
- Я... не спою. Я просто стихи почитаю, хорошо?
Видимо, ничье особо согласие ему не было нужно, потому что он, по-прежнему держа в руках гитару, заговорил негромко:
- В Индийском океане тишь,
Глядит он кротостью самой;
Волны нигде не различишь,
Кроме дорожки за кормой.
Корабль несется, дня уж нет,
Пробили склянки - отдыхай...
Чернея на закатный свет,
Индус поет: "Хам декхта хай".
И восхищаться, и дышать,
И жить бескрайностью дорог -
Без толку! - мог бы я сказать.
Но бросить бы уже не смог!
Слежу ли за игрой старшин,
Ловлю ли женский смех и гам,
Гляжу ли, как офицера
На шканцах провожают дам,
Я думаю про что ушло,
Взгляд утопивши в синей мгле,
И вот я словно бы один
На опустевшем корабле.
Про что ушло, что видел я
В казарме, в лагерях, в бою,
Рассказываю сам себе
И правды сам не узнаю;
Так странно, слишком странно все...
Что ж, это нынче позади.
Да, было всякое со мной,
Но - больше в будущем, поди.
Да, на заметку я попал,
Я нарушал закон полка,
И сам себя со стороны
Я видел в роли дурака -
Познанья цену я платил
И не был ею возмущен,
А прохлаждался на "губе",
Мироустройством восхищен.
На траверзе возник дымок,
И встал над морем там, вдали,
Горбучий Аден, точно печь,
Которую уж век не жгли.
Проплыл я мимо этих скал
Шесть лет назад - теперь домой
Плыву, солдат, отбывший срок,
С шестью годами за спиной.
Невеста плакала: "Вернись!"
И мать вздыхала тяжело.
Они мне не писали - знать,
Ушли: ушли, как все ушло.
Как все ушло, что разглядел,
Открыл, узнал и встретил я.
Как высказать, что на душе?
И я пою. Вот песнь моя:
И восхищаться, и дышать,
И жить бескрайностью дорог -
Без толку! - мог бы я сказать.
Но бросить бы уже не смог!
Хорошо читал Андрей. Сильно. И, когда он закончил, Эрих вздохнул:
- Да... Это не наши песенки... это Поэзия. Напишут ли про нас такое...
- Напишут, - твердо сказал Андрей.
- Кто? - спросил Жозеф. - Кто напишет?
- Не знаю, - пожал плечами Андрей. - Может, служит кто-нибудь среди нас... или в армии в той или в другой Империи... Он и напишет. А через годы люди будут говорить: "Вот - Поэзия!"
- Кому это нужно? - просил неожиданно Густав. На него разом обернулись все:
- Как кому?! Нам! - возмущенно сказала Елена.
- А, - отмахнулся поляк.
- Кстати, - сказал Иоганн, - завтра наше отделение перебрасывают на передок. Нужно провести разведку дороги для пехоты.
- Хорошая новость! - под общий одобрительный шумок широко улыбнулся Андрей.
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ:
ЮРИЙ КУЗНЕЦОВ.
НАКАНУНЕ АТАКИ.
...Я шел на ночные выстрелы
в безжалостное пространство,
Туда, где бродили духи
и наши гибли в горах.
Мы спали на автоматах,
засунутых под матрасы.
Лежали подсумки набитые
у каждого в головах.
Птица срывалась с воплем -
ей человек приснился.
Одни петухи по-русски
крыли во весь предел.
Свалилась одна палатка,
один сучок надломился,
Одна звезда пролетела,
еще один поседел...
Дрожащая тварь - цикада -
трещит под ногой, не смолкая,
О прахе забытых предков,
и светит луна в окоп...
Мы только любили землю,
друг друга не понимая,
И нас целовали пули,
как мать на прощанье - в лоб.
2.
Черт его знает... Все было спокойно, и подбитый танк бандосов, уныло опустивший хобот, вполне вписывался в пейзаж. Андрей провожал взглядом трупы врагов, лежащие вдоль дороги - никем не убранные, они уже начали неохотно разлагаться, и сырой прохладный воздух был пропитан тяжелым сладким запахом. Это были результаты не боя, а воздушной штурмовки "хенгистов".
И все-таки Андрею не нравилась эта дорога. Вот не нравилась - и все тут. Он был готов поклясться, что за ними следят, и не меньше пяти минут осматривал ее вдоль и поперек, лежа в кустах. Дозорный не имеет права быть мнительным... и быть неосторожным тоже не имеет права.
Тяжелая жизнь.
Мышиным попискиванием он привлек внимание Густава, лежавшего в нескольких метрах, и указал на дорогу. Поляк медленно кивнул, поднялся и... пошел вперед в рост.
- Спятил! - прошептал Андрей, хватаясь за пулемет. Но в Густава никто не стрелял, никто на него не бросался. Поляк равнодушно перешагнул через труп, прыгнул через совранный танковый каток - и скрылся за подбитой машиной. Андрей инстинктивно напрягся... но услышал только голос Густава - веселый (!) и громкий (!!!):
- Кролики! Анджей, тут сто-олько кроликов! Ух ты... - и смех, звонкий и искрений.
- Он что, и правда сошел с ума? - Андрей сделал перебежку к обочине, залег. - Густав!
- Они прыгают через меня! - ответил поляк, показываясь из-за танка. - Видишь?.. - на его губах блуждала странная, какая-то непонятная улыбка.
"Засада," - понял Андрей. Понял сразу, шестым чувством солдата.
Но сделать ничего не успел.
* * *
- Почему он молчит? - Иоганн досадливо отпустил "уоки-токи". - Густава я вижу, сидит на броне...
- Наверное, Эндрю осматривает колонну, - предположил Дик. - Ого, сколько намолотили...
- Не нравится мне это, - Иоганн взялся за бинокль. Через полминуты неуверенно сказал: - Вроде бы никого не видно... Ладно. Хелен, Дик, Жозеф - вперед. Остальные - рассыпаться по гребню. Все...
...Джек занял позицию за кустом, рядом с Ником. Фостер задумчиво смотрел куда-то вдоль ствола пулемета. Потом канадец спросил:
- Джек, тебе пишет девчонка?
- Нет, - сухо ответил англичанин, и канадец отчаянно покраснел:
- П-прости... я...
- Ерунда. Но говорить не надо. Молчи.
Елена и Жозеф шли в десятке метров друг от друга, Дик - чуть-чуть за ними, держа "двушку" на плече, стволом вниз. Вот Жозеф махнул Густаву, по-прежнему сидевшему на броне - тот почему-то не ответил...
- Что-то... - встревоженно сказал Джек.
Между идущими встал черные куст разрыва, заслонивший Елену. Дик что-то крикнул. Падая на колено, "двушка" на его плече стремительно вскинула ствол. Джек увидел, как падает, вскинув руки, Елена, а Жозеф, пригнувшись, прыгает к ней, строча от живота...
- За-са-да-а!!! - донесся до ребят крик Дика. Стреляли с дороги, сразу из десятка мест.
Иоганн не успел отдать команду - стрелять начали без нее почти все и сразу. Нужно было прикрыть ребят, дать им отступить под защиту кустов.
Бам-м! Дик выстрелил, и на броне подбитого танка расцвел цветок взрыва. Сейчас обороняющимся штурмовиками очень пригодился бы и "ропик", но Густав по-прежнему торчал на броне идиотским чучелом и, казалось, не замечал боя...
Из кювета вывалился на дорогу убитый махди - и стало ясно, что засада на самом деле есть и буквально чудом отделение не влетело в нее полностью - нервы у кого-то не выдержали. Дик повернулся к Жозефу, что-то крича и вытягивая руку... но вдруг весь задергался и мягко упал на спину. Жозеф тащил Елену и стрелял одной рукой.
- Прикро-ой! - закричал Джек, вскакивая. Ник был молодец - сразу перенес огонь на ближние огневые точки противника; вскакивая, Джек машинально отметил яростное, бледное лицо канадца...
Прыжок, перекат, очередь с колена, перекат... Джек увидел - четко, ясно! - еще одно такое же лицо, но это было лицо врага, и он стрелял из пулемета, лежа за сорванной танковой башней. Оскалясь, Джек послал в это лицо очередь, и оно разлетелось алыми брызгами, а рука англичанина уже схватила Дика за ворот жилета, и Джек поволок его, упираясь ногами в скользкую траву и стреляя с одной правой. Навстречу выскочил Иоганн, выстрелил из "сайги" осколочным, потащил Дика за другое плечо. Джек выпустил свое, разрядил подствольник, отступал спиной, собой закрывая сержанта и раненого... Громко вскрикнул Жозеф, упал в кусты, втаскивая-таки за собой в безопасность и Елену. Ник и Эрих стреляли, не переставая... но нужды в этом не было уже - огонь с дороги как отсекло.
- Минимум одного уложил, - задыхаясь, сказал Джек, озираясь. - Белый. Не махди.
- Я двоих точно, - Иоганн упал на живот, взялся за бинокль. - Что с Диком?
- Сейчас посмотрю, - Джек перебрался к товарищу.
Дик был мертв.
Кровь уже не текла из разорванного вместе с жилетом осколками тела. А лицо новозеландца - удивительно спокойное - уже сделалось гипсово-белым. Глаза пристально смотрели в небо - словно Дик что-то там разглядел и теперь всматривался, всматривался...
- Иоганн. Он убит, - сказал кто-то, и Джек, поняв, что это шевелятся его губы, не поверил тому, что говорит. Это было невозможной глупостью, конечно.
- Что?! - швейцарец шарахнулся к Дику. - Ах ты-и... Как же, а? - он посмотрел на Джека беспомощно, словно тот мог что-то объяснить или даже исправить, и англичанин не менее нелепо пожал плечами. Потом - снова взглянул в лицо Дика и, протянув руку, закрыл ему глаза, ощутив уходящее тепло уже неживого тела.
"Вот так. Вот так. Вот так," - стучало в висках у Джека. Дик умер. Был убит в нелепом, странно, коротком бою. Дик Мастерс, восемнадцатилетний новозеландец, боец Цивилизации.
И друг Джека. Настоящий друг. Брат почти. Смелый, мечтательный, упорный...
...Жозеф стонал. У него были прострелены оба бедра, перебиты кости и повреждена бедренная артерия - Эрих уже оказал ему помощь и готовился сделать укол. А Елена абсолютно не пострадала - взрыв просто оглушил ее, и сейчас девушка, покачивая головой, уже сама сидела на траве.
- Где Дик? - спросила она.
- Убит, - отозвался Джек. И ощутил такую боль, что слезы сами хлынули из глаз, и он отвернулся, беспомощно закрываясь руками. Елена грязно, длинно выругалась русским матом.
- Я не понял... ничего не понял! - возбужденно сказал, подходя, Ник. Оперся на пулемет, глаза его блестели, лицо дышало волнением.
- Я - тоже, - Иоганн снова всматривался в дорогу. - Эндрю не мог пропустить засаду. Почему он не предупредил?
- Могли и подловить, - сказала Елена, берясь обеими руками за голову.
- А Густав? - возразил Иоганн. - Кстати, он где?
- Кто меня звал? - поляк совершенно спокойно появился из-за кустов и встал возле дерева. Его появление, слова, а главное - очень веселое лицо произвели на всех впечатление разрыва авиабомбы в баке полевой кухни.
- Густав, - Иоганн опомнился первым, - что там было... на дороге?
- А вы не видели?! - поляк поразился. - Кролики! Мы охотились на кроликов, их там было столькоооооо... - он забормотал что-то по-польски, по-прежнему улыбаясь.
Джек всхлипнул. Он сидел ближе всех к Жозефу и услышал:
- Джек... Дже-ек... - англичанин обернулся. Валлон уже смотрел пьяно-сонно, но говорил внятно. - Посмотри... его аптечку... Я таких.... ви...дел... - и Жозеф откинулся на траву.
Джек медленно поднялся. Но раньше него к Густаву подошел Эрих. И полез в нарукавный карман улыбающегося поляка, который продолжал рассуждать о кроликах на трех языках вперемешку.
- Что ты... - Иоганн осекся и нахмурился. Эрих достал аптечку, отщелкнул крышку, достал тюбик с таблетками метапроптизола и вытряхнул на ладонь... три таблетки. Показал всем.
- Мы принимал их один раз. По команде, - сказал немец спокойно. - После штурма позиций. Ему, - он качнул в сторону Густава головой, - Дик давал таблетку до этого, тогда - помните? Значит, должно было остаться восемнадцать. А здесь три. Я видел, как он глотал таблетку... там, где мы спасли Джека и нашли наших. Но он меня упросил... - и вдруг немец с силой швырнул всю аптечку в лицо поляка. Изо рта вместе с пеной потоком полетели немецкие ругательства, догоняя и сминая одно другое. Эрих хрипел и тряс не сопротивляющегося Густава.
- Стой, назад! - тоже по-немецки заревел Иоганн. Эрих не обращал внимания, и швейцарец просто выбросил немца прочь - рывком за шиворот, как щенка. - Это бесполезно, - уже тихо сказал Иоганн, преграждая мгновенно вскочившему Эриху путь обратно. - Понимаешь? Бес-по-лез-но. Семнадцать таблеток метапроптизола за неполных два месяца при максимально допустимой норме четыре в месяц... Он наркоман, - Иоганн кивнул на Густава, который по-прежнему стоял у дерева с идиотски счастливыми глазами и улыбкой. Все уставились туда же - на поляка - неверяще и с неким интересом. - Что с ним делать? Расстрелять? Тоже бесполезно...
- Андрей... Дик... Жозеф тяжело ранен... - тихо подала голос Елена. - Он же погубил отделение.
- И что с него взять? - скривил губы Иоганн.
- Он трус! - тяжело выдохнул Эрих. - Он и эту штуку начал жрать тайком, потому что он трус!
- Он не трус, - неожиданно сказал Джек. - Ты это зря, Эрих. Он просто слабый. Сломался, понимаешь? Да, из-за него погибли наши... - Джек сделал над собой усилие, - ...наши друзья. Но мы не можем ничего с ним сделать. Только списать долой со службы. Долой.
- Да, - кивнул Иоганн. - И все. Хватит с этим... Елена, мы вызовем вертушку. Останешься здесь - с Диком, Жозефом и этим... - он поморщился. - Будешь сопровождать трехсотку и двухсотку в лагерь. Скажешь - мы в кактусах.
- А вы куда? - девушка нахмурилась.
Иоганн посмотрел на своих. Эрих. Ник. Джек. Швейцарец кивнул:
- Мы пойдем в Мастру. Эндрю может быть там.
- Думаешь, его не убили? - напрямую спросил Джек.
- Надеюсь, что убили, - спокойно и так же прямо ответил Иоганн.
3.
Андрей узнал Визена сразу, хотя видел его только один раз и толком не запомнил. Но он помнил зато, как Джек, сбиваясь и путаясь, описывал - не лицо - выражение лица и глаза. Вот это и узнал...
Капитан бандитской армии сидел на небольшой скамеечке, широко расставив ноги. Левый рукав у него был закатан, он запястья до локтя почти лежал несвежий бинт с пятнами высохшей крови. На бедре - кобура со старым, даже старинным "маузером". Открытая. Рукоятка и курок масляно поблескивали. Кроме того, слева и справа стояли еще двое "синих беретов" с автоматами наготове.
Очнулся Андрей от того, что на него вылили ведро воды. И обнаружил, что руки связаны - еще до того, как узнал Визена.
Неловко повернувшись, русский встал. Огляделся. Тихая улица полумертвой деревни была пуста. Мастра...
- Здравствуй, ланс-капрал Устинов, - Визен говорил по-русски почти чисто. Он улыбнулся и покрутил на пальце медальон Андрея. - Честно - не ожидал, что сможем прихватить тебя живым. Приятный сюрприз.
- Я тоже не ожидал, - честно сказал Андрей. - Где таких нашли?
- У нас тоже охотники имеются, - Визен улыбнулся, кивнул - один из офицеров шагнул вперед, небрежно чиркнул по тросу на руках Андрея мгновенно появившимся в руке ножом. - И стаж у них побольше твоего... Ну как, говорить будем?
- Будем, только о чем? - Андрей растирал запястья, легко поводил плечами.
- Ну! Найдется о чем, - Визен откинулся к стене, поморщился. - Руку мне ваши вчера зацепили. Позавчера. Что за дрянь такая, не знаешь? - он порылся в нагрудном кармане, кривясь, достал что-то. - Да садись ты рядом!
Андрей сел. Он видел, что капитан играет в незлого делового профессионала. Смысла этой игры Андрей не понимал. И от этого Визен казался намного более опасным... Но игру он решил пока что принять.
На ладони Визена лежала короткая маленькая стрелка.
- Картечина от офицерской "сайги", - пояснил Андрей почти дружелюбно. - Ею попали?
- Угу, - капитан подбросил стрелку, поймал и ловко кинул обратно в карман. - Мышцу порвало. Рана чистая, а вот болит... Ладно. Ну что, Устинов, - он хлопнул Андрея по плечу, - пойдешь ко мне?
Андрей чего-то такого ожидал. Ожида-ал, уже секунд десять. Для солдата с опытом это - срок. Поэтому он открыто и глупо улыбнулся:
- Это как?
- Как?! - Визен захохотал. - Ну даешь! Ногами! Денег не обещаю. Мы не за деньги воюем.
- Да я тоже...
- О чем и говорю. Ты послушай. И подумай. Ты же русский. И за что, зачем ты воюешь? За кого? Опять за англичан? Ловко они вам в Гритвикене мозги задурили своими песенками про братство - и маслом помазали, чтобы легче глотать было... В первый раз, что ли? Вы для них мир усмиряете - между прочим, ничего о нем толком не зная! - а они за вашей спиной границы размечают... как всегда. Скажешь, что я не прав?
- Да почему, прав, наверное... - Андрей вздохнул. - Только знаешь, в одном англичане уж точно лучше вас.
- В чем же? - Визен нахмурился.
- Они человечину не жрут. А вы - жрете!
И Андрей нанес Визену стремительный удар - локтем в горло.
Капитан успел нагнуть голову, спасая шею - но удар локтем в подбородок сшиб его на четвереньки. Андрей нырнул под автомат офицера справа и провел "двойку" кулаками - под челюсть в горло и снизу вверх промеж ног.
И совершил ошибку. Вместо того, чтобы тут же прыгнуть на второго караульного, он схватился за автомат упавшего. И получил сильнейший удар в спину - прикладом между лопаток. Встать сразу не смог, и слышал, лежа лицом в пыль и пытаясь вздохнуть, как Визен отплевывается и ругается. Потом спросил коротко:
- Что?
- Все. По горлу бил, - ответил обездвиживший Андрея караульный - про своего товарища. - Вы целы?
- Да... Свяжи его. и позови там Дерьмоглота и... и Утюга. Ггггад! - и Андрей получил пинок под ребра, потом - по почке.
Уже связанный, Андрей перевернулся на спину. С трудом сел к стене. Визен отплевывался кровью, некрасиво вытирался рукавом.
- Это тебе на память, - зло сказал Андрей. Визен быстрым движением выхватил нож и сделал резкий выпад - сверкающий кончик лезвия замер в миллиметре от левого глаза Андрея. Юноша даже не моргнул, лишь скривил губы:
- Дешевка. У нас такие - пятачок пучок, копейка кучка, в кучке - три штучки. Да и то народ не берет.
- Тебя, щенок, не учили со старшими вежливо разговаривать? - Визен так же стремительно убрал нож. - Ну сейчас мы научим... Хорошо научим, - он обернулся. По улице шли двое махди - тощий и низенький и здоровенный с маленькой головкой дебила. Они тащили деревянный кол - здоровенный его нес, тощий прямо на ходу затесывал конец ударами тесака. - Вот, видишь? Ты, я вижу, гордый, вот и будешь сидеть выше остальных в этой деревне.
Андрей ощутил тоску - такую всеобъемлющую и всеохватную, что захотелось завыть и биться затылком о стену, у которой он сидел. Но он и правда был русский. Русский, тут Визен не соврал. И этого - достаточно.
Он заставил себя проглотить комок из тоски и ужаса и сказал внятно, не сводя с Визена глаз:
- Недолго тебе ползать осталось, гнида.
После этого - замолчал.
Совсем.
4.
В Мастре было пусто. Это становилось ясно не с первого (что было бы подозрительно, и очень) - а так, с пятого-шестого взгляда. И все-таки они вошли в деревню неспешно, прикрывая друг друга.
Бандосы здесь были. И следов своего пребывания оставили достаточно, вот только заинтересоваться этими следами никто не заинтересовался.
Потому что на центральной площади Мастры торчал кол. А на кол был посажен Андрей, и кровь на колу и земле уже засохла, и на запрокинутое лицо юноши, искаженное гримасой молчаливой муки, сеялся мелкий дождь.
Все четверо стояли вокруг своего казненного друга. Эрих посвистывал задумчиво и печально. Иоганн постукивал стволом "сайги" по ноге. Ник вдруг громко, смешно залязгал зубами и спрятал лицо в ладонях. Джек неловко обнял канадца, глядя в лицо русского, который так здорово пел.
Он не думал о том, что Андрею не исполнилось еще восемнадцати. Он не думал о том, как это ужасно. Он не думал о том, что в один день потерял двоих лучших своих друзей. Ему не было ни страшно, ни противно, ни жалко.
След еще не остыл. След, который приведет его к врагу - врагу, которого он убьет. Это имело значение сейчас. Это, ничто иное. Потом - все остальное. Потом, потом...
Где-то очень далеко извинялся, бубнил староста, говоря, что он ни при чем, что бандосы все сделали сами, что им очень жаль, что... и все это было, наверное, правдой, но каждый из четверых юношей, стоявших перед колом со своим товарищем, глядящим в сырое небо - каждый понимал, что это ложь, и староста этот их ненавидит, и ненавидят жители - ненавидят хотя бы за то, что они четверо не дадут им съесть тело Андрея... а говорят так, потому что боятся их... и бандосов боятся тоже, и всего боятся, и разрываются между этими страхами, не находя выхода, который нашли отцы этих четверых. И Андрея. Смогли найти. Хотя было им намного трудней, чем местным.
И от этого старосту было еще и жалко. Поэтому Иоганн сказал:
- Замолчи, старик. Уйди.
Джек легко отстранил Ника и, шагнув к столбу, коснулся холодной, твердой ноги Андрея:
- Мы опоздали, прости. Но мы их найдем.
Голова Андрея опустилась. Невидящие глаза медленно моргнули, из них ушла пленка. Взгляд нашарил онемевшего Джека, у которого отнялись руки и ноги. С воем шарахнулся куда-то, путаясь в рванье, староста.
Никто из четверых не тронулся с места. Андрей оставался их другом. А друзья - всего друзья, даже мертвые.
- Я ждал, - послышался голос, не похожий на голос Андрея. - Я знал. Вардан. Пятьдесят. Визен. Найди.
Голова упала на грудь - уже совсем.
Ланс-капрал Андрей Устинов умер. Теперь - умер до конца.
Не сказав ни слова, Джек достал тесак и, подойдя к столбу, начал пилить его. Эрих так же молча присоединился к нему. Иоганн стал поддерживать столб.
Твердое дерево поддавалось с трудом, но они работали молча-остервенело и, наконец, Иоганн бережно уложил кол наземь.
- Придержи, - буркнул Джек. Иоганн наступил на конец столба ногой; англичанин, подойдя к мертвецу, бережно, почти нежно снял тело с кола. Андрей послушно, мягко вытянулся в рост.
- Помоги, - кивнул Джек. Подошедший Ник помог ему поднять труп на плечо, и Джек зашагал к ближайшему дому. Он шел, и на каждом шагу мокрые русые волосы Андрея щекотали руку. Голова покачивалась в так шагам.
"Я бы раньше не смог нести труп вот так, - думал Джек. - Я бы просто не смог. Но это мой друг, смешно бояться друзей или брезговать ими..."
В хижине он положил Андрея на низенький столик, расшугав хозяев. Сорвав дверную занавеску, накрыл ею погибшего до шеи и задержался, сжимая края покрывала в руках. Все-таки нельзя было просто так уходить. Надо было что-то сделать... сказать... Но что? Джек не умел прощаться с мертвыми, хоть это и странно там, где всегда убивают.
- Спи, - почему-то сказал он и накрыл лицо Андрея. Потом за бороду выволок из угла тощего пучеглазого хозяина. Спокойно сказал: - Он будет лежать здесь, пока мы не вернемся. Понял?
- Но господин... - заскулил тот. - Господин, если вы погибнете, а придут ваши и увидят труп...
- Мы не погибнем, - Джек выпустил бороду, вытер руку о набедренник. - Не сейчас.
* * *
Иоганн, Эрих и Ник все еще стояли около опрокинутого столба.
- Я его там положил, - Джек кивнул на хижину. - Он нас подождет... - и поправил автомат на плече: - Пошли?
- Куда ты собрался? - повернулся к нему Иоганн.
- В Вардан, - с легким удивлением ответил Андрей. Швейцарец без шуток приоткрыл рот:
- Ты что, с ума сошел?
Джек еще более удивленно спросил:
- А разве можно придумать что-то еще?
- В Вардане полсотни врагов. И не махди - "синих беретов". А нас - всего четверо...
- Послушай, Иоганн, - Джек поднял руку к шлему, коснулся его, вытер мокрое пятно. - Эндрю жил. Понимаешь, жил, чтобы сказать, куда пошел враг и кто его возглавляет. Не пойти - предательство. Я лучше буду мертвым дураком, чем живым предателем. По крайней мере, я так соображаю. И я пойду - даже один. Остановить ты меня можешь, только убив. Я ухожу, а ты иди со мной, стреляй в меня или оставайся и потом отдай меня под трибунал.
- Я с тобой, - сказал немец, кладя пулемет стволом на плечо.
- Я тоже, - эхом отозвался Ник.
Иоганн несколько секунд рассматривал их с неожиданным спокойным интересом. Потом усмехнулся криво:
- Прощай, мои нашивки. Пойдем и перебьем их всех к чертовой матери, а потом выспимся.
* * *
Вардан был небольшой, но идеально расположенной для обороны деревушкой. Совершенно очевиден был так же факт, что "синие береты" имеют тут базу - хорошо прослеживались расчищенные сектора для кругового обстрела окружающей местности, сильно пахло дымом - химическим, просматривался хлыст мощной антенны, поднятый на дерево. а вот движения не было видно. Отдыхали скорей всего после рейда.
Юноши лежали в кустарнике на вершине холма, расположенного в километре от Вардана.
- Вон на том дереве - пост наблюдения, - Эрих опустил бинокль. - Двое, может быть - больше... я видел двоих. У них круговой обзор. Мышь, и тут засекут.
- Будем ждать ночи? - спросил Ник. Похоже, канадец не вполне представлял себе, на что они идут - во всяком случае, был почти спокоен.
- Ничего не... - Иоганн вдруг умолк, глядя куда-то в сторону. - Нет. Ночи ждать не будем. Видите?
По разбитой мокрой дороге в самом деле тащился воз, полный какой-то мокрой травы, на нем - на передке - восседал старый махди с длинной тощей бородой. От штурмовиков воз был недалеко, а вот от Вардана его скрывал холм. Причем через минуту воз должен был вползти в мертвую зону и для наблюдателей на дереве. И остаться в нем секунд на сорок.
Дискутировать было некогда. Все четверо побежали вниз по склону, совершенно не скрываясь - коматозное животное, запряженное в воз, не удрало бы и от черепахе даже налегке, а уж куда сейчас... Старикан их заметил, но даже не пошевелился толком.
- Мы едем в твоей ботве, - без предисловий заявил Иоганн. - Подвезешь к большому дереву, где пост. Запомни - если разинешь рот или лишний раз шевельнешь рукой - я тебя пристрелю сразу.
Голова наклонилась. Конечно, тут был здоровенный риск - особенно со стариком. Но все четверо шустро залезли в мокрую прель, и сержант упер ствол в спину старика.
Воз дернулся и припадочно заковылял вперед, качаясь на ухабах и хлюпая лужами. Эрих потянулся было - проделать дырочку для наблюдения, но Джек удержал его руку и кивнул на Ника, который уже успел приникнуть к импровизированной амбразуре.
Ехать в неизвестность оказалось... нет, не жутко. Натянуто. Когда ты знаешь, что кругом враги (и больше того - что они смотрят на твое убежище!), а ты их не видишь, то это напрягает - и сильно. Так и кажется, что тебя уже заметили и ждут, посмеиваясь...
Трясти перестал, но качка осталась - въехали на улицу, более-менее ровную. При повороте серый луч света упал на лицо Эриха - немец кусал уголки губ, потом, поймав взгляд, еле слышно сказал на родном языке:
- Да здравствуйте наша война и наша победа... Джек кивнул, разобрав смысл сказанного.
- Кр, - послышался оклик возницы, и телега, скрипнув всеми сочленениями, замерла. Потом раздалось странное "ыгм...", и Иогнанн, тихо пробираясь, оказался рядом со своими.
- Сидит, отдыхает, - лицо швейцарца было мокрым. - Значит, так. Делаем вот что...
...Сделанное было полуфантастическим. Из мокрой груды неожиданно вылетели тросы с грузами на концах и, перелетев через толстые сучья дерева, упали обратно в сено... а через миг на уровень сучьев вознеслись Ник и Джек - их вздернули перехватившие веревки Иоганн и Эрих. Англичанин и канадец спрыгнули на деревянный настил. Наблюдателей и в самом деле было двое, они стояли на настиле у стереотруб и даже не поняли, что к чему - в ход пошли тесаки, а через несколько секунд на настил уже поднялись Эрих и Иоганн.
- Есть, - констатировал сержант. - Я, если честно, не ожидал.
Если бы кто-то всмотрелся в настил, он бы, конечно, понял, что к чему. Но на настил никто не смотрел, тем более - внимательно. Улицы пустовали.
- Так, - Иоганн перевел дух. - Интересно, в каких они домах? Будет смешно, если во всех понемногу.
- Нет, - неожиданно уверенно сказал Ник. - Смотрите, антенна не одна. Вон еще там. И вон там. Это и есть те дома, я так думаю.
- Молодой грамотно рассуждает, - Эрих облизнул губы. - Три дома. В каждом - человек по двадцать... А у нас - ни единого гранатомета. Хоть бы парочку "мух"...
- Да, пригодились бы... - рассеянно отозвался Иоганн. - Ладно. Слушать сюда. Ник, останешься тут со своим "печенегом". Гаси всех, кто будет прыгать по улице, вообще всех, кроме нас. Джек, оставь ему запаску. Эрих, вон тот дом твой. Джек - вон тот. Ну а я - вон туда. И, если мы накроемся, на том свете я все, запомните, все свалю на тебя, Джек!
Все это время молчавший англичанин вдруг сказал:
- Визена не трогать.
- Ну это уж как выйдет, - довольно резко ответил Иоганн. - Тут не дуэль.
Джек пожал плечами и кивнул. Он был уверен, что найдет Визена. Или тот найдет его. Так или иначе, но они встретятся.
- Все готовы? - швейцарец удобней устроил на бедре "сайгу". - Ну, чтоб нам провалиться.
- Чтоб провалиться.
- Чтоб провалиться.
- Чтоб провалиться.
5.
Джек стоял у окна, вслушиваясь в звуки внутри дома. Играла музыка. Кто-то посмеивался неизвестно чему - разговор было не понять.
"Это они убили моих друзей. Они убили многих людей, которых я даже никогда не видел, но это все равно были хорошие люди. И они собираются убивать еще. У них две руки, две ноги, голова, они умеют говорить и даже смеяться, но они - не люди. Нет. Не люди."
Он посмотрел вдоль улицы. Иоганн, стоявший у "своего" дома, чиркнул рукой по горлу. Джек вскинул руки к голове и опустил их.
Он заранее закрепил на жилете кольцами - вопреки всем наставлениям и вопреки опыту - шесть ручных гранат с подготовленными к рывку ослабленными кольцами. И теперь, чуть отойдя, обеими руками за какую-то секунду переправил все гранаты сразу в оба окна. С двух рук.
Кто-то страшно закричал внутри. Потом загрохотали, забивая друг друга, взрывы, от которых стена толчками содрогалась, выпучивалась и вбиралась обратно, чудом не разваливаясь. Пригнувшись, Джек с разбегу прыгнул в окно, стреляя уже в прыжке.
Он упал на колено среди клубов пыли и дыма - и, вертясь, бил очередями в разные стороны - в углы, по стенам, в пол. Кто-то рухнул к его ногам, перекатился вверх ли... нет, не лицом, а чем-то густым и кипящим. Джек сменил магазин молниеносным движением одной руки - к выходу метнулась тень, но прямо на пороге бандос упал обратно, прошитый пулями "печенега" - Ник контролировал ситуацию.
Джек поднялся на ноги, короткими очередями стреляя на малейшее шевеление. На полу хрустело, хлюпало, он отпихивал мягкие и твердые предметы. Оружие, трупы, разбитая аппаратура, боеприпасы, снаряжение... Как ни странно, но на столе продолжал играть древний пружинный патефон - крутилась черная пластинка, и из динамика пела по-французски какая-то женщина.
С автоматом наперевес Джек перебежал к двери... и тяжелый удар вышиб у него оружие. Юноша присел - над головой сверкнуло лезвие в руке притаившегося у двери "синего берета".
Проскользнув под его рукой, Джек выхватил финку и, перехватив ее по-испански, контратаковал. Таких молниеносных ответных действий противник явно не ожидал - он даже не успел толком повернуться, как Джек ударил его трижды: в почку, в шею, по горлу. Вытер финку и, убирая ее, поднял автомат. Противник еще падал, изумленно глядя в потолок, а Джек уже выскочил во двор.
Он остался жив только благодаря все той же реакции. Бандосов там было двое - за большой ямой-печью и у ворот - и они стреляли почти одновременно. В прыжке Джека тяжело ударило в плечо, он, охнув, неудобно перевернулся в воздухе и упал в грязь лицом. Но не дал боли скрутить себя и откатился за угол.
Рука шевелилась, но из плеча текла кровь - несильно, но живенько так. Джек мазнул ладонью, ругнулся. Тот, который затаился у ворот, поднялся на колено, перебрасывая из-за спины одноразовый гранатомет... но выстрелить не успел - его швырнуло к заалевшей брызгами стене. Ударившись о нее, бандос рухнул ничком, подергиваясь. Над печной ямой встало мокрое облако - Ник вовсю молотил с дерева по цели, но достать второго не мог. Зато хоть не давал высунуться, и Джек перебежал к стене дворика и в упор прошил врага очередью.
В деревне стреляли в нескольких местах - так, словно бой шел рота на роту, а не четверо на два взвода. Джек быстро затянул на ране повязку и влез на стену.
На улице тут и там лежали трупы. Больше всего стреляли за углом, и Джек, когда прополз по стене несколько метров, увидел Иоганна.
Швейцарец перестреливался с кем-то через улицу. С кем? Джек не видел противника, только изредка мелькал огонь выстрелов. Потом "бандос" выскочил из-под прикрытия - сухого кряжистого дерева - и рванулся сюда, к углу, стреляя назад, в Иоганна - автомат он зажал под мышкой.
Джек не узнал Визена. Начал бить в него длинными просто потому, что это был враг, а Иоганн никак не мог его подбить. Но и Джек мазал - бегущий петлял, а потом ушел с линии огня, исчез.
Джек спрыгнул вниз. Удачно - зацепился за стену автоматом, едва не сломал здоровую руку и оставил оружие во дворе. Нелепость произошедшего могла иметь место только на войне... Лезть за автоматом было некогда, и англичанин приготовился перебежать улицу и зайти в тыл этому шустрику - с пистолетом.
Бросок! От боли мутилось в глазах. Джек распластался по стене, сделал, переведя дух, два осторожных быстрых шага к углу. Стреляли только в двух местах - и это был конец... но Джек еще не нашел того, что искал.
Офицер "синих беретов" появился из-за угла спиной вперед, и вот тут - вот тут-то Джек узнал его. Узнал сразу, хотя и не видел в лицо. Но убить его в спину - значило помиловать. Это значило, что он так и не узнает, кто и за что его убил.
Затравленно дыша, офицер выбросил пустой магазин, зашарил в подсумках, что-то бормоча и постоянно выглядывая из-за угла. Джек сделал еще один шаг и позвал, удивившись, какой у него ясный, спокойный и безразличный голос:
- Капитан. Я здесь.
Визен обернулся - словно ужаленный, вскидывая бесполезный автомат. Джек не шевельнулся - стоял, чуть наклонившись вперед и опершись плечом на стену. Взгляд Визена скользнул по его рукам, плечу... Автомат сухо брякнул о камни. Холодно улыбаясь, капитан, не сводя полных ненависти глаз с Джека, правой рукой достал нож.
- Наконец-то, - с неподдельным облегчением сказал он, принимая боевую стойку. - Ты не представляешь, как я рад встрече...
- Я тоже... - медленно ответил Джек. Он не ощущал ни страха, ни облегчения, ни даже... да, ни даже ненависти. Он ждал этой встречи? В самом деле? Может быть. Как ждут момента, когда можно будет сбросить с плеч тяжелый груз. - Сейчас я тебя убью, капитан.
- Как? - нож в руке "бандоса" казался врезанным рукоятью в скалу. - Тебе, мальчик, не одолеть меня даже с двумя руками. А у тебя одна, как я вижу.
- Мне и она не пригодится, - тихо сказал Джек. Он не верил, что Визен сможет его достать. И почти лениво наблюдал, как капитан скользящим шагом двинулся к нему...
... - Это тебе за Дика! - нож вылетел из руки Визена и ударился рукоятью в стену. - Это тебе за Анну! - Визен, молча открыв рот, прижал руки к животу. - Это тебе за Ласло! - он отлетел к стене и неловко ударился в нее плечом. - Это тебе за Эндрю! - изо рта Визена выскользнула струйка крови и он начал молча садиться, но Джек не дал: - Это - за всех наших, гадина! - он отшагнул, миг смотрел на шатающегося врага - прижавшись лопатками к стене, тот смотрел на англичанина полными удивления и неверия глазами, потом - оттолкнулся от стены, и Джек ударил его снова, опять ногой: - А это тебе за Стеллу! - впечатавшись затылком в стену с мокрым сильным звуком, Визен встал на колени и выплюнул кровавую нить наземь. - А вот этот - это от меня! - и Джек последний раз впечатал ногу - в склоненное лицо "синего берета". Он стукнулся затылком в стену еще раз. Качнулся вперед. И рухнул навзничь.
- Неплохо, - зло и весело сказал Иоганн, выходя из-за угла. - А я боялся, что он ушел.
- Нет. На этот раз нет, - хрипло сказал Джек. - Посмотри, сержант, он жив? Я... мне... я не хочу к нему прикасаться.
Иоганн, хмыкнув, ногой толкнул Визена. Капитан шевельнул плечами и, глухо простонав, выпрямился кое-ка, опираясь руками, прислонился к стене. Иоганн длинно присвистнул:
- Здорово. Просто-напросто приятная картина.
Джек понял, что швейцарец имеет в виду. Лицо Визена представляло собой кровавую кашу. Глаза смотрели на англичанина - и только на него - с каким-то холодным изумлением. Визен облизнул с разбитых губ кровавые сосульки. Иоганн стоял рядом, но "синий берет" смотрел снова на Джека и только на Джека.
- Кончилась игра, - Джек ощущал, что плечо жжет огнем. От боли хотелось плакать... или еще от чего-то, а боль была лишь оправданием подступающим слезам. Визен снова облизнул окровавленные губы... и вдруг эти губы сложились в улыбку. Невеселую, злую и горькую.
- Не вздумай играть с ним в благородство, - быстро сказал Иоганн. - Такие, как он - они понимают лишь пули. Убей его, или я... - Иоганн перехватил "сайгу".
Визен лишь на миг перевел взгляд на него:
- Безоружного? - и вновь повернул голову к Джеку. Иоганн выругался по-немецки. Он не опускал оружия, но и не стрелял.
- Не беспокойся, - сказал Джек. - Я не собираюсь играть с ним. Я его просто застрелю.
И, расстегнув клапан, достал из кобуры "брен тен".
- Вот он - застрелит, - спокойно сказал Визен, глядя в ствол пистолета - не дрожащий. Секунду молчал, а потом, переведя взгляд на лицо юноши, с нарисованной улыбкой спросил его: - Ну почему я так плохо искал тебя тогда, мальчик? - и только теперь прорвались в его голосе злая досада и беспредельная тоска...
- Один мой друг говорил, что ты служишь каким-то злым силам, - сказал Джек, глядя в упор на своего врага. - Но знаешь что, Визен? Сейчас ты просто-напросто кусок дохлого дерьма. Тебя убил обычный пацан с Севера. И тебе не помогли твои долбаные хозяева, кто бы они ни были. Ну и ступай к ним, они тебя ждут.
И Джек мог бы поклясться потом - тогда он не подумал об этом - в глазах Визена появился нестерпимый, сводящий с ума ужас.
А тогда он просто выстрелил.
Визен икнул и, словно бы подумав, откинулся к стене. Удобно привалился к ней, уронив руки на колени. Из темной дырочки между сошедшихся к переносице и потерявших всякое выражение глаз быстро скользнула, подумала секунду и полилась в правый глаз, скатываясь по нему, струйка черной крови. Замерла на щеке.
- Все, - совершенно неуместно сказал Иоганн.
- Все, - эхом откликнулся Джек. Уронил пистолет и пошел через широкую улицу сквозь начавшийся по-настоящему дождь, плюхая сапогами по лужам без разбора. Он шел, не глядя под ноги, он прямо держал голову и - плакал. Второй раз в жизни он плакал - слезы катились по щекам с дождем, капали вместе с ним куда-то под ноги, а Джек их не замечал и то ли говорил, то ли напевал, глядя туда, где кружилась босиком на полном цветов лугу стройная девичья фигурка и слышался звонкий смех...
- А потом
Она ему клялась,
Что вчера
Это было в последний раз.
Он прощал.
Но ночью за окном темно...
И она
Улетала все равно...
Он скучал.
Пил на кухне горький чай
В час, когда
Она летала по ночам...
6.
Джек уже наизусть выучил этот страшный обряд. Страшный - и торжественный, не похожий на то, что предшествовало ему на войне - смерть.
В этот день погибли не только Дик и Андрей. Схватки шли во многих местах, штурмовики потеряли еще несколько человек. Ренан Мале, Шанахан o`Киф, Скульд Рингмис, Хокон Гутторм, Иржи Фардов, Франсишу Ринальду - всего восемь открытых пока гробов стояли в центре русской буквы П, образованной выстроившимися солдатами "Волгограда" в белых перчатках, ремнях и пробковых парадных шлемах - белых, с золотыми остриями и кокардой Рот.
Сильный, ровный холодный ветер словно живой врывался на плац. Он прорывался откуда-то северо-востока, с гор - и значил, что зима полностью вступила в свои права, и может выпасть снег. Ветер летел над шлемами и разворачивал в жесткий прямой лист ротный флаг.
"Транг. Транг. Транг. Транг," - монотонно выговаривали барабаны. Гробы возвышались на пушечных лафетах, и Джек видел запрокинутые белые лица лежащих в них. Этого не могло быть. Ни Дик, ни Андрей не могли там лежать - они в блиндаже почему-то, может быть - заболели... но там они лежать не могли. Легче самому умереть и не чувствовать, не видеть.
- Транг, - барабаны замолкли, сверкнули белым палочки в руках барабанщиков, опускаясь к бедру - четко, без единого лишнего движения. "Р-рах, р-рах, р-рах, р-рах!" - разорвал тишину сухой гром шагов. Капитан Фишер, подняв обгорелое лицо, пружинным шагом вышел из строя. Узкий палаш в его руке сверкнул - вперед, вбок-вниз, вверх, вниз перед собой: смирно!
- Тринадцать из строя! - рассек посвист ветра голос капитана. Джек ощущал, как под его ногами стучит земля: бух! бух! бух! - когда он вышел, с какой-то истовостью сведя руки на автомате, взятом парадным хватом и чеканя шаг. Встал в строй почетного караула. - Знамя! - Фишер наклонил голову. - Склонить!
- Та-та-та-татата-ааа... - печально пропел горн, и две с поливной сотни голов в шлемах опустились в такт с полотнищем, коснувшимся кромкой сырой холодной земли.
- В память героев, павших на поле чести - три залпа! - отчеканил Фишер, вскидывая палаш к лицу. Автоматы взметнулись в небо, и Джек увидел на своей мушке птицу. Высоко-высоко плыла она в воздухе, и ей не было дела до людей внизу. - Раз! - "р-рах!.. ах... ах..." - рванул воздух залп, сухой, отрывистый, унесенный ветром к далекому бурлящему океану. - Два! - "р-рах!.. ах... ах..." - Три! - "р-рах!.. ах... ах...". - Рота - смирно! На - кра-ул!
Моторы джипов заурчали, и они двинулись - медленно, везя следом лафеты. Дробь барабанов заглушила, возобновившись, звук моторов, и Джек сквозь наплывающие слезы - ветер дул теперь в лицо - увидел, услышал, как строй поет - торжественно и зло:
- Гроб на лафет! Он ушел в лихой поход...
Гроб на лафет! Пушка медленно ползет...
Гроб на лафет! Мы ляжем здесь костьми...
Гроб на лафет! Барабан - греми!..
Перед вертолетом джипы остановились. Сержанты из группы управления прошли мимо них, накрывая гробы крышками, а потом - обратно, под печальный звук горна медленно, торжественно расстилая поверх них флаги, которые будут отправлены семьям. На родину погибших.
Джек закрыл глаза, когда увидел, как крышка опускается над спокойным бледным лицом Дика - навечно отсекая его от мира. От новозеландской фермы, где он променял талонные ботинки на книги по истории, чтобы узнать больше и уметь больше, чтобы верить в то, что защищаешь... И открыл их лишь когда услышал, что строй вновь поет - но теперь он пел марш Рот, и марш напоминал торжественный хорал - может быть, так пели когда-то крестоносцы. "Песнопение," - подумал Джек. - Не просто песня. Песнопение."
Молодые голоса звучали торжественно и грозно...
- За все, что есть у нас,
За все, что есть народ -
Вставайте в грозный час!
Вновь гунны у ворот!
Во прах повержен мир.
В содомский впал позор.
Сегодняшний кумир -
Оружье и отпор!
Все может отказать,
Но только не завет:
"Умей не сплоховать!
Ударят - бей в ответ!"
Опять заводят речь,
Твердят со всех сторон,
Что миром правит Меч,
А вовсе не Закон!
А мы встаем на бой.
А мы идем во мрак,
Где прямо пред тобой -
Слепой и страшный Враг!
Порядок и уют
Добычей стали Тьмы
За несколько минут.
Остались Честь - и мы!
Чтоб стойкости стена
Стояла, как скала,
Будь новая война
Иль войны без числа!
Нет места бодрой лжи.
Победа нелегка.
Решают все ножи
И верная рука!
Свобода и Права -
Без них мы не народ!
Будь, Родина, жива -
И счет потерь - не в счет!
Джек вздрогнул. Привычные слова, вызывавшие радостное нервное напряжение, сейчас показались оскорбительными и страшными. Не в счет?! Дик, Андрей, Ласло, Анна, Тим, Хуанита, все, все, все и все - не в счет?! Да как же это?! Как можно так говорить?! Все в юноше воспротивилось этой мысли. Он обвел взглядом ряды лиц - хорошо знакомых, сейчас исполненных торжественности. Ему бросилось в глаза, что почти все эти лица принадлежат мальчишкам. Сколько им здесь? В основном - семнадцать, восемнадцать... Многим - шестнадцать, а то и пятнадцать, мало кому - девятнадцать, двадцать... И они каждую неделю вот так вот провожают своих - и забывают их не от черствости, а от очерствелости, не думают, кто следующий... Так кто - следующий?! Кто?! Этот?! Этот?! Этот?! Эрих?! Он, Джек?! Какой смысл в этих словах, в этом прощании, если мертвых уже не вернуть, не оживить?! Как можно потом смеяться, петь, спокойно спать?! Как, как, как, как?! На секунду Джеку показалось, что он - среди убийц.
"Что я здесь делаю?! - услышал Джек истошный вопль внутри себя. - Зачем я здесь?! У меня дома нет войны! Нет войны! А это - не мой дом! Мне страшно! Я не хочу умирать, мне жалко Дика, мне жалко Эндрю; вам - нет?! Мы не обязаны воевать тут!.."
... - Разойдись!..
...В наполовину пустой, тихой и какой-то страшной палатке, все расселись молча по кроватям. Эрих тихо подошел к столу, неожиданно громко щелкнула клавиша магнитофона.
И все услышали живой голос Андрея...
- ...Мои руки тряслись... Я курил на балконе -
И мерцали окурки, и плавили битум,
А на них наступали ревущие кони,
И смотрел на меня кто-то - мною забытый...
И мы с ним не боялись и самого черта!
Были копья точны, были мысли едины,
Мы стояли спиной к осажденному форту,
А за нами - вдали - вились флаги Медины...
И это так! Я не мог тебя спутать с другими!
Просто - стой и молчи, мне не нужно ответа!
И я вспомню и сам назову твое имя...
ВЕДЬ ЭТО ТЫ?! Мой Великий Магистр Ла Валетта?!.
...Джек сам не помнил, как он встал. Они все поднялись на ноги, не сводя глаз с маленькой потерханной коробочки на столе, где крутилась магнитная лента. Что-то попало под пальцы - это были плечи. Плечи стоящих рядом Иоганна и Эриха. Джек посмотрел направо и налево. Ему ответили два спокойных взгляда.
Он сжал плечи под жесткой тканью и стал слушать...
- ..."Я искал тебя. Здравствуй. Среди стольких времен.
Приговоров и сказок. Городов и окон.
Но ты совсем безоружен?! Собирайся, солдат!
Я пришел, ты мне нужен - возвращайся назад!"
И я отчетливо вижу на лезвиях сколы,
Я шагаю в литое тяжелое стремя,
А вокруг полыхают и рвутся глаголы,
Обретая свое НАСТОЯЩЕЕ время...
Мне известны до камня прибрежные мели
И едва различимые горные тропы...
Я твержу про себя: "Раз они так хотели -
Пусть проверят на прочность ворота Европы!"...
...И все-таки все было - как было.
И все было - правильно.
7.
Через пять дней после той операции Джек лежал на койке в одних трусах и смотрел в потолок. В палатке он был один. И было ему плохо. Очень плохо.
По ночам ему снилось, что он лежит на черной, голой земле под низким, хмурым небом - и нет сил двинуться. Сон изматывал, как марш-бросок. Даже больше. Джек просыпался с больной головой, мерзким вкусом во рту и безотчетной тоской. Он никак не мог закончить письмо домой и не желал ни с кем разговаривать не по делу.
Больше всего сейчас его утешили бы бои. Но отделение ополовинело, его не посылали даже в рейды. Да и активных боевых действий не велось, хоть и блуждали слухи о новом наступлении, которое скоро начнется. Джек подумывал обратиться к врачу, потому что ощущал - его вялость просто-напросто следствие нервного истощения и, похоже, ему надо лечиться.
В палатку вошел Иоганн.
- Ты тут? - швейцарец сел на кровать. - Не спишь? Хорошо.
- Что случилось? - Джек спрыгнул и сел на нижнюю кровать, отметив, что сержант выглядит каким-то скованным.
- Уезжаю, - Иоганн вздохнул.
- За пополнением, что ли? - без особого интереса спросил Джек.
- Да нет... - Иоганн кивнул на свой собранный рюкзак. - Вообще. Кончился мой роман с Ротами. Жаль.
- Стой, куда уезжаешь-то?! - встрепенулся Джек. - Не понял, ты что?!
- В школу к отцу. Подучусь и стану офицером... - Иоганн поднял с пола какую-то пылинку, сдунул ее с ладони. - Вот так.
- Ребята знают? - сразу спросил Джек. Иоганн кивнул:
- Ага. Я им сказал, они снаружи в волейбол играют. Жозеф, правда... но я ему напишу потом. Вы все очень хорошие солдаты и вы все мои друзья. Да, так.
- Ты тоже был очень хорошим командиром, - искренне сказал Джек. - А кто... ну, кто будет командовать отделением? Неужели Хелен?
- Конечно.
- А замом кто? Эрих?
Иоганн помедлил.
- Фишер утвердил тебя.
- Меня?! - Джек изумленно посмотрел в глаза сержанту. И засмеялся - впервые за очень долгое время. - Это что, прощальная шутка?!
- Да нет, все вполне серьезно, - Иоганн не улыбнулся, и Джек озадаченно моргнул:
- Да ты что?! Я же тут без году неделя... и я всего лишь ланс...
- Капрала тебе дадут, - сказал Иоганн. - Все, кто там был - повысят в звании. Кроме меня, конечно.
- Ну вот и ставили бы Эриха, - пожал плечами Джек. Он все еще никак не мог понять, что чувствует в связи с такими новостями.
- А поставили тебя, и хватит, - Иоганн вдруг поднял ладонь ко лбу и тоскливо сказал, потирая его круговыми движениями. - Какие были ребята... Хорошие командиры не теряют таких! С Диком мы были почти два года... знаешь, он никогда не верил, что его могут убить. Всегда говорил, что с ним ничего не случится... - глаза Иоганна влажно блеснули. - И я-то сам в это уже поверил. Ты бы знал, из каких переделок мы с ним выпрыгивали, даже не прищемив хвост...
- Знаешь, - сказал Джек. - Знаешь, Иоганн... во время своего первого рейда я ночью слышал, как он... Дик... говорил с Хелен. Он так сказал... я точно помню, как будто в мозг впечаталось... "Я согласен быть убитым. Я согласен быть забытым. Но лишь бы не шумный парад - и новая азартная драка у корыта с похлебкой из замешанной на нашей крови победы! Я не хочу возвращения того мира. И меня очень радует, что дети наших вождей - там же, где и я. Я ушел защищать мой мир от махди. От глобальных махди. От отрезанных голов, от съеденных людей, от пустоты. И я вернусь в мой мир - если же выяснится, что в тылу что-то опять начало шататься - я его принесу с собой отсюда, с фронта. И пусть только кто-то попробует выставить локоть. Убью на месте." И еще... он так сказал: "Лично я - я четко знаю, чего хочу и за что сражаюсь." - Джек прикусил угол губы, усмехнулся, сухо сплюнул. - Так вот. Я не лучший. Я не самый храбрый. Дик был лучше меня. Но я - жив. И пока я жив - я никого из наших не дам забыть. А если кто-то попробует накормить нас старой протухшей кашей из учебников истории - я его просто убью. Будь он на улице, в школе или в Палате Лордов. Убью после первых же его гнилых слов. Как Дик завещал. И точка, Иоганн.
Швейцарец, слушавший молча и внимательно, тряхнул англичанина за плечо. Молча. Потом снял с пояса и протянул Джеку свой нож - длинный, с плавно выгнутым клинком и зазубренным обухом.
- Держи. Это подарок.
- Мне?! - смутился и обрадовался Джек. - Но у меня финка... Эрих подарил...
- Знаю. Бери, лишним он не будет. А там, куда я еду, он пока не очень нужен. Не дело ему лежать без работы. Сталь от этого начинает стареть и умирает.
- Тогда бери мою финку, - решительно сказал Джек. - Эрих не обидится. Бери, а то я откажусь!
Они поменялись ножами. Иоганн встал, подцепил рюкзак. Джек тоже поднялся. Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом неловко обнялись. Иоганн похлопал Джека по спине и вышел.
Англичанин, держа в руке нож, смотрел ему в спину, как то не очень веря, что сейчас сержант уйдет.
Швейцарец вышел, не оборачиваясь...
...Пройдет много лет - больше, чем Джек прожил на свете. Будет горящий город далеко на юге, на другом континенте, и затонувшие в порту корабли, и тьма, пронизанная тревожным светом прожекторов, и горбатый силуэт взорванного посередине моста, и остатки добровольческого отряда под командой инженера Брейди, прижатого к берегу ополоумевшей от понимания близости конца бандой - последней на том континенте бандой... И будет смерть, смерть вокруг. И когда надежды уже не останется, и добровольцы будут отстреливаться практически в упор, уже лежа в воде - с тыла молнией ударит имперский танковый полк, и банда частью ляжет на берегу, частью разбежится и останется трупами в окрестных улочках... Командир танкистов выйдет из темноты - непривычный для этих войск гигант в броне, в очкастом шлемофоне, и Джек будет говорить с ним, обсуждая дальнейшие действия... а потом танкист неожиданно спросит: "Брейди? Джек Брейди?" - и снимет шлем. И окажется Иоганном Херстом - полковником Херстом, Херстом повзрос... постар... изменившимся, Херстом с заметной сединой в коротких светлых волосах - но все тем же Иоганном. И добровольцы, годящиеся через одного Джеку в сыновья, с изумлением станут наблюдать, как уже в общем-то немолодые люди, словно мальчишки, хохоча, будут лупить друг друга по плечам и орать что-то не совсем понятное, но радостное...
...Но это будет нескоро...
...А пока Джек сидел на кровати и рассматривал подаренный нож. Сидел довольно долго - и дождался Елену.
- Вот ты где! - завопила она. - Иоганн уехал?!
- Да уже, наверное, да, - Джек поднял голову. - А что?
- О черт... - не сдержалась Елена. - Он тебе сказал, что ты фактически мой зам? - Джек кивнул. - Так одевайся скорей, пошли!
- Да что случилось-то? - задавая вопрос, Джек, тем не менее, уже влезал в штаны.
- Что, что... - Елена поморщилась, поправила волосы. - Скобенюк бибикнул - пятеро новичков в наше отделение, пошли принимать!
- Хелен, - Джек застыл с курткой в руках. - Я как-то все-таки...
- Да некогда и как-то, и даже все-таки! - выпалила русская. - Они уже тут, надо встречать!
- Тьфу, - на этот раз Джек плюнул по-настоящему, смирился, сунул руки в рукава. - Пошли, чего теперь...
...Пятеро новичков торчали недалеко от палатки, и Джек отметил, что такие же группки видны и у всех других палаток - роту доукомплектовывают до штата... наступление?! Хорошо.
Но тут он увидел пополнение, и внутри все онемело. Нет, с наступлением надо подождать... Ник и Эрих, идя навстречу, перебрасывались мячом; Ник сделал постное лицо, а Эрих, отпасовав ему мяч, прошел мимо строевым прусским шагом и заржал по-лошадиному:
- У-а-га-га-гаааа!
- Не мог подождать с отъездом, - бормотала Елена, - вот не удивлюсь, если он знал о пополнении и сбежал, чтобы не трепать нервы... - но лицо у нее было не сердитым, а скорей печальным. Иоганна ей было жаль, не как сержанта...
- Слушай, и что мы будем делать? - тихо спросил Джек, глядя, как пополнение с судорожной четкостью принимает строевую стойку, изучая испуганные лица. "О небо, неужели я два месяца назад был таким?! Но это же..." - Хелен, это расформированный детский сад.
- Будем работать с тем, что есть, - голос русской был решительным. - Становиииись! - резко и зычно скомандовала она.
- Они и так стоят, - еле слышно ответил Джек, - дальше уже некуда. Давай дальше по сценарию.
- Смирно! - Елена застыла перед коротким строем, Джек - чуть позади и сбоку от нее. - Вы прибыли во 2-е ударное отделение 5-го штурмового взвода парашютно-десантной роты "Волгоград" 10-й сводной дивизии, где и будете продолжать службу, а точнее - начнете ее по-настоящему. Я - исполняющий обязанности командира отделения капрал Золотова. Это, - кивок на Джека, - исполняющий обязанности заместителя командира отделения ланс-капрал Брейди. Мы - ваши непосредственные командиры и хочется надеяться - станем друзьями. Ланс...
Джек шагнул вперед.
- Документы сданы лейтенанту? - молчание. - Шевроны роты получены? - молчание. - Первое, что вы сделаете, когда займете место в палатке и разместите вещи и оружие - нашьете их. Вы - в роте "Волгоград", а это лучшая рота 10-йсводной, где лучшие роты среди Конфедеративных Рот... Вольно. Познакомимся ближе, - он прошел на левый фланг.
Первым стоял стройный парнишка - ниже Джека, с открытым лицом, с густыми даже в подстриженном виде русыми волосами, голубоглазый.
- Рядовой-пулеметчик Виктор Ревок!
- Русский? Отлично, - кивнул Джек, делая шаг дальше.
Следующим оказался невысокий темноволосый мальчишка с густо-карими глазами, чернобровый, с матовым румянцем на смуглом лице.
- Испанец, итальянец? - кивнул ему Джек. В карих глазах появилась удивленная обида, мальчишка ответил с резким акцентом:
- Рядовой-стрелок Петр Заров!
- А-а... - с уважением протянул Джек. Мальчишка выглядел совсем... мальчишкой, но Джек хорошо знал, что жители Балкан - отличные воины. Поощрительно улыбнувшись, Джек увидел ответную улыбку - болгарин даже осмелился поправить ремень автомата, в его взгляде было явное облегчение - что это он, неужели так боялся новых людей? Впрочем, в лагере быстро дружатся, трудно потом расставаться и кажется, что на новом месте наверняка будет хуже - уж это Джек знал...
Следующий единственный соответствовал лучшему типу солдата. Рослый, плечистый, "некрасиво" загорелый даже рыжеватый, сероглазый. Ему могло быть семнадцать, могло быть и больше лет. Даже девятнадцать... нет, наверное, все-таки семнадцать, хотя глаза уверенные, пристальные и очень недобрые.
- Рядовой-гранатометчик Майкл Фой!
- Воевал? - сразу спросил Джек. - Где, когда?
- Три года в Северной Америке в составе ополчения колонистов, товарищ ланс-капрал.
Рядом с североамериканцем стояла беловолосая, скуластая девушка с прозрачными глазами.
- Рядовой-снайпер Кайса Линнахямарри!
Ну, с этой-то все было ясно. Среди снайперов Рот 80% были девчонки. А среди них, в свою очередь, 80% - скандинавки и немки с прибалтийками. Эту публику Джек знал хорошо - фанатички, убежденные в том, что перед рождением пятерых детей как минимум надо убить пятьдесят бандитов. Тоже как минимум.
Последний. Светловолосый, рослый, с наивными серыми глазами.
- Рядовой-стрелок Дэниэль Лир!
Звонкий голос. Но слишком детские глаза, и вообще - вид такой, что кажется еще младше, чем есть.
Джек отступил на пару шагов и еще раз осмотрел весь коротенький строй. Вообще-то, конечно, все пятеро - хорошо сложенные, спортивные, да и в лагере они ведь не штаны за партами протирали. Но все-таки сопливые. Странно. Джек чувствовал себя старше их на десять или двадцать лет. На целую жизнь. Несладкую и нужную жизнь в этом мире. Жизнь, которая у этих пятерых только начиналась.
Он снова скользнул взглядом по лицам - открытые (знакомство состоялось, и ничего страшного...), чуточку торжественные. Нет, этот Фой - уже не ребенок. Но остальные... особенно болгарин, да и русский тоже - похоже, им вообще шестнадцати нет. Узнать точнее и отправить обратно? Джек изумился этой мысли, потом испугался ее. Он мечтал попасть на войну, сколько себя помнил. И счел бы предателем любого, кто вздумал бы его вернуть! Так же думают и эти ребята, которых он хочет вернуть... что с ним?
Эти не вполне вразумительные мысли прервало странное тявканье - похожее на тявканье щенка, но какое-то механическое, оно неслось из... из кармана на рукаве этого... а, Лира. Лицо новичка стало испуганным, и Джек спросил удивленно:
- Что это?
Лир сглотнул. Запустил руку в карман и достал маленький... радиоприемничек, что ли? На коробочке величиной с коробку спичек была нарисована собачка.
- И что? - не понял Джек. Лир покраснел:
- Я его сам сделал... в общем... нужно тут кнопки нажать... каждые три часа... чтобы... ну... вроде как покормить... я в журнале прочитал... у меня щенок же дома...
- А? - Джек оглянулся на Елену. Та смотрела прозрачными глазами. Своих глаз Джек не видел, но почувствовал - они принимают выражение бессмысленной муки.
- Ну так корми, - предложил он Лиру. - Корми, а то сдохнет.
Лир обрадованно защелкал кнопками. А Джек повернулся и, взявшись за нижнюю челюсть - словно дико заболели зубы - пошел к палатке.
За этими словами и этим жестом, как ни странно, крылось... облегчение. Джек понял, что он и кто он сейчас, и что его отличает от этих ребята - фактически его ровесников. Он больше не был усталым, подавленным произошедшими несчастьями мальчишкой. Теперь он - командир, и он ощущал ответственность за этих пятерых. Они должны остаться в живых и победить. В этом теперь - смысл жизни. Странно. Раньше он думал только о себе. И победу воспринимал в общем-то как свою победу, как свое счастье. Неужели надо было потерять любовь, потерять друзей (таких друзей!), чтобы понять до конца - есть не только свое? Он уже вряд ли будет счастлив (Джек улыбнулся и отнял руку от подбородка), но для этих ребят он станет хорошим командиром.
И ясное, осознанное желание этого - полное и откровенное - окончательно смахнуло тоску и оцепенение. Как легкая тряпка смахивает густой слой пыли, осевший на блестящей поверхности и замутивший было ее.
Джек повернулся от самого входа и увидел, что новички идут к палатке следом в главе с Еленой. Они шагали не очень уверенно, и Джек улыбнулся снова, теперь уже - им.
Ничего, ребята. Все будет хорошо. Прорвемся. Прорвемся, чтоб нам провалиться!
