На дорогах гололедица, а в головах кружение

Директор Орландо Кастильо ждал инженера фон Блута. Секретарь Анжела была предупреждена о визите и встретила немца на первом этаже. Как и многие местные девушки, была она невысокого роста, круглолица, смугла и ужасно любопытна. Несмотря на жару, одета строго. Она улыбнулась, остановившись в коридоре, и, когда Саша поравнялся с ней, сказала:

– Buenos días, señor Blut! Sí! El Director Dr. Castillo advirtió que usted vendrìa, le llevo con el.

Саша поздоровался и пошел следом.

Директор был одет в хирургическую форму и, видимо, собирался или на утреннюю конференцию, или на операцию. Саша больше склонялся к первому. Восемь тридцать утра, обсудят сейчас ночные проблемы, планы на день, потом разойдутся работать. Фельдшера Степанова пробила ностальгическая страсть. Захотелось переодеться и тоже пойти к больным. Но он подавил в себе это желание.

Дон Орландо пожал Саше руку и пригласил следовать за собой.

– Buenos días, señor Blut! Bienvenido a nuestro Hospital! Ahora inmediatamente lellevo a la habitación donde se encuentra el equipo.

– Estoy listo para trabajar, – сказал Саша. Он старался не выдавать своей радости, что, наконец, получит доступ к сканеру и закончит первую часть миссии.

– Necesita ayuda? – спросил на ходу директор.

– No, espero que lo puedo manejar yo, – отказался Саша, подумав, что чем меньше будет свидетелей рядом, тем лучше. И решил сразу «взять быка за рога»:

– Don Orlando, antes de que se vaya, tengo un gran peticiòn para usted.

Директор, кажется, обрадовался возможности хоть чем-то услужить товарищу Петеру.

– Lo que quiera, querido señor Peter!

– Me puede prestar su auto?

Вот тут Дон Орландо удивился.

Саша объяснил ему, что прокатная «Ауди» – чудесная машина, но в ней установлен маяк GPS, и компания, которая оплачивает все расходы, в том числе и расходы топлива, будет задавать вопросы, с какой целью инженер Блут гонял ее на западное побережье, в Чинандегу и Коринто?

– Es que simplemente no quiero dar explicaciones. Terminarè el trabajo, y si me quedan dos o tres días de descanso – realmente quiero relajarme en la Costa. Me entiende?

Дон Кастильо отлично понял. Он полностью поддерживает дона Педро, но готов передать ему ключи и документы на свой старенький «шеви» в обмен на акт и заключение о пригодности оборудования к сборке.

Саша не возражал. Директор сказал, что все оставит Анжеле, и если Саша управится, когда он будет на операции, то секретарь ему все передаст, а если уже освободится, то сам.

Дон Кастильо открыл дверь небольшой пристройки, выходящей во внутренний двор госпиталя, в трех комнатах стояли ящики с комплектующими, отдельно большая дуга – арка-коромысло, к которой крепятся излучающая головка и приемная камера ЭОПа.

Саша положил сумку с инструментами на стоящий посреди комнаты письменный стол.

– Gracias, Don Orlando! Voy a empezar, y presentarè un informe sobre la ejecución de los trabajos a Angela. Nos veremos para la cena.

Директор хлопнул инженера фон Блута по плечу и оставил наедине с оборудованием.

Как только за ним закрылась дверь, Саша защелкнул замок, чтобы никто случайно не влетел, затем достал из сумки «Филипс» и, найдя вчерашний звонок от компании «Арабелла», нажал вызов. На том конце автомат сказал:

– Compañía de servicio al cliente «Arabella», espere, por favor le respondan.

Саша набрал несколько цифр. Из динамика раздалось: «Gracias por escribir». То есть «сообщение принято, спасибо!».

Нужный ящик он обнаружил сразу и с помощью специальной фомки отковырнул фанерную стенку. Принтер большой. Метр на полтора и еще на полтора. К счастью, в нижней панели вмонтированы небольшие ролики. Докатив прибор до стены, Саша подключил его к розетке. Сканер зажег панель готовности к работе. Он полностью имитировал работу обычного принтера. Он отчитался о том, что находится в тестовом режиме, что разъемы ЭОПа и цифровой станции свободны…

Саша достал смартфон, шнур USB и подключил к «принтеру», смартфон высветил обычную цифровую панель на экране. Шифр запуска сканера содержит тридцать семь цифр. Семь групп по пять и еще две. Инструкция, в которой был этот шифр, уже стерта. Но память тренирована, группы автоматически появились перед мысленным взором. Закончив набор, Саша нажал CALL – и смартфон начал выдавать длиннющую таблицу, потом он погас, снова включился, выдал таблицу поменьше, потом изобразил график активности и последнюю фразу на английском: «The data packet is ready. Send?» Саша подтвердил – сенд, и… Все. Смартфон погас. Снова зажегся и высветил улетающий конвертик. «Шутники», – подумал Саша.

Рядом с уменьшающимся конвертом мелькали цифры обратного отсчета. Тридцать минут. Пока сканер избавлялся от накопленных данных, «инженер» решил все-таки по-честному выполнить работу и распаковал ящик с цифровой станцией, потом ящик с рентгеновской головкой и ЭОПом. Из сумки достал «Аверс» и комплект установочных дисков для станции. Из отдельных ящиков извлек большие графические мониторы с боковыми шторками. Он обязан тут просидеть не меньше трех-четырех часов. Потом составит акт приемки, подпишет его, все приборы сложит обратно в ящики и опечатает их. По легенде, он должен выбраковать принтер, сообщить, что из Манагуа в течение двух недель доставят новый.

Смартфон закончил отсчет, пискнул и сыграл туш.

Пробежав пальцами по клавиатуре «принтера», Саша запустил сканерные блоки на уничтожение. В аппарате что-то негромко щелкнуло, треснуло, зашипело, затем шипение стихло.

Задание выполнено. Теперь осталось смыться.

Соединяя цифровую станцию с «принтером», ЭОПом и мониторами, Саша запустил аппарат в тестовом режиме, поставил диск 1. Время пошло. На мониторе менялись ряды цифр, отчет сообщал, что установка идет нормально. Загружалась базовая оболочка. Драйвер «принтера» в компьютерной станции установился, обратился к «принтеру» и получил ответ: «сбой по портам», далее пошли номера портов.

Саша довольно улыбнулся. Пока все шло по плану.

Он сел заполнять акт проверки и записал в графе «выявленные дефекты»: «Impresora imprime X-fault» – «Неисправность принтера рентгеновских отпечатков».

Станция будет устанавливаться полтора часа.

Саша открыл ящик со столом, на который укладывается пациент, проверил ролики. Все в порядке, время идет. Он уселся на полу и принялся обдумывать дальнейшую тактику. Роза встретилась с Мигелем? Допустим. Вряд ли она скажет про деньги, но то, что она в восторге, – однозначно. Так, она знает, что я весь день буду в госпитале. Мигель примет эту информацию и доложит своим или поделится информацией, и та потечет дальше.

Что им известно обо мне? Только то, что я не тот, за кого себя выдаю. Это немало. Немало, чтобы подозревать меня. Связали ли они меня с прилетевшим в Мюнхен Степановым? Маловероятно. Ведь оттуда я выехал поездом в Женеву уже как фон Блут, а билеты на поезд продаются без документов, не то что в России. Обычная электричка. С вокзала я проехал на такси, это еще один оборванный след. Платил я не картой, а наличными. Значит, я для них возник в Швейцарии, и если бы не случай в самолете, то сейчас вообще не было бы волны. Что сказала Роза? Со слов Мигеля, меня якобы ищет авиакомпания. Это, конечно, пурга. «Эйрсвисс» не станет меня искать. В гробу они меня видели. Ушел и ушел… Значит, от имени «Эйрсвисс» меня ищут спецы-контрики. И даже не прячутся. Как бы поступили наши? Сфотографировали бы в двух проекциях и протащили через базу данных образов. Но меня нет в базах. В их базах нет, а в нашу они не влезут.

Пискнул «Филипс», зажегся экран.

СМС: «cam3, cam2, cam1». Вот так так… Агенты ЦРУ уже вошли в номер?

Саша включил смартфон и запустил приложение связи с камерами. С экрана на него смотрел мужчина лет сорока. Латиноамериканец, он не видит камеры, озирается в номере, сделал пару шагов вглубь комнаты. Увидел на столе фишеровскую сумку, она не застегнута. Незваный гость отогнул край и заглянул внутрь. Ничего не взял. На тумбочке увидел часы. Подцепил за браслет пальцем, осмотрел и положил на место. Это не вор. Вор забрал бы часы. Еще несколько шагов. К кому-то обернулся. Саша подключил камеру три. Панорама коридора. Перед дверью в его номер стоит невысокий парень в форме полицейского. Они негромко говорят, не хватает чувствительности микрофона. Тот, что в номере, нашел фотографию семьи фон Блута. Переснял на телефон. Пусть ломают голову.

Мужчина вышел из номера, захлопнул дверь. Молодой полицейский, наверное, это и есть Мигель, запер дверь ключом. Они разговаривали спокойно. Вот Мигель говорит: «…Por la tarde regresará al hotel…No hay nada de que culparlo!»

Ждите меня, ждите. Они спохватятся, когда я уже буду гнать на юг. Их собьет с толку и то, что дон Орландо уедет на моей машине с работы. Наверняка они подключились к трекеру «Ауди». Что они могут сделать? Дать объявление в полицию об угоне машины директора Кастильо? Могут. Но они для этого должны быть уверены, что я уехал на ней. За входом в госпиталь следят? Уверен, что да.

Саша достал из сумки баллон с автозагаром. Обработать открытые участки кожи? Посидеть на солнышке… Он достал еще одну расческу, упакованную в водонепроницаемую пленку. Нужна вода – несколько капель. Но не сейчас.

Станция выдала рапорт, что система установлена. Все драйверы настроены и готовы к работе.

Саша надел на руку часы с ГЛОНАСС, полпервого уже. На улице пекло. В помещении работает кондиционер. Можно жить.

Саша принялся демонтировать все блоки и убирать их обратно в ящики. Еще полчаса, и помещения будущего рентген-кабинета выглядят точно так же, как и раньше. В «принтере»-сканере идет медленное выгорание шпионских блоков. Дыма нет, но небольшой запашок химии и горячего металла есть. Только б пожара не было.

Тестер «Аверс» нужно презентовать госпиталю. В сумке лежит пластиковый пакет с цветастой рубахой, автозагар, расческа с краской и телефон «Филипс». Смартфон свое отработал. Саша активировал его в последний раз, на клавиатуре набрал 0000 и CALL. Экран вспыхнул и побелел. Теперь это бесполезный кусок пластика. Саша раскрыл его, извлек батарею и несколько раз дал по ней молотком. Это единственная деталь, которая сама себя не спалит. Испорченный смартфон Саша убрал в пакет.

Выйдя в коридор и убедившись, что в нем – никого, Саша вернулся к приемной директора. Анжела радостно выбежала из-за стола.

– Hola Angela! El Dr. Castillo està en su oficina? – спросил Саша.

– Sí, señor Blut! Èl puede recibirlo! Entre! – объявила секретарша.

Саша вошел в кабинет и положил перед доном Орландо акт.

– Todo está listo, señor director! Revelados una unidad que no trabaja – la Impresora Radiografías. Ya le he informado a la empresa y traerán un nuevo en dos semanas.

– Por qué està roto? Esto no es culpa de mis chicos?

– Defectos de fabricación, señor Orlando. Esta dañado el chip de control de impresiòn. En el acto, reflejè el defecto. Puedo recoger su coche?

– Entiendo! – Орландо забрал акт и подписал оба экземпляра.

Саша убрал свой экземпляр в фирменную сервисную сумку, где лежал тестер. Протянул сумку Дону Орландо и сказал:

– Por favor guarde este bolso, lo recojo, cuando vaya a devolverle su coche.

Дон Кастильо забрал сумку и убрал в вещевой шкаф.

– Aquì estarà completamente seguro! – сказал он, протянув ключи от машины и документы. – Vamos, camarada Pedro, le llevo al coche.

Саша отдал ему ключ от «Ауди» и документы компании проката «Херц».

Неожиданностью оказалось то, что Орландо повел Сашу через весь госпиталь на задний двор, там стояла его машина. Вот этого подарка Степанов не ожидал. Наружка сейчас наверняка следит за главным входом. Они не рискнут расспрашивать директора обо мне, пока я тут. От Розы они знают, что я собираюсь ехать на тихоокеанское побережье, и если планируют захват, то именно по дороге на запад. Главное, это проскочить Окотал и уйти на юг. Пока они могут только предполагать то, что я русский. Они видят лишь европейца. На кого я работаю? Им неизвестно. И вряд ли они узнают, пока не начнут масшабный анализ моей речи, по особенностям произношения можно с некоторой долей вероятности предположить национальность человека. И только. Сейчас они терпеливо ждут, когда я выйду из госпиталя, сяду в «Ауди» и вернусь в отель, чтобы забрать свои вещички. Ну, ждите, ждите…

Не выдавая внутреннего ликования, Саша сел за руль директорского «Шевроле», помахал рукой дону Орландо и тронулся на выезд с территории больницы.

Вырулив за ворота, Саша стащил с себя рубаху и обрызгал лицо, руки и грудь автозагаром, стараясь не пропустить ни одного пятачка открытой кожи, помня о такой детали, что ладони не темнеют! Закончив с наведением загара, он потом несколько раз провел расческой по волосам и усам, превращаясь в жгучего брюнета с серыми глазами. Отдельно прокрасил брови, постарался и блеклые ресницы чуть затемнить, судя по отражению в зеркале – что-то более-менее убедительное получилось. Не латинос, конечно, но американец, долгое время проживший в экваториальной Америке, – вот что вышло из белобрысого немца Питера фон Блута.

– Congratulations, von Bluth, now you’re the spitting image of Captain Blood. Or let it be Don Pedro la Sangre? – произнес он по-английски.

Проезжая мимо мусорного контейнера, он выбросил разбитый «смартфон», туда же отправил баллон с автозагаром и расческу.

Маскировки хватит суток на двое. Впрочем, душем это все легко смоется в любой день.

Саша вывел машину на трассу 29 и погнал в сторону города Окотал, через который проходят все дороги на севере Никарагуа.

Там он свернул на юг, на дорогу № 15 до Эстели. Память держала карту и все номера дорог с ключевыми городами. До Эстели он не заметил даже намека на слежку. Выезжая из этого городка, он вдруг подумал, что у него, кроме завтрака, в желудке ничего не было, и отчаянно захотел есть. Но останавливаться нельзя, пока нет признаков, что его ведут. На часах уже три. Дон Орландо еще в госпитале. Если вдруг соглядатаи увидят, что он садится в «Ауди», они сообразят, что произошло. Будут расспрашивать директора? Возможно, а что он им скажет? Что фон Блут поехал на запад? В Чинандегу? Пока они доложат в центр, пока там подключат спутники и начнут искать машину Кастильо, я доберусь до Манагуа.

Кстати, машину было бы нелишне оставить на окраине и взять такси до центра города. Постараюсь именно так и сделать.

Главное, не совершить самую распространенную ошибку. Не надо думать, что противник глупее меня. Пока они не знают, что я русский, они не смогут вычислить мой маршрут на финальном этапе. Но я точно не китаец… Хотя я мог бы замаскироваться. На китайском я говорю без акцента. Только глаза не китайские и нос. Без грима не спрятаться.

До Типитапы Саша доехал без сопровождения. В городке он присмотрел ресторан со стоянкой под навесом, загнал машину и вышел. В руках он ничего не держал. Документы и «Филипс» в нагрудном кармане. Ключи от машины в брюках.

Есть хочется. Но Саша сдержал позыв и, не заходя в ресторан, прошел по улице чуть дальше, увидел небольшое кафе и заглянул туда.

Заказал себе кусок жареной говядины с овощами и лимонный сок, которым обильно полил мясо и овощи. Отдельно, чтобы пить в дороге, взял бутылку минеральной воды. Он тщательно убирал акцент. Он больше не немец. Автозагар лег довольно ровно. В этом Саша убедился, осмотрев себя в туалете, где обязательно было зеркало над раковиной. Главное, что не забыл про уши и шею. Подобные мелочи и могли привести к провалу. Как, например, слишком правильное произношение, или нехарактерное разминание сигареты, или застегивание ширинки на ходу, или невынимание чайной ложки из чашки. Мелочи, но очень важные мелочи!

Саша похвалил себя за интуицию, он через плетение веранды видел машину дона Орландо у того ресторана, где он запарковал ее. Рядом с машиной остановился мини-вэн с затемненными стеклами, из которого вышли европейской внешности трое мужчин. Здоровые, тренированные парни в футболках и джинсах с короткими армейскими стрижками. Морпехи США? Они обошли вокруг старенького «шеви», заглянули в ресторан. Через некоторое время они выбежали, и двое сели в мини-вэн, а третий остался в ресторане караулить машину директора.

Саша мысленно поаплодировал себе. Отрезая куски говядины, заедая их овощами, он решил не торопиться. Чем больше будет суеты, тем лучше. С другой стороны, засиживаться опасно.

Сейчас аналитики ЦРУ, если имеют записи данного места со спутника или наружных уличных камер, просчитывают, как я могу выглядеть. Полчаса или час у меня есть.

Что произошло? Видимо, поняв мою хитрость с машиной директора, контрики вызвали роту морпехов, посадили на машины и пустили по всем дорогам. Тупо, но эффективно. Машину нашли. Значит, что? Значит, меня надо ловить в Манагуа. А это как иголку в стоге сена.

В кафе, кроме него, почти никого не было. Парни на мини-вэне рванули дальше. Саша не торопясь доел мясо, рассчитался с хозяином кафе наличными. Никого ни о чем не расспрашивая, чуть покачиваясь, будто идет издалека крестьянин, пошел вдоль по дороге к центру городка. Там на площади должны быть такси.

Мини-вэна видно не было. Очевидно, что они постараются меня захватить в аэропорту. Сообразят они, что я сменил масть? Должны. Саша увидел лавку с национальной одеждой и через десять минут вышел уже наряженный по местной моде. В рубаху, широкополую шляпу, нарочно выбрал не слишком нарядную. За спину повесил рюкзак, типа «сидор», в который убрал свои вещи.

«Филипс» пискнул. На экране высветилось: BISHOP.

Подтверждение, что на него открыта охота. Теперь главное – не суетиться самому. Он снял часы и убрал в сидор. Не может у пейзана быть таких часов на руке.

Такси на площади стоят. Четыре машины, и все «Лады». Вот это удивили! В какие дали занесло вазовскую продукцию?!

Наружка может быть где-то рядом? Вполне. Как быстро они поймут, что я сменил масть? Уже поняли. На что сориентируются? Рост, особенность походки… Переберут всех, кто попал в кадр в момент парковки у ресторана в Типитапе и методом исключений вычислят меня. Сесть в такси? А где уверенность, что они во всех четырех не держат своих людей? Нет такой. Только не паниковать.

Сзади гуднуло смачным басом. Саша обернулся, на него двигался междугородный автобус до Манагуа! Вот это удача! Он поднял руку, и водитель притормозил, открывая дверь.

– Cuànto es a Managua? – спросил он, выбирая монетки.

– Diez Córdobas! – ответил водитель автобуса. – Dàte prisa, hombre!

По дороге на подстанцию Татьяна дважды чуть не упала на плохо очищенном ото льда асфальте. Мартовский мороз коварнее всех. То оттепель, то ночные морозы, то метель. Ледяные наслоения не успевали отчищать. Реагент разводил грязь на асфальте. Хоть сама и не упала, но по пути к метро и потом от метро до подстанции «Скорой помощи» Татьяна троим пожилым тетушкам и дядькам помогла подняться, но одежда их была безнадежно испачкана черной маслянистой уличной грязью.

Восемь утра, сдавались-принимались бригады первой смены. На первом этаже народ ходит толпами, уставшие серые лица отдежуривших смешиваются с розовыми и свежими тех, кто только что пришел. Голоса, лязганье и стук крышек ящиков, непрерывное хлопанье входной двери. Водители отмечают путевые листы.

Татьяна, отвечая на «приветы», зашла в раздевалку, в своем ящике повесила пуховик, забрала синюю скоропомощную форму. Выйдя с кулем одежды, направилась на второй этаж – переодеваться, но на нее наскочила сестра-хозяйка.

– Степанова! Ты же на «неотложке»! Получи новую форму!

– Какую новую? – не поняла Татьяна. – У меня вот эта есть.

– Эта для «Скорой», а тебе красную положено, там написано «неотложка». Зайди, я выдам. Кажется, есть подходящий размер. Твой Нестеров уже получил?

– Какой он мой? – возмутилась Татьяна. Но ничто не могло испортить хорошего настроения. Она уже поделилась с Викой новостью о беременности. Та уж наверняка доложит родителям.

Вот только когда она сможет Сашу обрадовать? От него вчера пришла СМС, с одной стороны, с хорошей вестью, в ней уже не было слова «полигон», но почему-то он не позвонил, а все-таки дал СМС. Почему?

В списке бригад она увидела себя опять вместе с Нестеровым на «неотложке». Василий Васильевич принимает имущество бригады.

Татьяна забежала в фельдшерскую комнату и переоделась в привычную синюю форму с надписью на спине «Скорая помощь». Мало ли чего говорит сестра-козявка… Получить – получу, а приказа носить непременно красную я не видела!

Она спустилась на первый этаж. Нестеров пошел на конференцию-пятиминутку, она всунулась в зал и попалась на глаза старшему врачу, тот поманил пальцем: «Иди сюда!» Пришлось идти.

Присела с края на свободное место. Отчитывались бригады и «Скорой», и «неотложки». Выходили с помятыми лицами, докладывали о выполненных вызовах, рассказывали особенно сложные необычные случаи. И Татьяна не сразу обратила внимание, что практически каждая бригада докладывает, что за ночь или сутки непременно доставляла в травмпункт больных с переломами голеней и предплечий. Старший ставил галочки в блокноте и, когда последний доложил о своих вызовах, сказал:

– Тридцать семь человек с травмой в районе за прошедшие сутки. Где ломаются, на проезжей части или во дворах? – В зале зашумели, и старший врач сказал: – Коротко, встаете и говорите – сколько и где, во дворе или на улице.

Вышло, что падали чаще на улице, где работает техника, а не дворники.

Немного пошумели. Но потом старший достал какие-то письма и сообщил:

– Пришло распоряжение, что лечить больных надо в основном в поликлинике, а не в больнице. Госпитализировать только по экстренным показаниям. Доктор Нестеров, это вас касается.

– Почему меня? – спросил Василий Васильевич.

– Статистика сообщает, что у вас больше остальных госпитализаций. И все идут как экстренные. Давеча гнойный простатит отправили и калькулезный холецистит. А это ведь дело уролога и хирурга из поликлиники! Вы должны были актив оставить. Они б сами и направили.

– С перитонитом? Или параректальным свищом? Вы сами-то согласны с этим положением? – спросил Нестеров старшего.

Тот завелся.

– А вот это уже не ваше дело, что там у него будет. На момент осмотра нет? Обезболили или сделали спазмолитики и оставили вызов в поликлинику!

– Терапевту? – Нестеров встал. – Вы представляете, сколько уйдет времени на эту цепочку? Я – терапевт, я уже осмотрел и принял решение, абсцесс простаты – это очень серьезное заболевание, там начинался сепсис. Оставлять его дома было нельзя. И не убеждайте меня в обратном. Я видел, что там было. И отвечаю за свои действия. Его что, отправили из больницы домой?

Старший врач этого не знал. Он молча отмахнулся.

– Вот вы позвоните в урологию и спросите, как здоровье у того пациента с абсцессом простаты, – не стал садиться Нестеров, – думаю, он еще лежит.

– Конечно, лежит, они же заинтересованы деньги из поликлиники вытягивать. Они всех примут, кого ни пришлете! Был бы полис! – старший пытался отвечать так, будто перед ним бестолковый человек, которому нужно разъяснять очевидное.

Нестеров не стал вести бессмысленный спор. Он сел на место, и пока старший собирался с мыслями, чтобы вернуться к теме конференции, достал блокнот, нашел номер мобильного того самого урологического пациента и набрал.

Старший уже начал говорить дальше, о том, что руководство решило переодеть «неотложку», и получили комплекты новой формы… Трубку сняли, и ответил женский голос. Нестеров негромко представился и спросил, как здоровье больного, которого он отправил два дня назад в урологию. На том конце всхлипнули. Женский голос сказал:

– Он вчера вечером умер!

Нестеров нажал громкую связь и, прерывая старшего, поднял смартфон.

– Простите, повторите, пожалуйста, что случилось?

На весь зал разнеслось с истерическим надрывом:

– Он умер! Сказали – слишком поздно! Он прожил всего три дня!

– Простите, – сказал Нестеров в микрофон. – Соболезную.

Отключил смартфон.

– Вы по-прежнему будете утверждать, что я напрасно отправляю больных на госпитализацию?

– Василий Васильевич, – сказал старший, – прекратите, я выполняю приказ.

– А если вам прикажут стариков безнадежных усыплять, как собак, – кинетесь исполнять? Это был мужчина сорока лет! Даже не пенсионер и не инвалид-хроник. Я должен был его оставить дома с активом врачу, согласно озвученному вами приказу? – Нестеров не стал делать выводов.

– Вот только оскорблять меня не надо! – Старший врач был намного моложе Нестерова. – Вы же отправили его! Я всего лишь привел пример.

У старшего врача бледно-голубые глаза, прикрытые модными очками в золоченой оправе, и борода, придающая лицу несколько прямоугольную форму. Татьяне он не нравился. С первого дня, как появился, как представился в первый рабочий день: «Моя фамилия Беспрозванный, зовут Алексей Иванович!»

Между собой сотрудники подстанции его называли «Циркуляром», намекая на страсть доводить до сотрудников приказы. На любое событие он наизусть цитировал приказы, распоряжения и постановления.

– Надо всегда оставаться человеком, профессионалом, – сказал Нестеров, – а не ходячим циркуляром. Мало ли какие идиотизмы вам еще пришлют? Сами не будьте идиотом. Я вижу ситуацию на вызове и принимаю решение, сообразуясь с ее экстренностью.

– Все свободны, – объявил старший. – Не смейте мне грубить при подчиненных, Василий Васильевич!

– Я еще и не грубил, – сказал Нестеров, – я только расставил по местам все смыслы.

Татьяна молча наблюдала за перепалкой врачей. Она очень жалела, что бывший старший врач Сомов ушел куда-то. Говорили, что теперь он заведует другой подстанцией. Ей было неловко.

Конечно, Нестеров прав кругом, но спорить со старшим в присутствии подчиненных, наверное, не стоило. Старший – мужик мстительный.

Нестеров, цокая, словно подковами, пошел к лестнице на второй этаж. Он обернулся, увидав Таню, которая выскользнула из конференц-зала следом за ним.

– Привет, напарница! Как организм?

– Чей? – не поняла Таня.

– Оба. И твой, и чада?

Она пожала плечами.

– Инстинкт материнский просыпается?

Татьяна улыбнулась.

– Я не знаю. Как-то странно все.

– На УЗИ еще не ходила?

– Нет! А надо?

– Ну, подожди еще с месяц, потом сразу узнаешь и пол, и как там оно растет.

Вызовов с утра на неотложку не было. Хотя сезон не летний, погода сурово намекала, что гипертоникам сегодня будет плохо. Доктор с фельдшером уселись в холле второго этажа в кресла, негромко вещал телевизор на канале «Россия 24», и метеоролог обещала, что сегодня будет «день жестянщика» у автомобилистов и «день травматолога» у пешеходов. Из чего делался резонный вывод: сидите дома и без острой необходимости не вылезайте во дворы.

– Вот что делать? – спросила Таня.

– В каком смысле – что делать? – не понял Нестеров.

– Если на улице ужасно скользко. Я два раза чуть не упала, пока ехала на работу, и еще троим прохожим помогала встать. Хорошо, ничего не сломали.

– Так надо обувь зимнюю надевать. Вон машины на шипованную резину ставят. Так и ботинки надо шиповать.

– Это как? – не поняла Татьяна.

Нестеров поднял ногу и показал подошву у зимних ботинок с высокими берцами.

– Вот так.

В крупный протектор толстой подошвы были вкручены шурупы. По наружным краям подошвы четыре и четыре и три в каблуке. Так вот чем он цокает по полу?!

– Вот видишь, на льду ноги как когтями цепляются и не скользят. Есть в продаже ледоступы типа резиновых галош с металлическими кнопками. Но обрати внимание – у меня и голень защищена. Если вдруг нога подвернется, то лодыжку не переломит и связки сустава укреплены. – Нестеров опустил ногу. – У нас страна, где зима и скользкие дороги составляют почти половину года. По улицам нужно ходить в специальных ботинках.

Татьяна согласилась. Она вдруг спросила:

– Василий Васильевич, а как вы догадались, что можно эти винтики вставить?

– Это шурупы-саморезы, Таня, а не винтики. Придешь в магазин, спросишь винтики, тебе и продадут винтики. Это разные вещи. Помнишь про какой-нибудь укол?

Татьяна улыбнулась.

– Помню.

– Ну вот, а идея пришла внезапно. Я перед тем как прийти на неотложку, давно уже, пару лет ездил со сборной командой в разные страны и заметил, как в Финляндии берегут природу. Они там дороги ничем не посыпают. Чистят снег, укатывают его, но в каждом доме, в кафе, в отелях, в прихожей лежат специальные такие когти, чтобы ноги не скользили. Приходишь – снимаешь, уходишь – надеваешь. У нас таких нет. А вот шурупы в стройматериалах есть. Купил – вкрутил. Отлично вышло. – Он погладил себя по седеющей голове.

На них налетела сестра-хозяйка.

– «Неотложка»! Вы форму свою будете получать? Степанова, ты думаешь, так легко найти сорок второй? Это же дефицит! Пойдем, заберешь и свое, и для доктора.

Вернувшись с охапкой пакетов, Татьяна перекинула Нестерову на руки одежду его размера, но вишневого цвета.

– Василий Васильевич, а куртки я забирать не стала – они тяжелые. Хозяйка сейчас принесет. Вы пойдете переодеваться?

– На следующее дежурство. Эту вот, синюю, брошу в стирку. Цвет необычный, по-моему, такая же форма у коммунальной службы? Эти – которые мусорщики, контейнеры катают в такой же. Не замечала?

Татьяна решила эту форму не носить: «Не хочу я быть как мусорщица!»

Нестеров подтянул ноги, чтобы не мешали ходить другим сотрудникам. Металлические головки шурупов звякнули по кафелю.

– Пока тихо, может быть, сходим и выпьем чаю? А то я толком и не позавтракал, – сказал Василий Васильевич.

Татьяна поднялась.

– Есть я не хочу, но посижу с вами.

Они спустились в кухню. Там почти все места заняты бригадами, отработавшими ночь. Коллеги писали карты. Этот ритуал повторялся каждое утро. Старший врач выбраковывал, и вот врачи и фельдшера переписывали важные документы красивым почерком, дописывали то, о чем забыли в спешке указать, когда писали на вызове. Проклятые эксперты страховых компаний штрафовали за любую ошибку. А начальство штрафовало работников.

Коллеги с разной выраженностью сопели, прихлебывали дегтярно-черный, заваренный прямо в кружках чай, терли красные сухие глаза, негромко переговаривались.

Нестеров устроил Татьяну, сходил за кипятком, заварил себе и ей чай в пакетиках, отрезал по половинке колесика лимона.

– До чего народ дошел, Танюш, ты тоже так смену заканчивала, когда на «Скорой» трудилась?

– А чем я лучше? – пожала плечами Таня. – Хоть одна карта, но переписывалась.

– Как оформить вызов? – спросил кто-то из скоропомощников. – Тетка в три ночи вызвала глюкометр поверить.

В кухне началось дружное ржание.

– Как дисциркуляторную энцефалопатию второй степени. Зачем ей глюкометр ночью понадобился?

– Я не знаю, – сказал утомленный скоропомощник. – Спрашиваю: «Чего случилось?», а она мне: «У меня глюкометр сломался. Померьте мне сахар!»

– А повод к вызову какой был? – спросил кто-то из сотрудников.

– Головокружение.

– Ну, вот и ставь ДЭП. Разве в своем уме человек будет вызывать «Скорую» сахар проверять среди ночи? Клинически-то что было?

– Ничего. Голова кружилась, давление хорошее, пульс семьдесят. Она мне с порога: «Померьте сахар!»

– Ну и как?

– Шесть и два. Нормальный сахар. Вот я и ломаю голову, чего ей ставить? Ну, диабет, понятно, там есть. Ну, гипертония, да… Но основным, по сути, не знаю, что ставить.

– Ставь ДЭП, – еще раз сказал тот же скоропомощник. – Не ошибешься. На фоне сахарного диабета. Нестеров, когда ж ваша «неотложка» начнет все эти вызовы разгребать? Нам же они не профильные. Сиди вот сейчас, голову ломай.

– Когда «Скорая» перестанет черпать деньги из фонда ОМС, – сказал Нестеров. – Пока вас от этой кормушки не отключили, будете ездить. Ибо, воистину, ваш главный очень хочет хлебать из нее. Если вы перестанете обслуживать эти вызовы, «Скорая» потеряет до восьмидесяти процентов оплаты от ОМС. Понятно? Простая арифметика. Лекарства придется меньше покупать, откаты уменьшатся, машин меньше будет, вас всех подсократят. Потому что вызовов будет не двадцать за сутки, а пять-шесть. А кто вам даст сидеть и в носу ковырять? Вы ж не пожарные. Хотите попасть под сокращение?

– Типун вам на язык, Василий Васильевич! – раздалось сразу несколько голосов.

– Вот и терпите тогда. Пишите, сопите… возмущайтесь, но про себя.

– Ты что, сразу не мог ей ДЭП написать? – спросил кто-то.

– Три ночи! – пустился в объяснения фельдшер, который поднял тему вызова. – Глюкометр у тетки работает, она код неправильно указала. Полоски не подошли. Я ей все настроил. Ну и оформил вызов как ложный.

– Ну и дурак! Старший правильно послал карту переписывать. Ложняки ведь ОМС не оплачивает! А помощь ты ей оказал? Клиент доволен?

– Ну да, – неуверенно ответил фельдшер.

– Услуга оказана, а то, что у нее с башкой непорядок – и спорить не о чем. Пиши ДЭП. Не сомневайся! Голова у нее разве только сейчас закружилась?

– Уже лет десять кружится.

– И все в одну сторону? – подколол кто-то. – Резьба не сорвалась?

– Тьфу на вас. Вам бы только шутки шутить.

Нестеров подал голос.

– Между прочим, это не шутка. Системное головокружение может быть как раз не при ДЭП, а как результат ишемии в вертебробазилярном и затылочном отделах. Про мозжечковые инсульты слышали?

Медики вяло подняли уши.

– Вы имеете в виду вестибуло-атаксический синдром (ВАС)?

– Именно. Поэтому я на головокружение езжу без вопросов. Особенно если у молодых, и вдруг возникло. – Нестеров говорил не спеша, при этом отхлебывая чай. – При диабете ДЭП и ВАС развиваются постепенно, симптоматика нарастает от года к году… пока они даже по стеночке ходить не смогут. А вот если острая ишемия – тут главное – не проворонить первый эпизод. Он частенько протекает кратковременно. Как стенокардия у сердечников, только тут сосуд поражен в мозгу, а не в сердце. При нагрузке или на нервишки… бах – и все кружится, успокоился, отдышался – нормально. Их обычно в жару накрывает окончательно и очень крепко, от обезвоживания. Или по утрам, по той же причине.

– Доктор Нестеров, – кто-то из сотрудников закончил писать и, складывая карты, собрался уходить, – вот чего вы на «неотложке» делаете с такой квалификацией? Вам отделением надо заведовать в больнице.

– Я и заведовал, – сказал Нестеров. – Пятнадцать лет.

– Не чихуа-хуа… Зачем же на «неотложку» ушли?

– Больницу оптимизировали, мне предложили в поликлинику идти на участок. Я решил, что «неотложка» интереснее. Да и до пенсии можно неплохо заработать. Пять лет осталось. Выдержим? – он обратился к Татьяне.

Она кивнула. Ей Василий Васильевич не рассказывал подробностей своего прихода на «неотложку». Она стеснялась спрашивать, а сам он не спешил объяснять.

– Так что, Таня, как будет двадцать недель – переходите на легкий труд. А там вперед за мужем в военную часть. Он у вас кем служит?

Татьяна смутилась.

– Он на флоте, фельдшер, сейчас поступает в академию имени Кирова в Петербурге.

– О, коллега?! Это же чудесно! Татьяна, армия – это наше все. Держитесь за нее. Двадцать пять лет – и на пенсию! А муж-военврач – это превосходно, всегда найдется ставка и для вас. Дай Бог оптимизаторы до военной медицины не доберутся! – Нестеров допил чай, пошел мыть кружку.

У Татьяны звякнул телефон. Пришла эсэмэска.

«У меня все нормально, милая моя Танюшка! Завтра позвоню, поговорим. Жди меня, и я вернусь… Саша». Номер телефона не определился.

Она улыбнулась, и почему-то засвербило в носу, а на глазах выступили слезы. Она вспомнила рассказ Саши о стихотворении К. Симонова «Жди меня». Он ей сказал, что многие его сослуживцы в горячих точках считали это стихотворение чудотворной молитвой.

Под потолком кашлянул динамик селектора:

– «Неотложка», Нестеров, у вас вызов!