Книга: Фарфоровая жизнь
Назад: 7
Дальше: 9

8

– Я сначала этот зонт увидел.
Леонтьев смотрел на Бережного взглядом побитой собаки. Конечно, это могла быть игра, и Бережной давно уже привык не доверять ничьим словам, но Леонтьев казался ему искренним.
– Я… Я к Тине приехал, потому что утром пришла полиция и сообщили, что Семен убит. – Леонтьев запнулся. – У нас с Тиной отношения не сложились, понимаете… Ну, тут я тоже виноват, наверное. И тем не менее, когда она обвинила меня в каких-то совершенно диких вещах, я сорвался и наорал на нее, а потом поехал к ней в дом.
– В чем вас обвинила Тина?
– Я бы предпочел… – Леонтьев покачал головой. – Я потом объясню, а сейчас просто хочу выяснить…
– То есть вы увидели зонт своей жены в подставке для зонтов в доме Тобольцевых. – Бережной вскинул брови. – Это мог быть просто похожий зонт. Или ваша жена могла забыть его, когда приходила с визитом к Тине, например.
Леонтьев презрительно поморщился:
– Эта стерва Милку на порог бы не пустила, какой там визит? А зонт Милкин, сделан под заказ, второго такого в природе не существует.
– Ваша жена и Тина Тобольцева не ладили?
– Не ладили! – Леонтьев хмыкнул. – Да она презирает и меня, и Милку тоже презирала каждой молекулой своего тела. Вы же ее видели, ставрида глубокой заморозки. Штерн после смерти жены не знал, что делать с девчонкой, и не нашел ничего лучшего, как отправить ее в частную школу, где ей вправили мозги. Оно, конечно, увидеть смерть матери для ребенка было тяжко, но в той школе ей не просто вправили мозги, а сделали из Тины то, что вы видите: надменную стерву, презирающую всех, чье поведение, манера одеваться или вести себя за столом… Да что там, даже образ мыслей – отличается от того, чему ее обучили. И за границей она гораздо более уместна, чем среди нас. Мы ездили на лыжный курорт на Рождество, так вы не поверите: Тина сделала все, чтобы не появляться вместе с нами нигде. Ничего явного, в чем ее можно было упрекнуть, ни в коем случае, леди есть леди, мать ее так! Но к концу поездки Милка сказала, что чувствует себя дешевкой, и это так и было, потому что я и сам чувствовал себя так, словно она меня с ног до головы дерьмом облила. При этом, повторюсь, Тина Евгеньевна оставалась предельно вежливой, корректной и спокойной, даже когда я попытался наехать на нее, она просто брови вскинула, и я ощутил себя микробом на батистовом платке королевы. Рыбья кровь, знаете ли, и заграничное воспитание, которого нам не понять, так что если Милка бывала в том доме, то Тина об этом не знала.
– А сейчас ваша жена…
– Должна быть в пансионате на Острове, но там ее нет. – Леонтьев вздохнул. – Я звонил туда, расспросил персонал. Она заехала, оставила вещи и сказала, что вернется через день-два. Телефон ее молчит, и когда я увидел этот зонт…
– Понятно. – Бережной кивнул Виктору: – Проводите гражданина для опознания тела, майор, а я побеседую с дамами.
Тина Тобольцева сидела на скамейке рядом с высокой фигуристой девицей в рыжих кудрях. Эти двое отличались друг от друга как день и ночь: элегантная, подчеркнуто аккуратная и сдержанная Тина, выглядящая как картинка из каталога одежды для респектабельных состоятельных буржуа, и рыжая девка с внушительным бюстом, в джинсах и с яркими ногтями. Но Тина крепко держалась за руку рыжей бестии, как утопающий держится за спасательный круг, и Бережной подумал, что если на Тину надавить, когда она окажется вне этого спасательного круга, то она, пожалуй, расколется. Или же замолчит, и тогда из нее клещами ничего не добудешь. Но это если она вообще что-то нужное знает, а вполне может быть, что она либо не подозревает об этом, либо же скажет сама, когда решит, что может доверять тому, кто спрашивает.
– А вы…
– Я подруга Тины. – Рыжая зыркнула на Бережного серо-зелеными, чуть раскосыми глазами, словно оценивая. – Меня зовут Василиса, и ваши люди меня уже опрашивали.
– Да, я видел в деле ваши показания. – Бережной сел рядом и расстегнул куртку. Дело выглядело странным и нелогичным, и вроде бы все свидетели на месте, а по сути взяться не за что. – Я генерал Бережной, и приехал сюда, чтобы встретиться с вами. Тина, я должен вам сказать, что вчера из морга кто-то выкрал тело мужчины, которого вы опознали как своего мужа.
Тина вскинула брови, бесстрастно глядя на Бережного.
– И кому это могло понадобиться? – В ее голове звучал рояль, и все звуки извне долетают приглушенно. – И что значит – которого я опознала как своего мужа? Вы хотите сказать, что убит не Семен?
– Вполне может быть, что человек, которого убили в вашем доме, не тот же самый человек, которого вы знали как Семена Тобольцева.
– Не понимаю.
Рояль в голове выдал особенно громкий пассаж, и Тина слушала музыку, стараясь не упустить аккорды. Что-то происходит там, снаружи, что-то такое, чего не должно быть и с чем она не знает, как справиться, и нужно просто переждать.
– Дело в том, что человек, которого вы знали под именем Семена Тобольцева, на самом деле был кем-то другим. – Бережной с тревогой вглядывался в бесстрастное лицо Тины. – Такого человека никогда не существовало.
– А кем он был?
– Мы это выясним. – Бережной переглянулся с Василисой. – Но если случилось еще что-то, что выбивается из обычного течения вашей жизни… Ну, кроме того, что уже произошло, то я хотел бы об этом знать. Любая мелочь может стать ключом к разгадке этого дела.
– Мне нечего сказать. – Тина упрямо сжала губы. – Я просто не понимаю, что происходит и зачем кому-то понадобилось воровать этот злополучный труп.
– При похищении тела был убит сотрудник морга и тяжело ранен подполковник Реутов.
– О нет…
Ресницы Тины дрогнули, а Василиса охнула и прикрыла лицо ладонями. Бережной понял, что сейчас нужно бы поговорить с Василисой, она явно что-то знает и готова поделиться, но давить на Тину чревато, как и увести сейчас от нее подругу. Кто знает, что случится, если вот этот панцирь самообладания, в который Тина сумела себя заковать, треснет. Психика человека – самая хрупкая в мире вещь, и совершенно не нужно ради раскрытия даже самого интересного дела ломать человека.
Дверь открылась, и в коридор вышли Васильев и Леонтьев. Виктор пропустил вперед Леонтьева, из-за его спины кивнув Бережному – мол, так и есть, как предполагалось. Леонтьев грузно опустился на скамейку у стены и закрыл лицо руками.
– Андрей Михайлович, труп женщины опознан. – Васильев деловито открыл папку с протоколом. – Гражданин Леонтьев опознал в убитой свою супругу, Леонтьеву Милану Павловну.
Бережной покачал головой – несмотря на то что неизвестная была опознана, дело усложнилось, потому что теперь уже совершенно непонятно, что делала Мила Леонтьева в постели с неизвестным мужчиной, да еще в доме Тобольцевых – если предположить, что убитый не Семен Тобольцев. Одно дело – интрижка с партнером мужа, в его же спальне, и другое – неизвестный гражданин, каким-то образом оказавшийся вместе с Милой в спальне чужого им обоим дома, притом что Мила точно знала, чей это дом.
– Я предлагаю поехать в управление. – Генерал поднялся. – Михаил Владимирович, вы тоже.
– Конечно. – Леонтьев тоже встал, заметно осунувшийся и побледневший. – Скажите, когда я смогу… забрать ее? Ну, чтобы похоронить… Боже мой, мне же теперь ее матери все это надо будет как-то сообщить!
– Пока наши эксперты не закончили, забрать тело вы не сможете. – Виктор покосился на Тину, раздумывая, сказал ей Бережной о пропавшем трупе или нет. – Но как только это станет возможным, мы вам сообщим тут же.
– А сейчас едем в управление, время дорого, – Бережной обратился к Тине: – Тина Евгеньевна, прошу вас еще об одной услуге. Вам нужно будет сдать на анализ кровь, чтобы мы могли отсеять вашу ДНК от остальных при анализе проб, взятых в вашем доме. И вы, Василиса, тоже. А потом поедем в управление и поговорим.
– Если вам это поможет, то я сдам все необходимые анализы. – Тина бесстрастно посмотрела на Бережного, но он вдруг заметил, что она переместилась так, чтобы встать спиной к Леонтьеву. – Это нужно сделать прямо сейчас?
– Конечно, мы как раз находимся в здании криминалистических экспертиз, так что это будет удобно, мы вас не задержим надолго. – Бережной кивнул Виктору: – Проводи девушек, а потом приедешь с ними в управление. Очень рад, что вы держитесь, и примите мои соболезнования.
Бережной протянул Тине руку, и она, казалось, словно только очнулась от сна, потому что посмотрела на его руку, как на инопланетный объект, но за миг справилась с собой и пожала ее, пальцы Тины оказались тонкими и совершенно ледяными.
Василиса подтолкнула ее в сторону двери, откуда вышла девушка-лаборант, и Тина пошла за ней, но музыка, которую она впустила в свою голову, не оставляет ее, и теперь звучит Элла Фицджеральд, такие знакомые звуки, пахнущие мангровыми болотами Луизианы.
«Поеду в Новый Орлеан. – Тина с отвращением вспомнила пустой дом с залитой кровью комнатой. – Уеду и останусь там, хватит с меня этого ужаса».
По дороге к машине Бережной думал о ледяных пальчиках Тины. Думал о том, что кто бы ни затеял все эти игры вокруг Тины Тобольцевой, он точно знает: долго она не продержится. Еще немного, и она, возможно, не устоит в рассудке и замкнется. И ему во что бы то ни стало надо удержать Тину среди людей.
«Повезу девчонок домой. – Бережной сел в машину, наблюдая, как Леонтьев садится в свой автомобиль. – Диана сумеет найти к ней подход. И если уж не сумеет Диана, то никому это не под силу».
Отчасти успокоившись своим решением, Бережной откинулся на сиденье.
– Едем, Андрей Михайлович? – Водитель оглянулся на генерала. – Или как?
– Подождем Васильева и девушек.
Он вдруг решил, что разделяться им не нужно. В воздухе витает какая-то опасность, и хотя Бережной пока не понимал, откуда она исходит и в чем, собственно, дело, но природная осторожность, помноженная на опыт, говорили ему, что Васильева и девушек имело смысл подождать, даром что он генерал и вообще большой начальник, что ж теперь.
Новая должность не то чтоб тяготила его, но он скучал по прежней работе. И кабинет новый был ему не в радость, и секретарша в приемной раздражала. И вот сейчас его участие в расследовании было чистейшей воды авантюрой, потому что у него тысячи других дел, которые ждут его в неуютном и необжитом большом кабинете. Но Бережной понимал, что без живой работы его мозг заржавеет, он утратит то, что делает его отличным руководителем – чувство команды, умение расследовать дела, за которые не станет браться никто, кроме его людей.
И команда эта появилась как-то сама собой. Реутов и Васильев, неизменные напарники и закадычные друзья, цепкие и грамотные сыщики, и капитан Семенов, который несколько раз едва не погиб при исполнении своих обязанностей, – этим людям Бережной всецело доверял, потому что они были проверены не в одном опасном деле, и только в них он был целиком и полностью уверен.
Убийство в доме Тобольцевых выглядело странной инсценировкой, невесть зачем затеянной. И похищение трупа выглядело нелогично, и тот способ, которым он был похищен, – зачем потребовалось идти на убийство в морге?
Зазвонил телефон.
– Андрей Михайлович, Реутов пришел в себя. – Голос капитана Семенова в трубке звучал бодро и уверенно. – Мне позвонил полицейский из группы охраны, я еду в больницу.
– Отличная новость. – Бережной задумался, как ему поступить, и по всему выходит, что в больницу к Реутову он сейчас ехать не мог. – Ты расспроси его вот о чем, Виталик. Он вряд ли видел напавшего на него человека, след от укола сзади, но пусть вспомнит, что происходило в морге, что ему сказал Петрович – ведь звонил ему, и Денис вернулся в морг после звонка Петровича, а значит, что-то он мог ему сказать. И спроси у врачей, выяснили они, что за вещество использовали, или нет, потому что наша лаборатория пока в недоумении.
– Я понял, Андрей Михайлович. Все сделаю.
«Это если Реутов хоть что-то вспомнит. – Бережной вздохнул, вспомнив тот день. – Неизвестный токсин… или уже известный? Почему Петрович был застрелен, а Реутова укололи какой-то дрянью? Преступников было двое? Впрочем, это логично, транспортировка трупа – дело для одного человека весьма непростое».
Из здания вышел Васильев, за ним, осторожно ступая по обледенелым лужам, вышла Тина, а потом показалась Василиса. Они загрузились в машину Василисы, и Бережной скомандовал водителю:
– Едем.
Управление располагалось недалеко, и очень скоро машины въехали в закрытый двор, миновав охраняемый пропускной пункт, Бережной немного расслабился. Здесь была постоянно охраняемая территория, работали камеры слежения, да и вряд ли злоумышленники, кем бы они ни были, рискнули проникнуть сюда.
Хотя однажды на точно такую же территорию кто-то проник, и тогда погиб подозреваемый, а они так и не выяснили, кто дал ему яд. И погибший Петрович констатировал смерть, и Бережной помнит, что подозревал патологоанатома наряду с другими. Теперь Петровича можно смело вычеркнуть из списков подозреваемых в чем-либо, как и вообще из всех списков, а предатель по сей день не выявлен. Но то, что это был кто-то из своих, не вызывало сомнений.
– Зайдем через боковой вход. – Бережной кивнул Виктору на небольшую дверь в торце левого крыла здания. – Дамы, прошу за мной.
Виктор понимающе посмотрел на шефа, и тот понял: майор тоже вспомнил случай, когда кто-то из сотрудников передал подозреваемому яд. И этот человек вполне может сейчас быть в здании.
Василиса взяла Тину за руку, Леонтьев, громко сопя, двинулся за ними. Тина поморщилась: это сопение, вкупе с тяжелыми шагами и весьма своеобразными манерами раздражали ее. Она и сама не понимала, что больше ее раздражает, и думать об этом не хотела, но присутствие Леонтьева ей отчего-то было оскорбительно, особенно в свете того, что теперь она вынуждена вести с ним какие-то переговоры о ее же собственности.
Виктор взял ключ из рук Бережного и открыл тяжелую дверь, они вошли и оказались на пыльной гулкой лестнице.
– По ступенькам наверх. – Бережной ступил на ступеньки. – На второй этаж.
То, что никто из приглашенных не выразил удивления, что они вошли в здание полицейского управления таким малопочтенным способом, многое сказало Бережному о людях, которых он собирается опрашивать.
– Майор, напои девушек чаем, а мы с Михаилом Владимировичем побеседуем. – Бережной кивнул Виктору на соседний кабинет, где, по идее, должен работать один из двух заместителей генерала, но дело в том, что Бережной еще не выбрал человека на эту должность. Кабинет пока пустовал, и сотрудники приспособили его под комнату отдыха.
– Конечно. – Виктор кивнул. – Идем, девчонки, там печенье должно быть.
Бережной пропустил в кабинет Михаила Леонтьева и снял пальто и шарф. Шея невыносимо чесалась, и он решил, что больше этот шарф надевать не станет, пусть Диана выдаст ему какой-то другой, не такой кусачий.
– Присаживайтесь, Михаил. – Бережной устроился за столом и достал папку с делом. – У меня есть к вам кое-какие вопросы, и я…
– Я хочу вам кое-что сейчас сказать. – Леонтьев опустил голову, словно решаясь на что-то отчаянное. – Вы все равно выясните, так что лучше уж я сам вам скажу.
– Слушаю вас внимательно.
– Когда-то я был любовником Анны Штерн, матери Тины. Она была старше меня всего на девять лет, и для нее наша связь, скорее всего, ничего не значила, но Анна была для меня… всем, понимаете? Мы были вместе недолго, потом она так нелепо и трагически погибла. Конечно, наша связь в любом случае не продлилась бы долго, но мы не расстались, как расстаются люди, когда их отношения исчерпают себя, она погибла как раз тогда, когда мы… Когда у нас все было прекрасно. – Леонтьев вздохнул. – И я думаю, Штерн знал о наших отношениях.
Назад: 7
Дальше: 9