Книга: Фарфоровая жизнь
Назад: 9
Дальше: 11

10

Соня держала Дениса за руку. Он спал, и Соня, не отрываясь, смотрела на бледное лицо мужа и могла только сидеть рядом и держать его за руку. Она и раньше знала, что работа Реутова предполагает нечто такое, но гнала от себя эти мысли, и Дэну относительно везло – не сравнить с его коллегой капитаном Семеновым, который влипал в неприятности с незавидной регулярностью. Но он и выкарабкивался из них, его не взял ни экзотический вирус, ни даже существенно проломленный несколько месяцев назад череп, казалось, не особенно опечалил бравого капитана – Семенов остался таким же въедливым, внимательным и активным. И выйдя из больницы, он тут же являлся на службу, и хотя коллеги старались щадить его, сам Семенов себя щадить был не намерен и упущений в работе не терпел.
Но с Дэном все иначе. Он никак не приходил в сознание окончательно, то проваливаясь в тревожный сон, то вообще теряя сознание, – чуткие мониторы услужливо подавали сигнал бедствия, и Соню выгоняли из палаты, а над телом Дениса начинали суетиться врачи.
И Соня знала: что-то идет не так, совсем не так, как планировали врачи. Яд, попавший в организм, нарушил какие-то связи, заставляющие это идеальное тело действовать – жить, воспринимать окружающий мир, просто быть с ней, и с дочкой, и с Инкой тоже, и со всеми, кто его любит и кому он дорог.
– Соня.
Это пришел отец. Когда случилось несчастье, он взял на себя заботы о Катюшке, и Соня была спокойна за дочь. Конечно, она скучала по девочке, но сейчас ее сил хватало только на мужа. Случившееся разбило ее жизнь на части, и она просто сидела в палате, держа Дэна за руку и отчаянно надеясь, что случится чудо, и все вдруг станет по-прежнему.
– Соня, тебе надо отдохнуть.
Соня покачала головой. Ей не надо отдыхать, ей надо быть здесь, чтобы Дэн чувствовал: она рядом. Так надо, так правильно. В любой момент он может открыть глаза, и нужно, чтобы он видел – они вместе, и всегда будут вместе.
– Там Инна приехала. – Афанасьев погладил дочь по голове. – Ты сейчас езжай домой, поспи немного, а Инна побудет тут.
Соня оглянулась – Инна стояла в дверях.
Конечно, она рядом с Дэном больше половины своей и его жизни. И конечно же, она никуда не могла подеваться просто потому, что Денис женился. Да и не надо это, друзья Дениса стали и Сониными друзьями, и их вдруг оказалось много. А у Сони не было никого, кроме Анжелики Рыбкиной, и это как-то все сразу уравновесило.
– Соня, поезжай. – Инна села на стул напротив кровати Дэна. – А если он не очнется, я завтра Патрика принесу, уж Патрик-то его достанет, где бы он ни был.
Патрик – огромный хищный зверь, которого Соня побаивалась, хотя в целом очень любила кошек. Но одно дело – ее Ричи, рыжий мордатый британ, и совсем другое – дикая тварь из дикого леса, марги Патрик. Соня так и не привыкла к тому, что он может передвигаться по всему дому Инны – под потолком проложены балки, переходы и прочие приспособления, позволяющие Патрику иметь доступ в любое помещение, даже в ванные комнаты. А его когтистые лапы и хищная мордочка не добавляли Соне уверенности в завтрашнем дне, когда она находилась рядом с Патриком, хотя Инна и убеждала что Патрик, дескать, милейший гражданин, мухи не обидевший.
А зачем ему, собственно, мухи?.. Но озвучивать это Соня не пыталась, потому что опасалась Патрика только она. Все остальные, включая Дэна, считали само собой разумеющимся, что у них над головой какой-то своей жизнью живет зверь, который ударом лапы может если не убить, то серьезно ранить любого из присутствующих.
Но Соня знала: Патрик сможет сделать то, что не сделают врачи, он позовет Дэна оттуда, откуда она не может его позвать, и никто не может, а Патрик сможет точно. И эта уверенность в чуде почти святого Патрика заставила Соню встать, качнувшись от усталости.
– Езжай с отцом, поспи, перекуси немного – и снова придешь. А то отощаешь, и сиськи пропадут, а Дэн, знаешь, не любит плоских баб. – Инна погладила Соню по щеке. – А я с ним тут побуду. Мы не отпустим его, так и знай.
Соня на миг прислонилась к плечу Инны, но лишь на миг – и отошла, смутившись, и взгляды их встретились. Соня всегда избегала зрительного контакта с людьми, это вселяло в нее тревогу, но сейчас, когда она испугана и дезориентирована внезапно свалившейся бедой, Инна оказалась самым близким ей человеком, потому что лишь она чувствовала то же самое, что и Соня. Не просто понимала Сонины чувства, но чувствовала то же самое.
– Почему?
– Соня, вот над этим «почему» сейчас работают умные люди. – Инна сжала губы в злобную линию. – И мы обязательно выясним – кто, почему, каким образом и прочее. Если они думали, что могут сделать из нашего Дэна сопутствующий ущерб, то они просчитались, поверь мне. Как только я все разузнаю, то расскажу тебе, обещаю. И люди, повинные во всем этом, будут наказаны, тут без вариантов.
Что-то было в ее голосе, во взгляде – что-то хищное и абсолютно безжалостное, как у Патрика.
Соня кивнула и вышла – ей нужно было попить воды, позвонить Анжелике, просто понять, что происходит. Она может оставить Дэна ненадолго, Инна не даст ему ускользнуть.
– Инн, что известно?
Афанасьев поймал взгляд Инны и решил, что добьется ответа.
– Пока немного. – Инна встретила его взгляд совершенно спокойно. – Ситуация непростая, и чтобы найти того, кто так поступил с Дэном, нужно копаться в делах, которым больше двух десятков лет. Ну ничего, мы это раскрутим.
– Мы?
– Дмитрий, сейчас над делом работают грамотные люди: хакеры, бывшие сотрудники спецслужб, юристы. – Инна села на Сонин стул и взяла Дэна на руку. – Полиции эта информация недоступна, а вот нашим людям открыты любые базы данных, реестры и архивы не только по стране, но и по всему миру. Мы заглянем под каждый камень, но ответы у нас будут, а человек, совершивший это, будет наказан, я не остановлюсь, пока это не произойдет.
– Деньги нужны?
– Пока нет. – Инна подняла взгляд на Афанасьева, и тот поежился. – Дмитрий, тут дело не в деньгах, а в информации. Но если возникнет нужда…
– Я к твоим услугам. – Афанасьев наконец решился и сжал ладонь Инны. – В любое время, любая сумма. Но тот, кто это совершил…
– Я у этого урода сердце вырву. – Инна, не отрываясь, смотрит на Дэна. – Медленно, частями, клапанами и желудочками. И заставлю сожрать.
Афанасьев понимал, что это метафора – но в случае с Инной Шатохиной нельзя быть ни в чем уверенным. Возможно, именно это она и сделает, в точности. Инна – дама очень буквальная.
* * *
– Чаю? – Диана расставляла на столе чашки. – Или какао?
– А я буду какао.
Эта тоненькая девочка со сказочным именем Аленка царит в квартире Дианы безраздельно. Тина с удивлением смотрит, как она помогает матери на кухне, а потом Диана кормит ее вкусняшками, как малышка радуется присутствию отца. Диана и генерал Бережной уже не так чтоб молоды, и наличие у них маленькой дочери говорит о прочных отношениях.
– А ты будешь какао, конечно. – Диана достала Аленкину чашку. – А потом папа проверит у тебя уроки.
– Я… – Бережной беспомощно посмотрел на жену. – Ладно, я проверю.
– Ура, папа проверит уроки!
– Не радуйся, после папы проверю я. – Диана засмеялась и поставила перед Аленкой чашку с какао. – Василиса, что ты будешь пить?
– Пожалуй, тоже какао. – Василиса чувствовала себя очень уютно, ей нравились и Диана, и Бережной, и Аленка, и их уютная квартира, где чувствуется запах счастья. – Пирожки у вас, тетя Дина, волшебные. Обязательно дайте мне рецепт, я тоже попробую такие испечь.
Тина удивленно посмотрела на Василису. Они в этом доме чуть меньше часа, но Василиса освоилась настолько, что называет хозяйку вот так запросто – «тетя Дина», а ей самой сложно решить, как же обращаться к хозяевам и как себя вести в атмосфере всеобщего наплевательства на правила при полном соблюдении этикета.
– Конечно. – Диана поставила перед Василисой чашку с горячим напитком. – Тина, а тебе?
– Я… чаю, пожалуйста.
Тина привыкла пить чай, а она давно научилась цепляться за свои привычки как за нечто стабильное. Первое, что понравилось ей в лондонской школе, это строгая приверженность традициям, и хотя эти традиции были чужими для Тины, она приняла их, потому что в каждодневных маленьких ритуалах есть постоянство, стабильность и уверенность в завтрашнем дне. И маленькая Тина тогда для себя решила, что это хорошо.
Конечно, когда генерал Бережной предложил им ехать ночевать к нему домой, Тина была удивлена. Но выбора у нее не было, возвращаться в пустой дом, где снова топтался табун полицейских и экспертов, выискивая невесть что, она не хотела, тем более что и сам дом ей больше не принадлежит, а снять номер в отеле она не могла, так что предложение Бережного хоть и выглядело странным, но все-таки оказалось очень кстати.
Но все равно Тина понимала, что явиться вот так в чужой дом неудобно и неправильно. Свалились на голову хозяйке, что совершенно недопустимо.
Но ей хотелось принять душ и лечь в постель, она все еще ощущала себя нездоровой и уставшей.
– Идем, Алена, займемся уроками. – Бережной отставил чашку и поднялся. – Василиса, вы можете нам с этим помочь? Я уже очень давно учился в школе.
Василиса кивнула и отправилась вслед за Бережным. Она раскусила его нехитрый план – пока они с генералом поговорят где-то в комнатах, подальше от ушей принцессы, Диана попытается растормошить Тину. И уж если у нее это не получится, то у Тины вместо сердца кусок льда, а это значит, что осколки зеркала Снежной королевы по-прежнему летают по земле, творя свои черные дела.
Диана занялась посудой, изредка посматривая на гостью. А та, казалось, вообще не замечает, что происходит вокруг – смотрит в окно, где уже зажглись фонари, сжимая в руках чашку с чаем. Диане было отчаянно жаль эту девушку, которая выглядит как Сиротка со спичками из сказки Андерсена. И скоро она все-таки замерзнет насмерть, это просто вопрос времени – вряд ли в ее коробке осталось много спичек.
– Может, пирожков?
– Нет, спасибо. – Тина отпустила чашку, ощущая, как пальцы остывают без ее горячих боков. – Но они очень вкусные, правда.
– Могу дать рецепт.
– Я вряд ли сумею сделать нечто такое. – Тина улыбнулась – вернее, она думала, что улыбается, но уголки ее губ едва дрогнули. – Я должна вас поблагодарить за предоставленный кров, и понимаю, что наше присутствие некстати, но…
– Я сама буду решать, что мне кстати, а что нет. – Диана расставила вымытую посуду в сушилку. – А что, вы дома не печете?
– Я точно не пеку. – Тину тяготил разговор, но она понимала, что поддерживать его – долг вежливости. – Наверное, пекла Елена Игоревна, наша экономка. Но я не интересовалась, откуда бралась выпечка на нашей кухне. Я редко бываю дома.
– А где ты встречала хорошую выпечку?
– В Нанте есть булочная, называется Le Patio… Собственно, там кофе и чай, но к ним подают совершенно особенные круассаны с различными начинками. А в Мексике мне приходилось пробовать маленькие печенюшки с корицей, анисом, шоколадом, вишней – из кукурузной муки, они вообще ни на что не похожи. Знаете, кухня – это сама суть традиций, человек в быту может делать что угодно, а есть он будет то, что ел в детстве.
– Ты много ездила?
– Всю свою жизнь. – Тина вздохнула. – Понимаете, Диана, когда я хожу по улицам городов мира, я ощущаю жизнь миллионов ушедших людей. Тех, которые столетиями жили и умирали конкретно в этом месте. Они любили, огорчались, рожали детей, совершали преступления или добрые дела, они думали, дышали, но их больше нет. От большинства и могил уже не осталось – но остались дома, которые они построили, в которых они жили, на что-то надеялись, чего-то боялись, смеялись и плакали, оставляли отпечатки пальцев и биологические жидкости, и умирали… Сейчас от них остались только дома и улицы, и старые портреты, и так можно понять, что это были за люди. В их домах продолжают жить их потомки, и жизнь этих других людей по своей сути такая же, как и у прежних, – они рождаются, на что-то надеются, за что-то борются, любят, смеются, страдают от болезней, страхов, а их жизнь такая же скоротечная, как у каждого, кто ходил по этим улицам раньше. Вы понимаете? Люди уходят, а улицы и дома остаются, остаются предметы, которые прошли через сотни рук, остается общий ритм, биение жизни – в каждой стране сердце бьется по-разному. И запах свежей выпечки, такой похожий во всех городах мира, и такой разный вкус этой выпечки. Не знаю, могу ли я это внятно объяснить, но когда я прикасаюсь ко всему этому, то понимаю: это не исчезнет, даже если исчезну я сама.
– Я понимаю. – Диана кивнула. – Ты ищешь что-то, что в любом случае останется с тобой.
– Да, – кивнула Тина, глядя в темное окно. – И то, что не станет страдать, когда исчезну я. Можно любить город, и он не будет знать об этом, он просто будет как был до меня, как будет после.
– И тебе не хочется где-нибудь остаться навсегда?
– Нет. – Тина покачала головой. – Навсегда – это очень страшно, если вдуматься.
– Но должно же быть место, куда ты всегда будешь возвращаться?
– Наверное, но у меня пока нет такого места. – Тина протянула Диане опустевшую чашку. – Можно мне еще чаю?
– Конечно. – Диана включила чайник. – А что ты ела в детстве, к чему ты привыкла?
– На завтрак всегда подавали овсянку, овощи, можно было также съесть омлет или яичницу с беконом. В обед я чаще всего брала себе ростбиф и рагу из моркови и брокколи. Не то чтоб это было вкусно, скорее просто стабильно невкусно. Английская кухня лишена изысков, хотя по части соусов они мастера. Ну, и рождественский гусь, и пудинг… Но в Лондоне полно кафе и ресторанчиков с кухнями всех народов мира, выбирай любой, и там можно поесть вкусно и относительно недорого. Правда, я там всегда останавливаюсь в отеле «Хилтон», где и кухня отличная.
– Ты не поняла. – Диана взяла чашку и налила Тине чаю. – У вас дома – ну, вы же что-то готовили, когда ты была маленькая? На праздники, например…
Тина мгновенно ощутила боль в висках и сжалась – нужна была музыка, но перед глазами поплыло белое блюдо с синими и голубыми узорами, а посередине блюда нарисован домик, и пастух с овечками, и круглое шоколадное печенье, отчего-то одно, раскрошилось, одиноко скучает на блюде… Но Тина уже нажала на спасительную кнопку, и шлюз закрылся, зазвучала незамысловатая песенка из «Моей прекрасной леди», и боль в висках отступила.
– Тина?
– Я не помню. – Тина смотрела на Диану сквозь звуки «Моей прекрасной леди», звучащие в ней, и все ответы были очевидны. – Я ничего не помню, что было до Лондона. Я была маленькая. Да и помнить нечего, родители всегда много работали, я их практически не видела. Я вообще более-менее осознанно помню уже только школу.
– Понятно. – Диана кивнула. – Пей чай, пока горячий.
Тине хотелось сказать, что ей очень нужно в душ – и уснуть, потому что она нездорова, но сделать так означало бы проявить неуважение, а это недопустимо.
– Таблетки. – Василиса выросла в дверях и потрясла белым пластиковым пузырьком с таблетками. – Тина, ты выглядишь как труп. Тетя Дина, где мы можем приземлиться?
– Я вам в гостевой спальне постелила, одежду сунете в стиральную машинку, а полотенца для вас я уже отнесла в ванную, лежат на стиральной машинке.
Тина молча проглотила таблетку, которую ей подала неугомонная Василиса. Таблетки погасили воспаление в ее организме, но чувствовала себя очень средне. Она допила чай и поднялась. Голова кружилась, тело было как ватное, но Тина сделала все привычные процедуры, которые следовало делать перед сном, и обрела равновесие. Теперь нужно просто уснуть, и завтра снова жизнь. Или игра в жизнь, потому что зыбкость существования снова доказана практическим путем.
– Как ты? – спросила Василиса, взбивая подушку. – Выглядишь паршиво.
– Не знаю. – Тина попыталась плотнее укутаться в свое одеяло. – Устала.
– Спи. Завтра останешься здесь, с Дианой, а я на работу поеду. Кстати, я договорилась с Андреем Михайловичем, они возьмут на время твоих рыб.
Тина пожала плечами – судьба рыб ее особо не волновала: система подавала им воздух, свет и корм, подогревала и фильтровала воду, и, по ее глубокому убеждению, рыбам было плевать с пожарной каланчи, стоит аквариум в опустевшем доме или же переедет в какую-то квартиру.
– Рыбам от этого ни холодно ни жарко.
– Да ладно. – Василиса наконец устроилась так, как хотела. – У рыб тоже есть какие-то гражданские права.
– Как скажешь. – Тина зевнула. – Но, по-моему, они уже познали дзэн и им на все плевать, лишь бы пища падала и отходы фильтровались.
Василиса фыркнула, но промолчала. Она вообще рядом с Тиной привыкла молчать и сейчас думала о том, что, ввязавшись в историю с убийством, поняла то, чего не понимает Тина: все предыдущие события являются только началом чего-то большего, и это большее не появилось вдруг, а происходило давно, просто Тина не знала и не замечала. Она вообще не очень заморачивается происходящим или делает вид, что не заморачивается, а что там у нее внутри – попробуй угадай.
«Хуже всего, когда человек такой скрытный. – Василиса прислушалась к дыханию Тины. – Никогда не знаешь, чего от него ждать. А у принцессы и вовсе тараканы в башке в геометрически правильные шеренги строятся, и что она выкинет в следующий момент, она и сама не знает».
Василиса рассказала Бережному в подробностях все, что знала о деле, о Тине и ее обстоятельствах. Конечно, Тина ей этого, скорее всего, не простит, но Василиса была убеждена: Тина сейчас не совсем понимает, в чем состоит ее польза. А правда в том, что больше нельзя делать вид, будто ничего не происходит, причем мину эту сохранять не из соображений целесообразности, а просто от хорошего воспитания. А вдвоем им с этой ситуацией не совладать, нужны люди, которые разбираются и на которых можно положиться. И Василиса решила, что таким человеком является генерал Бережной. В нем она почувствовала надежность и спокойную силу, а поговорив с ним, сделала вывод, что человек он абсолютно порядочный, при этом отлично умеет делать свою работу, и сотрудники у него такие же.
Но Тине этого не докажешь, да и смысла нет, она такими категориями вообще не мыслит. Ее жизнь рухнула: убили мужа, причем убили в постыдном виде, с любовницей наперевес, и любовницей оказалась какая-то, по словам Тины, ужасно вульгарная тетка, жена Леонтьева, человека без манер и прочего там воспитания… По правде сказать, Леонтьев Василисе понравился, ничего ужасного она в нем не обнаружила, а теперь он еще и вдовец. Василиса улыбнулась в темноту и про себя решила, что при следующей встрече попробует поговорить с ним – так, о погоде… Тина этого не одобрит, но кто знает, что она думает? Учитывая, что даже после смерти мужа, пропажи денег и имущества она с каменной миной пила свой чай, и мысли ее, казалось, витают где-то в теплых странах, а не рядом с разоренным гнездом и рухнувшей жизнью. И если сейчас Василиса, например, развернется и уйдет, Тина так и будет сидеть – просто не зная, что делать, а убийца тем временем доберется и до нее.
Хотя, возможно, это и есть хитрый план Тины, но он не годится для выживания.
Назад: 9
Дальше: 11