«Сложно представить важный политический спор, в котором факты действительно что-нибудь значат, – написал в New York Times либеральный экономист Пол Кругман. – Это непоколебимая догма на все времена».

«Сейчас электорат Демократической партии представлен по большей части людьми малосведущими, которых едва ли можно убедить при помощи фактов, если они противоречат их политическим убеждениям», – отметил научный сотрудник консервативных взглядов Джереми Карл в National Review.

Кругман обвиняет «весомую часть политического пространства Америки» в том, что «в своих политических взглядах она полностью расходится – и совсем не желает считаться – с практическим опытом… Если вас втянут в любые дебаты такого рода, вы быстро убедитесь, что эти люди отнюдь не представляют собой одухотворенных воинов: лица их красны от ярости, а к всезнайкам, указывающим, что их суждения не соответствуют фактам, они относятся с особенной злобой».

«Либеральные взгляды часто насквозь пропитаны идеологией, – говорит Карл, – так что некоторые “правдивые” утверждения принимаются на веру, чтобы показать свои моральные предпочтения, а откровенно неудобную правду отбрасывают… тяжело вести рациональный спор с фанатиком о том, чему он так фанатично предан».

Карл и Кругман сетуют на одну и ту же проблему. Многие избиратели не только мало знают, они еще и внемлют только тем доводам, которые подкрепляют их предвзятые мнения. Консерваторы и либералы никогда не устают говорить о том, как непроходимо глупы в своей массе либералы и консерваторы… Потому что это действительно так.

В 1992 г. уважаемый многими в Калифорнии судья Авраам Апонте Хан проиграл на выборах практически безвестному кандидату, которого в Ассоциации адвокатов округа Лос-Анджелес признали «неквалифицированным». Его звали Патриком Мерфи. Он победил, потому что фамилия Мерфи более походит на американскую, чем Хан. Позже Мерфи, судья с популярной в Америке фамилией, подал в отставку из-за обвинений в отмывании денег и хроническом уклонении от должностных обязанностей.

В 2006 г. судья Дзинтра Янавс, признанная той же Ассоциацией адвокатов «исключительно высококвалифицированной», проиграла на выборах Линн Диане Олсон, которая живет в Эрмосе-Бич на юге Калифорнии и торгует в собственной лавке бубликами.

«Знаете, что самое страшное в выборах судьи? – спросил политический консультант Парке Скелтон, работавший на бывшего мэра Лос-Анджелеса Антонио Виллараигосу. – 80 % выбирает просто кого-нибудь».

Кому, как не консультантам вроде Скелтона, понимать толк в невежестве избирателей. Они-то знают, что в новостях ничего не говорится о выборах судей. За ними следить скучно, ведь результат никому не интересен, кроме нескольких прокуроров. Следовательно, даже самые хорошо информированные избиратели не знают почти ничего о кандидатах, значащихся в бюллетенях. Выборы судей почти всегда внепартийны, так что решить, за кого голосовать, не помогает даже членство в той или иной партии; выбирать приходится практически наугад. Такое положение дел превращает баллотирование в весьма показательный психологический эксперимент по выявлению скрытой предвзятости. Вот только другая цель – выбирать компетентных судей – достигается не так хорошо.

Газетное дело приходит в упадок, и многие избиратели теперь не имеют новостного источника, в котором события излагались бы последовательно. По кабельным телеканалам и в сводках интернет-новостей преимущество отдается шумным национальным избирательным кампаниям, которые собирают огромное количество просмотров. Одиозного кандидата или скандала достаточно, чтобы из нашего поля зрения выпали все прочие события. Но посмотрите, как проходят в США обычные выборы. Число избирательных кампаний может достигать нескольких десятков, но должным образом освещается с полдюжины, не больше, – и так по всей стране.

Я попросил выборочную группу, состоящую из взрослых американцев (не только тех, кто ходит голосовать), перечислить людей, занявших 14 выборных должностей в масштабах страны, штата и города. Испытуемым также предлагалось написать имена любых чиновников, чьих должностей не было в списке.

Президента, естественно, назвали все. Имя вице-президента смогли вспомнить 89 % (больше, чем сообщается в некоторых исследованиях). Хотя бы одного сенатора от своего штата назвали 62 %. Обоих сенаторов – чуть меньше половины. Конгрессмена от своего округа – 55 %.

Вспомнить губернатора тоже было несложно. Главу исполнительной власти в своем штате знают 81 %. Впрочем, среди опрошенных, живущих в городе с мэром или городским управляющим, имя этого чиновника припомнить смогла едва ли половина.

Знаний рядового жителя хватило только на эти шесть должностей. Сказать, кто на данный момент занимает прочие должности, не сумела даже треть респондентов. Они не вспомнили ни одного представителя законодательного собрания штата и городского совета, а ведь именно там решаются основные административные вопросы.

Я также попросил участников описать свои политические предпочтения по пятибалльной шкале: от «очень консервативных» до «очень либеральных». Никакой связи между этими ответами и знанием имен выборных чиновников я не обнаружил.

Однако существует связь между знаниями и грамотными решениями. Избиратель, не знающий даже имени мэра или представителя законодательного собрания штата, вряд ли будет о нем знать что-нибудь еще, например какими вопросами занимался, чего удалось достичь, какие были провалы, есть ли судимости – все, что имело бы отношение при заявке на переизбрание. С городским советом не повоюешь? Его бы сперва отыскать – большинство этого не сможет даже по навигатору.

Исследование 2014 г., проведенное Центром государственной политики Анненберга при Пенсильванском университете, подтвердило бытующее теперь мнение: американцы не понимают, как у них в стране работает система государственной власти. Взрослым респондентам дали тест на знание фактов, которые проходят на занятиях по граждановедению.

• Что произойдет, если Верховный суд вынесет вердикт пятью голосами против четырех?

21 % испытуемых ответили: «Решение отправят на повторное рассмотрение в конгресс США». Неверно.

• Каким должно оказаться большинство голосов сената США и палаты представителей, чтобы преодолеть президентское вето?

Правильный ответ «Две трети голосов» дали только 27 %.

• Слышали ли вы о какой-нибудь ветви государственной власти? Из трех назовите те, которые помните.

Все три назвали только 36 % (исполнительную, законодательную и судебную).

Пробелы в знании основ гражданского права случаются не только у обывателей, выпивающих после работы кружку за кружкой. В 2014 г. федеральный судья Аренда Райт Аллен, отменив в штате Виргиния закон, запрещающий однополые браки, написала по этому поводу: «В нашей Конституции сказано, что “все люди” созданы равными». Гм, на самом деле так сказано в Декларации независимости.

«Оговорка» – самое субъективное слово в политике. Если политик вам нравится, то он «оговорился». Если политик не нравится, то он «продемонстрировал свое невежество». В своей речи 2015 г. Рик Перри, бывший губернатор Техаса и кандидат в президенты, процитировал великого патриота: «Томас Пейн писал, что “долг патриота – защищать свою страну от ее правительства”». Эти слова вызвали аплодисменты в зале ричмондского отеля Marriott и негодование среди тех, кто проверяет факты. В канонических текстах Пейна этой цитаты нет. Она появляется на страницах дневника Эдуарда Эбби, леворадикального защитника окружающей среды.

Своей ошибкой Перри обязан сборникам цитат в интернете и эффекту «отсылки к Черчиллю». Чего не скажешь о Мишель Бахман, баллотировавшейся когда-то в президенты. В 2011 г. в Нашуа на юге Нью-Гэмпшира она заявила тем, кто пришел ее поддержать: «Вы тот самый штат, где на весь мир прозвучал раздавшийся в Лексингтоне и Конкорде первый выстрел Войны за независимость». Оба города на самом деле находятся в Массачусетсе.

Путаница по поводу того, что отцы-основатели сказали (реже – что хотели сказать), возникает сплошь и рядом. В 1997 г. в Центре федеральной Конституции выяснили, что 84 % американцев верят, будто слова «все люди созданы равными» имеются в Конституции. Можно было бы предположить, что уж кто-кто, а федеральный судья будет знать лучше, не говоря уже о лидере свободного мира. В октябре 1996 г. Билл Клинтон, на тот момент президент США, произнес: «Когда я в прошлый раз заглядывал в Конституцию, там было сказано “властью народа, именем народа, во имя народа”. Вот что говорится в Декларации независимости». Он смешал два великих документа, хотя ни в одном нет этой строки. «Власть народа, именем народа, во имя народа» – так написано в Геттисбергской речи.

Клинтон прежде всего политик, но, в отличие от большинства собратьев по профессии, он получил великолепное образование. Учился в Оксфордском университете по стипендии Родса, преподавал студентам право.

Не стоит зацикливаться на том, что Клинтон знал, или думал, что знает, или говорил, что знает. Лучше послушайте аудиозапись этой речи. Президент ошибся, а толпа сторонников разразилась одобрительными выкриками, аплодируя этой ошибке.

Может, мы и не хотим, чтобы президентом у нас был какой-нибудь всезнайка. Оценивать претендентов «по характеру», не заостряя внимания на их образованности и осведомленности в текущих делах, – очередное американское кредо. Среди политиков никому не хочется прослыть интеллектуалом. Многие успешно создают себе совершенно противоположный имидж.

Иногда все решает не идеология, а преклонение перед силой характера. На каждых выборах колеблющиеся избиратели говорят, что из двух кандидатов с разными идеологическими взглядами остановятся на том, который сильнее характером, харизматичнее или просто «больше подходит» на эту должность.

Политолог Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Линн Вэврекк обнаружила, что избиратели, голосующие за кандидатов различных политических партий, хуже разбираются в происходящем по сравнению с теми, кто придерживается одной партийной линии. В исследовании Вэврекк размеры выборочной группы оказались впечатляющими: 45 тысяч человек. Участников спросили, чем сейчас занимаются политики вроде Нэнси Пелоси и Джона Робертса. Политолог сопоставила результаты исследования с распределением голосов избирателей. Оказавшиеся в нижней трети по степени осведомленности стали бы на выборах сенаторов и президента в 2012 г. голосовать за кандидатов различных партий с вероятностью 12 %. В верхней, самой осведомленной, трети избирателей вероятность голосовать за кандидатов различных партий – всего 4 %.

Кроме того, плохо осведомленные избиратели чаще других признавались, что не имеют четкой позиции в отношении злободневных вопросов: иммиграции, однополых браков, увеличения налога на роскошь – закономерность, которая отвечает понятию «посредственной середины». В институтах общественного мнения понимают, что многие из тех, кто свои политические взгляды определяет как умеренные, просто-напросто мало что знают.

Мы надеемся, что избиратели, оказавшиеся посредине, предпочитают проверять факты на деле, а не руководствоваться политическими симпатиями, и способствуют достижению компромисса, без которого демократичное общество немыслимо. Такие избиратели, с прочными, хорошо обоснованными политическими убеждениями, оказывающимися как раз где-то между программами двух партий, действительно существуют. Но, похоже, их не так уж много.

«Заманчиво полагать, что решение важных задач, вроде управления делами сената, полностью зависит от воли тех избирателей, которые тщательнейшим образом решают, за какого кандидата в бюллетене проголосовать на очередных выборах. Однако вряд ли это так, – замечает Вэврекк. – Гораздо вероятнее, что голосующие за кандидатов различных партий руководствуются такими побочными факторами, как занимаемая должность, размах предвыборной кампании, тон и частота появления новостей о том или ином претенденте».

Авторы публицистических статей на дух не переносят кампании, построенные на тактике запугивания или сфабрикованных административных скандалах. Но поскольку такие кампании хорошо работают, политики их проводят. С помощью политической рекламы, рассчитанной на самые невзыскательные вкусы, проще всего заручиться поддержкой среди людей малосведущих. Они-то и поставят в избирательной гонке точку, если у кандидатов шансы на победу примерно равны.

Лос-Анджелес – столица безразличия и невежества избирателей. Весной каждого нечетного года по заведенному кем-то обычаю в городе проводятся муниципальные выборы. В 2013 г., когда мэром второго по величине города страны стал Эрик Гарсетти, пришли и проголосовали всего лишь 23 % зарегистрированных избирателей. А в 2014 г., когда выбирали членов школьного совета по Лос-Анджелесскому муниципальному школьному округу, явка составила 8 %.

Другим свидетельством отчаянного положения в Лос-Анджелесе служит предложение городского комитета по этике, поступившее в 2014 г., об учреждении избирательной лотереи. Всякий, кто придет голосовать, одновременно становится участником денежной лотереи и может выиграть порядка 25 тысяч долларов. Увеличить на выборах процент явки при помощи лотереи, которую окрестили «выбореей», пожалуй, возможно. Но если не найдется способа рассказать избирателям о кандидатах в муниципалитет и его текущих задачах, то грош цена такому плану.

Экономисты уже давно твердят, что голосование – поступок иррациональный. Вероятность, что на выборах все решит один голос, крайне низка и, похоже, не оправдывает даже такую малость, как необходимость дойти до избирательного участка, не говоря уж о том, чтобы разобраться должным образом в кандидатах и текущих задачах. Здравомыслящие люди, как говорится, должны обладать некоторой долей здорового безразличия (особенно насчет выборов не в масштабах страны – на званых обедах о них не говорят).

Но люди все равно голосуют. А поскольку противоречий экономисты не любят, то говорят о «парадоксе голосования». Его можно представить, сравнив демократическое государство с казино. Казино существуют за счет иррациональности человеческих поступков, и, если вдуматься, более стабильных учреждений не так уж много. Избирателей, поступающих «иррационально», хватает, чтобы выразить здравомыслие толпы и выбрать кандидата, который соответствует общественному мнению и который, как правило, оказывается не так уж плох.

Сколько людей составляет толпу, на здравомыслие которой мы уповаем? В Ipsos MORI провели исследование, в ходе которого людей по всему миру попросили предположить, какой процент населения в их стране ходил голосовать на прошлых выборах. И вот вам настоящий пример американской исключительности: значительно недооценили количество ходивших голосовать все 14 стран, принявших участие в опросе, кроме США. Американцы в среднем предположили, что на выборы пришло 57 % населения, и практически угадали.

Заслуживают ли США главный приз или только утешительный, решить непросто: по количеству пришедших голосовать (58 %) американцы вторые с конца. Из 14 стран явка избирателей оказалась ниже только у Польши.

А знаете, может, американцы и не голосуют, но мы хотя бы не питаем на этот счет иллюзий. И у нашей страны хорошо развита электоральная этика. С приближением дня национальных выборов нас заваливают ворохом предложений с явными и неявными требованиями проголосовать. Разумеется, политические партии, видя, что население склоняется к их кандидату, имеют все основания агитировать за необходимость голосовать. Но и беспартийные патриоты увещевают. ГОЛОСУЙ! Не важно, кто из кандидатов тебе по душе и много ли ты понимаешь в политике… иди и голосуй!

В своем исследовании я попросил испытуемых не только назвать выбранных представителей власти, но также спросил, ходили они или нет на последние президентские выборы (2012 г.). Избиратели в том году были хорошо подкованы: те, кто пришел на избирательные участки, знали имена должностных лиц штата и города почти в два раза лучше.

Поэтому, если человек голосовать не хочет, может, и не стоит тащить его силой. Тем более если нет возможности его по части выборов просветить. Подобное давление обернется тем, что не по своей воле пришедшие на избирательный участок станут выбирать кандидатов так, как если бы доставали из мешка лотерейные фишки. Никто не хочет, чтобы выборы превратились в электоральную лотерею.

Постарайтесь вспомнить, кто сейчас занимает эти семь выборных должностей: хотя бы одного сенатора США из двух от вашего штата, губернатора штата, генерального прокурора штата, сенатора штата, шерифа округа, члена городского совета и представителя школьного совета. Некоторые из должностей в вашем штате могут называться по-другому, а в отдельных административных образованиях их может вовсе не быть.

Среднестатистический взрослый вспомнит из семи только три. Этот вопрос – индикатор семейного дохода. Респонденты, назвавшие всех семерых чиновников, зарабатывают в год примерно на 43 тысячи долларов больше тех, кто не назвал ни одного, да и на выборы они ходят гораздо чаще.