В Миссисипи учителя используют шоколадные конфеты Peppermint Pattie весьма необычным образом – в качестве наглядного пособия. С конфеты снимают обертку и передают из рук в руки по всему классу, тем самым наглядно показывая, что (как выразился один из местных родителей) «после секса девушка теряет свою чистоту и ценность».

Добро пожаловать на урок полового воспитания в штатах Глубокого Юга! В Миссисипи показатели подростковой беременности самые высокие по стране. Родители ждут от школы хотя бы азов полового воспитания, но самые горластые требуют, чтобы школьников учили воздержанию. Последнее ни в коем случае не является феноменом, присущим одному штату Миссисипи. Гилберт Хёрдт, основавший кафедру сексологии в Университете штата в Сан-Франциско, заявил, что федеральное правительство потратило около миллиарда долларов на школьные образовательные программы, посвященные исключительно половому воздержанию, несмотря на имеющиеся сведения, согласно которым подобного рода программы снижают уровень знаний о сексе, контрацепции и венерических болезнях.

Проблема заключается в том, что реальных фактов из жизни недостаточно, чтобы убедить подростков в период гормональной перестройки в необходимости полового воздержания. Так вот, в американских школах, особенно на юге страны, намеренно мешают факты с домыслами, городскими легендами и откровенной ложью. По словам одного из родителей, образовательная программа в Миссисипи сводится к простой формуле: «Займешься сексом, подхватишь СПИД. А затем непременно умрешь».

Недавнее исследование, посвященное школьным программам полового воспитания в Техасе, показало, что о сексе «в двух образовательных программах не было ни одного факта». Когда в школах Техаса рассказывают о воздержании, в числе прочих домыслов учат, будто «если трогать чужие половые органы, можно зачать ребенка» и «в подростковом возрасте у половины гомосексуальных юношей обнаруживается ВИЧ».

Элис Дрегер, в прошлом клинический преподаватель биоэтики и гуманитарных наук для медиков Северо-Западного университета, недавно сходила послушать, чему учат ее сына на уроке полового воспитания, построенного исключительно на воздержании. Происходящее она тут же стала с возмущением описывать в Twitter:

Очевидно, что во многих школах не могут научить детей половому воспитанию – как и диете, физической зарядке, правилам личной гигиены и здоровому образу жизни, раз уж на то пошло. Нельзя не восхищаться огромным вкладом интернета в равенство возможностей. Не обладая собственным разумом, интернет круглые сутки раздает информацию о сексе и здоровье. Молодежь черпает факты о жизни из своих смартфонов, а их родители заходят в Google, чтобы решить, нужно ли в той или иной ситуации вызывать на дом врача. Вот он – классический случай передачи «облаку» прерогативы хранения памяти и информации. Насколько хорошо это работает?

В одном исследовании молодых людей в возрасте от 18 до 25 лет спросили о половой гигиене и контрацепции. Женщины оказались осведомленнее мужчин. Практически все женщины (96 %) сумели определить, что под «видом контрацепции, [который] предохраняет от заболеваний, передающихся половым путем, и беременности» имеется в виду презерватив. На этот несложный вопрос 87 % мужчин ответили правильно, но в их группе, в отличие от женской, чаще звучали очевидно неверные ответы вроде «противозачаточных таблеток» или «орального секса».

Мужчины легче шли на риск. В их группе чаще отвечали, что надувные шары и полиэтиленовая пленка – «подходящие заменители» презерватива (71 % опрошенных, выбравших этот несколько экстремальный вариант, оказались мужчинами).

Верно или неверно: чтобы избежать оплодотворения, женщине нужно вводить внутриматочную спираль перед каждым половым актом. С этим утверждением согласились 14 % женщин и 27 % мужчин. (Оно не верно!)

Невежество в вопросах секса не является чем-то новым. В 1950-х врачи, проводя эпидемиологические исследования по венерическим болезням, часто давали пациентам мужского пола заполнить анкету, где спрашивалось, делали им обрезание или нет. Два доктора – Авраам Лилиенфилд и Саксон Грэм – решили разобраться, насколько точны их ответы. Для этого они дали мужчинам заполнить анкеты, а затем попросили снять штаны, чтобы удостовериться в наличии или отсутствии обрезания. Оказалось, что 34 % обрезанных мужчин не знали, что они обрезаны. В анкете написали, что не обрезаны, но на деле выяснилось обратное.

И это не пережиток времени, когда взгляды сексолога Кинзи многими воспринимались в штыки. Я попросил выборочную группу обоих полов назвать процент американских мужчин, которым сделали обрезание. Точного знания подобной статистики вряд ли стоит от кого-либо ждать, но ведь нельзя не предположить, что молодые люди видели или догадались, что большинству американских мальчиков делают обрезание (79 %, по данным одного исследования).

Результаты исследования распределились по всей шкале, без какой-либо значительной разницы в ответах респондентов разного пола. Логично предположить, что ни у мужчин, ни у женщин нет четкого представления о том, как выглядит пенис без крайней плоти.

Но знания женской анатомии еще более обрывочны. «Среди моих студенток подавляющее большинство не знает ни какого размера их клитор, ни насколько он обычно большой, ни каким он бывает у разных женщин, – сказала Нэнси Туана, которая читает курс лекций по сексуальности в Университете штата Пенсильвания. – Сопоставьте этот факт с тем, что большинство моих студентов может назвать длину и толщину собственного пениса как в расслабленном, так и в возбужденном состоянии. Хотя иногда их представления насчет средних размеров эрегированного пениса бывают очень сильно преувеличенными – следствие, как мне кажется, размера мужских членов в порнофильмах».

Интернет с большей эффективностью распространяет порнографию, чем факты. По этой причине не стоит льстить себя надеждой, что в крайнем случае получить уроки полового воспитания можно и на просторах сети. Однако цифровой формат все же играет некоторую роль. В 2006 г. в Сан-Франциско начала работу программа, благодаря которой подростки могут анонимно написать вопрос на тему секса и практически сразу получить ответ профессионального медицинского работника. С тех пор подобные программы стали оплотом полового воспитания в южных штатах.

Доводилось ли вам слышать о «Повестке дня на XXI век»? Совершенно секретный проект по борьбе с перенаселением, финансируемый из фондов Рокфеллера и Форда. На деньги этих спонсоров химическая компания Monsanto разрабатывает генно-модифицированные продукты, медленно убивающие тех, кто их потребляет.

Все, о чем говорилось абзацем выше, в корне ошибочно. Однако среди теорий заговоров неправдоподобная «Повестка дня на XXI век» пользуется популярностью. В исследовании 2014 г., результаты которого появились в журнале «Терапия» Американской медицинской ассоциации, Эрик Оливер и Томас Вуд рассказали испытуемым о фальшивой «Повестке дня на XXI в.», а затем спросили, действительно ли это так.

В реальность подобного проекта поверили 12 %. Засомневались 46 %. Добавить сюда тех, кто поверил, и получится, что больше половины опрошенных с разной степенью уверенности согласились с заявлением, будто две из самых влиятельных филантропических организаций страны являются соучастниками массовых убийств при содействии компании, которая спонсирует полдюжины аттракционов в тематических парках Диснея.

Раз уж заговорили о «Диснейленде», это счастливейшее на Земле место стало очагом эпидемии кори в начале 2015 г. – спасибо родителям, отказывающимся от вакцинации. Оливер и Вуд обнаружили, что в миф о поствакцинальном аутизме верит каждый пятый американец, тогда как ложным его признают лишь 44 %.

Они также сообщили, что, по мнению 37 % опрошенных, Администрация по контролю за продуктами питания и лекарствами ведет борьбу с природными веществами, исцеляющими рак. В том, что «сотовые телефоны вызывают рак, а службы здравоохранения знают об этом и бездействуют, потому что их контролируют крупные корпорации», не сомневаются 20 % – правило «каждого пятого» в действии.

Оливер и Вуд сообщили, что те, кто верит в теории заговоров в области здравоохранения и медицины, чаще заменяют лекарства травами, покупают органические продукты и прибегают к нетрадиционной медицине. Они реже проходят ежегодный профосмотр, реже используют солнцезащитный крем и реже делают прививки от гриппа. В одной весьма занятной формулировке, встретившейся на страницах «Терапии», Оливер и Вуд написали, что эти корреляции не исчезли даже после того, как отсеяли испытуемых с сомнительным «социально-экономическим статусом, паранойей и общей социальной отчужденностью».

Наклейки «Без глютена» печатаются с той же легкостью, что и деньги. Налепить их можно практически куда угодно, даже на продукты, в которых изначально глютена и вовсе не было. Никто и глазом не моргнет. Рассказывать о преимуществах жизни без глютена нет необходимости (утверждение, которому Администрация по контролю за продуктами питания и лекарствами должна уделить самое пристальное внимание). О глютене люди уже знают или думают, что знают. В Национальном научно-исследовательском центре потребительских отчетов недавно провели исследование, согласно которому около трети американского населения старается сократить или исключить потребление глютена. 63 % оказались уверены, что если от глютена отказаться, то это «благоприятно скажется на физическом и психическом здоровье». В менее научном исследовании Джимми Киммела обнаружилось, что среди тех, кто сторонится глютена, мало тех, кто хотя бы смутно представляет, что это вообще такое.

Врача Мехмета Оза критиковали за то, что он в своей телепередаче о здоровье предоставлял слово эксцентричным медикам и диетологам. Но всемогущий Оз подвел под темой глютена черту, назвав безглютеновые продукты «надувательством», поскольку на самом деле они мало кому нужны.

Он прав: «Без глютена» – это триумф маркетинга, а не медицины. Врачи полагают, что менее 7 % населения страдают от целиакии, или непереносимости глютена. В этом случае исключить из рациона глютен действительно стоит.

Хорошо, но ведь без глютена хуже никому не станет? Как знать. Чтобы из продуктов убрать глютен, часто пшеничную муку заменяют рисовой, тем самым увеличивая потребление содержащегося в ней мышьяка, который не только медленный яд, но и канцероген. Некоторые исследователи указывают на связь безглютеновой диеты с избыточным весом и ожирением.

Какое бы воздействие глютен на организм ни оказывал, не приходится сомневаться в том, что отказ от глютена на здоровье может сказаться отрицательно. Продукты с надписью «Без глютена» стоят на 50 и более процентов дороже. «Восприятие – это и есть реальность, – считает Ричард Джордж, консультант в области продовольственного маркетинга, – и если покупатели верят, что безглютеновые продукты лучше, то логикой их не переубедишь».

Самая популярная закуска, на которой наклеено «Без глютена», – это картофельные чипсы. Картофельные чипсы делаются из картофеля – ну еще бы! – и в их составе никогда не было глютена, свойственного пшенице или ячменю. Но без надписи об отсутствии глютена покупатели могут не узнать, что картофельные чипсы… полезная еда?

Молодым людям в возрасте от 18 до 25 лет я задал вопрос: «Что такое глютен?» На выбор предлагались варианты: белок, углевод, сахар, пищевая добавка и жир. Правильный ответ, белок, выбрали только 30 %. В своих по большей части ошибочных ответах испытуемые были уверены – на вариант «Не знаю» приходится лишь 7 %.

Самым популярным ответом оказался углевод (36 %). Попроси я определить углевод (или белок, или жир) как химический элемент, уверен, большей части испытуемых пришлось бы попотеть. Но почти любой уверен, что у белков хорошая репутация, тогда как углеводы представляются смертельно опасными. Безуглеводные диеты и продукты с пониженным содержанием углеводов представлены в изобилии. Никто не садится на безбелковую диету, а рекламная надпись на продуктах «Хороший источник белка» встречается повсюду. Раз глютен в большинстве случаев вреден – а с этим утверждением согласились 23 %, – то он, вероятно, является углеводом. Похоже, некоторые рассуждали именно так.

Случай с глютеном – это пример знания и невежества в наш информационно насыщенный век. В действительности люди знают о глютене довольно много – не о химических свойствах, но о его роли показателя культурной принадлежности. Большинство понимает, что

• безглютеновые продукты можно купить в хипстерских кофейнях, частных пекарнях и магазинах органического питания вроде Whole Foods;

• безглютеновая выпечка может по вкусу отличаться от обычной и даже ей уступать;

• безглютеновая еда стоит дороже обычной;

• безглютеновый – значит «для людей состоятельных»;

• с глютеном или без – показатель уровня культуры: те, кто считает глютен вредным, обычно следят за диетой, заботятся о здоровье и думают об окружающей среде;

• если спрашивать продукты без глютена, то окружающие могут записать вас в число тех, кому не все равно.

Все вышеперечисленные факты – это социологические и политические аспекты глютена. Сведения подобного рода мы впитываем без лишних усилий, с большей готовностью, чем факты о клинических эффектах глютеновой диеты.

Чем же на самом деле является глютен?

«Действительность – это то, что не исчезает, когда в это перестаешь верить», – подметил фантаст Филип Дик. Его остроумное высказывание носит отчетливо современный характер. Идея того, что объективные факты существуют независимо от человеческой культуры и принятой в обществе системы верований, относительно нова. Еще несколько веков назад во что люди вокруг верили, то и было объективной действительностью. Молва в самом деле превосходный способ узнать правду, и едва ли что-нибудь с нею сравнится. В эпоху палеолита нашему предку достаточно было заслышать, будто вон та ягода ядовитая, как он тут же обходил ее стороной. Может, народная молва и ошибается, но к чему рисковать?

Сегодня мы наследники мировой научной культуры, доступ к эмпирическим данным которой получаем через любое мобильное устройство. И все же нам по-прежнему более естественным кажется обратиться к социальному срезу знаний. Смотрите, как популярны социальные сети. Мы узнаём, у кого лучше спросить, кому можно верить и довериться. Этот механизм работает все так же хорошо, даже в случае с глютеном. Нам может быть неизвестно, что глютен – это белок, но мы знаем, что некоторые люди считают его вредным. С точки зрения тех, кто не может самостоятельно докопаться до сути или же просто слишком занят, подобные сведения автоматически становятся информативными – похоже на загребание жара чужими руками. Во что верит большинство, необязательно окажется точным, но многим лучше узнать мнение толпы, чем оставаться в полном неведении.

И хотя отвечать на вопросы здоровья и правильного питания можно по-разному, имеются доказательства, что между общими знаниями и крепким здоровьем существует связь. Я провел несколько исследований, где предложил участникам оценить собственное здоровье по шкале от одного до десяти. Еще я спросил, сколько у них друзей, насколько довольны своей интимной жизнью, много ли времени уделяют спорту и какое у них семейное положение: одиноки, состоят в браке, развелись или овдовели. Доказательств тому, что общие знания зависят от какого-либо из этих параметров, оказалось недостаточно, за исключением параметров здоровья и семейного положения.

Некоторые исследования показали, что в браке чаще всего состоят самые эрудированные. Совместная жизнь и воспитание детей – это уже школа жизни. Поэтому брак делает человека более знающим, тогда как, будучи холостым, этих знаний можно не получить.

Вопрос о здоровье я поставил так: «По сравнению со сверстниками у меня крепкое здоровье. В какой мере это утверждение относится к вам?» Самыми здоровыми признали себя те, кто по «тривиальным» вопросам показал наилучший результат.

В другом исследовании благодаря статистической модели удалось построить такой прогноз: если гипотетический 35-летний человек, окончивший четырехлетний колледж, не ответит правильно ни на один вопрос, то поставит своему здоровью 6,32 балла из 10, тогда как другой 35-летний человек с таким же образованием, ответив на все 15 вопросов верно, оценит свое здоровье на 6,96 балла. Что это означает, я точно сказать не могу, но разница оказалась статистически значимой.

Возможно, это повод взглянуть по-новому на вопрос, с которого я начал. Считать ли интернет полезным источником информации о здоровье? Ответ во многом зависит от умения пользователя отличать хорошую информацию от плохой. Этого дети обычно не умеют, да и многие взрослые тоже. Обратившемуся за информацией к сети нужно не только знать некоторые медицинские термины, чтобы набрать их в поисковой строке, но и правильно оценить тематику и достоверность веб-сайтов, полученных в результатах запроса. Готовых рецептов здесь нет. Пользователю придется побывать в роли детектива – отправиться на поиски зацепок вроде огрехов правописания и грамматики (которые часто попадаются на рекламных сайтах), фактических ошибок и псевдонаучных утверждений, модных словечек из области нетрадиционной медицины, отголосков магического мышления, признаков запугивания и даже особенностей оформления сайта (что многое расскажет о его владельце, а также на какую аудиторию он рассчитывает). Релевантными могут оказаться самые разнообразные знания, и, быть может, это одна из причин (а их много), почему существует корреляция между знанием фактов и уровнем здоровья.

Хотя к теме здоровья эти вопросы не относятся, они его предвестники. Кто ответил лучше, оказался здоровее тех, кто допустил в ответах ошибки.

О том, что в Верховном суде девять судей, знал примерно 51 %. Слова «Я мыслю, следовательно, существую» с именем Рене Декарта связали 38 %. В Солнечной системе больше всех Солнце, и об этом знал 51 %.