Глава 11
Демонстрация флага, или как совместить приятное с полезным

Острый форштевень вспенивал водную гладь залива Париа, а со стоявших на рейде кораблей и с городской набережной внимательно наблюдали за очередной диковинкой тринидадских пришельцев. Огромный фрегат шел под парусами, производя разнообразные эволюции, хотя две высоких дымовых трубы на его палубе не оставляли сомнений в том, что ветер этому кораблю не нужен. Что он и продемонстрировал не так давно. Зачем тринидадским умникам понадобилось делать парусный корабль таких размеров, способный обходиться без парусов, для всех обывателей оставалось загадкой. Впрочем, странности на этом не заканчивались. Несмотря на наличие трех мачт с прямым парусным вооружением, фрегат резко отличался своим внешним видом от всего, что бороздило моря и океаны под парусами на сегодняшний день. Длинный и сравнительно узкий корпус с приподнятым баком и низкой кормой, лишенной каких бы то ни было украшений и привычной кормовой надстройки, превосходил размерами все, что было построено на верфи Форта Росс до сих пор. Даже четырехмачтовые грузовые барки «Гермес» и «Меркурий». Тот, кто проходил неподалеку, и мог хорошо рассмотреть незнакомца, сразу обращал внимание на странный облик нового корабля. Парусное вооружение было примерно таким же, как у барков, но бизань-мачта с косым вооружением отсутствовала. Не было и привычных многочисленных орудийных портов на батарейной палубе. Хотя, сама батарейная палуба имела место, но вот только орудий на ней имелось всего двенадцать — по шесть на каждый борт. Маловато. Но расположены они были весьма необычно. Не выглядывали из орудийных портов, которые можно было закрыть, а находились в специальных выступах в бортах, позволяющим иметь довольно большой сектор обстрела. При этом фрегат мог развить сильный носовой и кормовой огонь благодаря удачной компоновке артиллерии и острым обводам корпуса, имея по шесть орудий в носовом и кормовом залпе. Половина всех орудий батарейной палубы, что было немыслимо в настоящее время. Калибр пушек для корабля таких размеров, правда, не впечатлял. Порядка двенадцати фунтов. Но, с учетом того, что стволы имели значительную длину, и явно не могли убираться внутрь корпуса, было ясно, что это не привычные всем двенадцатифунтовки. Были еще и два орудия на верхней палубе. Гораздо больше размером, явно крупнее калибром, и прикрытые большими щитами сложной формы. Стояли они не в диаметральной плоскости, а по бортам, ближе к носу, имея очень большой сектор обстрела. Небольшая надстройка возле фок-мачты, не характерная для парусных кораблей этого времени, дополняла картину. А белый флаг с косым синим крестом и горящее золотом название «Дмитрий Донской», выполненное кириллицей (повторенное, правда, и латинскими буквами меньшего размера на корме), не оставляли сомнений в национальной принадлежности этого корабля.

Леонид внимательно наблюдал за работой палубной команды, стоя на крыле мостика. Получалось неплохо. Фрегат хорошо ходил под парусами, и превосходил в скорости все местные парусники. Это не считая того, что он под парами на мерной миле развил ход в восемнадцать узлов. Все говорило о том, что новое детище главного кораблестроителя верфи Бернардо Кампоса получилось весьма удачным…

Нужда в таких кораблях назрела давно. Если в морях Нового Света военый флот Русской Америки мог успешно обходиться чисто паровыми кораблями, вообще лишенных какого-либо парусного вооружения, то вот для дальних океанских плаваний и походов в Европу они пока что не годились из-за отсутствия в ней топливных баз. Только-только начали создавать базы на Азорских и Канарских островах, а вот соваться в Европу пока что возможности не было. Уж очень эти базы будут удалены, и защищать их в случае чего будет очень трудно. Это не Азоры и Канары, до которых многотысячная армия наемных отморозков пешком и верхом не доберется. А все то, что находится на побережье материка, уязвимо для удара с суши. Поэтому, если обустраиваться в Старом Свете всерьез и навсегда, то надо в первую очередь решить, как защищать там свои инвестиции. Ибо желающих пограбить будет очень много. Но сначала надо вообще добраться до Европы, и дать понять аборигенам, что если Русская Америка пришла сюда, то уже не уйдет. А войти в контакт с нужными деловыми кругами — это уже дело техники. Европе надо дать понять, что иметь дело с заокеанскими партнерами очень в ы г о д н о. Гораздо выгоднее, чем воевать. Благо, предложить на европейских рынках есть что. Не только ценную сельхозпродукцию в виде сахара, кофе, какао и различных специй, но и что-то гораздо более существенное, связанное с точной механикой, оптикой и тому подобным «хай-теком» в глазах аборигенов.

С типом грузовых трансатлантиков определились быстро — ими должны стать крупные барки, построенные по образцу тех, что бороздили океаны в первой трети ХХ века. Но нужны были также и военные корабли, способные как прикрыть свои «грузовики» в случае опасности, так и сами заняться крейсерством в океане и прибрежных морях Европы, нарушая морскую торговлю противника. Но имеющие также возможность нанести точные молниеносные удары по его самым уязвимым местам, и быстро изчезнуть. Никаких сражений многочисленных эскадр в европейских водах по всем правилам линейной тактики «борт в борт» не планировалось. Требовался крейсер-одиночка. Достаточно сильный, чтобы справиться с любым противником один на один. Достаточно быстроходный, чтобы догнать кого угодно, и уйти от кого угодно. Обладающий высокой прочностью, отличной мореходностью и большой автономностью. Как ни крути, а пришлось снова вернуться к старым, проверенным парусам. Без возможности бункероваться топливом по ту сторону Атлантики они стали жизненной необходимостью. Так и родился проект корабля, предназначенного для длительного крейсерства на большом удалении от своих баз. Он представлял из себя трехмачтовый двухвинтовой броненосный фрегат водоизмещением более пяти тысяч тонн с композитным корпусом, обладающий высокой скоростью хода как под парусами, так и под машиной, имеющий большой запас топлива, хорошую броневую защиту разной толщины, но по всему борту до ватерлинии, и довольно скромное для корабля таких размеров вооружение. Всего лишь двенадцать 120-мм нарезных казнозарядных орудий на батарейной палубе в бронированном каземате, которые уже доказали свои прекрасные боевые качества, и два новых 152-мм орудия на верхней палубе в открытых полубашнях. Но, поскольку корабли предназначались не для эскадренного боя, а для одиночного крейсерства в океане, имеющейся артиллерии вполне хватало для этих целей. За основу взяли строившиеся в конце XIX века броненосные крейсера-фрегаты «Дмитрий Донской» и «Память Азова». Новые корабли не были точными копиями, но общие черты имелись. От чего категорически отказались, так это от таранного форштевня, заменив его острым «атлантическим» носом с приподнятым баком. Конструкция, оказавшаяся наиболее удачной, обеспечивающей хорошую мореходность. Отказались от одновальной силовой установки с машинами-компаунд, широко применявшимися в то время. Корабли имели по две паровых машины, работающие каждая на свой гребной вал, и две группы котлов на жидком топливе с возможностью использования твердого. Отказались от так любимой английскими адмиралами второй половины XIX века сложной и крайне ненадежной системы подъема гребных винтов из воды. Когда в погоне за лишними одним-двумя узлами хода под парусами в жертву приносилась надежность всей силовой установки в целом. Иными словами, постарались взять все самое лучшее из того, чего достигло кораблестроение к рубежу XIX — ХХ века.

Головной корабль серии назвали «Дмитрий Донской». Именно он сейчас и проходил всесторонние испытания. Если все пройдет успешно, то вскоре небольшой отряд из одного фрегата и двух барков отправится в Европу. Показать свой флаг, и установить торговые отношения с влиятельными деловыми кругами Старого Света. А на стапелях уже стояли в разной степени готовности однотипные «Владимир Мономах», «Пересвет», «Ослябя», «Козьма Минин» и «Дмитрий Пожарский». Поскольку этим кораблям предстояло ходить не только в Западную Европу, но и в Россию — в Архангельск, то лучше, чтобы все они назывались именами героев земли русской. И пусть там хоть одна бл… вякнет…

Размышления Леонида нарушил Флинт, управлявший маневрами фрегата.

— Вроде бы неплохо получается, Леонид Петрович. Если так пойдет и дальше, то можем вообще при пересечении Атлантики машины не пускать. Сколько топлива сэкономим! А продовольствие и воду в Европе мы всегда найдем.

— Не все так просто, Владислав Михайлович. Атлантику-то вы пересечете с попутными ветрами как туда, так и обратно. А вот в Северном море придется потрудиться. Не забывайте, что ни радаров, ни GPS, ни даже береговых радиомаяков у вас не будет. А туманы в тех краях — обычное явление. Плюс очень сильные приливные течения при большом количестве навигационных опасностей у берега. Не рискуйте понапрасну. Вспомните, чем закончил «Томас Лоусон» именно из-за отсутствия машины. Поэтому, в случае малейшей угрозы, не жалейте топливо, и заранее поднимайте пары. Ничего, в самом крайнем случае, обратно от Ла-Манша до Тринидада и под парусами доберетесь.

— А на обратном пути магрибских пиратов погонять, Леонид Петрович? Как раз мимо их вотчины проходить будем.

— Только если сами полезут. А так, специально их не ищите. Магрибские пираты — это следующий этап. Базы в Средиземноморье нам необходимы, а чтобы испанцы с французами и всякими прочими итальянцами особо не бухтели, прихватизируем их на африканском побережье. Заодно, меньше желающих пограбить из «просвещенной» Европы под боком будет. А правителям местных папуасов сделаем предложение, от которого им очень трудно будет отказаться. Особенно, если вместе с нашими крейсерами-фрегатами будет присутствовать что-то вроде «Тринидада». Кого-то купим, кого-то грохнем, с кем-то будем дружить против его старого врага. Но в итоге, Танжер, Алжир, Бизерта, Александрия и что там есть еще вкусного, должны стать нашими. А вот после этого можно будет и с Блистательной Портой поговорить по душам.

— Так может и Суэцкий канал прокопаем, Леонид Петрович?!

— Надо будет — и Суэцкий канал прокопаем. Тем более, негров поблизости много. Но сейчас пока не до канала. Для нас складывается очень благоприятная ситуация в настоящее время, Владислав Михайлович. В Европе опять устроили разборки, и продлится это довольно долго. Так что там будет не до нас, если мы вдруг заинтересуемся Африкой. Даже поспособствовать могут в какой-то степени, поскольку эти арабские бандиты уже всех конкретно достали. Начнем с Алжира. И Испания, в случае чего, недалеко, и до любого уголка Средиземного моря оттуда дотянуться можно. Заодно посмотрим, как турецкий султан на эти безобразия отреагирует. Проигнорирует — его счастье. Пошлет помощь своему вассалу — нарвется на неприятность значительно раньше времени.

— А пока пусть живет?

— А пока пусть живет. Сейчас наша задача — прочно закрепиться в Европе. Испания уже наш союзник, но этого мало. Надо обязательно вбить клин между европейскими странами в самом центре Европы. В Голландию — в Роттердам, соваться пока не следует. Ведь формально мы не воюем, и не стоит давать лишний повод для разговоров, что мы якобы примкнули к одной из сторон. Поэтому, Гамбург подходит для наших целей идеально. Богатый ганзейский город с самоуправлением. Там умеют считать деньги, не спешат ввязываться в очередную европейскую заварушку, и довольно сильно зависят от обложивших их со всех сторон шведов. Ваша задача — сделать так, чтобы гамбургские власти и купцы обеими руками ухватились за наши предложения. Шведов тоже обижать не следует. Надо сразу дать понять всем — мы пришли в Европу не воевать, а торговать. Торговать со в с е м и, кто этого захочет, не делая различий по национальному признаку.

— А если шведы быковать начнут? Ведь они устье Эльбы контролируют.

— Устроите показательное избиение недоумков. Как в заливе Карденас два года назад. Чтобы ни один не ушел. И желательно при большом количестве свидетелей. А после этого продолжите охмурять Гамбург. Через посредников — тех же гамбургских купцов, дадите возможность шведам сохранить лицо. Сообщите, что зла не держите, и ради дальнейшего успешного сотрудничества согласны считать случившееся досадным недоразумением, имевшим место не по вине шведских властей, а из-за криминальных намерений отдельных несознательных элементов. Думаю, что шведы с радостью уцепятся за такую возможность. Для них торговля с нами очень выгодна…

Разговор этот произошел более трех месяцев назад, и вот теперь Флинт — он же Владислав Филатов, внимательно всматривался в далекий берег на горизонте. Это показался остров Уэссан — вход в Ла-Манш. Или Английский Канал, как его упорно именовали английские джентльмены, не признавая французское название. «Дмитрий Донской», подгоняемый попутным норд-вестом, шел под парусами, вспенивая волны Атлантики. Сзади шли в кильватер «Меркурий» и «Гермес». Впервые в этой истории корабли Русской Америки приближались к европейским берегам. Позади утомительный переход через океан, но расслабляться нельзя ни в коем случае. В Европе вовсю полыхает война. Начавшись между Англией и Голландией, она вскоре охватила и другие страны. Поэтому, появление здесь Андреевского флага может само по себе нарушить сложившийся баланс сил. В какую сторону, пока неясно. Но то, что местные правители отреагируют на неожиданное появление тринидадских «колдунов», несомненно. Вполне может быть, что у кого-то дурь в башке взыграет. Именно поэтому двум крупным грузовым баркам с «колониальным товаром», имеющим довольно скромное вооружение, придан в качестве главной ударной силы броненосный фрегат. Если найдутся желающие прибрать к рукам то, что «господь послал», то им по этим самым загребущим рукам и надают. Да и по голове заодно…

Что в данный момент и обсуждали, стоя на крыле мостика вдали от вахты, Флинт, совмещавший должности командира «Дмитрия Донского» и командующего отрядом кораблей, а также Тунгус — в миру Туманов Валерий, командир отряда спецназа, находящегося на борту. Так, на всякий случай…

— Вот уж не думал, что таким образом в «просвещенную» Европу будем добираться! Под парусами, как в старину.

— А мы сейчас где? И чему ты удивляешься? Это вы там на берегу всегда найдете, чем лошадок покормить, а нам топливо требуется. А поскольку в Европе с ним сейчас никак, вот паруса и выручают.

— Так и будем до самого Гамбурга под парусами идти?

— Если ветер будет благоприятный, то до входа в Эльбу. Вот устраивать парусные экзерцисы в реке у меня никакого желания нет. Поэтому по Эльбе, в любом случае, пойдем под парами.

— Местные охренеют.

— Так это же хорошо! Чем больше о нас самых нелепых слухов начнет распространяться, тем лучше.

— Думаешь, клюнут?

— Если они в Гамбурге, или где-то поблизости, то должны. Любопытство одолеет. Тем более, ведь они уверены, что мы их не знаем в лицо. Твоя молодежь не подведет? Узнают?

— Говорят, что узнают. А там посмотрим. В любом случае, постараемся не спугнуть. Ты лучше скажи, что делать будем, если сейчас на наглов напоремся? Ведь они уже должны знать, что Нью-Йорк теперь Новороссийск. Или шведы в позу встанут, и попытаются начать выкручивать руки?

— Наглы — смотря как себя поведут. Если не станут безобразничать, то пусть живут. Со шведами еще проще — у них много грузов на Якобштадт идет. Будут хорошо себя вести — и слава богу. Если же начнут строить из себя высшую европейскую расу, можно намекнуть, что если только они создадут нам проблемы з д е с ь, то тут же получат проблемы т а м. По идее, разум должен возобладать над жадностью. Ну, а если нет, то кто же им виноват, что они такие тупые? Если вообще берега потеряют и беспредел учинят, придется потренировать комендоров в стрельбе по реальным целям. Самому интересно, как новые шестидюймовки себя покажут. Да и твои пацаны могут маски-шоу устроить в отдельно взятом особняке местных «авторитетов», в случае чего. А фрицы пусть смотрят и на ус мотают, с кем им выгоднее дружить. Поэтому, гамбургских фрицев не обижайте. Без крайней на то необходимости…

Отряд из трех кораблей продолжал путь на восток. Вдалеке, под самым берегом, виднелись небольшие паруса. Скорее всего — местные рыбаки. Не было никаких сомнений, что их уже обнаружили. А поскольку местные рыбаки и местные пираты — это зачастую одно и то же, то вполне можно было ожидать проявления нездорового интереса аборигенов к трем крупным кораблям, идущим со стороны Атлантики, причем явно не пустым. Флинт приказал усилить вахту и докладывать ему об изменении обстановки немедленно. Если бы подошли ко входу в Ла-Манш днем, то местные любители чужого добра могли бы поостеречься, увидев Андреевские флаги и дымовые трубы, сделав правильные выводы. Но, увы, солнце уже клонилось к горизонту, и входить в пролив предстояло после захода. А поскольку крупные парусники Русской Америки в этих краях еще ни разу не появлялись, и в темноте дымовые трубы между мачтами с поднятыми парусами заметить очень трудно, а флаги различить вообще невозможно, то вполне могло оказаться, что кто-то заинтересуется «упитанной» добычей, самой идущей в руки. И когда Флинта срочно вызвали на мостик, он понял, что не ошибся в своих предположениях.

Вахтенный офицер доложил обстановку — со стороны французского берега быстро приближаются пять небольших суденышек без огней. Одно и двухмачтовых. Явно идут на пересечку курса. Если бы не приборы ночного видения, то заметить этих малышей на фоне темного берега, да еще и когда небо затянуто облаками, было бы практически невозможно почти до самого последнего момента. В то же время, для них «Дмитрий Донской», «Гермес» и «Меркурий» были хорошо различимы благодаря ходовым огням. И ночью их вполне можно принять за трех крупных «купцов», идущих группой близко друг к другу в целях большей безопасности. Присутсвующий на мостике старший офицер фрегата — капитан третьего ранга Ейнринг, внес предложение.

— Владислав Михайлович, это явно французские пираты. Они здесь и р а н ь ш е промышляли, а теперь вообще обнаглели. Скоро головная цель войдет в зону действия нашей артиллерии. Если подпустим ближе, то можем уничтожить их всех до того, как они успеют приблизиться для абордажа, или сбежать.

— Пожалуй, Вы правы, Карл Францевич. На поведение тех, кто просто пересекает пролив, совершенно не похоже. Боевая тревога. Передать приказ на «Гермес» и «Меркурий» — огонь открывать только по моей команде, либо в случае явного нападения. Вот так-то, господа. У себя дома мы порядок навели, а здесь бандюки вообще распоясались. Нехорошо…

Внешне ничего не изменилось. Все также шли три больших корабля с ходовыми огнями, выдерживая строй, и хорошо выделяясь в ночи. Все также подкрадывались к ним, стараясь оставаться незамечеными, пять быстроходных суденышек без единого огонька. Все также вглядывались в ночь вахтенные. Но с палуб приближающейся «мелочи» не могли видеть, что длинные стволы орудий батарейной палубы головного корабля пришли в движение, и развернулись навстречу незваным гостям. Такое невозможно заметить ночью.

Флинт внимательно всматривался в ночную тьму. Дистанция до ближайшей цели около мили, остальные чуть дальше. В приборы ночного видения хорошо различимы низкие, стремительные силуэты, несущиеся под всеми парусами. Пеленг не меняется. А это значит, что если ближайшая из целей не изменит курс, то она встретится с «Дмитрием Донским» в одной точке…

Неожиданно два ярких слепящих луча вспыхивают в ночной тьме, и перекрещиваются на идущей впереди всех бригантине, паруса которой демаскируют ее еще больше, ярко вспыхивая в ночи отраженным белесым светом. В то же мгновение гремит залп, и борт «Дмитрия Донского» окутывается дымом, тут же сносимым попутным ветром. Цель на мговение скрывается в огненной вспышке взрыва, а дальше становится ясно, что продолжение не требуется. Корабль быстро тонет, уходя под воду. Два световых луча переходят к следующей цели, расположенной несколько дальше. Новый залп, и ряд всплесков взлетает возле борта, но один снаряд все же поражает цель, которая начинает крениться и зарываться носом в воду. С опозданием ударили пушки нападавших, но расстояние слишком большое, да и калибр несерьезный, — недолет. Следующая цель в перекрестье лучей, и очередной залп с тем же результатом, но только с более выраженными спецэффектами. Снаряд «Дмитрия Донского» попадает в крюйт-камеру, что вызывает взрыв пороха. Корсарский шлюп тут же исчезает в облаке дыма, пронизанном вспышками. Два уцелевших пирата все понимают правильно, и спешат развернуться на обратный курс. Увы, сделать это на паруснике не так-то просто и не так быстро, как то же самое на корабле, имеющем машину. Поэтому, оба по очереди попадают в перекрестье лучей, становясь мишенью для броненосного фрегата. Когда последний противник исчезает с поверхности моря, лучи гаснут, и снова вокруг темнота ночи. Кажущейся еще более темной после такого яркого света.

— Надо же, как отражение атаки японских миноносцев в «Цусиме» Новикова-Прибоя…

Голос Тунгуса, тоже поднявшегося в рубку по боевой тревоге, нарушил тишину. Флинт опустил бинокль, ставший бесполезным после выключения прожекторов, и усмехнулся.

— Похоже… Только с другим результатом. Было бы что покрупнее, опробовали бы еще и шестидюймовку, а так… Думаю, кто-то там все равно уцелел, и на обломках до утра продержится. Может, днем и подберут, тут судоходство довольно оживленное. Вот и пусть расскажут, что случилось. Не следует приставать к прохожим ночью, если они тебя не трогают…

Три корабля шли через Ла-Манш с ходовыми огнями, ничуть не скрываясь. Несомненно, попытка ночного нападения совершена не просто так, а по наводке тех, кто обнаружил корабли на входе в пролив. И сейчас кто-то на берегу довольно потирает руки, предвкушая богатую добычу. Увы, тем горше будет разочарование…

Сразу же сообщили в Форт Росс о случившемся. Наряду с поздравлением пришли последние новости. Эскадра «ирландцев» под командованием коммодора Орельяны полностью прекратила снабжение остатков английской армии на территории Ирландии, ведя крейсерские операции в Ирландском море. Англичан на острове дерут и в хвост и в гриву. Они попытались не распылять силы в попытках уничтожить высадившийся ирландский десант, а укрепиться на севере острова, чтобы любой ценой удержаться в Ирландии. Однако, получается не очень. После ряда боев английские войска были окончательно разбиты превосходящими силами ирландцев и укрылись в Белфасте, который сейчас полностью блокирован с моря и с суши. И его падение — дело времени, так как никто не ожидал подобного развития событий, и запасов для длительной осады в городе просто нет. А любые попытки выбраться из него плохо заканчиваются. Английский флот скован голландским в Северном море, и не может выделить достаточно сил для для поимки и уничтожения ирландской эскадры. А того, что может, явно недостаточно. Поэтому все встречи английского Ройял Нэви со «звездным» отрядом в Ирландском море неизменно заканчиваются разгромом англичан. Король Англии Карл Второй Стюарт в ярости, но ничего не может поделать. Франция в войну так и не вступила в отличие от прошлой истории. Дальше словесных обещаний дело не пошло. Король Франции Людовик XIV вовремя понял, что надо остановиться. Иначе, можно потерять даже то, что имеешь сейчас. Воинственный пыл Швеции, сначала рьяно выступившей на стороне Англии против Голландии, быстро угасает, так как в Стокгольме прекрасно видят, что дела у англичан идут все хуже и хуже. И очень может быть, что скоро Англия останется вообще без союзников в этой войне. И самое важное. Информация о том, что Нью-Йорк перешел под юрисдикцию Русской Америки, уже дошла до Англии. Поэтому все английские корабли, встреченные в море, считать противником.

Остаток ночи прошел тихо, больше желающих поживиться тем, «что Господь послал», не нашлось, хотя встречные корабли попадались. К утру преодолели почти половину пролива, и подходили к Шербуру. Справа по борту остался небольшой остров Олдерни, а за ним уже просматривался полуостров Котантен — побережье Нормандии. Франция встречала гостей из Нового Света, что было ясно видно по шедшей навстречу эскадре из шести вымпелов. В бинокль уже удалось рассмотреть французские флаги. Вызванный на мостик Флинт на вопрос следует ли начать поднимать пары в котлах, лишь усмехнулся.

— Шесть вымпелов… Два фегата пушек по сорок, и четыре помельче… Пока не будем. Эта компания хоть и идет встречным курсом, но идет в бейдевинд, и находится под ветром. И быстро к нам приблизиться не сможет. Вот сейчас и проверим, что у них на уме. Если взыграет дурь — пары развести недолго. А пока мы белые и пушистые…

Французские фрегаты шли кильватерной колонной навстречу, и если не изменят курса, должны были пройти на расстоянии порядка полумили от «Дмитрия Донского». Для дульнозарядной гладкоствольной артиллерии дистанция великовата, если хочешь стрелять и попадать, а не просто сотрясать воздух. Но, на всякий случай, Флинт объявил боевую тревогу, и отдал приказ «Гермесу» и «Меркурию» взять чуть севернее. Сам же продолжал движение прежним курсом, внимательно наблюдая за французами. Если у них есть дурные намерения, то оии их обязательно проявят. Пикантность ситуации была в том, что «Дмтирий Донской», несмотря на свои огромные, по сравнению с местными парусниками, размеры, издалека совершенно не походил на военный корабль в том виде, в каком сейчас принято. У него не было двойного, или тройного ряда пушечных портов, очень хорошо выделяющихся на корпусе благодаря высунувшимся наружу стволам пушек. Его орудия на батарейной палубе находились в малозаметных бортовых спонсонах, к тому же сливающихся своим цветом с корпусом, и были развернуты в положении по-походному параллельно борту, как будто были готовы вести огонь в нос, или в корму. И поскольку такое расположение артиллерии пока что являлось новинкой, то французы ничего и не поймут… до поры до времени. И могут сделать неверные выводы…

Впрочем, опасения оказались напрасны. Французская эскадра следовала своим курсом на запад, и нападать не собиралась. Хотя, на палубах кораблей было много народа, и все с интересом разглядывали незнакомцев. Национальность «Дмитрия Донского», скорее всего, установили очень быстро. Его Андреевский флаг на гафеле бизань-мачты, название кириллицей, нанесенное золочеными буквами на черном борту, и дымовые трубы были уже хорошо заметны. Поравнявшись с головным французским фрегатом, отсалютовали ему холостым выстрелом, как принято в цивилизованных европейских странах на сегодняшний день. Французы тоже ответили салютом, и продолжали следовать дальше, не меняя курса. «Меркурий» и «Гермес» прошли чуть в стороне, также отсалютовав выстрелами. Обе стороны продемонстрировали свои мирные намерения, и продолжили путь. Первая в истории демонстрация флага Русской Америки в Европе закончилась благополучно.

— Представляю, сколько сейчас разговоров будет! Тринидадские колдуны наконец-то до Европы добрались!

— И разные страшилки о нас начнут распространяться одна за другой. Ведь кого-то из тех гопников, что мы ночью «умиротворили», уже могли выловить. Ох, они и нарассказывают всяких ужасов!

— А не хрен приставать ночью к добропорядочным людям…

Флинт и Тунгус стояли на крыле мостика и смотрели вслед удаляющейся французской эскадре, делясь впечатлениями. Радовало, что французы сделали правильный выбор. Если так пойдет и дальше, то корабли под Андреевскими флагами могут стать частыми гостями во французских портах. Но сейчас впереди ждал Гамбург. Богатый вольный город Гамбург с многовековой историей. Которому, возможно, выпала честь стать «окном в Европу» для Русской Америки. В э т о й истории.

Шумела вода, рассекаемая острым форштевнем, поскрипывали снасти такелажа, и три больших черных корабля шли вдоль побережья Нормандии все дальше и дальше. Вокруг становилось все более оживленно — мелкие грузовые суда и рыбачьи лодки заполнили прибрежные воды. Все с огромным интересом разглядывали трех парусных гигантов непривычных очертаний, но подойти слишком близко не решались. Война, гремевшая в Европе, сюда не дошла. Но вскоре, после прохода Па-де-Кале, или Дуврского пролива, как его называют англичане, — самого узкого места между Англией и материком на выходе в Северное море, надо быть готовым к любым неожиданностям.