ГЛАВА 13

На обед мы прошли в рассветную столовую, соединенную с широким балконом. Сейчас именно там и был накрыт стол на множество персон — королева изволила отобедать с принцессой. Мама держалась уверенно, я же внутренне металась, но внешне оставалась невозмутимой. Поклонившись её величеству, села на предложенное место, как раз напротив Лиатты. Девушка мне слегка улыбнулась. Лавиэль стояла у дверей, готовая в любой момент броситься мне на защиту. Она была настолько незаметной, что иногда я забывала о присутствии телохранительницы. Королева подала знак к началу трапезы.

— На вчерашнем балу ты оставила о себе прекрасное впечатление, Леоника, — внезапно высказалась Эстэтта. — Полагаю, тебе стоит поблагодарить Ордариона.

— Моя дочь не будет никого благодарить, особенно твоего сына, — вставила мама, улыбнувшись.

— Не забывайтесь, ваша светлость, вы разговариваете с королевой, — чуть склонив голову, поправила Лиатта.

— Я это обязательно вспомню, когда моя дочь взойдет на престол.

— Пока Леоника показывала себя разумной девочкой. Надеюсь, в этот раз она оправдает мои ожидания, ведь прошлые с треском провалились, — смотря на меня, произнесла Эстэтта. — Я ожидала увидеть кого-то вроде тебя, Еванжелика, и была приятно удивлена, когда мои опасения развенчались. Поэтому сейчас уверена, что и с тобой приключится та же история. Мы обе недооценили Леонику.

Участия в беседе я не принимала. Кажется, они и без меня неплохо обсуждают мою личность. Я не имела представления о причинах, по которым Эстэтта изменила мнения обо мне, но какой-то части меня это льстило. Был ли Ордарион её родным сыном? Внешнее сходство было безусловным.

— О, за полетом их высочеств я готова наблюдать вечность, — вмешалась в разговор одна из фрейлин, чем сняла напряженную паузу.

Я устремила взор в сторону, увидев двух прекрасных драконов — черного и сапфирового. Они оба были прекрасны, но всё же мой взгляд не мог оторваться от воплощения самой ночи. Чёрный дракон как раз начинал своё приземление на уступ перед парадным входом, через который когда-то во дворец попала и я. Дракон опустился на задние лапы, потом плавно перетек вперёд, и его фигура подернулась белой дымкой. Секунда — и на балконе стоял черноволосый мужчина. С ним поравнялся и блондин — сапфировый дракон, и они, о чем-то переговариваясь, зашли во дворец.

Эстэтта улыбнулась вздыхающим над красотой драконов фрейлинам, и принялась к молчаливому поглощению пищи. Девушки переговаривались и шутили между собой, особое внимание уделяя кронпринцу. Если они так восхищены им, то почему Лиатта утверждала, будто к Дарию даже подойти боятся? Еще и вчерашняя девушка на балу, которая делала значительные намеки Ордариону… И чего они все к нему привязались?!

После обеда Лиатта пригласила меня на прогулку по саду. Мама с благосклонностью восприняла это предложение, оставив для себя возможность побеседовать с королевой. Оставлять их наедине мне боязно, но обе женщины были полны решимости уладить междоусобицу или, наоборот, подкинуть дрова в костер ненависти.

— Ваше высочество, много ли изменилось с тех пор, как вернулась ваша матушка? — спросила Лиатта. Мы спускались по боковой лестнице дворца, ведущей с балкона в небольшой сад. Фрейлины разбились на пары и шли на приличном расстоянии друг от друга.

— Не прошло еще и дня, как же я могу заметить изменения?

— Просто вы так ждали её приезда, что, казалось, начнется другая жизнь. Вы уже почувствовали изменения?

Я поджала губы, не в силах ответить. Как мне объяснить то, что изменения почувствовала, и они оказались не в лучшую сторону? Ордарион, судя по всему, решил меня игнорировать, Ирдар впадает в крайности настроения, а Эстэтта пугает меня резким изменением своего отношения. Да и мама ведет себя странно. Она пытается меня защитить, но какими-то нестандартными методами, не поддающимися обычной логике. И это приводит меня к мнению, что моя мать меня совершенно не знает. Так ждала возвращения родного человека, а по её приезде чувствую, что мы совершенно чужие. Мы не понимаем друг друга, нам приходится исхитряться, чтобы донести смысл своих действий до оппонента.

— Вижу, вы не горите желанием развивать эту тему, — вздохнула Лиатта, — что ж, значит, посчитаю своим долгом найти другой способ вас развлечь. Ваши думы наверняка заняты предстоящей инициацией.

— Ты права. Это одновременно приводит меня и в трепет, и вгоняет в страх. Ты помнишь свою инициацию, Лиатта?

— Это было тридцать лет назад. Тогда я выбрала в качестве своего опекуна маму. Как вы знаете, вам предстоит пробыть месяц в шкуре дракона без возможности трансформироваться. Первые несколько дней дракончиками руководят инстинкты, пока наше сознание находится в спячке во избежание сумасшествия. Поэтому мы выбираем себе «мамочку», которая будет защищать и заботиться. Его выберет подсознание, но от него вы на уровне инстинктов не отойдете далеко и будете слушаться. И это даже хорошо, что вернулась ваша родная мать. У вас не будет проблемы выбора опекуна.

— У большинства драконов это мамы?

— Не всегда. Иногда папы, братья, сестры или же люди, с которыми они очень близки. Еще бывают пары, но такое случается крайне редко. Хотя бывает, что в итоге парами драконов становятся фениксы, знающие друг друга с самого детства.

— Удивительно, — слегка улыбнулась я, — история вечной любви.

— Истинно так.

— А фениксы влюбляются в кого-нибудь помимо своей пары?

— Да. До того, как встречаем свою пару. Например, я сейчас просто без ума от его высочества Ордариона, да вы и сами должны были это заметить. Впрочем, о нем мечтают многие из фрейлин.

— Вот как? — нахмурилась я.

И почему мне это так не понравилось? На душе заскребли кошки, и в голове неожиданно созрел план мести.

— Это удивительно, ведь я думала, что Андина уже всем нажаловалась на импотенцию кронпринца.

— Что-о?! — округлила от удивления глаза Лиатта.

— Тише, — шикнула я на девушку, — об этом нельзя разговаривать таким тоном. Мне искренне жаль Ордариона и всех, кто мечтает об интимной связи с ним.

— Такого просто не может быть! Он мужчина в самом рассвете сил.

— Кто знает. Лично я не проверяла, — фыркнула я. — Доношу лишь слова Андины.

— Возможно, она обижена на него из-за разрыв связи! Но кронпринц не слишком-то постоянен, — нахмурилась фрейлина. — Запутанная история. Надо будет с кем- нибудь поговорить на эту тему…

Я с трудом подавила улыбку, представив реакцию Ордариона, когда до него дойдут подобные слухи. Правдивые они ли нет — роли не играет, но сам факт их существования… Моя месть определенно будет сладкой!

Когда мы поднялись на балкон, мамы уже там не было. Я вопросительно посмотрела на королеву, которая ожесточенно сминала ткань платья. Подойдя к ней практически вплотную, с вызовом спросила:

— Что вы сказали моей матери?

— Ты явно не та, кто должен её защищать, — раздраженно ответила Эстэтта и уже спокойней добавила: — Не доверяй словам. Правда только в поступках.

Развернувшись, она покинула меня. За ней отправились и фрейлины, лишь Лиатта осталась рядом. Девушка наградила меня сочувственным взглядом и покачала головой. Почему она меня жалеет?! Фрейлина попыталась взять меня под руку, но я не позволила этого ей сделать.

— Запомни, что я не нуждаюсь не в чьей жалости. Если хочется кого-то пожалеть, заведи питомца.

Преисполненная своего гнева, я отправилась в свои покои. Первое, на что обратила внимание, так это на шум. Пройдя в гардеробную, застала свою служанку за сбором вещей.

— Что ты делаешь, Лори?

— Ваша матушка приказала собрать ваши вещи. Вы покидаете дворец.

Что? От удивления я даже приоткрыла рот, но вовремя взяла эмоции под контроль. Почему мама принимает решения за меня?! Надоело! Я уже достаточно взрослая, чтобы отвечать за свои поступки.

— Разложи всё обратно. Я никуда не тороплюсь как минимум в ближайший месяц.

С помощью встретившейся служанки я смогла найти покои родительницы. Она стояла у окна, будто ожидая меня. Это мысль прожгла сознание, заставила задуматься о том, что все действия прошедших суток — хорошо поставленные акты спектакля.

— Почему? Почему ты говоришь мне о власти и в то же время внезапно решаешь отказаться от неё после разговора с королевой? — спросила я. Мама не обернулась. — Я не понимаю. Объясни мне. Объясни мне, почему ты распоряжаешься моей жизнью?! Считаешь, что у тебя есть на это право? Мне не пять лет, чтобы ты таскала меня за руку и указывала, что делать!

— Et tu, Brute? — обернувшись, спросила мама.

— Я не предавала тебя, — прошептала растерянно, — но категорически не могу понять твоего поведения. Из нас двоих только я веду себя разумно.

— Конечно, тебя ведь не предавал любимый муж, а потом его нынешняя жена не ставила свои условия, — горько усмехнулась она. — Что ты понимаешь, Лео? В моей жизни нет никого, кроме тебя, но даже ты видишь во мне врага.

— Нет, это не так. — Я выдохнула и присела на кровать. Разговаривать было тяжело.

— Пойми, я лишь пытаюсь разобраться в сложившейся ситуации. Ты никак не хочешь принимать, что твоя дочь вовсе не ребенок.

— Вижу, что ты взрослая девочка. — Родительница присела рядом со мной, взяв меня за руки. — И от этого еще страшнее. Что они могут с тобой сделать! Пойми, я не смогу защитить тебя, если ты сама будешь сопротивляться.

— Меня не надо защищать. Просто будь рядом и верь в меня.

Я заглянула ей в глаза, пытаясь донести весь смысл своих слов. Лицо бывшей королевы выражало задумчивость.

— Разумеется. Разумеется, я останусь, если так будет угодно тебе.

Я облегченно выдохнула и улыбнулась, обняв родительницу. Она похлопала меня по спине, не сказав ни слова.

Когда я возвращалась в свою комнату, то столкнулась в коридоре с Ордарионом. Он хмурился и попытался пройти мимо, но я схватилась за рукав его сюртука. Окинув меня мимолетным взглядом, кронпринц вопросительно приподнял бровь.

— Ты сердишься, — констатировала, но не спросила.

— Наверное, не должен, — пробормотал он, внимательно глядя на меня, — но почему- то бешусь.

Мне хотелось обнять его и поцеловать. Утешить, сказать, насколько он мне дорог. Но я не могла этого сделать.

— Почему?..

— Наверное, потому что в минуту опасности ты выбрала не меня, — неожиданно изрек он. Я приоткрыла рот, но ничего не произнесла, а Дарий сделал шаг назад. — Доброго дня, принцесса. Будьте осторожны и обдумайте еще раз, кому стоит доверять.

Он развернулся и ушел, и я не могла его остановить, потому что мне нечего было ему сказать. В голове беспорядок. Если выстрелить в висок, то пуля пролетит навылет, не задержавшись. Застонала от бессилия и побрела в библиотеку. Хорошая книга — отличный повод отвлечься от реальности.

Ужинала я в одиночестве, к счастью, меня никто не искал, поэтому время вплоть до самой ночи провела среди книг. Был легкий страх перед завтрашним днем. Инициацией. Моё первое горение, результатом которого станет новое тело и обретение дракона. А потом, возможно, и пары. Вспомнился разговор с Лиаттой. Она говорила, что фениксы могут влюбиться, поэтому мои чувства к Дарию вполне вероятно временные. Но почему даже при мысли об этом сердце изнывает от тоски?

Ночью снился неприятный сон. Меня разрывали на части огромные волки, терзали мою бедную плоть, и прямо надо мной стоял Ордарион с надменным выражением лица. Он будто корил меня в том, что я выбрала не его. По щекам текли слезы, и я чувствовала каждый кровавый укус волков, хотя уже не должна была быть жива.

Резко выпрямившись на кровати, я тяжело заглатывала ртом воздух. Непроизвольно дотронулась до груди, будто проверяя, что меня не съели. Щеки оказались мокрыми от слез. Сна больше не было. Да и долго ли я проспала? За окном темно.

В спальню вошла мама в ночном халате. Значит, она еще не ложилась — времени с вечера прошло не так много.

— Ты кричала. Что-то произошло?

Родительница присела на край кровати. Я утерла слезы и положила голову на колени матери. В голове был бедлам. Перед глазами постоянно вставало отрешенное и надменное лицо Ордариона. Понимаю, что этот сон лишь игра моего подсознания, однако он оказался слишком болезнен.

— Мам, скажи, что мне сделать, чтобы он меня простил? Не знаю, где я оступилась,

— прошептала тихо.

— Львенок, о ком ты?

— Об Ордарионе. Он отказался со мной даже разговаривать, а с некоторых пор я поняла, что мне жизненно важны разговоры с ним.

Родительница молчала. Но я устала скрывать свои чувства, мне необходимо было выговориться. Кто, если не мама, способен понять?

— Леоника, ты ведь понимаешь, что он твой брат?

Если бы я не понимала, то этого разговора не было вовсе!

— Это… забудь, — я оборвала свою фразу и перекатилась на другой бок, свернувшись калачиком.

— В паре драконов измены исключены, — прошептала мама задумчиво. Я уже пожалела, что вообще заикнулась на эту тему! — Но если ты влюблена в него, то он не твой брат! Значит, Ордарион — не истинный наследник престола.

— Мам, я такое не говорила…

— Но это следует из твоих слов!

Бывшая королева подскочила с кровати и заходила по комнате. Я уже пожалела о своих словах, так как внезапно осознала, что это женщина гораздо расчетливее, чем можно предположить. Я поделилась с ней сокровенным, а она, вместо того, чтобы утешать меня, направилась к выходу.

— Куда ты?

— Нужно поговорить с отцом, — и спустя секунду добавила: — с моим отцом. Ложись спать. Рассвет сжигает все дурные думы.

Мама покинула мои покои, оставив после себя смятение. Зачем я только что выдала себя? И чем теперь это грозит? Неужели мои необдуманные действия могут навлечь беду на Ордариона?

Теперь я действительно задумалась о том, что принц может не быть наследником. И из моих слов именно это и следовало. Доверяясь своим глупым чувствам, я не построила логическую цепочку. И если мама не изменяла королю, а Эстэтта могла родить только от Станиона, то неужели мы с Дарием действительно единокровные родственники?

Сердце колотилось как бешеное. Я подскочила с кровати, накинула халат поверх камизы и выскочила в коридор. Благодаря страже, смогла найти покои кронпринца, у дверей которых дежурили еще двое блюстителей порядка. Они проводили меня задумчивыми взглядами, но не остановили, когда я вошла в гостиную и постучалась в спальню. Не дождавшись ответа, я вошла и столкнулась нос к носу с Ордарионом. Кронпринц придержал меня за талию, чтобы не упала, и я практически уткнулась лицом в обнаженную грудь. Подняв растерянный взгляд, встретилась с таким же недоуменным взором.

— Ночью? В покои мужчины, который не является тебе мужем? А ты смелая, принцесса.

— Так ты же мне брат, — едко подметила я, и руки на моей талии разжались. Принц отступил.

— Сколько раз мне нужно повторить тебе, чтобы ты перестала считать меня своим братом?

— Тогда приведи разумные аргументы.

— Пока не могу, — качнул головой он. — Это не только мои тайны.

— Дарий, — обратилась я к нему, и мужчина поморщился. Он же не любит, когда его так называют! — Прости, Ордарион…

— Да можешь называть, как тебе вздумается, — внезапно ответил кронпринц, прошел к стулу и накинул на себя халат, запахнув его на груди и перевязав поясом.

— Зря ты так. Моя фантазия же не знает границ, — подмигнула я и присела на софу. Дарий устроился рядом.

— Так что привело тебя в мои покои поздно вечером? Я мог бы быть не один.

— Если бы это было так, стражники у входа предупредили бы меня.

— Не фа-акт, — как-то соблазнительно ответил мне мужчина, и мои щеки окрасились румянцем. — Хотя это уже в прошлом. Так о чем ты хотела поговорить?

— О нас.

— Вот как? — удивление ясно читалось на лице кронпринца. Он неожиданно наклонился ниже и провел костяшкой указательного пальца по краю выреза халата, затронув ключицу. Я слегка вздрогнула. — И что же разожгло твоё любопытство?

— Мама утверждает, что я истинная наследница.

— И?..

— И ты не собираешься это опровергать, — раздраженно закончила я и сдвинула брови. — Ордарион, да опровергни уже информацию о нашей кровной связи! Потому что… я проболталась маме о том, что ты не считаешь меня своей сестрой. Это её заинтересовало и я думаю, что моя ошибка может стоить тебе престола.

Я не стала говорить, что буквально призналась маме в чувствах к Ордариону. Пока не готова… к таким откровениям.

— Рано ты раскрыла ей карты, — вздохнул Дарий и откинулся на спинку софы, посмотрев в потолок.

— Значит, ты не сын короля? — шепотом спросила я, ужаснувшись собственным словам. — И что теперь будет?! Станион об этом знает?!

— Лео, — резко наклонившись ко мне и приподняв мой подбородок, начал Ордарион. В его словах не было и доли веселья. — Просто не вмешивайся пока в это дело. У тебя на носу инициация, ты должна думать только о ней. Оставь свои страхи о моем происхождении на потом. Твоя мать ничего не сможет мне предъявить. Станион и Эстэтта — истинная пара. Я родился в браке, так что бастардом быть не смогу. Сколько бы Еванжелика не билась об эту стену, ей не удастся её проломить.

— Не хочу власти. Хочу, чтобы королем был ты, — искренне ответила я. — И это не связано с моими… в общем, это не связано с тем, о чем ты мог подумать. Если размышлять рационально, то становится ясно, что правитель из тебя идеальный.

— Идеалов не существует, Лео, — подмигнул Дарий, погладив меня по щеке. И после этого кто-то еще будет утверждать, что он мне брат?! — Но я стану королем в любом случае, не зависимо от того, кто из нас унаследует престол.

Мои глаза расширились от удивления. Он сейчас намекнул на то, что я стану его женой? Это предложение руки и сердца? Кажется, я сплю. Скорее всего, сплю, и такой милый Ордарион мне просто снится. Или наяву я неверно истолковываю его слова.

— Если король не твой отец, а Эстэтта не могла ему изменить, то чей ты сын? — нахмурилась я, и Дарий загадочно улыбнулся.

— Просто молчи об этом. И с мамой на эту тему не разговаривай. Спиши всё на взрыв гормонов перед инициацией. На что угодно, Лео, но только не разговаривай с ней обо мне. Не время.

— Ты просишь меня предать маму?

Хотя о чем я говорю? Я сейчас сама пришла сюда, по собственной воле, значит, уже предаю её.

— Я ничего у тебя не прошу. Действуй сама, как считаешь нужным.

— Не давай мне выбора! Я не знаю, что делать с обретенной свободой! Не могу стоять меж двух огней! Это разрывает меня на части!

— Лео, скажи, кто на тебя наложил «отвращение», если на Землю ты попала раньше, чем родилась? — внезапно спросил Дарий, отстранившись. Нахмурилась. Ответ знала, но верить мне не хотелось. — Твоя мама была сильным магом, таким и осталась. Она бы быстро сняла с тебя полог, если бы кто-то другой наложил его. Но нет. Она желала, чтобы ты не привязалась ни к кому на Земле, чтобы ты легко покинула её, когда это будет нужно. Двадцать один год — удачный период. Инициация, да к тому же тебе уже по нашему летоисчислению номинально сто пять лет. Идеальный кандидат на роль правителя, вот только будешь ли ты править? Лео, тебя с самого твоего детства готовили к участи марионетки. Вот только она не рассчитала, что безыдейные люди — такими рождаются, а дочь двух правителей — Еванжелики и Станиона — не может быть хрупкой и безынициативной. Это была её первая ошибка. Она недооценила тебя. Вторая — она не брала в расчет меня. Сохраняя инкогнито, она не связывалась с нашим миром, поэтому и о моем существовании узнала относительно недавно. И сейчас я представляю для неё главную угрозу. Естественно, она постарается убрать меня со своего пути.

— И я дала ей зацепку, — ужаснулась я.

Безумно слышать такое о своей матери. Но факты говорят против неё. Разговоры, мягкое подталкивание меня к мысли о власти — всё это было не в её пользу. Можно подумать, что Ордарион хочет настропалить меня против бывшей королевы, но его мотивы чисты. До этого момента он спасал меня, когда ему намного легче было бы позволить мне умереть.

— Рано или поздно, она бы сама догадалась. Ты бы выдала своим поведением.

— Прости, — смущенно пробормотала я.

— Забудь.

— А ведь ты помогаешь мне и не злишься из-за моих промахов, — неожиданно улыбнулась я. Он ответил мне слабой улыбкой.

— Ты младше. Ты наивней. И ты просто милая в своем несовершенстве.

— Несовершенстве?! — вспыхнула я, и теперь Дарий рассмеялся, запрокинув голову.

— О женщины, кто их поймет?

Мы молчали. Я кусала губы, не зная, как высказать то, о чем думаю. И постепенно это состояние угнетало меня, разрывая на куски. Я всхлипнула, прижав руки к груди..

— Ордарион, неужели она способна использовать меня в своих целях? Ты не представляешь, как мне не хочется в это верить! Она же моя мама! Я так ждала её прихода! Я днями и ночами мечтала о нашей встрече! Она не может быть так жестока ко мне…

— Лео, — вздохнул он, притянув меня к себе и усадив на колени. Я положила голову на грудь мужчины и разрыдалась. — Не плачь, котеночек.

Он назвал меня так… интимно. И от других людей это казалось мне пошлым, неправильным, неприятным, от его же слова текли журчащей мелодией, бальзамом, успокаивающим мои нервы. Как странно, что оттенки слов зависят от человека, который их произносит.

— О господи, никогда не занимался утешением… придется привыкать, кажется. Лео, не плачь. Ну чего ты? Случаются и более страшные вещи. Хотя о чем я говорю? Эй, мы ведь не знаем её точных мотивов, — приподняв мой подбородок, с нежностью произнес мужчина. — В конце концов, и её понять можно. Представь, что ты сильно влюбилась в человека, в своего мужа, но он не просто не отвечает тебе взаимностью, но еще и по уши влюбляется в другую девушку.

Я представила. Очень хорошо представила. Пальцы сами собой сильно сжались на плечах Ордариона. Он даже не поморщился, когда ногти впились в кожу через ткань. И вдруг я поняла, что всё равно бы не смогла воспитывать дочь от Дария игрушкой, которую можно использовать в качестве марионетки на престоле.

— Это не оправдывает её планы относительно меня. Зачем использовать свою дочь? Ты прав. Она не просто собирается воздвигнуть меня на престол, она еще и не собирается давать мне править. То есть я лишь способ достижения власти. Хочешь посмеяться? Богиня назвала меня оружием мести. Так что в этом мире я только вещь, — горько усмехнулась.

— Ты виделась с богиней? — вырвал фразу из контекста Ордарион.

— Она являлась мне в храме.

— Любопытно, — задумчиво протянул Ордарион. — Предположим, она говорит о мести твоей мамы, а не своей. Но почему тогда она помогла твоей матери сбежать?

— Она могла пожалеть обманутую женщину, — пожала плечами я.

— Богиня сама наградила фениксов даром-проклятием второй половинки, — отрицательно качнул головой Дарий. — Скорее всего, Еванжелика неверно истолковала действия Богини. Хотя знаешь, может, ты и права с первоначальным вариантом. Богиня могла это сделать даже из женской солидарности. Она слишком непредсказуема и необузданная в своих желаниях. Логику бессмертных слишком сложно понять.

— Даже боги на стороне моей мамы, — прошептала я, — может, она не так уж неправа?

— Лео, не боги, а богиня. Не забывай, что они с Верховным слишком многого не поделили. Любят, но при этом обожают осложнять друг другу жизнь. Так они лучше чувствуют драйв в их вечности.

— Но почему я должна быть жертвой их игр?

— В играх богов всегда кто-то является жертвой. Но я не позволю сделать её из тебя. Ты мне веришь?

— Мне хочется тебе верить. Но я даже себя сейчас ненавижу за то, что подозреваю маму. Боюсь ошибиться, причем в обоих случаях: если я неправа, то причиню ей боль; если права, то безумно больно становится мне, и тогда вся моя прошлая жизнь превращается в полосу лжи и предательства.

— Ты прожила всего лишь двадцать один год, маленькая, — приподняв мой подбородок и нежно улыбнувшись, прошептал Дарий. — Это всего лишь четверть моей жизни. У тебя еще будет множество приятных и фееричных моментов, просто верь в светлое будущее. Ты меня поняла? — Я кивнула, тогда Ордарион пересадил меня на софу и поднялся на ноги. — Тебе пора уходить, иначе слухи о нас точно поползут по дворцу.

— Что мне делать? — тихо спросила я. Слезы уже высохли, но осталась боль безысходности.

— Наслаждайся близостью с матерью. Я надеюсь, что мы ошибаемся, но не верю в это. Лео, сделай вид, что полностью доверяешь ей. Так тебе будет легче понять её планы.

— Шпионить за собственной матерью?

— Лишь защищать свои интересы, — перефразировал Дарий, и я поднялась, встав к нему вплотную. Поддавшись порыву, встала на цыпочки и захотела поцеловать его, но он приложил указательный палец к моим губам. — Если ты это сделаешь, то обратного пути уже не будет. Мы всё усложним. Отправляйся в свои покои, Лео.

Смутившись своего поступка, я пулей вылетела из комнат кронпринца. Стражники сделали вид, что не обратили на меня внимания. В конце коридора я заметила тень

— мою телохранительницу, поэтому без опасений проследовала в свои покои. Щеки еще горели, напоминая о моем позоре, но мысли были заняты самобичеванием. Что же я сделала такого, что вызвало такое отношение собственной матери?