Когда Лираэль снова спустилась вниз, она буквально сияла чистотой. Фантом, как выяснилось, свято верил в жесткую щетку и большое количество горячей воды. Вода, как догадалась Лираэль, поступала из горячих источников, потому что первые несколько тазиков мерзко попахивали серой, в точности как иногда случалось на леднике.

Фантом подобрал для девушки одежду настолько экстравагантную, что та от всего отказалась. И вместо этого надела просто запасную библиотечную форму. Лираэль проносила ее так долго и так с нею свыклась, что без нее чувствовала себя не в своей тарелке. По крайней мере, в красной жилетке она хоть сколько-то ощущает себя настоящей Клэйрой.

Фантом как привязанный брел за нею с наброшенным на руку сюрко. Слуга упорно настаивал, чтобы девушка его надела, и Лираэль уже и не знала, как объяснить надоеде, что жилетки с сюрко не сочетаются.

При виде гостьи очередной фантом распахнул двойные двери справа от лестницы. Бледные, сотканные из чар руки – руки, рельефно выделяющиеся на фоне темного дуба, повернули круглые бронзовые ручки, и створки разошлись в стороны. Фантом отступил, склонил голову в капюшоне, и Лираэль впервые увидела перед собою главный зал. Он занимал по меньшей мере половину нижнего этажа, но потрясли Лираэль отнюдь не размеры. Она оглядывала помещение из конца в конец, вплоть до громадного витражного окна с изображением возведения Стены, – и на девушку накатывало непреодолимое чувство дежавю. И этот длинный, отполированный до блеска стол, заставленный серебром, и стул с высокой спинкой…

Лираэль уже видела все это в Темном Зеркале. Вот только тогда на стуле восседал ее отец.

– Вот и ты, – промолвил Сэм из-за ее спины. – Я опоздал, извини. Никак не мог заставить фантомов выдать мне правильное сюрко – они что-то непонятное откопали. Моггет прав, похоже, они и в самом деле уже впадают в маразм.

Девушка обернулась и присмотрелась к его сюрко. В рассеченном и пересеченном щите в первой и четвертой четвертях сияли золотые башни королевского рода, во второй и третьей – странная фигура, которую девушка прежде никогда не видела: серебряный мастерок или лопата.

– Это мастерок Созидателей Стены, – объяснил Сэм. – Но их же ни одного не осталось: они все исчезли много веков назад – по меньшей мере тысячу лет. Слушай, а у тебя волосы какие роскошные… Мне нравится! – ляпнул парень под пристальным взглядом Лираэль. Действительно, она сняла головной платок, черные, тщательно расчесанные волосы эффектно блестели, а жилетка не скрывала хрупкой и стройной фигурки. Девушка действительно была на удивление красива – и при этом Сэм отчего-то вдруг почувствовал робость. Кого же она ему напоминает?

Юноша оттолкнул фантома, придерживающего дверь, и устремился было к столу, но на полпути заметил, что Лираэль так и не тронулась с места. Она застыла в проеме, неотрывно глядя перед собой.

– Ты чего? – удивился он.

Лираэль словно онемела. Она поманила рукой фантома, который так и ходил за ней по пятам с сюрко. Забрала у него одежду и развернула, чтобы рассмотреть герб.

Затем снова свернула сюрко, зажмурилась, молча досчитала до десяти, опять его развернула и во все глаза уставилась на одежду.

– Что такое? – забеспокоился Сэм. – С тобой все в порядке?

– Я… я не знаю, как и сказать, – начала девушка. Она сняла жилетку и передала ее тут же возникшему под рукой фантому. Сэм недоуменно наблюдал за Лираэль – с какой стати ей вдруг вздумалось раздеваться? – но когда она надела сюрко и медленно расправила складки, парень пережил самое настоящее потрясение.

На сюрко в рассеченном и пересеченном щите в первой и четвертой четвертях блистали золотые звезды Клэйр, а во второй и в третьей – серебряные ключи Абхорсена.

– Я, должно быть, наполовину Абхорсен, – проговорила Лираэль, судя по ее тону, сама в это с трудом веря. – Более того, кажется, я единокровная сестра твоей матери. Твой дед был моим отцом. Ну то есть я твоя тетя. По матери. Извини.

На несколько секунд Сэм зажмурился. А затем вновь открыл глаза, точно лунатик, дошел до ближайшего стула и плюхнулся на него. Спустя мгновение Лираэль уселась напротив.

– Моя тетя? Единокровная сестра моей матери? – наконец выговорил Сэм. Он помолчал минуту. – А мама знает?

– Не думаю, – пробормотала Лираэль, внезапно встревожившись. О своем полном генеалогическом древе она до сих пор не задумывалась. Как прославленная Сабриэль воспримет невесть откуда взявшуюся сестру? – Нет, конечно не знает, иначе давным-давно отыскала бы меня. Я сама во всем разобралась только с помощью Темного Зеркала. Мне хотелось знать, кто мой отец. Я посмотрела в прошлое – и увидела своих родителей в этом самом зале. Отец сидел вон на том стуле. Они провели вместе только одну ночь, а потом он вынужден был уехать. Кажется, в том же году он погиб.

– Быть того не может, – покачал головой Сэм. – Это было двадцать лет назад.

– А, – покраснела Лираэль. – Я соврала. Мне всего девятнадцать.

Сэм вытаращился на нее так, словно от новых откровений мозг его вот-вот взорвется.

– А откуда фантомы узнали, какое сюрко для тебя подобрать? – спросил он.

– Я им сказал, – сообщил Моггет, приподнимая голову над стулом. До сих пор он, конечно, спал: с одного его бока шерсть встала торчком.

– А ты откуда узнал? – продолжал выспрашивать Сэм.

– Я служу Абхорсенам вот уже много веков, – приосанился кот. – Уж в таких вещах я мало-мальски разбираюсь. Как только я понял, что Сэм вовсе не преемник Абхорсена, я смотрел в оба, дожидаясь, когда о себе заявит настоящий, ведь колокольцы появились не просто так. Кроме того, я был здесь, когда мать Лираэль приехала к Терсиэлю – ну то есть к предыдущему Абхорсену. Так что догадаться труда не составило. Лираэль безусловно дочь прежнего Абхорсена и преемница Абхорсена, для которой и предназначены колокольцы.

– То есть ты хочешь сказать, что преемник Абхорсена вовсе не я?! А она?! – воскликнул Сэм.

– Но это невозможно! – запротестовала Лираэль. – Ну то есть я не хочу. Я – Клэйра. Да, наверное, я еще и обладаю даром Памяти, но я… я – Дочь Клэйр!

Последние слова она прокричала во весь голос, и по залу из конца в конец прокатилось эхо.

– Жалуйся сколько угодно, но Кровь-то сказывается, – заявил Моггет, когда последний отзвук угас. – Ты – преемник Абхорсена, и колокольцы принадлежат тебе.

– Благодарение Хартии! – выдохнул Сэм. На глазах его блеснули слезы. – Ведь я бы с колокольцами вообще не справился. Из тебя получится гораздо лучшая преемница Абхорсена, Лираэль, правда. Помнишь, как ты сошла в Смерть, вооруженная только маленькой флейточкой? Ты сразилась с Хеджем – и уцелела. А я пострадал от ожогов и позволил ему добраться до Николаса, вот и все мои «заслуги».

– Я – Дочь Клэйр, – настаивала Лираэль, но голос ее звучал совсем слабо – и она это понимала, как никто другой. Ей так хотелось узнать, кто ее отец. Но с мыслью о том, что она – преемница Абхорсена и однажды – хотелось бы верить, что очень не скоро, – станет Абхорсеном, смириться было куда труднее. Отныне и впредь она станет выслеживать, уничтожать и изгонять мертвых. Ей суждено разъезжать по королевству из конца в конец, а вовсе не жить жизнью Клэйры в пределах ледника.

– «Идущий выбирает путь или путь – идущего?» – прошептала она; последняя страница из «Книги мертвых» ярко вспыхнула в ее сознании. Но тут в голову ей пришла новая мысль, и девушка побледнела как полотно. – Мне никогда не обрести Прозрения, да? – медленно проговорила она. Она – наполовину Клэйра, но в ней пересилила кровь Абхорсена. В даре, о котором она мечтала всю свою жизнь, ей окончательно и бесповоротно отказано.

– Не обрести, хозяйка, – невозмутимо подтвердила Псина, подошла сзади и ткнулась носом под колени Лираэль. – Но твое наследие, полученное от Клэйр, наделяет тебя даром Памяти, – ведь только дитя Абхорсена и Клэйры способно смотреть в прошлое. Тебе нужно свыкнуться со своей силой – ради себя самой, ради королевства и ради Хартии.

– Мне никогда не обрести Прозрения, – снова медленно прошептала Лираэль. – Мне никогда не обрести Прозрения… – Она обняла за шею непривычно чистую Псину, даже не замечая, что от той приятно пахнет мылом, в первый и, вероятно, последний раз в жизни. Но девушка не плакала. Глаза ее оставались сухи. Ей просто было очень холодно – не согревало даже уютное тепло собачьего бока.

Сэм видел, что бедняжку бьет дрожь, но с места не тронулся. Нужно подойти к Лираэль и как-то утешить ее, но вот бы знать как. Это ведь не просто девчонка или девушка. Это же тетя! Юноша понятия не имел, как себя вести с нею. Если попытаться ее обнять – не обидится ли она?

– А что… Прозрение для тебя так важно? – нерешительно спросил принц. – Понимаешь, – продолжал он, крутя в руках льняную салфетку, – у меня… у меня прямо от сердца отлегло при мысли о том, что мне не нужно быть преемником Абхорсена. Я никогда не хотел ни спускаться в Смерть, ни чувствовать Смерть, ничего из этого. А когда я все-таки туда спустился… ну, в тот раз, когда некромант… когда он меня сцапал… мне хотелось умереть, потому что тогда все бы и закончилось. Но я как-то выкарабкался – и понял, что никогда не смогу войти в Смерть снова. Просто все от меня ждали, что я пойду по стопам матери, ведь Эллимир точно станет королевой. Я вот подумал, может, и с тобой то же самое. Ну вроде как все Клэйры обладают Прозрением, значит только оно и имеет значение, даже если лично тебе это не нужно. Это единственный способ оправдать чужие надежды, как для меня – стать преемником Абхорсена. Вот только мне не хотелось делать то, чего от меня ждали, а тебе – хотелось… Я слишком разболтался, да? Прости.

– Причем со скоростью более ста слов в минуту, – отметил Моггет. – Но болтовня твоя по большей части очень даже осмысленна. Ты вовсе не безнадежен, принц Сэмет. Тем более что ты совершенно прав. Лираэль настолько явно Абхорсен, что желать еще и Прозрения – это, по-видимому, не более чем следствие воспитания на этой их дурацкой обледеневшей горе.

– Мне так хотелось почувствовать себя на своем месте, – тихо произнесла Лираэль, распрямив плечи. «Ты просто оплакиваешь детскую мечту», – внушала себе девушка. На самом-то деле она всегда знала, что так и будет – с тех пор, как ей завязали глаза, прежде чем впустить в Обсерваторию, а может быть, с тех пор, как Санар с Риэлле с нею попрощались. Она знала, что ее жизнь изменится бесповоротно, что ей никогда не обрести Прозрения, никогда не стать настоящей Клэйрой. По крайней мере, теперь у нее есть что-то другое, убеждала себя Лираэль, пытаясь унять невыносимую боль утраты. Уж лучше быть преемницей Абхорсена, чем незрячей Клэйрой, жалким уродцем. Вот только разум отчего-то не в ладу с сердцем…

– Твое место здесь, – просто сказал Моггет, обводя бело-розовой лапкой зал. – Я – древнейший из Абхорсеновых слуг, и я чувствую это всем своим существом. И фантомы тоже. Смотри, вон они столпились – всем им не терпится хоть одним глазком взглянуть на тебя. А ты заметила, что огни Хартии над тобой сияют ярче, чем где-либо? Весь этот дом и его слуги говорят тебе: добро пожаловать, Лираэль! То же скажут и Абхорсен, и король, и даже твоя племянница Эллимир.

Лираэль оглянулась по сторонам: действительно, в дверях кухни огромной толпой собрались фантомы, заполнив все помещение за пределами зала. Больше сотни фантомов, и некоторые из них настолько состарились и поблекли, что руки их едва просматривались – как бледные росчерки света и тени. Заметив, что девушка смотрит в их сторону, фантомы дружно поклонились ей. Лираэль поклонилась в ответ, чувствуя, как столь долго сдерживаемые слезы потоками хлынули по щекам.

– Моггет прав. – Псина уткнулась подбородком хозяйке в бедро. – Твоя Кровь сделала тебя тем, кто ты есть, но не забывай, что ты обрела не только высокое звание преемника Абхорсена. Ты нашла семью – и семья эта очень тебе обрадуется.

– Непременно обрадуется! – воскликнул Сэм и, преисполненный восторга, вскочил на ноги. – Мне прямо не терпится посмотреть, какое лицо сделается у Эллимир, когда она узнает, что я отыскал нашу тетю! Мама тебя тоже полюбит всем сердцем. Мне кажется, я как преемник Абхорсена всегда ее немного разочаровывал. А у папы живых родичей вообще не осталось, потому что он так долго пробыл в заточении – в образе носовой фигуры корабля в Усыпальнице. Слушай, как здорово-то! Надо будет устроить праздник в твою честь…

– А ты, случайно, ничего не позабыл? – саркастически мяукнул Моггет. – Так, сущие мелочи: есть ведь еще твой друг Николас, и беженцы-южаки, и некромант Хедж, и то, что они там выкапывают на Красном озере.

Сэм умолк на полуслове, словно ему заткнули рот, и снова плюхнулся на стул. Эти несколько слов свели на нет весь его энтузиазм.

– Верно, – удрученно промолвила Лираэль. – Все это – наша первоочередная забота. Нам нужно решить, что делать дальше. Это самое важное.

– Если не считать обеда, потому что на пустой желудок планов не строят, – перебил Моггет. Поддержкой ему стало голодное тявканье.

– А не следует ли нам сначала отправить послания твоим родителям и Эллимир? – предложила Лираэль. Хотя теперь, когда из кухни повеяло такими аппетитными ароматами, обед действительно внезапно показался делом первостепенной важности.

– Следует, конечно, – согласился Сэм. – Только я не вполне понимаю, о чем в них сообщать.

– Об истинном положении дел, о чем же еще, – отозвалась Лираэль, с трудом собираясь с мыслями. Девушка то и дело косилась на серебряные ключи, испещрившие ее сюрко, голова у нее кружилась, и к горлу подкатывала тошнота. – Необходимо, чтобы принцесса Эллимир и твои родители узнали все то, что знаем мы: что Хедж выкапывает из земли некое средоточие Свободной магии, которому следует оставаться захороненным, и что Ник у него в плену, и что Хлёрр вернулась как великая мертвая. А еще нужно им сказать, что мы попытаемся найти и спасти Ника и помешать планам Врага, в чем бы они ни заключались.

– Наверное, так, – неохотно признал Сэм. Он покосился на тарелку, только что поставленную перед ним фантомом, но мысли его занимала отнюдь не отварная лососина. – Просто… если я не преемник Абхорсена, так от меня же будет мало толку. Я думаю, не остаться ли мне здесь.

Слова его были встречены гробовым молчанием. Лираэль во все глаза уставилась на Сэма, но юноша упорно не поднимал взгляда. Моггет невозмутимо жевал; Псина утробно зарычала, и звук этот вибрацией отозвался в ноге девушки. Лираэль смотрела на принца и не знала, что сказать. Эх, если бы можно было написать записку, пододвинуть ее через весь стол и уйти в свою комнату! Но она уже не вторая помощница в Большой библиотеке Клэйр! Те времена прошли, сгинули вместе со всем прочим, что некогда определяло ее повседневную жизнь, ее бытие и сущность. Даже ее библиотечную жилетку и ту уже куда-то утащили фантомы.

Она – преемник Абхорсена. Теперь это ее работа, и выполнять ее следует как должно. Больше она никого не подведет, как подвела южаков на берегу Раттерлин.

– Сэмет, но так нельзя! Ведь речь идет не только о спасении твоего друга Николаса. Подумай о том, что пытается сделать Хедж. Он намерен убить двести тысяч ни в чем не повинных людей и обрушить на королевство сонмы мертвых духов! То, что он выкапывает из земли, должно быть, часть его плана! Сэм, я одна ни за что не справлюсь, мне нужна твоя помощь! Твоя помощь нужна всему королевству! Пусть ты уже не преемник Абхорсена, но ты по-прежнему принц королевства. Ты не можешь просто сидеть здесь сложа руки!

– Я… я боюсь Смерти, – всхлипнул Сэм и показал Лираэль свои обожженные запястья: на светлой коже четко выделялись алые шрамы. – Я боюсь Хеджа. Я… я не осмелюсь снова встретиться с ним лицом к лицу.

– Я тоже боюсь, – тихо проговорила Лираэль. – И Смерти, и Хеджа, и еще тысячи всяких опасностей. Но лучше я буду бояться и делать хоть что-нибудь, нежели безропотно дожидаться, чтобы случилось что-нибудь ужасное.

– Вот именно, – подтвердила Псина, приподняв голову. – Всегда лучше действовать, о принц. Кроме того, от тебя трусом не пахнет – стало быть, ты не трус.

– Ты не стал прятаться от арбалетчика под Великим Мостом, – добавила Лираэль. – И от того чудища, порождения Свободной магии, на реке. Ты вел себя очень храбро. И я уверена: то, что нас ждет, не настолько страшно, как тебе представляется.

– Пожалуй, что и пострашнее, – жизнерадостно предположил Моггет. Он явно получал удовольствие, издеваясь над Сэмом. – Но представь себе, насколько хуже просто сидеть и ждать здесь, ничего не зная. Пока мертвые не запрудят Раттерлин, и тогда Хедж пройдет по пересохшему руслу и взломает твою дверь.

Сэм помотал головой и пробормотал что-то насчет родителей. Он явно отказывался верить в мрачные предсказания Моггета и отчаянно цеплялся за соломинку.

– Враг привел в движение многие силы, – возразил Моггет. – Король с Абхорсеном пытаются противодействовать тому злу, что замышляется в Анцельстьерре. Они должны помешать южакам перейти за Стену. Но это ведь только один из планов Врага, – а поскольку он настолько очевиден, то, вероятно, не самый главный.

Сэм не отрывал взгляда от стола. Голод его словно рукой сняло. Наконец он вскинул голову.

– Лираэль, – спросил он, – ты считаешь меня трусом?

– Нет.

– Значит, я не трус, – заявил Сэм уже решительнее. – Хотя мне все равно страшно.

– То есть ты поедешь со мною? На поиски Николаса и Хеджа?

Сэм кивнул. Говорить вслух он не решился.

В зале повисла тишина; все задумались о том, что ждет их впереди. Все изменилось, все преобразилось до неузнаваемости – властью истории, и судьбы, и правды. И Сэм, и Лираэль уже были не те, что прежде – еще совсем недавно. Теперь оба гадали, что все это значит и куда приведет их новая жизнь.

И где – и как скоро – их новая жизнь оборвется.