Даже притом что чуткий нос Псины не имел себе равных, а Моггет видел в темноте, как никто другой, путешественникам понадобился почти час на то, чтобы отыскать южака, успевшего добежать до реки. Он все еще лежал на спине, покачиваясь на волнах, но лицо его почти скрылось под водой, и дышать он, похоже, уже не дышал. Но когда Сэм с Лираэль подтянули его поближе к лодке, бедняга открыл глаза и застонал от боли.

– Нет, нет, – зашептал он. – Нет.

– Подержи его, – попросила Лираэль Сэма. И, быстро дотянувшись до Хартии, извлекла из потока несколько целительных знаков. Девушка проговорила их имена и сжала в горсти. Знаки, теплые и благодатные, мерцали мягким светом, пока Лираэль высматривала, куда пострадавший ранен, – чтобы наложить заклинание точно на нужное место. А как только чары начнут действовать, можно будет вытащить беженца из воды.

На его шее темнело огромное пятно засохшей крови. Но едва девушка коснулась пятна, раненый вскрикнул и попытался вырваться из рук Сэма.

– Нет! Зло!

Лираэль озадаченно отвела руку в сторону. Она же явно собирается прибегнуть к магии Хартии. Золотистый свет сиял ясно и ровно, а Свободной магией и не пахло.

– Он же южак, – тихо проговорил Сэм. – Они вообще в магию не верят – даже в анцельстьеррские суеверия, не говоря уже о нашей. Представляю, как тяжело им пришлось, едва они прошли за Стену.

– Земля за Стеной, – всхлипнул раненый. – Он нам землицы обещал. Дескать, фермы построите, заживете своим хозяйством…

Лираэль снова попыталась наложить заклинание, но раненый завизжал и принялся вырываться из Сэмовых рук. Отбиваясь от предложенной помощи, он несколько раз уходил под воду, и наконец Лираэль вынуждена была убрать руку и отпустить заклинание – и чары растаяли в ночи.

– Он умирает, – прошептал Сэм. Он чувствовал, как, капля по капле, из раненого утекает жизнь, как к нему уже потянулось холодное касание Смерти.

– Что нам делать? – растерянно спросила Лираэль. – Что?..

– Все мертвые, – пробормотал раненый, закашлявшись. Кровь, смешиваясь с речной водой, ярко алела в лунном свете. – Там, в яме. Мертвые, а все равно исполняли его приказы. Потом еще яд… Я предупреждал Храля и Мортина: не пейте! Четыре семьи…

– С ними все в порядке, – срывающимся голосом солгал Сэм в попытке утешить беднягу. – Они… им удалось скрыться.

– Мы бежали, мертвые – за нами, – шептал южак. Глаза его были открыты – но видели совсем не то, что Сэм с Лираэль. – Бежали днем и ночью. Они солнца не любят. Торбель повредил лодыжку, а я не мог… не мог тащить его.

Лираэль потянулась погладить раненого по голове. Он было дернулся, но тут же расслабился, не заметив в ее руках никаких подозрительных огней.

– Фермер сказал, река, – продолжал умирающий. – Бегите к реке.

– Ты добежал, – промолвил Сэм. – Река – вот она. Мертвые не могут пересечь текучую воду.

– Аххх, – выдохнул раненый – и умер, плавно соскользнул в другую реку, ту, что понесет его к Девятым Вратам и дальше.

Сэм медленно разжал хватку. Лираэль подняла руку. Над лицом погибшего сомкнулись волны, а «Искательница» отрулила в сторону.

– Мы даже этого не смогли спасти, – прошептала Лираэль. – Ни одного не спасли.

Сэм не ответил. Просто сидел на месте, глядя мимо нее на залитую лунным светом реку.

– Лираэль, иди-ка сюда, – тихонько позвала Псина со своего поста на носу. – Поможешь мне нести вахту.

Лираэль кивнула, изо всех сил пытаясь не разрыдаться. Нижняя ее губа беспомощно дрожала. Она перебралась через банки, уселась рядом с Псиной и крепко-крепко обняла ее. Псина молча терпела и ни слова не сказала насчет слез, орошающих ее шкуру.

Наконец руки Лираэль разомкнулись, и девушка соскользнула на палубу. Это накатил сон – тот, что приходит только после выигранной или проигранной битвы, когда все силы исчерпаны.

Псина чуть подвинулась, давая девушке улечься поудобнее, и, крутанув головой так, как не сумела бы ни одна собака, поглядела назад. Сэм тоже спал, свернувшись в клубок на корме; руль слабо двигался над его головой.

Моггет вроде бы тоже дремал на своем привычном месте под мачтой. Но, почувствовав взгляд Псины, кот приоткрыл один яркий зеленый глаз.

– Я тоже это видел, – сообщил Моггет. – На великой мертвой, на этой Хлёрр.

– Да, – обеспокоенно подтвердила Псина. – Надеюсь, ты не позабудешь ненароком, на чьей ты стороне?

Моггет не ответил. Он медленно закрыл глаз и загадочно улыбнулся в усы.

Всю ночь Шкодливая Псина просидела на носу. Лираэль беспокойно ворочалась и металась во сне. Ладья миновала Квайрр в безмолвных предрассветных сумерках, белый парус вдали мелькнул и исчез. И хотя изначально путешественники направлялись именно сюда, «Искательница» не стала сворачивать к причалу.

Проснувшись и услышав впереди шум водопада, Лираэль ощутила легкую панику. На таком расстоянии казалось, что гудит огромный рой насекомых, и девушка не сразу поняла, что это. А как только догадалась – пережила несколько тревожных минут, пока не осознала, что «Искательница» движется довольно медленно в сравнении с отломанными ветками, листьями и прочим плавучим мусором, что стремительно проносится мимо по обе стороны от ладьи.

– Мы вошли в канал, ведущий к дому Абхорсена, – объяснила Псина, пока девушка протирала глаза и потягивалась в тщетной попытке размять сведенные судорогой ноющие руки и ноги.

Все смерти предыдущей ночи теперь казались такими далекими. Но – настоящими, а не частью сна. Лираэль навсегда запомнилось просветлевшее лицо последнего из южаков, когда тот наконец понял, что все-таки спасся от мертвых.

Потягиваясь, девушка смотрела на громадное облако водяной пыли, висящее над водопадом, там, где впереди Раттерлин низвергалась с Долгих утесов. Река словно исчезала в огромном облаке, окутавшем утесы и землю за ними гигантским волнообразным белым одеялом. Но вот на мгновение марево расступилось – и девушка увидела сияющую башню: коническая красная черепичная крыша отражала солнечные лучи. Башня походила на мерцающий в тумане мираж, но Лираэль сразу поняла: перед нею – дом Абхорсена.

По мере того как ладья подходила все ближе, из облака появлялись все новые красные черепичные крыши, наводя на мысль о зданиях и постройках вокруг башни. Но ничего больше Лираэль разглядеть не удавалось, ведь остров, на котором высился дом, был обнесен побеленной каменной стеной не меньше сорока футов в высоту. За нею просматривались только красные крыши да верхушки деревьев.

Девушка услышала за спиною шаги: Сэм ушел с кормы и встал рядом с нею, глядя вперед. По негласной договоренности они не обсуждали пережитое – и теперь между ними повисло гнетущее молчание.

Наконец, не выдержав тишины, Сэм взял на себя роль гида:

– Отсюда, конечно, не видно, но размером остров больше футбольного поля. Мм, футбол – это игра такая, я ею увлекался в школе, в Анцельстьерре. Как бы то ни было, остров около трехсот ярдов в длину и сто ярдов в ширину. Там есть сад и фруктовые деревья – вон, видишь, справа – груши цветут. Для плодов, к сожалению, рановато. Груши здесь созревают потрясающие, одной только Хартии ведомо почему. В сравнении с дворцом дом выглядит совсем маленьким, но он куда больше, чем кажется, – столько всего в него втиснуто. Наверное, на твой ледник совсем не похоже, да?

– Мне здесь уже нравится, – заулыбалась Лираэль, по-прежнему глядя вперед. В облаке наметилась легкая радуга: она выгнулась дугою над белыми стенами, обрамляя дом многоцветной окантовкой.

– Вот и славно. – Моггет внезапно оказался под локтем девушки. – Хотя стоит заранее предупредить тебя насчет тамошней стряпни.

– Стряпня? – облизнулась Псина. – А что с ней не так?

– С ней все так, – сурово отрезал Сэм. – Фантомы – прекрасные повара.

– А у вас тут фантомы вместо слуг, да? – спросила Лираэль, любопытствуя, сильно ли отличается жизнь Абхорсенов и Клэйр. – Мы у себя на леднике почти всю работу делаем сами. Есть графики дежурств, особенно в том, что касается кухни, хотя работают и профессиональные повара.

– Так здесь же, кроме членов семьи, никого не бывает, – объяснил Сэм. – Я имею в виду семью в широком смысле – всех детей Крови, как Клэйры. И по правде сказать, никому не приходится ничего делать, ведь здесь столько фантомов, и все так и рвутся помочь. Думаю, когда дом пуст, они очень скучают. Каждый Абхорсен создает по нескольку штук, так что они вроде как множатся с годами. Некоторым уже по многу сотен лет.

– По многу тысяч лет, – поправил Моггет. – В большинстве своем уже в маразм впали.

– А где мы причалим? – спросила Лираэль, пропуская мимо ушей Моггетовы шпильки. Под северной стеной не было видно ни врат, ни пристани.

– С западной стороны, – сообщил Сэм, возвышая голос, чтобы перекричать нарастающий рев воды. – Мы обогнем остров и дойдем почти до самого водопада. Там есть пристань при доме и что-то вроде мостика – торчащие над водой камни – до западного туннеля. Смотри, отсюда уже виден вход в туннель, вон там, выше по берегу.

Юноша указал на узкий уступ на середине подъема вверх по западному берегу, что представлял собою огромную серую скалу размером чуть ли не с дом. Если там и есть вход в туннель, то сквозь туман он неразличим – и опасно близок к водопаду.

– Ты хочешь сказать, здесь можно перейти реку по камням?! – воскликнула девушка, указав туда, где глубокий стремительный поток, достигавший по меньшей мере двухсот ярдов в ширину, мчался с немыслимой для Лираэль скоростью. Хуже того, Сэм ведь уже рассказывал, что высота водопада – более тысячи футов. Если они случайно выйдут за пределы канала, «Искательница» в ту же секунду низвергнется вниз, а падать тут долго.

– Причем с обеих сторон! – прокричал Сэм. – «Мостики» из камней проложены до каждого из берегов, а там начинаются туннели, уводящие вниз, к подножию утесов. Или можно при желании идти по берегу, все время оставаясь на плато.

Лираэль кивнула и нервно сглотнула, глядя туда, где, по-видимому, пролегала цепочка камней – от дома к западному берегу. Да их даже не видно в бурлящей воде, сквозь тучу брызг. Про себя девушка понадеялась, что этот «мостик» ей никогда не понадобится, и тут же вспомнила про хартийную оболочку, что, надежно свернутая, покоилась в сумке рядом с «Книгой памяти и забвения», готовая к использованию. Если что, она, Лираэль, перелетит на другой берег в обличье лающей совы, громко ухая.

Несколько минут спустя «Искательница» уже подошла вплотную к побеленным стенам. Лираэль вскинула взгляд и провела воображаемую линию от верхней точки стены до верхушки мачты. Вблизи это каменное заграждение казалось еще выше; его покрывали причудливые знаки, скрыть которые не смогла даже свежая побелка. А потеки и пятна, оставленные паводками, просматривались даже на самом верху.

Ладья причалила к деревянной пристани. Мягко ткнулась в парусиновые кранцы, но звук от толчка потонул в оглушающем грохоте водопада. Лираэль с Сэмом быстро разгрузили ладью, объясняясь исключительно жестами. При таком шуме друг до друга не удавалось даже докричаться – разве что орать в самое ухо, как наглядно продемонстрировал Сэм, – но только ухо потом неприятно ныло.

Все вещи свалили на пристань, Моггет уселся на вьюк Лираэль, а Псина радостно хватала пастью брызги. Девушка поцеловала носовую фигуру «Искательницы» в щеку и оттолкнула ладью от причала. Лираэль померещилось, что фигура подмигнула ей, а ее резные губы изогнулись в улыбке.

– Спасибо, – прошептала девушка одними губами. Сэм поклонился в знак почтения. «Искательница» в ответ помахала парусом, развернулась и двинулась вверх по реке. Внимательно наблюдающий за нею Сэмет заметил, что поток воды в канале поменял направление и теперь течет с юга на север, против течения реки. Юноша снова задумался, как это все устроено и как бы ему хоть одним глазком взглянуть на камни Хартии, вкопанные глубоко в русло реки. Может, Лираэль научит его создавать хартийную оболочку ледяной выдры…

Девушка тронула его за руку, и Сэм стряхнул с себя задумчивость. Нагнулся, подхватил свои переметные сумы и меч. Впереди всех зашагал к воротам и распахнул их настежь. Едва все переступили порог, шум водопада практически стих, так что Лираэль пришлось внимательно прислушиваться, чтобы уловить отдаленный грохот. Зато слышно было, как в ветвях поют птицы и как гудят бесчисленные пчелы, летя к цветущей груше. Над домом Абхорсена и вокруг него туман расступился: Лираэль стояла в ярком солнечном свете, и в жарких лучах тут же высохли брызги воды, намочившие лицо и одежду.

Здесь начиналась дорожка из красного кирпича; вдоль нее тянулся газон, ряды кустарника и купы диковинных, свечеподобных желтых цветов. Дорожка подводила к парадной двери дома: эта дверь веселого небесно-голубого цвета ярко выделялась на фоне побеленного камня по обе стороны от нее. Сам дом казался вполне обычным. В сущности он представлял собою одно громадное трех-, четырехэтажное здание в придачу к башне. По-видимому, там был еще какой-то внутренний дворик, потому что птицы то и дело залетали внутрь и выпархивали наружу. А еще в доме было много окон, причем огромных, уютных, и все они словно говорили: «Добро пожаловать!» Вне всякого сомнения, дом Абхорсена представлял собою отнюдь не военную крепость и защитой ему служили вовсе не архитектурные решения.

Лираэль протянула руки навстречу солнцу, вдохнула чистый, свежий воздух и легкий аромат сада, цветов, плодородной почвы и зелени. Она вдруг почувствовала себя как дома – спокойно и безмятежно, хотя остров совершенно не походил на закрытые, прорубленные в камне туннели и комнаты ледника. Даже тамошние сады в обширных залах, с расписными потолками и маленькими солнцами из знаков Хартии, не шли ни в какое сравнение с бескрайним простором и великолепием синего неба и настоящего солнца.

Девушка медленно выдохнула и уже собиралась опустить руки, как вдруг заметила в вышине крохотную точку. Мгновение спустя под ней сгустилось темное облако, состоящее из великого множества существ покрупнее. Не прошло и нескольких секунд, как Лираэль поняла: маленькая точка – это какая-то птица, будто пикирующая точно к ней, а точки более крупные – тоже птицы или, скорее, птицеподобные твари. В это же самое время ее резануло чувство Смерти, а Сэм воскликнул:

– Вороны-кровавики! Они гонятся за вестовым соколом!

– Вообще-то, они сильно ниже, – отметила Псина, запрокинув голову. – Он пытается прорваться!

Все с тревогой следили, как вестовой сокол спускается зигзагами, пытаясь ускользнуть от кровавиков. Но их были сотни, они заполонили все небо, и у сокола не оставалось иного выбора, кроме как пробиваться там, где вороны рассредоточились не так густо. Вот сокол выбрал место прорыва, сложил крылья и ринулся вниз еще стремительнее – точно брошенный с высоты камень.

– Если он пролетит благополучно, догонять вороны не посмеют, – произнес Сэм. – Слишком уж близко к реке и к дому.

– Ну же, давай! – шептала Лираэль, не сводя глаз с сокола и изо всех сил желая ему лететь еще быстрее. Падал он до бесконечности долго; только сейчас девушка сообразила, как велика высота. Но вот сокол внезапно врезался в черное облако, во все стороны полетели перья и кувыркающиеся вороны-кровавики, но на помощь спешили все новые. Лираэль затаила дыхание. Сокол не появлялся. А отовсюду подтягивались еще кровавики; наконец их оказалось так много на сравнительно небольшом пятачке, что жуткие твари принялись сталкиваться друг с другом и вниз посыпались черные изувеченные тушки.

– Они его сцапали, – медленно выдохнул Сэм. И тут же издал ликующий вопль: из клубящейся массы ворон-кровавиков внезапно вырвалась небольшая коричневая птица. Теперь в ее падении не ощущалось той яростной решимости и целеустремленности, как прежде; птица, по-видимому, совсем обессилела. Несколько кровавиков, оторвавшись от стаи, бросились в погоню, но, пролетев совсем немного, притормозили и повернули вспять: их отпугнула мощь реки и защитная магия дома.

А сокол все падал и падал – казалось, он мертв или ранен. Но когда до земли осталось каких-нибудь сорок-пятьдесят футов, он внезапно расправил крылья, смягчая падение, спланировал вниз и приземлился к ногам Лираэль. Грудка его вздымалась, нападение ворон-кровавиков не прошло для бедняги даром, о чем свидетельствовало и потрепанное оперение, и потеки крови на голове. Но желтые глаза задорно поблескивали, и, когда Сэм нагнулся и пригласил птицу перебраться к себе на запястье, сокол бодро перепрыгнул ему на руку.

– Послание для принца Сэмета, – объявил сокол голосом отнюдь не птичьим. – Послание.

– Да, да, – успокаивающе проговорил Сэм, ласково приглаживая ему перышки. – Я – принц Сэмет. Говори.

Сокол склонил головку набок и открыл клюв. Лираэль заметила отблеск знаков Хартии – и внезапно поняла, что птица несет в себе заклинание: оно, по-видимому, было вложено еще в яйцо и постепенно росло вместе с соколом.

– Сэмет, идиот несчастный, надеюсь, мое послание застанет тебя уже в доме, – проговорил сокол, снова изменив голос, теперь уже на женский. Судя по его тону и по выражению лица Сэма, Лираэль догадалась, что послание – от его сестры Эллимир. – Мама с папой все еще в Анцельстьерре. Там положение дел еще серьезнее, чем они предполагали. Королини совершенно точно находится под влиянием кого-то из Древнего королевства, а его партия «Наша страна» приобретает все большее влияние в Анцельстьеррском Собрании. Все новых и новых беженцев переселяют ближе к Стене. Приходят сообщения о мертвых, бесчинствующих вдоль всего западного берега Раттерлин. Я вызвала боевые отряды и в течение двух недель выступлю вместе с ними и стражей на юг к Бархедрину, чтобы помешать новым переходам за Стену. Не знаю, где ты сейчас, но папа говорит, очень важно, чтобы ты отыскал Николаса Сэйра и немедленно вернул его в Анцельстьерр: Королини утверждает, будто мы его похитили и держим в заложниках, чтобы шантажировать главного министра. Мама шлет привет. Надеюсь, ты в кои-то веки принесешь пользу…

Голос внезапно прервался: ничего больше крохотная память вестового сокола вместить уже не могла. Птица чирикнула и принялась чистить перышки.

– Ну что ж, пойдем помоемся, что ли, – медленно проговорил Сэм, по-прежнему пристально глядя на сокола и словно ожидая, что тот заговорит снова. – Лираэль, фантомы о тебе позаботятся. Мы с тобой все обсудим сегодня за ужином, ладно?

– За ужином! – возмутилась Лираэль. – За каким еще ужином? Судя по услышанному, нам нужно ехать не мешкая.

– Но мы же только что приехали…

– Да, – кивнула Лираэль. – Но твой друг Николас в опасности, а потом еще южаки… Нам каждый час дорог.

– Тем более что тот, кто направляет Хлёрр и прочих мертвых – кто бы он ни был, – знает, что мы здесь, – проворчала Псина. – Надо по-быстрому убираться отсюда, пока нас не взяли в осаду.

Сэм на мгновение замялся.

– О’кей, – быстро согласился он. – Увидимся за обедом через час, и… ну… придумаем, что делать дальше.

Он побрел вперед – хромота его внезапно усилилась – и толкнул парадную дверь. Лираэль зашагала следом, слегка отстав и легонько касаясь рукою песьего загривка. Моггет прошел за ними несколько шагов, потом подпрыгнул и, оттолкнувшись от собачьей спины, как от трамплина, приземлился на плечо Лираэль. Та вздрогнула было, но тут же расслабилась, почувствовав, что когти негодник втянул. Котик удобно обвился вокруг ее шеи и, похоже, снова задремал.

– Я так устала, – пожаловалась Лираэль, переступая порог. – Но мы ведь совсем не можем ждать, правда?

– Не можем, – проворчала Псина, внимательно оглядывая прихожую и принюхиваясь.

Сэм уже исчез, но один из фантомов как раз уносил вестового сокола на затянутой в перчатку руке, а еще двое поджидали у основания главной лестницы. Оба – в длинных кремовых рясах; низко опущенные капюшоны скрывали отсутствие лиц. Виднелись только бледные призрачные руки, сделанные из знаков Хартии, которые посверкивали и вспыхивали при движении.

Один из фантомов выступил вперед, низко поклонился Лираэль и жестом пригласил ее следовать за собой. Второй направился прямо к Шкодливой Псине и взял ее за ошейник. Не было произнесено ни слова, но и Псина, и Моггет, похоже, догадались о намерениях слуг. Моггет, несмотря на то что якобы спал, отреагировал первым. Он спрыгнул с плеча Лираэль и проворно нырнул в кошачью дверцу под лестницей: подобной живости и прыти Лираэль за ним прежде не замечала. Псина либо уступала коту в сообразительности, либо не столь наловчилась спасаться от заботливых фантомов дома Абхорсена.

– Еще чего, в ванну! – негодующе гавкнула она. – Не полезу я в ванну! Я не далее как вчера в реке плавала! Зачем мне мыться-то?

– Затем, – решительно отозвалась Лираэль, наморщив нос. И, оглянувшись на фантома, добавила: – Пожалуйста, отмойте ее хорошенько. С мылом. И щеткой.

– Ну хотя бы косточку-то потом дадут? – вопросила разнесчастная Псина, умоляюще оглядываясь на хозяйку, пока фантом уводил ее прочь. Можно подумать, ее в тюрьму ведут или куда похуже, фыркнула Лираэль. Но, не удержавшись, подбежала к собаке и чмокнула ее в нос.

– Конечно дадут – и косточку, и в придачу сытный ужин. Я, между прочим, тоже приму ванну.

– С собаками все иначе, – скорбно сообщила Псина, видя, что фантом уже открывает дверь во внутренний дворик. – Мы, псы, ванну терпеть не можем.

– Зато я люблю, – прошептала Лираэль, оглядывая свою пропитанную потом одежду и пропуская грязные волосы сквозь пальцы. Девушка впервые заметила, что она вся в крови. И это кровь невинных людей. – Ванна и чистая одежда, вот что мне нужно.

Фантом снова кивнул и повел ее к лестнице. Лираэль послушно шла следом, радуясь про себя тому, что каждая ступенька скрипит по-своему. «На ближайший час я позабуду обо всем», – предвкушала девушка.

Но, даже следуя за фантомом, Лираэль вспоминала южаков, которые так отчаянно пытались спастись. Спастись от ямы, в которой их сородичи были убиты и обращены в рабство. Она видела эту яму: Николас стоял в одиночестве на горе отвального грунта, а некромант и его обугленные молниями трупы трудились внизу, откапывая что-то такое, чему лучше бы никогда не видеть света дня.