Эпилог

Назад: Глава сорок четвертая Дом Абхорсена

Дорогой Сэм!

Пишу тебе в местной манере, птичьим пером и на какой-то отвратительно плотной бумаге, которая впитывает чернила, как губка. Моя перьевая ручка безнадежно засорилась, а бумага, которую я привез с собой, взяла и сгнила. Вероятно, какой-то грибок.

Это ваше Древнее королевство явно враждебно настроено к анцельстьеррской продукции. При таком уровне влажности воздуха и изобилии местных разновидностей грибка что угодно выйдет из строя, прямо как в тропиках, хотя в здешних широтах это кажется мне странным.

Мне пришлось отменить бо́льшую часть запланированных исследований из-за проблем с оборудованием и из-за допущенных мной удручающих погрешностей эксперимента, вследствие чего все полученные результаты оказались недействительны. Я это списываю на болезнь, от которой никак не могу вылечиться с тех пор, как оказался по эту сторону Стены. Какая-то лихорадка, сопровождаемая сильной слабостью и даже галлюцинациями.

Хедж, тот самый проводник, которого я нанял в Бейне, оказался неоценимым помощником. Он не только довел меня точно до «Ловушки для молний», вычленив ценную информацию из местных слухов и суеверий, – он еще и надзирает за раскопками, причем с похвальным энтузиазмом.

Поначалу нам никак не удавалось нанять местных рабочих, пока Хеджу не пришло в голову навербовать, как я понял, обитателей местного лепрозория или чего-то вроде этого. Они ребята крепкие и сильные, но страшно обезображены, и разит от них преотвратно. Днем они кутаются в плащи и какие-то лохмотья, зато после наступления темноты просто оживают. Хедж называет их ночной бригадой, и должен согласиться, название это очень им подходит. Он уверяет меня, что болезнь незаразна, но я на всякий случай держусь от них подальше, избегая физического контакта. Занятно, что они ходят точно в таких же синих шляпах и платках, как наши южаки.

«Ловушка для молний» – чертовски интересная штуковина, как я и думал. Когда мы только нашли ее, я заметил, что молнии ударяют в небольшой холмик или курган больше двух раз за час в течение нескольких часов, пока в небе бушует гроза, и это происходит едва ли не каждый день. А теперь, когда мы все ближе подбираемся к погребенному в кургане предмету, молнии бьют куда чаще, а грозовые тучи почти не расходятся.

Из того, что я прочел, и – ты меня, конечно, засмеешь, потому что это на меня совсем не похоже! – из снов я понял, что «Ловушка для молний» представляет собой два полушария из неизвестного металла, погребенные на глубине двадцати-тридцати фатомов в кургане, который, как оказалось, искусственного происхождения, и докопаться до его содержимого сквозь всевозможные строительные материалы очень даже непросто. Включая кость, представляешь! Но раскопки здорово ускорились; надеюсь, не пройдет и нескольких дней, как мы совершим великое открытие.

На этой стадии я как раз собирался ненадолго отложить эксперимент и на пару недель съездить к тебе в Белизаэр. Но здоровье мое настолько пошатнулось, что, наверное, мне разумнее будет вернуться в Анцельстьерр, подальше от здешнего нездорового воздуха.

Полушария я заберу с собой, вот только надо будет выпросить лицензию на импорт у дяди Эдварда. Предполагаю, что они очень громоздкие и тяжелые, но я надеюсь переправить их от Красного озера вниз по реке до моря, а оттуда – в небольшую деревушку севернее Нольхейвена на западном побережье. Я купил там заброшенную лесопилку и намерен переоборудовать ее под экспериментальную станцию. Тимоти Уоллах, мой приятель по Санбиру, правда он уже на четвертом курсе, наверняка уже там, подготавливает по моим чертежам «Молниевый питомник» – я тут задумал подвести к полушариям электричество.

Но до чего же полезная штука – личные средства и влиятельные родственники, правда? Без них у меня ничего не получилось бы. Чтобы ты знал, папаша из себя выйдет, когда узнает, что я промотал четырехмесячное содержание на сотни громоотводов и мили и мили сверхпрочной медной проволоки!

Но как только я переправлю «Ловушку для молний» на свою экспериментальную станцию, оно окупится с лихвой. Я, конечно же, с легкостью сумею доказать, что полушария способны накапливать неисчислимое количество грозовой энергии. А когда я пойму, как эту энергию высвобождать, останется только воспроизвести полушария в меньшем масштабе, и – вот вам пожалуйста новый источник неограниченной и недорогой энергии! Супераккумуляторы Сэйра обеспечат электричеством города и фабрики будущего!

Как видишь, мечты у меня масштабные, аж голова пухнет! Надо, чтобы ты приехал и поумерил мои амбиции, покритиковав слегка мои таланты и мою драгоценную персону!

На самом деле я очень надеюсь, что ты и в самом деле сможешь ко мне выбраться и своими глазами увидеть мою «Ловушку для молний» во всем ее великолепии! Попробуй, вдруг получится, хотя я, конечно, знаю, что ты не любишь бывать по ту сторону Стены. Я так понимаю, судя по последнему нашему разговору с дядей Эдвардом, что твои родители уже в Анцельстьерре и обсуждают планы Королини переселить южных беженцев на ваши обезлюдевшие территории неподалеку от Стены. Может, ты бы навестил родителей, а заодно и ко мне завернул – оценить мою работу?

Как бы то ни было, надеюсь вскоре с тобой увидеться, остаюсь твоим преданным другом.

Николас Сэйр

Ник отложил перо и подул на бумагу. «Не то чтобы в этом была необходимость», – подумал он, глядя на расплывчатые, смазанные строки – жалкую пародию на его почерк.

– Хедж! – крикнул Николас, откидываясь назад и пытаясь подавить приступ головокружения и тошноты. Такие приступы теперь накатывали все чаще, особенно после очередного умственного напряжения. А еще у него волосы выпадают, и десны распухли… Но это вряд ли цинга, ведь его меню довольно разнообразно, и каждый день он выпивает по стакану свежевыжатого лаймового сока.

Николас собирался уже снова позвать Хеджа, как тот собственной персоной объявился у входа в палатку. Одет, как всегда, по-варварски, но расторопен и исполнителен. Как оно и полагается бывшему сержанту разведотряда пропускного пункта.

– Мне нужно отправить письмо моему другу, принцу Сэмету, – объявил Ник, складывая листок в несколько раз, капая на него горячим свечным воском и запечатывая большим пальцем. – Можешь отослать его с гонцом, или как это у вас тут делается? Пошли кого-нибудь в Закрай, если надо.

– Не беспокойтесь, господин, – ответствовал Хедж, загадочно улыбаясь. – Я распоряжусь, чтобы о письме позаботились.

– Хорошо, – пробормотал Ник. Жара опять стояла невыносимая, а привезенный из Анцельстьерра лосьон от комаров не действовал. Надо будет еще раз попросить Хеджа разогнать как-нибудь этих кровососов… Но сначала извечный и самый главный вопрос – о положении дел на раскопе.

– Как там раскопки? – спросил Ник. – Какая глубина?

– Двадцать два фатома по моим меркам, – ликующе объявил Хедж. – Скоро доберемся до цели!

– А баржа готова? – уточнил Ник, с трудом удерживаясь в сидячем положении. Больше всего ему хотелось прилечь; палатка внезапно принялась вращаться вокруг него, а свет приобрел странный красноватый оттенок. Разумеется, ему это только кажется.

– Мне нужно нанять матросов, – сообщил Хедж. – Ночная бригада боится воды из-за своего… недуга. Но я жду пополнения со дня на день. Я обо всем позаботился, господин, – добавил он, так и не дождавшись от Ника ответа. Но смотрел он на грудь юноши, а не в глаза. Ник пристально уставился на него незрячими глазами и прерывисто, часто дышал. Где-то в глубине рассудка он понимал, что теряет сознание: в присутствии Хеджа это происходило очень часто. Ник так и не смог справиться с этой проклятой слабостью.

Хедж ждал, нервно облизывая губы. Голова Ника мотнулась вперед и назад. Он застонал, веки его дрогнули. А затем юноша резко выпрямился на стуле.

Ник и в самом деле потерял сознание, но в глазах его засветилось нечто иное – некий чуждый, до сих пор дремавший разум. Из ноздрей и рта Ника вырвались клубы едкого белого дыма – и внезапно раздалась песня:

Песню спою я, как в самом начале
Семеро светочей ярко сияли.
Что Семерых занимало в те дни?
Хартии ткань созидали они.
Пятеро стали надежной основой,
Двое – утком, нитью древней и новой,
Семь – созидали, но из Девяти
Двое избрали иные пути.
Скрылся Восьмой, но настигли собрата
Прочие Семь – и настала расплата.
Злобный Девятый чинил зло и вред,
Но загасили Оранниса свет.
Надвое сломан, под тяжестью гроба
Скрыт он навек – и кипит его злоба.

Песня отзвучала, и на мгновение повисла тишина. Затем тот же голос зашептал последние две строчки:

– «Надвое сломан, под тяжестью гроба скрыт он навек – и кипит его злоба…» Но моя песня не такова, Хедж. Мир продолжает вращаться и без моей песни. Жизнь, не ведая моего бича, расползается незваной куда захочет. Творение и созидание рвутся из границ – их уже не сдерживает разрушение, а сны мои об огне и пламени остаются только снами. Но очень скоро весь мир уснет – и будет видеть мои сны, и песнь моя зазвучит повсюду. Не так ли, мой верный Хедж?

Но говорящий не стал дожидаться ответа. Он тут же продолжил – уже не распевно, но иным, более резким и грубым тоном:

– Уничтожь письмо. Пошли к Хлёрр еще мертвых, пусть они непременно убьют принца – он ни в коем случае не должен сюда прийти. А сам ступай в Смерть и карауль там эту шпионку, Дочь Клэйр; убей ее, как только увидишь. И копай быстрее, ибо я… должен… возродиться!

Последние слова прозвучали с такой силой, что Хеджа отбросило на прогнившую парусину палатки, и он вывалился в ночь. Но тотчас же снова заглянул в дыру, опасаясь худшего. Однако то, что вещало устами Ника, уже исчезло. Остался лишь распростертый без сознания, измученный болезнью юноша. Из носу его медленно вытекала струйка крови.

– Я слышу тебя, Повелитель, – прошептал Хедж. – Слышу и повинуюсь.

notes

Назад: Глава сорок четвертая Дом Абхорсена

Дальше: Примечания