Спрятавшись в каких-нибудь ста ярдах от опушки, принц Сэмет распростерся на земле как мертвый, в том самом месте, где рухнул с седла. Одна нога была покрыта запекшейся кровью, черно-алые кляксы забрызгали зеленые листья кустов, трепетавшие на ветру. Лишь при внимательном осмотре выяснилось бы, что раненый еще дышит.

Капустка, оказавшаяся вовсе не такой уж и нервной, благодушно пощипывала травку неподалеку. Иногда лошадка настораживала уши и вскидывала голову, но в целом на протяжении всего долгого дня ничто так и не потревожило ее мирной трапезы.

Ближе к вечеру, когда тени неспешно выползли из-под деревьев и удлинились, сливаясь друг с другом, легкий ветерок развеял жару одного из последних весенних дней. Он пронесся над Сэмом, частично засыпав его листьями, веточками, клочьями паутины, трупиками жуков и невесомо-легкими травинками.

Тоненькая травинка застряла у него в носу и защекотала ноздрю изнутри. Заходила ходуном туда-сюда, но с места не тронулась. Сэм дернул носом раз, другой и наконец оглушительно чихнул.

И проснулся. В первый момент принц решил, что напился вдрызг, а теперь мучается похмельем. Во рту пересохло, и пахло оттуда преотвратно. Голова болела адски, ноги ныли еще сильнее. Похоже, он вырубился в чьем-то саду: ох, стыд-то какой! Так пьян он был только раз в жизни, и повторять этот опыт Сэму не хотелось.

Он попытался было позвать на помощь, но едва с губ его слетело хриплое, жалобное карканье, Сэм вдруг вспомнил, что произошло.

Он убил двух констеблей. Двух человек, которые просто пытались исполнить свой долг. У них наверняка были жены и семьи. Родители, братья, сестры, дети. Поутру эти люди вышли из дому, никак не предполагая внезапной смерти. Вероятно, жены до сих пор ждут их к ужину.

Нет, подумал Сэмет, приподнимаясь на локте и уныло глядя, как алый отсвет заходящего солнца просачивается сквозь листву. Стычка произошла рано поутру. Жены, конечно же, уже знают, что их мужья не вернутся домой.

Сэм медленно, с усилием, сел и отряхнул с одежды лесной мусор. Надо бы и чувство вины с себя тоже стряхнуть, хотя бы на первое время. Это вопрос выживания.

Во-первых, надо отрезать штанину и осмотреть рану. Юноша смутно помнил, что наложил заклинание, которое наверняка спасло ему жизнь, но рана все равно еще свежая и того гляди откроется снова. Надо бы ее перевязать, ведь сил для нового исцеляющего заклинания ему не хватит.

После этого надо попытаться как-то встать. Встать, поймать верную Капустку и углубиться подальше в лес. Странно, что местные констебли его до сих пор не настигли. Разве что он запутал след куда успешнее, чем могло показаться, или, может, блюстители порядка ждут подкрепления, прежде чем отправиться на поиски «некроманта-убийцы».

А если констебли – или, что еще хуже, стража – его сейчас найдут, беглецу придется признаться, кто он такой. А это означает с позором вернуться в Белизаэр и предстать перед судом Эллимир и Джалла Орена. И тогда его удел – бесчестье и опала. Или, возможно, его чудовищное преступление попытаются замять – а это еще постыднее.

И то и другое – просто невыносимо. Как он посмотрит в глаза родителям? Принц живо представил себе их разочарованные лица. А тогда, конечно же, все узнают о его неспособности стать преемником Абхорсена, и родители поймут, что он вообще ни на что не годен.

Лучше просто исчезнуть. Схорониться в лесу до тех пор, пока нога не заживет, и снова двинуться к Закраю, наведя на себя новую обманную личину, ведь Нику наверняка все еще требуется помощь. Ну хоть здесь Сэм не подкачает. Вряд ли, конечно, Ник сумел влипнуть в неприятности более серьезные, нежели удалось Сэму.

Принять решение оказалось проще, чем осуществить его. Капустка, раздувая ноздри, попятилась от хозяина, едва тот попытался ухватить ее за поводья. Лошадке не нравился ни запах крови, ни отрывистые постанывания, когда Сэму случалось ненароком перенести тяжесть тела на раненую ногу.

Наконец принцу удалось загнать Капустку в естественный тупик: три растущих рядом дерева не оставили ей путей к отступлению. Попытка сесть в седло обернулась новым тяжелым испытанием. Едва Сэм перебросил ногу через спину лошади, боль пронзила все его существо – у него даже дыхание перехватило.

А вот и очередная проблема. Быстро темнело, а Сэм понятия не имел, куда податься. Цивилизация со всеми ее благами находилась на востоке, на севере и на юге, но туда принц опасался ехать – по крайней мере, до тех пор пока не будет в силах наложить новую обманную личину на себя и на Капустку. На западе пролегало немало лесных троп – непонятно куда и зачем. Возможно, где-то в глубине леса есть небольшие поселения или одинокие хижины, но и туда направиться было небезопасно.

В довершение всех неприятностей у него оставалась всего одна фляга со вчерашней водой, краюха зачерствелого хлеба и ломоть солонины, его дорожный запас на случай, если понадобится перекусить между гостиницами. Имбирных кексов давно не осталось: Сэм сжевал их по дороге.

Ветер пригнал облака с моря, и начался дождь – легкая весенняя морось, не более, но Сэм, выругавшись, принялся бороться с переметными сумами, пытаясь вытащить плащ. Если в придачу к полученным ушибам и ранам он еще и простудится, непонятно, чем все закончится. «Скорее всего, могилой в лесу, – с горечью подумал принц, – причем не выкопанной человеческими руками, а просто нанесенной ветром кучей опавших листьев и всякого мусора, прикрывающей мои жалкие останки».

Сэм все еще размышлял о столь безотрадном будущем, когда пальцы его, тормошащие плащ, вместо шерстяной ткани почувствовали кожу и холодный металл. Он тут же отдернул руку: кончики пальцев уже похолодели и посинели. Догадавшись, до чего именно он только что дотронулся, Сэм склонился над лукой седла и громко всхлипнул от отчаяния и страха.

«Книга мертвых». Он же запер ее в мастерской! Вот только книга не пожелала остаться дома. Так же как колокольцы. Ему никогда от них не избавиться – даже теперь, когда он ранен и один-одинешенек в глухом темном лесу. Эти предметы вечно станут его преследовать, даже в Смерти!

Сэм уже готов был дать волю слезам, как вдруг из темноты между деревьями раздался голос:

– Ай-яй-яй, малыш-принц заблудился в лесу и горько рыдает? Я-то думал, в тебе больше мужества, принц Сэмет. Ну да я частенько ошибаюсь.

Этот голос подействовал на Сэмета и Капустку как удар тока. Принц разом выпрямился в седле, охнув от боли, и попытался обнажить меч. Капустка, удивленная ничуть не меньше, скакнула вперед и помчалась легким галопом, петляя между деревьями и вовсе не задумываясь ни о всаднике, ни о низко нависающих ветвях.

Конь и всадник мчались так ярдов пятьдесят по меньшей мере: треск веток, крики и ржание сливались в оглушительную какофонию. Наконец Сэмету удалось обуздать Капустку и развернуть ее в том направлении, откуда доносился голос.

Кроме того, Сэм успел вытащить меч. К тому времени почти стемнело, стволы деревьев выделялись пепельно-бледными росчерками в сгущающемся мраке, поддерживая ветви со свисающими подобно тяжелым сгусткам тьмы листьями. Кому бы… чему бы ни принадлежал этот голос, это существо теперь с легкостью к нему подберется, но лучше принц встретит опасность лицом к лицу, нежели будет выбит из седла веткой, в панике удирая куда глаза глядят.

Голос звучал очень неестественно. В нем ощущался привкус Свободной магии – и что-то еще. Это не мертвый – нет, непохоже. Но очень может быть, что стилкен или маргру, элементали Свободной магии: таких время от времени тянет вкусить Жизни. Сэм пожалел, что не прочел книгу Мерхана о сковывании, подаренную ему на день рождения.

В листве ближайшего дерева что-то зашуршало, Сэм вздрогнул, перехватил меч на изготовку. Капустка затанцевала на месте: всадник стиснул коленями ее бока, удерживая на месте. Каждое такое усилие отзывалось в боку невыносимой болью, но Сэм не собирался сдаваться.

Да, точно, на дереве кто-то сидит… карабкается вверх по стволу… вон там… нет, там. Существо скакало с ветки на ветку, подбираясь к Сэму сзади. А может, оно там не одно такое.

Сэм в отчаянии попытался дотянуться до Хартии и извлечь знаки, необходимые для магической атаки. Но он был слишком слаб, и слишком сильно болела свежая рана на ноге. Он никак не мог удержать знаки в голове. Не мог вспомнить нужного ему заклинания.

Может, попробовать колокольцы, в отчаянии подумал Сэм, едва ветви зашевелились снова. Но он не знал, как пользоваться колокольцами против мертвых, не говоря уже о порождениях Свободной магии. При мысли о необходимости воспользоваться колокольцами руки у него затряслись и он снова вспомнил о Смерти. В то же время в груди его всколыхнулась яростная решимость. Сколько бы несчастий на него ни свалилось, он отказывается вот так сразу сдаться, лечь на землю и умереть. Да, ему страшно, но он – принц королевской крови, сын Оселка и Сабриэль, и он дорого продаст свою жизнь – насколько сил хватит.

– Кто зовет принца Сэмета?! – прокричал он, и резкий звук его голоса растревожил тишину темнеющего леса. – Покажись, прежде чем я обрушу на тебя заклинание великой разрушительной силы!

– Оставь этот театральный пафос тем, кто на него падок, – отозвался голос. На ветке высоко над головою Сэма вспыхнули два пронзительно-зеленых глаза, отражая последние отблески солнца. – И считай, повезло тебе, что это всего лишь я. Ты потерял достаточно крови, чтобы приманить парочку хормагантов!

С этими словами с дерева спрыгнул маленький белый котик, оттолкнулся от нижней ветки и приземлился на безопасном расстоянии от Капусткиных передних копыт.

– Моггет! – воскликнул Сэм, ошеломленно глядя на кота сверху вниз и не веря глазам своим. – Ты что тут делаешь?

– Тебя ищу, – отозвался кот. – Казалось бы, это должно быть самоочевидно даже для самого тупоголового принца. Здрасьте, это я, верный слуга Абхорсена. Готов поработать нянькой в любую минуту, только свистните. Где угодно. Пустяки, дело житейское. А теперь давай слезай с лошади и разводи поскорее костер, на случай, если вокруг и впрямь рыщут хормаганты. Запастись провизией у тебя мозгов, конечно, не хватило?

Сэмет покачал головой. Его обуревали чувства отнюдь не настолько жизнеутверждающие, как, например, облегчение. Моггет действительно служил Абхорсену, но при этом он был древним и могущественным порождением Свободной магии. Его красный ошейник, пропитанный знаками Хартии, и висящий на нем миниатюрный колокольчик наглядно свидетельствовали о сковавшей его силе. Некогда на ошейнике позвякивал Саранет, налагающий оковы. Но со времен победы над Керригором Моггета подчинял себе другой крохотный колокольчик – Ранна. Ранна, снотворец, первый из семи колокольцев.

Сэмету за всю его жизнь так и не довелось пообщаться с Моггетом: принц застал его бодрствующим всего лишь раз, когда побывал в доме Абхорсена десять лет назад. Что до этого визита, странное существо в обличье кота пробудилось совсем ненадолго – негодник успел только стащить с серебряного блюда свежепойманного Оселком лосося да сказал пару слов семилетнему мальчишке, который, не веря глазам своим, таращился на «вечно спящего» кота, слопавшего рыбину больше себя самого.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Сэмет, неуклюже сползая со спины Капустки. – Тебя мама послала искать меня? А как она тебя добудилась-то?

– Абхорсен напрямую тут ни при чем, – промурлыкал Моггет, величаво вылизывая лапку. – Я так давно и прочно связан с семьей, что просто чувствую, когда требуются мои услуги. Например, когда внезапно появляется новый набор колокольцев, подразумевая, что преемник Абхорсена готов вступить в наследство. А пробудившись, я просто последовал за колокольцами. Но меня разбудило не возвращение колокольцев Кассиэль, – рассуждал вслух Моггет, переключаясь на другую лапку. – Я к тому времени уже проснулся. В королевстве что-то происходит. Те, что давно погружены в сон, заворочались или уже разбужены, а зыбь от их пробуждения достигла дома Абхорсена, ибо то, что пробуждается, угрожает Абхорсену…

– А ты знаешь, что это такое? – встревоженно перебил Сэм. – Мама опасается, что некое древнее зло замышляет страшное. Я еще подумал, вдруг это Керригор.

– Твой дядюшка Рогир? – отозвался Моггет, словно отвечая на вопрос о чудаковатом родственнике, а не о жутком великом мертвом, адепте некромантии, каковым в итоге стал Керригор. – Ранна связывает его еще крепче, чем меня. Он спит в самом глубоком из подвалов дома Абхорсена. И спать ему там – до скончания времен.

– А, – с облегчением выдохнул Сэм.

– Вот разве то, что просыпается, пробудит и его тоже, – задумчиво продолжал Моггет. – А теперь объясни, почему мне вдруг пришлось прервать свое неспешное путешествие в Белизаэр с его прославленными – и справедливо! – рыбными рынками и завернуть в лес. Ты куда это направляешься и зачем?

– Мне нужно отыскать моего друга Николаса, – признался Сэм, чувствуя себя неуютно от того, как взгляд зеленых глаз так и впивается в него, выискивая более глубокие причины, в которых юноша и сам себе не признавался. Избегая этого взгляда, Сэм соорудил небольшую пирамидку из веточек и сухих листьев и поджег серной спичкой, чиркнув ею о подошву.

– А кто такой Николас? – полюбопытствовал Моггет.

– Он – анцельстьеррец, мой школьный друг. Я очень тревожусь, потому что он на самом деле вообще не представляет здешней жизни. Он даже в магию Хартии не верит – вообще ни в какую магию не верит, если на то пошло, – объяснял Сэм, добавляя в огонь ветки покрупнее. – Он считает, будто всему существует научное объяснение, ведь именно так все устроено в Анцельстьерре. Даже после того, как близ Внешней границы на нас напали мертвые, он отказывается признавать, что тут задействована магия. Он ужасно упрям. Уж если что-то вбил себе в голову, то переубедить его удастся разве что с помощью математических выкладок или тому подобного. А в Анцельстьерре он – важная птица, он же племянник главного министра. Ну то есть ты, наверное, знаешь, что мама с папой отправились на переговоры…

– Ну и где сейчас этот Николас? – перебил Моггет, прижмурясь. За секунду до того, как веки сомкнулись, из-под них полыхнуло пламя, и Сэм непроизвольно поежился. Существуют мертвые твари, в чьих глазах такой огонь – это отнюдь не отражение.

– Он должен был дождаться меня у Стены, я собирался его встретить, но он уже перешел границу. По крайней мере, так он написал мне в письме. Он нанял проводника и собирается отыскать какую-то легендарную достопримечательность под названием «Ловушка для молний» по дороге к Белизаэру, – продолжал Сэмет, бросая в огонь увесистый сук. – Я понятия не имею, что это такое и откуда он это взял, но, по-видимому, находится эта достопримечательность где-то рядом с Закраем. А мама с папой считают, что именно там затаился Враг.

Сэм умолк на полуслове, осознав, что Моггет, похоже, к нему вообще не прислушивается.

– «Ловушка для молний» близ Красного озера, – бормотал Моггет. Глаза его напоминали две узкие прорези во тьму. – Король с Абхорсеном в Анцельстьерре, пытаются помешать отправить великое множество народу на верную смерть. Друг преемника Абхорсена – и сам в каком-то смысле принц в мире по другую сторону от Стены. Клэйры ослепли – провидят они лишь картины всеобщей гибели… Ничего доброго все это не предвещает, и связь одного с другим – вряд ли просто совпадение… «Ловушка для молний», значит. Такого в точности названия я не слыхивал, но что-то похожее вспоминается… сон сковывает и притупляет мою память…

Голос Моггета звучал все тише, перетекая в утробное мурчание. Сэм ждал, что кот добавит еще что-нибудь, пока наконец до паренька не дошло, что тот вовсе не мурлычет, а похрапывает. Моггет заснул.

Ежась, но не от холода, Сэм кинул в костер еще одну ветку; вспыхнул приветливый свет, и паренек немного приободрился. Дождик перестал – да вообще-то толком и не начинался. Так, поморосил немного, да температура чуть понизилась. Но Сэма эта новость не порадовала: он предпочел бы затяжной ливень. Последние несколько дней выдались не по сезону теплыми, весна еще не закончилась, а уже пришла летняя жара с легкими дразнящими дождиками, которые так и не усиливались до настоящей грозы. А это значит, весенние паводки схлынут рано. И мертвые станут беспрепятственно бродить по земле: текучая вода уже не послужит им преградой.

Сэм снова оглянулся на Моггета и с изумлением заметил, что один яркий глаз внимательно следит за ним, поблескивая в свете костра, в то время как второй крепко прижмурен.

– А где тебя ранили? – промурлыкал кот тихонько. Слова его сливались с потрескиванием дров. Судя по интонациям, он и без того знал ответ, но хотел услышать подтверждение.

Сэм покраснел, повесил голову, непроизвольно сложил ладони в молитвенной позе.

– Я подрался с двумя констеблями. Они решили, я некромант. Это все колокольцы… – Он беспомощно умолк и сглотнул.

Моггет сардонически взирал на него одним глазом, явно ожидая продолжения.

– Я убил их, – прошептал Сэм. – Заклинанием Смерти.

Повисло долгое молчание. Моггет открыл второй глаз и зевнул, в розовой пасти сверкнули острые белые зубки.

– Дурачье. Да ты хуже своего отца. Чувство вины аж зашкаливает, – промолвил он, зевая. – Да не убил ты их.

– Что?! – воскликнул Сэм.

– Ты никак не мог их убить, – объяснил Моггет, потоптавшись немного на месте: он уминал лапами листья, сооружая себе более удобное ложе. – Они же королевские слуги, они присягали королю на верность. Их осеняет королевская защита – и спасает их даже от одного из монаршьих своевольных отпрысков. Кстати, имей в виду, что любых других ни в чем не повинных людей ты и впрямь убил бы на месте. Такому неумехе вообще не стоит пользоваться этим заклинанием.

– Я не подумал, – отрешенно проговорил Сэм. Сначала принц испытал несказанное облегчение: значит, он не убийца! Но затем обиделся на Моггета: кот обращался с ним, как с бестолковым школьником!

– Безусловно, – согласился Моггет. – И с тех пор думать даже и не пытался. Если бы они умерли, ты бы это почувствовал. Ты ж преемник Абхорсена, да поможет нам Хартия.

Сэм проглотил сердитую отповедь, понимая: кот прав. Он и в самом деле не почувствовал смерти констеблей. А Моггет по-прежнему не сводил с принца подозрительно сощуренных глаз: Сэм явно не внушал ему доверия.

– Спираль внутри спирали, – пробормотал кот. – Рыбак рыбака видит издалека. Яблочко от яблони недалеко падает…

– Чего?

– Ммм, просто задумался, – прошептал Моггет. – Советую однажды и тебе попробовать. Разбуди меня утром. Возможно, это окажется непросто.

– Да, сир, – отозвался Сэм, вложив в ответ сколь можно больше сарказма.

Но сарказм пропал втуне: теперь Моггет, похоже, и в самом деле крепко уснул.

– А я-то всегда недоумевал, почему папа говорил, что ты слишком задираешь хвост, – пробормотал Сэм, вытягивая перед собою пострадавшую ногу и проверяя повязку. Он предпочел не вспоминать о том, как в семилетнем возрасте, только что поступив в анцельстьеррскую школу, ткнул пальцем в картинку из книги «Кот в сапогах» и громко повторил то, что его отец однажды сказал Сабриэль: «Этот твой гребаный кот уж больно хвост задирает».

Тогда Сэма впервые поставили в угол, да еще и в дурацком колпаке – такой надевают на нерадивого ученика в наказание. Слово «гребаный» не входило в лексикон юных джентльменов из Торнской приготовительной школы.

Моггет не ответил. Сэм показал ему язык и, прыгая на здоровой ноге, оттащил в костер полусгнивший пень. Такой не прогорит и до рассвета; но на всякий случай парнишка наломал еще валежника и сложил поблизости.

А затем прилег сам, подложив под голову Капусткино седло и пристроив меч под рукой. Ночь выдалась теплая, ни плащ, ни Капусткин пахучий чепрак не понадобились. Сама Капустка дремала неподалеку: Сэм предусмотрительно стреножил лошадку, чтобы ей не пришло в голову отправиться на поиски собственных, щекочущих нервы приключений. Моггет спал рядом с Сэмом, смахивая скорее на охотничью собаку, нежели на кота.

Минуту-другую Сэм раздумывал, не следует ли ему подежурить до утра, но глаза закрывались сами собою. Кроме того, они же в самом сердце королевства, поблизости от Белизаэра. Здесь по меньшей мере вот уже лет десять как совершенно безопасно. Что может их потревожить?

Да много чего, подумал Сэм: сонливость боролась в нем с чуткой настороженностью к еле уловимым звукам ночного леса. Загадочные слова Моггета не на шутку встревожили его, и принц все еще перебирал в уме вероятные ужасы и сопоставлял их со звуками, когда усталость все-таки взяла верх – и он уснул.

Проснулся Сэм, ощутив на лице солнечный луч, просочившийся сквозь плотную лиственную завесу. Костер все еще тлел, дым змеился по земле, но, как только паренек сел, изменил направление и повалил ему в лицо.

Моггет по-прежнему спал: теперь он свернулся плотным белым комочком и почти зарылся в палую листву.

Сэм зевнул и попытался встать. Про ногу он напрочь позабыл, а зря: она настолько одеревенела, что юноша тут же упал, вскрикнув от боли. Капустка, всполошившись, отпрыгнула, насколько позволяли путы, и завращала глазами. Сэм, успокаивая ее мягкими увещеваниями, поднялся-таки на ноги, опираясь на крепкое молодое деревце.

А Моггет так и не проснулся – ни тогда, ни позже; он спал и спал себе, пока Сэм заново перевязал рану и наложил несложное заклинание Хартии, чтобы унять боль и предотвратить заражение. Кот не пробудился и тогда, когда Сэм извлек из сумы немного хлеба и солонины – свой скудный завтрак.

Подкрепившись, Сэм вычистил Капустку и заседлал ее. Теперь оставалось только затушить костер, и парнишка решил, что настала пора выслушать новую порцию кошачьих насмешек.

– Моггет! Просыпайся!

Кот даже не пошевелился. Сэм наклонился к нему и заорал во весь голос: «Вставай!» – но Моггет и ухом не повел.

Наконец принц осторожно встряхнул кота за ошейник. Он ощутил низкое гудение и взаимодействие Свободной магии и магии Хартии, но ровным счетом ничего не произошло. Моггет спал себе как ни в чем не бывало.

– Ну и что мне с тобой делать? – вслух осведомился Сэм, глядя на кота сверху вниз. Вся эта приключенчески-спасательная экспедиция пошла совсем не так, как предполагалось. Сегодня – только третий день с тех пор, как он выехал из Белизаэра, а он уже ранен, сбился с пути и оказался в обществе странного, потенциально очень опасного порождения Свободной магии. А заданный вопрос потянул за собою еще один, тот самый, которым Сэм пытался не задаваться: а что ему теперь с собой-то делать?

Парень не рассчитывал получить ответ ни на один из вопросов, но спустя мгновение якобы спящий кот пробурчал себе под нос:

– Уложи меня в переметную суму. Разбудишь, когда найдешь поесть, – да не гадости какой-нибудь. Желательно рыбки.

– Как скажешь, – пожал плечами Сэм. Поднять кота с земли, не наступая на раненую ногу, оказалось непросто, но в конце концов все получилось. Поддерживая Моггета одной рукой, он осторожно уложил кота в левую суму, сначала проверив, что колокольцы и «Книга Мертвых» лежат в другой. Отчего-то Сэму не нравилась мысль о том, чтобы устроить Моггета рядом с ними, хотя объяснить, почему не стоит этого делать, он не мог.

Наконец Моггет благополучно улегся на дне сумы; наружу торчала только голова.

– Я проеду на запад через этот лесок, а потом через равнину до Синдльского леса, – рассказывал Сэм, ставя ногу в стремя и уже готовясь сесть в седло. – Мы проедем через Синдльский лес до реки Раттерлин, потом вдоль нее на юг, пока не подвернется какое-нибудь судно до Квайрра. А оттуда до Закрая недалеко; надеюсь, мы сразу отыщем Ника. Как тебе такой план?

Моггет молчал.

– Так что отведем день или около того на этот лес, – продолжал Сэм, собираясь с силами, чтобы перебросить вторую ногу через спину лошади. Ему нравилось рассуждать о своих планах вслух – так они звучали куда весомее и осмысленнее. Тем более пока Моггет спал и не лез со своей критикой. – А когда выедем на равнину, наверняка отыщем какую-нибудь деревушку, или лагерь углежогов, или хоть что-нибудь. У них мы купим все необходимое – и двинемся в Синдльский лес. А там, вероятно, и дровосеки встречаются: ну хоть какие-нибудь люди.

Сэм наконец уселся в седло, с трудом сдержав крик боли. Раненая нога чувствовала себя лучше, чем накануне, но ненамного. А еще голова слегка кружилась, как будто он того и гляди потеряет сознание. Надо быть осторожнее.

– Кстати, – заговорил он вновь, цокнув языком и послав Капустку шагом, – вчера вечером мне показалось, ты что-то знаешь про «Ловушку для молний», которую так жаждет отыскать Ник. Тебе эта штука страшно не понравилась, но ты заснул, так и не договорив. Я вот думаю, а не связана ли она как-нибудь с некромантом…

– Некромант?! – тут же взвыл кот. Моггет вылетел из сумы, уселся перед Сэмом, вздыбив шерсть, и принялся крутить головой по сторонам.

– Мм, да не здесь! Я говорил, когда ты начал рассказывать про «Ловушку для молний», я как раз подумал, а не связана ли она как-нибудь с Хлёрр-под-Маской или с тем, вторым некромантом… с которым я дрался.

– Гм! – мрачно фыркнул Моггет, забираясь обратно в суму.

– Да скажи уже наконец что-нибудь! – потребовал Сэм. – Не можешь же ты проспать весь день!

– Почему нет? – удивился Моггет. – Я могу весь год проспать. Тем более что рыбы-то нет: вижу, ты ее так и не раздобыл.

– Так что такое «Ловушка для молний»? – повторил Сэм, слегка натягивая поводья и направляя Капустку на западную, более наезженную тропу.

– Не знаю, – тихо ответил Моггет. – Но мне не нравится, как это звучит. «Ловушка для молний». То есть собиратель молний? Не может же быть, чтобы…

– Чтобы что? – настаивал Сэм.

– Наверное, просто совпадение, – тяжело вздохнул Моггет, снова закрывая глаза. – Может, твой друг просто хочет отыскать какое-то место, куда молнии бьют чаще обычного. Но я чувствую: пришли в движение силы, которым ненавистно все связанное с Хартией, Кровью и Камнем. Я чую интриги и давно вынашиваемые планы, Сэмет. И мне это все не по душе.

– Так что же нам делать? – встревоженно спросил Сэм.

– Надо найти твоего друга Ника, – прошептал Моггет, снова засыпая. – Прежде чем он найдет… то, что ищет.