Шкодливая Псина просыпалась неохотно: еще несколько минут она с хрустом потягивалась, разминая затекшие лапы, позевывая и закатывая глаза. Наконец собака встряхнулась – и затрусила к двери. Но Лираэль осталась стоять на месте, решительно скрестив на груди руки.

– Псина! Нам надо поговорить!

Псина изобразила удивление и картинно прижала уши.

– А разве мы не торопимся домой? Время уже за полночь, знаешь ли. Собственно, третий час утра.

– Ох, нет! – всполошилась Лираэль, напрочь позабыв о важном разговоре. – Быть того не может! Бежим скорее!

– Но если ты все-таки хочешь что-то обсудить, – Псина уселась на задние лапы и с чрезвычайно внимательным видом наклонила голову, – так я всегда говорила: не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.

Лираэль не ответила. Она сломя голову кинулась к двери, по дороге ухватив Псину за ошейник и резким рывком заставляя ее встать.

– Ой! – взвизгнула собака. – Я же просто пошутила! Да бегу я, бегу!

– Ну же, ну! – восклицала Лираэль, сначала толкая дверь ладонями, потом пытаясь потянуть ее на себя – без особого успеха, учитывая, что никакой ручки на двери не было. – Ох, да как же она открывается-то?

– А ты ее попроси, – невозмутимо посоветовала Псина. – Чего зря толкать-то!

Лираэль раздраженно фыркнула, вдохнула поглубже – и заставила себя произнести:

– Дверь, откройся, пожалуйста!

Дверь секунду подумала – а затем медленно отворилась внутрь, давая Лираэль время отступить на шаг. Сквозь проем донесся рев реки, а вместе с ним налетел прохладный ветерок, взметнув опаленные волосы Лираэль. Но ветер принес и кое-что еще – нечто, что привлекло внимание Псины, хотя Лираэль ничего не почувствовала.

– Хмм, – протянула Псина, поворачивая одно ухо в сторону двери и освещенного Хартией моста за нею. – Люди. Клэйры. Весьма вероятно, даже тетушка.

– Тетя Киррит! – вздрогнув, воскликнула Лираэль. Она начала лихорадочно озираться, высматривая какой-нибудь другой выход. Но бежать было некуда – только назад, по скользкому, омытому рекой мосту. Со своего места девушка различала в глубине Разлома яркие огни Хартии, кажущиеся немного размытыми за пеленой водяной взвеси и пыли.

– Что нам делать? – спросила девушка, и вопрос ее эхом разнесся по залу, заполняя собою место, отведенное для ответа. Лираэль резко обернулась – точно, Шкодливая Псина исчезла бесследно. Вот просто взяла и пропала.

– Псина? – прошептала Лираэль, обшаривая глазами зал. На глаза, затуманивая взгляд, навернулись слезы. – Ну, Псинушка, не бросай меня! Только не сейчас!

Псина поступала так и прежде: исчезала, чтобы не попасться на глаза людям, и всякий раз Лираэль втайне боялась, что ее единственный друг уже не вернется. Теперь привычная тревога пробудилась в груди, в придачу к страху, порожденному нежданным открытием. Страху перед новым знанием, клокотавшим и бурлившим в книге у нее под мышкой. От этого знания она всячески открещивалась, оно ведь чуждо Клэйрам.

По щеке девушки сбежала одинокая слезинка, но она поспешно стерла ее, как будто и не было. Еще не хватало, чтобы тетя Киррит порадовалась, видя, как она плачет! Лираэль запрокинула голову, сдерживая готовые прорваться новые слезы. Тетя Киррит никогда не ждала от племянницы ничего хорошего: она, похоже, верила, что Лираэль – закоренелая преступница, и предрекала, что из нее никогда не выйдет ничего путного. А все потому, что она – неправильная, ненастоящая Клэйра, думала про себя Лираэль, хотя некая часть ее сознания вынуждена была признать, что точно так же тетя Киррит третировала любого, кто хоть в чем-то отступал от ее дурацких стандартов.

Гордо вскинутую голову пришлось опустить, едва девушка ступила на мост: здесь поневоле приходилось смотреть вниз, в бездну, где клубился туман и стремительно несла свои воды река. Теперь, когда рядом не было надежной опоры – Псины с ее лапами-присосками, мост пугал девушку куда больше. Лираэль сделала шаг, дрогнула, зашаталась. Подумала было, что падает, и в панике опустилась на четвереньки. «Книга памяти и забвения» сместилась и едва не вывалилась из-под рубашки. Но Лираэль решительно затолкала ее на место и поползла по узкому мостику.

Даже такой способ передвижения требовал максимальной сосредоточенности, так что Лираэль не поднимала взгляда до тех пор, пока не подобралась ближе к противоположной стороне. К тому времени девушка уже измучилась осознанием того, что волосы у нее обожжены, а одежда насквозь промокла от водяных брызг, окатывающих мост. А еще – она босиком.

Подняв наконец взгляд, Лираэль сдавленно вскрикнула и непроизвольно подпрыгнула, точно вспугнутый кролик. Лишь проворные руки двух Клэйр, стоявших ближе прочих, спасли ее от возможного рокового падения в холодную стремнину реки Раттерлин.

Но именно присутствие этих двух и обернулось для Лираэль настоящим потрясением: девушка ожидала увидеть в толпе разыскивающих ее кого угодно, только не Санар и Риэлле. Как всегда, близнецы являли собою живое олицетворение невозмутимости, красоты и утонченности. Они были одеты в форму Девятидневной Стражи, длинные белокурые волосы элегантно забраны под унизанную драгоценными камнями сетку, длинные белые платья испещрены крохотными золотистыми звездочками. В руках каждая сжимала по жезлу из стали и слоновой кости, в знак того, что они вдвоем нынче выступают как объединенный Глас Стражи. С тех пор как Лираэль впервые столкнулась с ними там, на террасе, в день своего четырнадцатилетия, они словно ничуть не состарились. Они воплощали в себе все то, что, на взгляд Лираэль, подобает настоящей Клэйре.

Все, чего недоставало ей самой.

За ними следовала целая толпа Клэйр, в том числе самых высокопоставленных, как, например, Ванселле, главный библиотекарь, и, похоже, другие представительницы Девятидневной Стражи. Лираэль быстренько пересчитала их: да это же вся нынешняя Девятидневная Стража, в полном составе! Сорок семь человек выстроились в ряд позади Санар с Риэлле – белыми силуэтами во тьме Разлома.

Особенно же пугало отсутствие тети Киррит. Значит, то, что Лираэль натворила, наказуемо куда серьезнее, чем внеочередные дежурства по кухне. Девушка даже представить себе не могла, что за кара предусматривает присутствие всей Стражи. Лираэль не доводилось слышать, чтобы вся Стража одновременно покидала Обсерваторию!

– Ну, Лираэль, вставай, – велела одна из близняшек. Девушка только сейчас заметила, что все еще стоит на четвереньках – причем две Клэйры ее по-прежнему поддерживают. Она неловко поднялась на ноги, стараясь не встречаться взглядом с этими двумя, не говоря уже обо всех остальных голубых и зеленых глазах, которые, конечно же, зорко подмечали, как темны и мутны ее собственные глаза.

В сознании девушки рождались слова – и тут же застревали в горле. Лираэль откашлялась, замялась и наконец еле слышно прошептала:

– Я… я не собиралась сюда приходить. Просто… так вышло. Я знаю, что опоздала на ужин… и к полуночному обходу. Я… я искуплю свою ви…

Лираэль прервалась на полуслове: Санар и Риэлле переглянулись и расхохотались. Но смех их звучал удивленно и по-доброму, а вовсе не презрительно, как опасалась девушка.

– У нас, похоже, уже вошло в традицию – встречаться с тобой в самых неожиданных местах в твой день рождения, – заметила Риэлле, – а может быть, и Санар, – задерживая взгляд на книге, торчащей из-под рубашки Лираэль, и на серебряной ветряной флейте, что поблескивала в ее жилетном кармане. – Насчет обхода и пропущенного ужина ты можешь не беспокоиться. Сегодня ночью ты, как я вижу, обрела некое наследие, что долго ждало твоего прихода, – наследие по праву рождения. А все остальное уже не важно.

– Как так – по праву рождения? – спросила Лираэль. – Наследие Клэйр по праву рождения – это Прозрение, а не три странных магических предмета.

– Ты же знаешь, что ты единственная среди Клэйр, кого никто и никогда не провидел, – начала вторая близняшка. – Не провидел даже мельком, по крайней мере, вплоть до сего дня. Но ровно час назад мы – то есть Девятидневная Стража – провидели, что ты окажешься здесь, а также и в другом месте. Никто из нас даже не подозревал о существовании этого мостика, равно как и комнаты за ним. Но совершенно ясно, что, даже если нынешние Клэйры никогда не провидели тебя, Клэйры далекого прошлого провидели достаточно, чтобы подготовить это место и предметы, которые ты держишь в руках. То есть на самом деле подготовить тебя.

– К чему еще меня подготовить?! – воскликнула Лираэль, в панике от нежданного внимания. – Я ничего не хочу! Все, что я хочу, это быть… быть нормальной. Обладать Прозрением.

Санар – а последней заговорила именно Санар – опустила взгляд на девушку, сострадая ее боли. Со времени их первой встречи пять лет назад они с сестрой тайно приглядывали за Лираэль и знали о ее жизни куда больше, чем та подозревала.

– Лираэль, – заговорила Санар, тщательно подбирая слова, – Прозрение, возможно, со временем еще придет к тебе и окажется тем сильнее, чем дольше тебе придется ждать. Но пока тебе вручены иные дары – дары, которые, я уверена, очень нужны королевству. И так же как все мы, дети Крови, обладаем своими дарами, мы также наделены ответственностью – мы должны пользоваться ими мудро и во благо. В тебе – задатки великого могущества, Лираэль, но я боюсь, что тебя ждут великие испытания.

Санар помолчала, глядя в клубящуюся пелену тумана за спиной Лираэль; глаза Клэйры тоже словно затуманились, а голос зазвучал низко и звучно, менее дружелюбно, но бесстрастно и чуждо:

– Многие испытания ждут тебя на незримой тропе, но ты никогда не забудешь о том, что ты – Дочь Клэйр. Возможно, ты не провидишь, но тебе дано помнить. И так, помня, ты узришь сокрытое прошлое, в коем заключены тайны будущего.

При этих словах Лираэль неуютно поежилась: они дышали убежденностью истинного пророчества, а глаза Санар горели нездешним льдистым светом.

– А что это за великие испытания? – спросила Лираэль, когда последние отголоски речей Санар угасли, потонули в шуме реки.

Санар покачала головой и улыбнулась; мгновение ви́дения минуло. Не в силах говорить, она оглянулась на сестру.

– Когда мы провидели тебя здесь нынче вечером, мы увидели тебя и в другом месте – том самом, что мы вот уже много лет пытаемся провидеть, но безуспешно, – объяснила Риэлле. – На Красном озере, в лодочке, сплетенной из тростника. Солнце стояло высоко и ярко сияло, так что мы поняли: это произойдет летом. Выглядела ты почти так же, как сейчас, так что мы поняли: ты будешь там грядущим летом.

– С тобой будет юноша, – вступила Санар. – Он болен или ранен; это его нас просил отыскать король. Мы не знаем в точности, где он сейчас или как и когда он придет к Красному озеру. Он в окружении сил, что затемняют наше ви́дение, и будущее его темно. Однако мы знаем, что он – в самом центре великой и страшной опасности. Опасности, которая угрожает не только ему, но всем нам и всему королевству. Он будет там с тобою, в тростниковой лодке, в разгар лета.

– Я ничего не понимаю, – прошептала Лираэль. – А я-то тут при чем? Ну то есть Красное озеро, и этот человек, и все прочее? Я всего-навсего вторая помощница библиотекаря! Мне-то что до всего этого?

– Мы не знаем, – отвечала Санар. – Видения несвязны, и темное облако расползается точно чернильная клякса по страницам возможного будущего. Все, что мы знаем, – то, что этот человек почему-то важен, и во зло, и во благо, и мы провидели тебя с ним. Мы думаем, что тебе придется покинуть ледник. Ты должна отправиться на юг, отыскать тростниковую лодочку и найти этого человека.

Лираэль видела, как движутся губы Санар, – но не слышала ничего, кроме гула реки. Река с шумом стремилась на свободу, рвалась из кольца гор, убегала прочь, прочь, в далекие и неведомые земли.

«Меня выгоняют, – думала девушка. – Я не обладаю Прозрением, мне уже слишком много лет, и меня выгоняют…»

– У нас было и другое видение об этом юноше, – рассказывала между тем Санар, в то время как к Лираэль вернулась способность слышать. – Пойдем, мы тебе покажем, чтобы в должное время ты его узнала – и хоть отчасти представляла себе опасность, в которой он оказался. Но не здесь – нам нужно подняться в Обсерваторию.

– В Обсерваторию! – воскликнула Лираэль. – Но я не… Я еще не пробудилась…

– Знаю, – кивнула Риэлле, взяла ее за руку и увлекла за собою. – Тебе тяжело смотреть на мечту своего сердца, которая остается недоступной. Будь опасность не так велика или если бы кто-то другой мог взвалить на свои плечи это бремя, мы бы тебя не заставляли. И если бы в видении не возникало то самое место, которое нам никак не удается провидеть, мы, вероятно, могли бы показать тебе его где-нибудь еще. Но сейчас нам необходима сила Обсерватории и все могущество Стражи.

Они зашагали назад вдоль Разлома; Санар и Риэлле шли по обе стороны от безропотной Лираэль. Всего на миг девушка вновь ощутила то, что Псина когда-то назвала «чувством Смерти» – некое незримое давление со стороны всех покойных Клэйр, погребенных в Разломе, – но даже внимания на него не обратила. Казалось, некто издалека выкликает чье-то имя. Но все, о чем могла в тот момент думать Лираэль, – так только о том, что ее выгоняют. Она снова окажется одна-одинешенька, ведь Шкодливая Псина за нею, скорее всего, не последует. Чего доброго, за пределами ледника Клэйр ее просто не существует, ведь фантомы не могут выходить за отведенные им границы.

На полпути вдоль Разлома к двери, которой вошла Лираэль, девушка с удивлением увидела длинный ледяной мост, переброшенный через пропасть. Клэйры прошли по нему обратно и нырнули в глубокую пещеру по другую сторону Разлома. Поймав изумленный взгляд девушки, Риэлле пояснила:

– Существует много путей в Обсерваторию и от нее – при необходимости. Когда мы все переправимся, этот мост растает.

Лираэль молча кивнула. Ей всегда было страшно любопытно, где же находится Обсерватория, и девушка не раз и не два пыталась отыскать ее. Она так мечтала, что однажды найдет туда путь – и там, внутри, обретет Прозрение. Но теперь все эти мечты развеялись как дым.

На другой стороне Разлома пещера открывалась в примитивный туннель, круто уводящий вверх. Подниматься было трудно, Лираэль вся взмокла и запыхалась, – но вот коридор наконец-то выровнялся. Риэлле с Санар остановились, Лираэль протерла глаза, залитые по́том, и огляделась. Камень остался позади. Теперь вокруг царил лед – синий лед, в котором отражались огни Хартии в руках у Клэйр. Вот оно – самое сердце ледника.

Во льду были вырезаны ворота. По обе стороны от них дежурили стражи в полном вооружении, со щитами, украшенными золотой звездой Клэйр. Шлемы не скрывали суровых лиц. Один сжимал в руке секиру, искрящуюся знаками Хартии, другой – меч, сияющий ярче огней и роняющий на лед тысячи крохотных отблесков. Лираэль во все глаза смотрела на стражей: перед нею явно были Клэйры, но – совершенно ей незнакомые. Девушка и подумать не могла, что такое возможно. На леднике жило меньше трех тысяч Клэйр, а ведь Лираэль здесь родилась и выросла.

– Я провижу вас, Глас Девятидневной Стражи, – промолвила стражница с секирой. Голос ее звучал церемонно и отчужденно. – Вы можете войти. Но та, что с вами, еще не пробудилась. Согласно древним законам, ей не дозволено провидеть тайные пути.

– Не глупи, Эримаэль, – бросила Санар. – Что еще за древние законы? Это же Лираэль, дочь Ариэлле.

– Эримаэль? – прошептала Лираэль, вглядываясь в строгое лицо, резко очерченное контуром шлема. Эримаэль вступила в отряд рейнджеров шесть лет назад – и с тех пор ее никто не видел. Лираэль полагала, что Эримаэль погибла от несчастного случая, а она каким-то образом пропустила Прощание с нею – как пропускала так много других торжественных церемоний, на которые полагалось являться в синей тунике.

– Закон ясен, – отозвалась Эримаэль тем же непреклонным голосом, хотя и нервно сглотнула. – Я – Страж Секиры. Если вы хотите, чтобы она вошла, ей необходимо завязать глаза.

Санар, фыркнув, обернулась ко второй стражнице.

– А что скажет Страж Меча? Только не говори, что ты согласна.

– К сожалению, это так, – отозвалась вторая женщина, оказавшаяся много старше Эримаэль. – Буква закона строга. Гостям полагается завязывать глаза. Все, кто не является пробужденными Клэйрами, – это гости.

Санар со вздохом обернулась к Лираэль. Но девушка уже опустила голову, скрывая свое унижение. Она медленно сняла головной платок, свернула его в узкую полоску и завязала себе глаза. И молча расплакалась за мягкой темнотой ткани, благо, слезы впитывались в повязку.

Санар и Риэлле вновь взяли ее за руки; их прикосновение было исполнено сочувствия. Но какая разница? Сейчас девушке было еще хуже, чем в тот день, когда ей исполнилось четырнадцать и она стояла одна, сгорая от стыда в этой своей ненавистной синей тунике, ведь все видели, она не Клэйра. А теперь ее окончательно заклеймили как чужую. Она вообще не Клэйра, никакая не Клэйра. А всего-навсего гостья.

Пока Риэлле и Санар вели ее по, судя по всему, извилистому, похожему на лабиринт коридору, она задала только два вопроса:

– Когда мне нужно будет уйти?

– Сегодня, – объявила Риэлле, остановив Лираэль и мягко направив в сторону очередного резкого поворота. – Ну то есть как можно скорее. Для тебя уже готовят лодку: накладывают чары, чтобы она довезла тебя по реке Раттерлин до Квайрра. Там ты сможешь договориться, чтобы констебли или даже стражники проводили тебя до Закрая, что на Красном озере. Доберешься ты быстро и без приключений, хотя мы очень сожалеем, что не провидели этого путешествия заранее.

– А мне ехать одной?

Лираэль не увидела, но почувствовала, как Санар с Риэлле переглянулись, без слов договариваясь, кому отвечать.

– Именно так тебя провидели, – заговорила Санар, – так что, боюсь, ехать тебе предстоит одной. Мне очень жаль. Мы бы довезли тебя на Бумажнокрыле, но все Бумажнокрылы провидели в каких-то других местах, так что придется тебе плыть по реке.

Одной… Даже без единственного своего друга, Шкодливой Псины. Какая теперь разница, что с ней станется!

– Осторожно, здесь ступеньки вниз, – предупредила Риэлле, снова останавливая Лираэль. – Около тридцати, кажется. И тогда мы окажемся в Обсерватории, и ты сможешь снять наконец эту повязку.

Лираэль машинально спускалась по лестнице вместе с близнецами. До чего же это нервирует – не видеть, куда ступаешь! Некоторые ступеньки казались ниже прочих. Что еще хуже, отовсюду слышались какие-то нездешние шорохи, а порою – еле уловимое перешептывание или приглушенные разговоры.

Наконец все вышли на ровную площадку и прошли с полдюжины шагов вперед. Санар помогла девушке снять с глаз повязку.

Первое, что увидела Лираэль, – это свет, затем – пространство, и только потом – застывшие в молчании плотные ряды Клэйр в белых шелестящих одеждах. Девушка оказалась в центре огромного помещения, целиком вырубленного во льду: эта просторная пещера размерами не уступала Парадному залу, который Лираэль ненавидела всеми фибрами души. Повсюду сияли огни магии Хартии, отражаясь в бесчисленных ледяных гранях, так что вокруг не осталось даже намека на тьму.

При виде всех прочих Клэйр Лираэль инстинктивно опустила голову, чтобы ни с кем не встречаться взглядом. Но, осторожно выглянув из-за спасительной завесы опаленных волос, убедилась, что на нее никто и не смотрит. Все взоры были устремлены вверх. Лираэль посмотрела туда же. Наклонный потолок, идеально плоский и ровный, представлял собою цельный гигантский слой льда, похожий на громадное непрозрачное окно.

– Да, – подтвердила Санар, проследив взгляд Лираэль. – Здесь мы фокусируем Прозрение, так что разрозненные фрагменты видения сливаются воедино, и тогда все могут провидеть.

– Думаю, можно начинать, – возвестила Риэлле, оглядывая сплоченные, безмолвные ряды Клэйр. Здесь были едва ли не все пробудившиеся Клэйры – в составе Стражи пятнадцать – шестьдесят восемь. Все они выстроились несколькими постепенно расширяющимися кругами, точно странный концентрический сад белых деревьев с плодами из серебра и лунных камней, – а на небольшой площадке в самом центре стояли Лираэль, Санар и Риэлле.

– Так начнем же! – воскликнули Санар с Риэлле, воздели свои жезлы и со звоном скрестили их, точно мечи. Лираэль так и подскочила от неожиданности, когда все собравшиеся Клэйры грянули в ответ:

– Начнем же!

И этот многоголосый хор пронзил насквозь все ее существо – даже кости заныли.

Все Клэйры в самом ближнем кругу взялись за руки и образовали неразрывную цепь – точно на военных учениях. Затем за руки взялся следующий круг, и следующий; волна движения прокатилась от центра к самому дальнему кругу Обсерватории, а в следующий миг все снова замерли.

– Так провидим же! – воззвали Санар с Риэлле, снова ударяя жезлом о жезл. На сей раз Лираэль была готова к ответному крику – но не к последующей магии. Из ледяного пола забили ключом знаки Хартии, затопили первый круг Клэйр и вот уже перелились через край во второй круг, а затем и в следующий. Знаки густым золотым туманом обволакивали тела Клэйр, поднимались все выше и растекались по рукам.

На глазах у Лираэль с каждым новым кругом магия набирала силу. Вот она уже окутала ее кузин. Девушка отчетливо видела знаки Хартии, ощущала магию в своем пульсирующем сердце, жаждала ее. Однако эти чары оставались для нее чуждыми, – как никакая другая магия Хартии.

Но вот внешний круг Клэйр разомкнул цепь – и все вознесли руки к далекому льдистому потолку. Знаки хлынули в воздух, тянулись вверх, точно золотая пыль в лучах солнца. Они разбрызгивались по льду, как дивная краска по чистому холсту, что только и мечтает ожить.

Круги один за другим последовали примеру первого, и вот уже вся призванная ими магия поднялась ввысь и заполонила весь необъятный ледяной потолок кружащимися знаками Хартии. Клэйры завороженно смотрели на них; глаза их двигались – словно прорицательницы различали что-то в искристом круговороте. А вот Лираэль не видела ничего – ровным счетом ничего, кроме завихрений непонятной ей магии.

– Смотри, – тихо промолвила Риэлле, и жезл в ее руках внезапно превратился в фиал ярко-зеленого стекла.

– Учись, – подхватила Санар и взмахнула жезлом, вычертив в воздухе сложный узор прямо над головой Лираэль.

Риэлле выплеснула содержимое фиала – будто бы в Лираэль. Но Санар тотчас же подхватила разлетающуюся жидкость кончиком жезла – и превратила ее в лед. В оконце из чистого, прозрачного льда, горизонтально повисшее в воздухе прямо над головою девушки.

Санар тронула оконце своим жезлом – и лед засветился глубокой, уютной синевой. Санар постучала по нему еще раз – и синева растеклась по краям. Лираэль не отрываясь смотрела сначала на окно, затем сквозь окно, постепенно осознавая, что эта странная, висящая в воздухе рамочка помогает ей провидеть то, что провидят Клэйры. Бессмысленные узоры на ледяном потолке постепенно становились яснее. Сотни, может быть, даже тысячи крохотных картинок сливались воедино, составляя картину куда более масштабную, под стать пазлам, с которыми девушка играла в детстве.

Фрагменты сложились в изображение некоего человека, что стоял, опираясь ногою о камень. И смотрел на что-то внизу.

Заинтересовавшись, Лираэль запрокинула голову, чтобы лучше видеть. На миг накатила дурнота, и девушке померещилось, будто она падает – падает куда-то вверх, сквозь синее окно и к самому потолку, падает в виде́ние. Полыхнула синяя вспышка, Лираэль ощутила легкое прикосновение, от которого по всему ее телу прошла дрожь, – и вот уже она там, внутри картинки!

Она стояла рядом с юношей. Слышала его хриплое, нездоровое дыхание, чуяла еле уловимый запах пота, ощущала жару и влажность летнего дня.

А еще – она чувствовала мерзкий, нечистый привкус Свободной магии, сильнее и отвратительнее, чем она только могла себе представить, мощнее даже, чем в ее воспоминаниях о стилкене. Такой мощный, что в горле ее заплескалась желчь, девушке пришлось усилием воли загнать ее обратно, а перед глазами заплясали темные точки.