Глава девятнадцатая
О воспитании принцев: методика Эллимир
Спустя две недели безостановочной скачки – погода выдалась ужасная, питались чем придется, все мышцы ныли, с трудом вновь привыкая к верховой езде, – Сэм прибыл в славный город Белизаэр и обнаружил, что матери там нет. Едва Сабриэль вернулась в столицу, как ее вызвали снова: пришли вести о некоем адепте Свободной магии и по совместительству предводителе разбойников, который нападал на путешественников в северной части Гвоздевого тракта.
На следующий день уехал и Оселок: на заседание Высокого суда в Иствэле, где древняя, медленно тлеющая наследственная вражда между двумя семействами внезапно вспыхнула снова – и последовала череда убийств и похищений.
В отсутствие Оселка сестра Сэма, Эллимир, старше его на четырнадцать месяцев, была объявлена соправительницей наряду с канцлером Джаллом Ореном. На самом-то деле это была чистой воды формальность, ведь Оселок обычно находился не так уж и далеко – в нескольких днях лету вестового сокола, но формальность эта изрядно портила жизнь Сэму. Эллимир относилась к своим обязанностям очень серьезно. И считала, что ее прямой долг как соправительницы – искоренять недостатки младшего брата.
После отъезда Оселка не прошло и часа, как Эллимир уже нагрянула к Сэму. Поскольку уехал Оселок на рассвете, парень еще спал. Он исцелился от телесных ран, но все равно чувствовал себя как-то странно. Он быстрее уставал и все чаще предпочитал побыть один. Четырнадцать дней подряд он вставал до зари и скакал верхом до сумерек под грубоватые шуточки телохранителей, что отнюдь не прибавило ему бодрости и общительности.
Поэтому, когда Эллимир ни с того ни с сего стукнуло в голову будить его в первое же утро в его собственной постели, отдернув полог, распахнув настежь окна и сорвав со спящего одеяла, Сэм счел это шуткой весьма дурного тона. В Древнем королевстве уже несколько дней как наступила зима и резко похолодало. В окно с ревом ворвался ветер с моря, пронизывающий до костей, иначе и не скажешь; от тусклого солнца было больно глазам, а вот светлее не делалось.
– Подъем! Подъем! Подъе-о-ом! – распевала Эллимир своим удивительно глубоким и мелодичным голосом.
– Да уйди ты! – прорычал Сэм, пытаясь отнять одеяла. Последовала недолгая борьба; Сэм уступил только тогда, когда одно из одеял разорвалось надвое. – Смотри, что ты натворила, – с горечью упрекнул сестру принц.
Эллимир лишь пожала плечами. Она считалась очень хорошенькой; некоторые даже называли ее красавицей – Сэм в упор не мог понять почему. На его взгляд, Эллимир была та еще язва. А назначив ее соправительницей, родители превратили ее в настоящего монстра.
– Я пришла обсудить твое расписание, – объявила Эллимир. Она присела на краешек кровати: спина идеально прямая, руки царственно сцеплены на коленях. Сэм непроизвольно отметил, что поверх повседневного полотняного платьица на ней надето роскошное алое, расшитое золотой нитью блио с расширяющимися рукавами, а на длинных, идеально расчесанных черных волосах покоится полупарадный венец. Поскольку обычно Эллимир расхаживала в старом кожаном охотничьем костюме, небрежно завязав волосы сзади, чтобы в глаза не лезли, нынешний ее наряд не предвещал Сэму с его нелюбовью к церемониям ничего доброго.
– Мое – что? – переспросил принц.
– Твое расписание, – повторила Эллимир. – Я не сомневаюсь, что, дай тебе волю, ты станешь целыми днями возиться с железками в этой своей вонючей мастерской, но, боюсь, твой долг перед королевством стоит на первом месте.
– Что? – недоумевал Сэм.
Он чувствовал бесконечную усталость – этот разговор был ему просто не по силам. Тем более что он и в самом деле собирался безвылазно сидеть в башенной мастерской. На протяжении последних нескольких дней, когда маленький отряд уже приближался к Белизаэру, Сэмет предвкушал возможность побыть одному в покое и мире, поработать за верстаком в комнатушке, где по стенам аккуратно развешены инструменты, а под ними – комод со множеством ящичков, и в каждом – какой-нибудь полезный материал, вроде серебряной проволоки или лунных камней. Последнюю часть путешествия он выдержал только благодаря тому, что мечтал о новых игрушках и безделушках, которые смастерит в своем маленьком безмятежном прибежище. Он там поправится, обязательно поправится!
– Королевство должно стоять на первом месте, – повторила Эллимир. – Все члены королевской семьи обязаны вносить свой вклад в поддержание и укрепление национального духа – это ведь очень важно! А поскольку ты у нас – единственный принц, тебе придется…
– Нет! – заорал Сэм. Он внезапно догадался, к чему клонит сестра. Парнишка спрыгнул с кровати, путаясь ногами в ночной рубашке, и грозно воззрился на сестру сверху вниз. Эллимир тоже встала и в свою очередь свысока посмотрела на брата. Ростом она была чуть выше Сэма, к тому же стояла обутая.
– Да, – строго возразила Эллимир. – Праздник Середины Лета. Тебе придется сыграть роль Птицы Зари. Репетиции начнутся завтра.
– Но до праздника еще целых пять месяцев! – запротестовал Сэм. – Кроме того, я не хочу быть треклятой Птицей Зари! Этот костюм наверняка весит не меньше тонны, а таскать его на себе придется целую неделю! Разве папа не объяснял тебе, что я нездоров?
– Он сказал, тебя нужно занять делом, – возразила Эллимир. – А поскольку партию Птицы ты еще никогда не танцевал, значит тебе надо упражняться все пять месяцев. Кроме того, Птица впервые появляется в конце праздника Середины Зимы – а до него осталось всего-то шесть недель.
– У меня ноги для этой роли больно тощие, – пробормотал Сэмет, живо представив себе желтые чулки с подвязками крест-накрест, надеваемые под золотое оперение Птицы Зари. – Найди кого-нибудь, у кого лодыжки как бревна.
– Сэмет! Хочешь не хочешь, но ты будешь танцевать партию Птицы! – отрезала Эллимир. – Тебе давно пора начать приносить хоть какую-нибудь пользу. А еще ты станешь заседать вместе с Джаллом на суде малых сессий каждое утро с десяти до часу; разумеется, фехтовальных тренировок со стражниками дважды в день тоже никто не отменял; и не забывай являться к обеду – в эту твою грязную мастерскую еду больше приносить не будут. Что касается «Перспективы», я поставила тебя помогать на кухне каждую вторую среду.
Сэм застонал и рухнул обратно в постель. «Перспективу» придумала Сабриэль. Раз в две недели Эллимир и Сэму полагалось работать где-нибудь во дворце, как самым обыкновенным людям. Конечно, даже когда они мыли посуду или драили полы, слуги не забывали, что назавтра Сэм и Эллимир снова перевоплотятся в принца и принцессу. Большинство слуг просто делали вид, что Сэма с Эллимир в упор не замечают; но были и примечательные исключения, вроде госпожи Финни, что занимала пост сокольничьего и покрикивала на них обоих точно так же, как на всех прочих. Так что «Перспектива» подразумевала, что в течение всего дня ты занимаешься тяжелой и нудной работой в гробовой тишине, причем все вокруг делают вид, что тебя не существует.
– А ты где отрабатываешь «Перспективу»? – подозрительно осведомился Сэм. Вдруг Эллимир вообще решит увильнуть от этой неприятной обязанности, раз она теперь соправительница?
– На конюшне.
Сэм хмыкнул. На конюшнях вкалывать приходится будь здоров, тем более что того гляди на уборку навоза угодишь. Но Эллимир обожала лошадей и любую работу, с ними связанную, так что ей оно, наверное, в удовольствие…
– А еще мама сказала, что тебе нужно изучать вот это. – Из широченного рукава Эллимир достала какой-то сверток, обернутый в непромокаемую ткань и перевязанный толстой разлохмаченной бечевкой: что в нем такое, так сразу и не угадаешь.
Сэм взял сверток в руки, но едва пальцы его коснулись обертки, все его существо пронзил лютый холод: он внезапно ощутил присутствие Смерти, невзирая на все заклинания и чары, вплетенные в каменную кладку вокруг и, казалось бы, призванные предотвратить любое соприкосновение с этим стылым царством.
Сэм отдернул руку и отступил к изножью кровати. Сердце его неистово заколотилось в груди, лицо и ладони повлажнели от испарины.
Подросток знал, что находится внутри этого якобы безобидного свертка. Это «Книга мертвых». Небольшой томик, переплетенный в зеленую кожу, с потускневшими серебряными застежками. И в серебро, и в кожу вложена защитная магия. Знаки сковывающие и ослепляющие, знаки заключения и заточения. Лишь тот, кто наделен врожденной способностью к Свободной магии и некромантии, мог открыть эту книгу, и лишь незапятнанный маг Хартии мог ее закрыть. Этот том вмещал в себя все познания о некромантии – и о противодействии некромантии, – что накопили пятьдесят три Абхорсена за тысячу лет. А также и многое сверх этого, ведь содержание фолианта не оставалось неизменным, но постоянно менялось, по-видимому, по прихоти самой книги. Сэм уже начинал читать ее – понемножку, вместе с матерью.
– Что с тобой? – встревожилась Эллимир, видя, что Сэм бледнеет на глазах. Зубы его стучали. Девушка отложила сверток на край постели и, подойдя ближе, коснулась лба брата тыльной стороной ладони. – Да ты совсем холодный! – удивилась она. – Ты мерзнешь?
– Мне нездоровится, – с трудом пробормотал Сэм. Страх сковал ему горло. Страх при мысли о том, что эта книга того гляди ввергнет его в Смерть и он снова с головой погрузится в ледяные воды реки, провалится сквозь Первые Врата…
– А ну марш обратно в постель, – приказала Эллимир, внезапно – сама заботливость. – Я позову доктора Шемблиса.
– Нет! – вскрикнул Сэм, представив себе придворного врача с его дотошными расспросами. – Все сейчас само пройдет. Просто оставь меня ненадолго.
– Как скажешь, – кивнула Эллимир, закрыла окно и укутала брата остатками одеял. – Но даже не надейся, что отвертишься от Птицы Зари. Разве что доктор Шемблис скажет, что ты очень, очень серьезно болен.
– Ничего подобного, – помотал головой Сэм. – Через пару часов я буду как новенький.
– А что вообще с тобой случилось-то? – поинтересовалась Эллимир. – Папа ничего толком не рассказал, а времени поговорить по душам не было. Он упомянул только, что ты спускался в Смерть и там угодил в неприятности.
– Ну вроде того, – прошептал Сэм.
– Как это на тебя похоже.
Эллимир подхватила сверток, с любопытством взвесила его на руке – и перебросила на постель рядом с Сэмом.
– Как хорошо, что у меня нет к этому предрасположенности. Представляешь, ты бы тогда стал королем, а я – Абхорсеном! И все-таки я очень довольна, что ты уже начал заглядывать в Смерть: маме сейчас очень не помешала бы помощь, а ты принесешь тем самым куда больше пользы, нежели возясь со своими игрушками. Между прочим, я как раз хотела попросить тебя сделать мне пару теннисных ракеток, так что зря я жалуюсь! Никто другой не поймет, что мне нужно, а я в теннис не играла со времен Уиверли. Ты ведь сможешь, правда?
– Да, – кивнул Сэм. Но думал он не о теннисе. А о книге, лежащей рядом, и о том, что он – преемник Абхорсена. Все ждут от него, что он со временем заступит на место Сабриэль. Ему предстоит, хочет он того или нет, изучать «Книгу мертвых». Ему снова придется войти в Смерть и бросить вызов некроманту – а может, и чему похуже, если только такое возможно.
– Может, я все-таки позову Шемблиса? – предложила Эллимир. – Ты ужасно бледен. Я велю принести тебе ромашкового чая; и, наверное, ничего страшного, если твое расписание вступит в силу только завтра. Ты ведь до завтра поправишься, правда?
– Думаю, да, – пробормотал Сэм, не в силах шевельнуть и пальцем. Близость книги словно заледенила его.
Эллимир снова окинула брата взглядом, в котором в равной мере смешались сочувствие, раздражение и досада. А затем развернулась и удалилась из спальни, хлопнув дверью.
Сэм остался лежать в постели, пытаясь дышать медленно и ровно. Он физически ощущал присутствие книги – точно какого-то живого существа. Змея свернулась кольцами и ждет, чтобы нанести удар, едва он дерзнет пошевелиться.
Принц пролежал так долго, очень долго, прислушиваясь к звукам дворцовой жизни, что долетали к нему в башню даже сквозь закрытые окна. Рутинная перекличка часовых на стене; обрывки разговоров во внутреннем дворе внизу; лязг мечей на фехтовальной площадке за внутренней стеной. А еще дальше – неумолчный шум моря. Белизаэр представлял собою почти остров, а дворец высился на одном из его четырех холмов в северо-восточном квартале. Спальня Сэма располагалась в башне под названием Морской Утес, не слишком высоко и не низко, где-то посредине. В период яростных зимних штормов морские брызги часто плескали ему в окно, несмотря на удаленность башни от берега.
Слуга принес ромашковый чай; они с Сэмом обменялись несколькими фразами, хотя Сэм не смог бы вспомнить, что именно говорил. Чай остывал, солнце поднималось выше – и вот оно уже миновало окно, и в воздухе снова похолодало.
Наконец Сэм пошевелился. Заставил себя трясущимися руками взять сверток. Разрезал бечевку кинжалом, что лежал в ножнах у него в изголовье, и проворно содрал непромокаемую ткань, зная, что если только замешкается, то никогда не сможет довести дело до конца.
Чуда не случилось: внутри действительно оказалась «Книга мертвых»; зеленый кожаный переплет влажно поблескивал, точно покрытый испариной. Серебряные застежки затуманились, их яркое сияние померкло. На глазах у Сэма металл вдруг заблистал белизной – и снова потускнел, хотя подросток и не думал на него дышать.
А еще в свертке обнаружилась записка, один-единственный листок с зазубренным краем, помеченный знаком Хартии и именем Сэма. Принц узнал твердый, характерный почерк матери.
Сэм подобрал записку, затем, воспользовавшись непромокаемой тканью как перчаткой, задвинул книгу под кровать. Прямо сейчас он даже смотреть на нее не мог. Потом. Как-нибудь потом.
Сэмет коснулся знака Хартии, начертанного на бумаге, и в голове у него зазвучал материнский голос. Сабриэль говорила быстро; судя по разным звукам на заднем плане, эту записку она набросала перед самым вылетом, уже садясь в Бумажнокрыл. Отправляясь на битву с мертвыми.
Сэм!
Надеюсь, у тебя все хорошо и ты простишь меня за то, что я сейчас не с тобой. Отец прислал вестового сокола с письмом, так что я знаю, что ты уже достаточно поправился и скачешь домой, но что твое столкновение в Смерти оказалось для тебя тяжким испытанием. Я знаю, как это бывает, и я горжусь тобой: ты рискнул войти в Смерть ради спасения своих друзей. Не знаю, хватило бы у меня самой храбрости вступить в Смерть без моих колокольцев. Даже не сомневайся: все раны, нанесенные твоему духу, со временем исцелятся. Суть Смерти в том, чтобы отбирать, но суть Жизни в том, чтобы дарить.
Твой отважный поступок также убедил меня в том, что ты готов начать обучаться на преемника Абхорсена. Я очень горда тобой, но немного грущу, ведь это значит, что ты вырос. Бремя обязанностей Абхорсена ложится на плечи тяжким гнетом, а самое худшее то, что мы обречены так редко видеть наших детей и так мало участвовать в их жизни – в твоей жизни, Сэм!
Я не спешила учить тебя, потому что мне очень хотелось, чтобы ты как можно дольше оставался моим ненаглядным малышом: именно таким я тебя и помню. Но конечно же, ты уже много лет как не малыш; теперь ты уже почти взрослый, и обращаться с тобой следует как со взрослым. А это, помимо всего прочего, означает признать твое наследие и важную роль, которую тебе предстоит сыграть в будущем нашего королевства.
Значительная часть этого наследия заключена в «Книге мертвых», которую ты сейчас держишь в руках. Ты уже понемногу начинал изучать ее под моим руководством, но теперь для тебя настало время постичь ее содержание, насколько это вообще возможно для человека. И да, в нынешние неспокойные времена мне понадобится твоя помощь: дела творятся странные, мертвые и адепты Свободной магии бесчинствуют, как никогда, а я не в силах отыскать источник бедствий.
Мы поговорим обо всем этом подробнее, когда я вернусь, но сейчас я просто хочу, чтобы ты знал: я горжусь тобой, Сэмет. И твой отец тоже гордится. Добро пожаловать домой, сынок!
С любовью,
мама
Сэм бессильно разжал пальцы; листок выпал из его руки и лег на подушку. Будущее, что еще недавно казалось таким лучезарно счастливым, когда на том крикетном матче мяч описал дугу над трибунами – и выбил целых шесть очков! – потонуло в непроглядном мраке.
