Вернувшись в Жизнь, Сэм услышал резкое тарахтение пулемета; тьма вокруг то и дело озарялась ослепительно-белым светом парашютных ракет, медленно падающих с неба сквозь дождь.

Подросток пошевелился, и лед раскололся, захрустел, корка инея на одежде пошла причудливыми трещинами. Сэм сделал полшага вперед и рухнул на колени, рыдая от боли и потрясения. Пальцы его зарывались в грязную землю: какое же это наслаждение – чувствовать Жизнь!

Постепенно Сэмет осознал, что его обнимают чьи-то руки, а вокруг звучат голоса. Но слов никак не удавалось расслышать: в голове его снова и снова звучал приказ некроманта, объясняющий, что нужно сделать. Сэм попытался заговорить сам, хотя зубы его стучали от холода, бессознательно подстраиваясь под ритм пулеметных очередей.

– Некромант… дорога в низине… рядом с могилами, – сбивчиво пробормотал он, сам не зная, что такое он повторяет и к кому обращается. Кто-то тронул его за запястье, и подросток вскрикнул: боль ослепила его под стать разгорающимся в небе вспышкам. И тут свечение разом сменилось тьмой: Сэм потерял сознание.

– Он ранен! – охнул Ник, глядя на вздувшиеся волдырями отпечатки пальцев на Сэмовом запястье. – Обо что-то обжегся.

– Что? – переспросил сержант. Он внимательно наблюдал за склоном, глядя, как красные трассеры взлетают по низкой дуге с соседнего холма и ложатся на дорогу и вдоль нее. То и дело какой-нибудь из этих снарядов внезапно взрывался с грохотом, свистом и слепящей белой фосфорной вспышкой. Несомненно, это отряды Внешней границы пробивались туда, где оборонялись сержант и школьники. Что тревожило сержанта, так это направление огня: пулеметчики простреливали местность слева и справа от дороги.

– Сэм весь в ожогах! – повторил Ник, не в состоянии отвести взгляд от синевато-багровых отметин на запястьях друга. – Надо что-то делать!

– Еще как надо, – кивнул сержант. Последняя ракета с шипением погасла, и теперь лицо его терялось во мраке. – Ребята гонят мертвяков к нам, и они, по-видимому, решили, что с нами все кончено, потому что не особо осторожничают. Нас того гляди обстреляют, если мы не отойдем на безопасное расстояние.

Словно в подтверждение его слов, ввысь взвилась очередная ракета, и прямо над головами подростков с треском и грохотом пронесся шквал трассирующих снарядов. Ребята непроизвольно пригнулись.

– Ложись! Все ложись! – рявкнул сержант.

В свете новой ракеты Ник увидел, как из-за деревьев появились темные фигуры и двинулись вверх по холму характерной походкой враскачку. Кто это такие, сомневаться не приходилось. Одновременно кто-то из школьников, стоявший чуть выше по склону, завопил:

– Они подходят сзади! Их много…

Конец фразы потонул в пулеметной очереди и разрывах трассеров, что исчертили красными светящимися линиями орду мертвецов, явно поражая цель не раз и не два. Мертвые вздрагивали и пошатывались под многочисленными попаданиями, но неумолимо приближались.

– Их обстреливают продольным огнем вон с того холма, – пояснил сержант. – Но трупаки доберутся до нас раньше, чем пулеметные очереди разорвут их в клочья. Я такое уже видал. И нас тоже расстреляют заодно с ними.

Сержант говорил медленно, словно в отупении, и Ник понял: тот уже неспособен мыслить трезво, его разум настолько подавлен ощущением опасности, что не в силах справиться с ситуацией.

– А не можем ли мы подать какой-нибудь сигнал солдатам?! – прокричал Ник, пытаясь заглушить очередной разрыв снаряда. И темные силуэты мертвых, и на мгновение ярко высветившиеся изменчивые линии трассера неотвратимо приближались – медленно, но верно, как гипнотизирующее орудие судьбы.

Одна из линий трассера внезапно вильнула вверх по склону холма, в их сторону; пули, срикошетив от земли и камня, просвистели над самой головой Ника. Подросток еще глубже вжался в грязь и подтянул Сэма ближе к себе, прикрывая бесчувственного друга собственным телом.

– Мы сигнал подать никак не можем? – исступленно повторил Ник. Слова его прозвучали невнятно: в рот набилась земля.

Сержант не ответил. Ник оглянулся: тот лежал неподвижно. Фуражка с красным околышем откатилась в сторону, голова бедняги покоилась в луже крови. В свете ракет кровь казалась совсем черной. Дышит он еще или нет, Ник не понимал.

Парнишка дотянулся до сержанта, стараясь не приподнимать руки над землей: он слишком живо представлял себе, как пули дробят кости. Пальцы его коснулись чего-то металлического: да это же рукоять меча! В обычной ситуации Николас, вздрогнув, отдернул бы руку, но в этот самый миг позади него раздался крик, исполненный такого ужаса, что Ник инстинктивно сжал оружие.

Развернувшись, он увидел, как на фоне неба кто-то из школьников борется с существом заметно более крупным. Враг ухватил паренька за шею и встряхивал его, как шейкер с молочным коктейлем.

Даже не думая, что может оказаться жертвой шальной пули, Ник метнулся на помощь. Одновременно с ним с земли вскочили и другие школьники – и набросились на мертвого подручного с битами, столбиками и камнями.

Спустя несколько секунд врага повалили и пригвоздили к земле – но жертву его уже было не спасти. Мертвяк свернул Гарри Бенлету шею; никогда больше не приведется ему сокрушить три калитки за одну игру, никогда уже не прыгать ему через парты в экзаменационном зале Сомерсби просто забавы ради.

Сражаясь с мертвым подручным, ребята оказались на гребне холма. Оттуда Ник отчетливо разглядел: мертвые подходят с обеих сторон. Тех, что поднимались по переднему склону, задерживал артиллерийский огонь. Видно было, откуда солдаты ведут стрельбу; взгляд различал сразу несколько групп. На соседнем холме стояло несколько пулеметов, и по меньшей мере сотня солдат наступала сквозь лес по обеим сторонам дороги.

На глазах у Ника к холму внезапно пронеслась алая линия: трассер! За тридцать ярдов до вершины линия вдруг оборвалась. Сквозь пелену дождя видно было плохо, но Ник понял: пулемет молчит, потому что его перезаряжают, – а может, разворачивают лафет; солдаты так и мельтешили вокруг ствола. Видимо, заметили удобную для поражения цель: отчетливые силуэты на гребне холма.

– Бежим! – скомандовал он и, низко пригнувшись, кинулся вниз по склону. Остальные, оскальзываясь на ходу, беспорядочной толпой последовали за Ником и остановились только тогда, когда несколько из них врезались друг в друга и покатились по земле.

Мгновение спустя над головами школьников пронесся трассер, и вершина холма буквально взорвалась: комья земли, брызги воды и срикошетившие пули полетели во все стороны.

Ник машинально пригнулся, невзирая на то что спустился по склону уже достаточно далеко. За одно краткое мгновение он осознал три ужасных факта: он оставил Сэма там, на вершине холма; совершенно необходимо подать сигнал солдатам, чтобы те не расстреляли их заодно с трупаками; и, даже если они побегут дальше, мертвые догонят их раньше, чем подоспеют солдаты.

Но вместе с этим страшным осознанием внезапно нахлынули энергия и небывалая решимость и ясность мысли, как никогда прежде.

– Тед, давай сюда спички, – приказал Ник, памятуя о показном пристрастии того к трубке (курильщик-то из Теда был, по правде сказать, никакой). – Все остальные, вынимайте все, что еще не промокло и способно гореть. Бумагу, там, словом, что найдется!

Школьники сбились в кучу; перепуганные лица прояснились – теперь в них читалась жажда деятельности. Из карманов появились письма, затрепанные игральные карты; а один из членов команды, поколебавшись мгновение, вырвал листы из тетради, что содержала в себе (по мнению владельца) наброски бессмертного романа. К ним добавилось сокровище из сокровищ – плоская фляга с бренди. Ее выдал – и кто бы мог подумать! – законопослушный Кук-младший.

Первые три спички погасли под дождем, усиливая всеобщую тревогу. Затем Тед прикрыл кепкой четвертую, она благополучно вспыхнула – и вот уже заполыхала пропитанная бренди бумага. Разгорелось яркое пламя; оранжевые языки, чуть подсвеченные синим благодаря спирту, разом вернули цвета и краски монохромному пейзажу, озаряемому бесконечными парашютными ракетами.

– Отлично! – рявкнул Ник. – Тед и Майк, вы ползком обогните холм и притащите сюда Сэма, ладно? Только на самый гребень не поднимайтесь. И поосторожнее там с его запястьями – они здорово обожжены.

– А ты что задумал? – поинтересовался Тед, замешкавшись: над холмом взлетели новые трассеры, а вдалеке разорвалось несколько фосфорных гранат. Мальчишка явно боялся выполнять приказ, хотя виду не показывал.

– Я попробую отыскать некроманта, ну, того парня, который управляет этой пакостью, – сообщил Ник, потрясая мечом. – А вы все спойте что-нибудь, что ли, чтобы армейские поняли: тут, у костра, живые люди. И мертвяков отгонять не забывайте, а я попытаюсь увести за собою тех, что уже на подходе.

– Спеть? – переспросил Кук-младший. Он одним из немногих сохранял спокойствие: возможно, потому, что осушил флягу до половины, прежде чем отдать ее для костровых нужд. – И что же нам спеть?

– Школьный гимн, – бросил Ник через плечо, уже спускаясь вниз по холму. – То, что все знают наизусть.

Чтобы не угодить под пулеметный огонь, Ник обежал холм кругом, прежде чем начать спускаться по направлению к мертвым: теперь они оказались позади своей исходной позиции. На бегу подросток размахивал над головой мечом и выкрикивал какую-то бессмыслицу, что тонула в грохоте пулеметных очередей.

До ближайших подручных оставалось еще полпути, когда послышалось пение – достаточно громкое, чтобы заглушить даже стрельбу. Голоса звучали так мощно и так слаженно, что руководитель хора в Сомерсби ушам бы своим не поверил.

Оказавшись прямо перед подручными, Ник притворился, будто сворачивает влево, и тут же метнулся вправо, к деревьям и дороге. Вслед ему летели обрывки фраз:

Ник сбавил скорость, чтобы не врезаться в толстый ствол. В лесу оказалось куда темнее; отсветы сигнальных ракет почти не проникали сквозь плотную листву. Паренек опасливо оглянулся через плечо и с ужасом и удовольствием убедился, что по крайней мере несколько мертвых развернулись и последовали за ним. Ужас оказался сильнее, и Ник понесся между деревьями куда быстрее, чем подсказывал здравый смысл.

Слова школьного гимна внезапно оборвались: Ник вылетел из-за деревьев, врезался в каменную стенку, тяжело перевалился через нее и упал с высоты шести-семи футов на низинную дорогу. Меч выпал из его руки; Николас затормозил ладонями об асфальт, ободрав с них чуть ли не всю кожу.

Полежав немного на дороге и постепенно приходя в себя, Ник наконец попытался встать. Он уже поднялся на четвереньки, когда заметил, что прямо перед ним кто-то стоит. Кожаные сапоги с металлическими наколенниками звякнули: незнакомец сделал шаг вперед.

– Итак, ты все-таки пришел, как тебе было велено, несмотря на то что Саранет не скрепил заклятия, – промолвил незнакомец, и голос его словно отключил все прочие звуки этого мира. Пулеметные очереди, разрывы гранат, пение – все разом стихло. Николас не слышал ничего, кроме жуткого голоса – голоса, наполняющего его душу неописуемым страхом.

При первых словах незнакомца Ник вскинул было голову – но теперь он даже посмотреть на него боялся. Интуитивно подросток догадался: это и есть некромант, которого он по глупости своей вздумал искать. А теперь оставалось только глядеть в землю, так чтобы козырек крикетной кепки прикрывал лицо от страшного взгляда.

– Подними руку, – приказал некромант, и слова его раскаленной проволокой вонзились в мозг Ника. Он медленно преклонил колени, по-прежнему не поднимая головы, – словно на молитве, – и протянул правую руку, окровавленную после падения со стенки.

Рука некроманта ладонью вверх медленно качнулась навстречу. На мгновение Ник уже было подумал, что они вот-вот обменяются рукопожатием. Внезапно ему вспомнился странный рисунок кошмарных ожогов на запястьях Сэма – да это же отпечатки пальцев! Но Ник по-прежнему не мог даже шевельнуться: сила слов некроманта приковала его к месту.

Рука некроманта замерла в нескольких дюймах от него; под кожей ладони что-то задергалось, точно какой-то паразит пытался выползти наружу. Секунда-другая – и сквозь плоть пробился осколок серебристого металла. Он медленно развернулся в сторону открытой ладони Николаса Сэйра, нацелился, на мгновение повис в воздухе – и вдруг перепрыгнул с одной руки на другую.

Ник почувствовал, как осколок ударил его по ладони, как проник под кожу и всосался в кровь. Подросток закричал, тело его конвульсивно выгнулось дугой, и некромант впервые разглядел его лицо.

– Ты не принц! – закричал некромант, меч его сверкнул в воздухе и устремился вниз, к запястью парнишки. Но внезапно замер в воздухе на расстоянии с палец шириной: конвульсии прекратились, Николас спокойно взглянул на мага, прижимая кисть руки к груди.

Внутри этой кисти плавал осколок загадочного металла, прокладывая путь по прихотливому лабиринту вен. Здесь, по другую сторону Стены, металл был слаб – но не настолько, чтобы не добраться до конечной цели.

Минуту спустя осколок проник пареньку в сердце – да там и остался. А в следующий миг изо рта его повалил густой белый дым.

Хедж наблюдал за дымом – и ждал. Но белые клубы внезапно рассеялись, Хедж почувствовал, что ветер переменился, задул с востока, и его собственная сила пошла на убыль. На дороге послышался грохот множества подбитых гвоздями сапог, а прямо над головой со свистом взвилась в воздух сигнальная ракета.

Маг на мгновение замешкался, затем с нечеловеческой прытью перескочил через заграждение и метнулся под сень деревьев. Затаившись там, он наблюдал, как солдаты опасливо подходят к находящемуся без сознания школьнику. Некоторые были вооружены винтовками со штыками, а двое – ручными пулеметами Льюина. Эти для Хеджа никакой опасности не представляли, но тут были и другие, те, что владели настоящими мечами, с мерцающими вдоль лезвий знаками Хартии и щитами с эмблемой разведчиков Внешней границы. Эти носили на челе знак Хартии и являлись опытными магами, даже если армейское командование и отрицало их существование.

Хедж понимал: магов тут достаточно, чтобы задержать его. Мертвые подручные почти все выбыли из строя: они либо обездвижены каким-то непостижимым для него образом, либо изгнаны обратно в Смерть, ведь их новообретенные тела были слишком серьезно повреждены, чтобы удержать в себе дух.

Некромант заморгал, на секунду зажмурился, только так и признав: план его потерпел неудачу. Но он пробыл в Анцельстьерре уже четыре года, и прочие его замыслы претворяются в жизнь полным ходом. А за мальчишкой он еще вернется.

И Хедж скрылся во тьме. А между тем санитары уложили Ника на носилки, молодой офицер убедил школьников на гребне холма, что можно уже больше не петь; Тед с Майком попытались рассказать едва пришедшему в сознание Сэму обо всем, что случилось; а армейский врач, осмотрев ожоги на его запястьях и лодыжках, тут же приготовил шприц-тюбик с морфием.