Морфин блокировал сигналы в мозгу, которые отвечали за остроту чувственных впечатлений, и мозг для компенсации высвобождал бессознательное. Айман видела перед собой ту русскую куклу. Внешней оболочкой была женщина по имени Айман Черникова, переплетчик, опрятная библиотекарша.

Она все глужбе и глубже погружалась в себя. Раскрывала матрешки одну за другой, отпуская бессознательное на свободу.

Грудной ребенок глубоко внутри был ее братом. Айман знала, что он сделал, и вскоре она уже не думала о себе.

Она думала о Ванье. Начинала узнавать Ванью, так похожую на нее саму и совершавшую те же ошибки.

Ванья, которая резала себе руки.

Ванья, которая не знала точно, кто она и что делает на этой земле. Ванья, которая писала о том, что значит быть Ваньей.

Айман знала, что Ванья смотрит на одно событие в своей жизни как на поворотный пункт. Лето, когда ей было двенадцать.

Слова вернулись к Айман.

Ванья писала о муке «быть разорванной выбором».

Или там было «разорваться между двумя мирами»?

Ванья не хотела жить дальше. Чернота в сердце пожирала ее изнутри.

Где-то между «Лилией» и Нивсёдером, подумала Айман; теперь она была уверена, что знает – где.