День оказался для Иво Андрича долгим.

Хольгера Сандстрёма лишили жизни двумя ударами. Первый нанесли тупым концом топора, смертельный – лезвием. На пути острия оказалась рука, и три пальца были отрублены. Убийца сравнительно чисто убрал за собой, но пальцы нашлись в мусорном ведре под раковиной, что могло указывать на смятение.

Ничего необычного, подумал Иво.

Во второй половине дня к команде техников присоединилась Эмилия Свенссон, и к семи часам обследование места преступления закончилось.

Техники обнаружили несколько волосков и отпечатков пальцев, не принадлежавших Хольгеру Сандстрёму, а что касается ценных вещей, то можно было констатировать: убийство совершено не с целью ограбления, так как преступник или преступники ничего не забрали.

В гостиной стояла прислоненная к стене большая картина маслом. На раме – клейкий листочек с надписью: «Папе».

Может, подарок от Эйстейна, подумал Иво – и почти тут же увидел нечто, что заставило его усомниться в том, что картину написал Эйстейн.

В верхнем углу белыми заостренными буквами значилось «vixi». Те же буквы, что в дневниковых записях Марии Альвенгрен и на футболке Карины Хальгрен – эта футболка была на девочке во время самоубийства под музыку Голода.

На портрете был какой-то мужчина. При помощи цинковых белил, черного оксида железа и искусной фантазии художник создал лицо, которого Иво Андрич не знал, но в котором просматривалось что-то знакомое.

Картина представляла собой коллаж из нескольких лиц, сложенных в одно. Патологоанатом задумался, не нанесенная ли топором рана заставила его обратить внимание на деталь портрета: форма головы у изображенного была один в один как у Хольгера Сандстрёма.