Глава 21

— Очень вас задержала? — запыхавшись, спросила Анна, устраиваясь на переднем сиденье.

— Вовсе нет, — улыбнулась я. — Подумала: нам по дороге, а у вас, наверное, сумка тяжелая. И, похоже, не ошиблась, судя по объему, ваша поклажа неподъемная.

Спутница смутилась.

— Никогда не ворую на банкетах, но еда ведь всегда остается, дорогие продукты. Некоторые из обслуги знаете что делают? Перед тем как в зал блюдо вынести, снимут себе десяток пирожков и канапе, отложат салатиков. Устроители же не станут все пересчитывать, взвешивать стоящее на столе. Но это, на мой взгляд, кража. Я иначе поступаю. Вот сейчас гости расходиться стали, а жратвы гора осталась. Я подошла к Паниной и попросила: «Можно возьму себе немножко из остатков?» А она мне: «Нюшенька, да хоть все уноси! Сама понимаешь, пропадет угощенье».

Анна засмеялась.

— Вот и тащу полную кошелку. Я давно с пожилыми тетушками-соседками по дому подружилась. Сама в десятой квартире живу, а старушки одиннадцатую и двенадцатую занимают. У них доходов только мизерная пенсия, на которую после оплаты коммуналки ничего не купишь. Разве что пакет кефира.

Официантка обернулась и посмотрела на свою туго набитую сумку, которую поставила на заднее сиденье.

— Вот, везу им всякие вкусности, какие даже не каждый человек с большим достатком позволить себе может. Как же мне с работой повезло! И с соседками тоже. Сама я всегда сыта, Тимоша присмотрен. Это мой сыночек, ему семь. Я днем на службе, а баба Катя и баба Тома за мальчиком смотрят. Они не просто старушки — Екатерина Сергеевна бывшая учительница младших классов, а Тамара Петровна до пенсии работала врачом. Понимаете?

Аня умолкла. Потом прибавила:

— И не было никого счастливее меня, пока на моем горизонте Саша не появилась. Очень мне неприятно делать то, что она заставляет!

— На что Александра вас толкает? — поинтересовалась я.

Моя пассажирка расправила юбку на коленях.

— Уж простите меня за то, что своей проблемой вас обременяю. Нет сил больше с ней общаться. Но что делать? Как от нее избавиться? Не знаю! И посоветоваться не с кем. Я подумала: вы ведь детектив, вдруг поможете? Много денег заплатить вам не смогу, но предлагаю бартер — могу квартиру убрать или вечеринку бесплатно обслужить.

Официантка вздохнула.

— Саша меня совсем затюкала, не знаю, как от нее избавиться. Она просто сумасшедшая. А я сначала прямо засветилась от счастья. Как же, сестра нашлась, вот же радость.

— Александра ваша родственница? — уточнила я.

Аня передернулась.

— Да. Понимаете, я воспитывалась в детдоме. И сначала, конечно, мечтала, что кто-нибудь меня удочерит. Уж так старалась! Когда к нам приходили пары на детей смотреть, я и стишки рассказывала, и песни пела, и плясала. Прямо на задних лапках скакала, чтобы понравиться. Меня по голове гладили, хвалили, но… никто к себе в семью не забирал. Почему? А спросите их! Косоглазую Лену, хромую Нину, капризную Светку — всех увели новые родители, а я осталась. В четырнадцать лет уже перестала надеяться, ведь подростков люди не удочеряют. А потом в интернат мужчина приехал. Помню, как он в комнату, где мы уроки делали, с директором вошел. Игорь Семенович сказал: «Галя Моисеева, твой родной папа нашелся, поздравляю». Представляете? У Галины обнаружился настоящий отец! Я с той поры, ложась в кровать, твердила: «Пусть и у меня кто-то отыщется: мама, тетя, дядя. Не важно, если они старые и больные, я о них заботиться стану». Как-то не выдержала и рассказала заведующему о своей мечте. Он меня к себе в кабинет позвал, из шкафа папку вынул и сказал: «К сожалению, Анюта, ты круглая сирота, твоя мама погибла, когда ты совсем крошкой была. Замужем Михайлова не была, об отце твоем сведений нет, фамилия у тебя от матери. Сюда ты попала не сразу, сначала тебя поместили в другой приют. Помнишь?» Я ответила: «Нет». Игорь Семенович вздохнул: «И немудрено, ты совсем маленькой была. То детское учреждение сгорело, документы многих воспитанников погибли в огне. Из твоих личных вещей осталось только вот это фото. Смотри, малышка, сидящая на стуле, — это ты, кто другая девочка лет на пять старше, понятия не имею. Извини, если разочаровал, но близких у тебя нет. Или нам о них ничего не известно». И директор отдал мне снимок.

Анна говорила быстро, а мне все больше было ее жалко. Как же, наверное, трудно жить сиротой. Правда, девочке повезло попасть в интернат, которым руководил Игорь Семенович, прекрасный человек, радевший за воспитанников, как за родных детей.

Именно директор добился, чтобы Михайловой по достижении определенного возраста дали положенную ей по закону однокомнатную квартиру, и девушка оказалась жительницей Нахабина. Она пошла работать в палатку, торговала всякой всячиной, затем переместилась в местный магазин. Один раз постоянная покупательница маленького супермаркета, где Анечка работала в мясном отделе, спросила:

— Не хочешь подработать? У моего мужа юбилей, нужна помощница, которая накроет столы, подаст еду, уберет и помоет потом посуду.

Девушка согласилась. Ей понравилось быть официанткой: деньги платят, самой поесть можно, да еще с собой еды дадут. Анна опубликовала в бесплатной газете объявление: «Официантка предлагает обслуживание банкетов. До сорока человек». И неожиданно дело у нее пошло. Да так хорошо, что Аня ушла из магазина и стала кормить своих пожилых соседок, с которыми давно подружилась.

С той поры она бегает по разным мероприятиям, у нее много постоянных клиентов. Например, одно издательство, которое регулярно устраивает презентации новых произведений своих авторов. Ясное дело, прессу надо угостить, иначе журналисты не придут, вот и зовут Аню тарталетки разносить. Жизнь ее стала просто прекрасной. Через какое-то время она родила Тимошу. Куда делся отец мальчика, Анна мне объяснять не стала, сказала лишь:

— Мы совсем немного вместе прожили. Мне от супруга фамилия досталась, я стала Герасимовой, а в девичестве была Михайловой.

С появлением малыша трат прибавилось. К счастью, две соседки, которые считали Нюшеньку своей богоданной внучкой, стали ухаживать за новорожденным, и Аня получила возможность работать дальше. Она была счастлива. Как же, у нее теперь есть семья — любимый сын и две бабули. Тамара Петровна, врач, делала крошке массаж, проводила процедуры закаливания, а Екатерина Сергеевна занималась умственным развитием малыша. К четырем годам Тимоша стал крепким мальчиком, ни разу не болевшим, к нему даже насморк не цеплялся, хорошо читал и считал.

Анюта хотела отдать сынишку в садик, но бабули воспротивились, и Тимоша счастливо сидел дома, на целое лето уезжал в деревню, где у сестры Екатерины Сергеевны есть большая изба. В школу мальчик пошел шестилетним, учится сейчас на одни пятерки, после уроков занимается спортом, по воскресеньям ходит на службу в церковь, а потом в приходскую школу. Телевизор он не смотрит, на айпаде не играет, зато читает хорошие книги, посещает театры, симфонические концерты. Послушный, умный, добрый сыночек.

Герасимова продолжает кормить бабушек, которые оформили дарственные на свои квартиры в ее пользу. Жилье объединили в одно, получились роскошные апартаменты. Анна старается изо всех сил, зарабатывает на всех. Недавно она купила бабе Кате шубку, а баба Тома получит доху нынешним летом. В жаркие месяцы цена на мех сильно падает, и Герасимова уже накопила нужную сумму. То есть, судя по всему, Господь решил наградить сироту за ее детские слезы, послав ей на радость чудесных пенсионерок-соседок и самого лучшего на свете сынишку. Каждый день Аня начинала со слов:

— Спасибо, добрый боженька, за твою любовь ко мне!

Имея на плечах трех человек, которых нужно кормить, поить, одевать, Анюта радовалась любой работе, никогда не капризничала, бегала по всей Москве, выезжала в область. Пару лет назад она поняла, что надо искать напарницу, тогда можно будет брать большие заказы. Анна стала просматривать объявления в газетах, приглашать разных женщин. Но быстро расставалась с новоявленными коллегами.

Герасимова не ворует, не пьет, не обманывает устроителей, готова носиться по залу с подносом до последнего клиента, на службу всегда является красиво причесанной, с макияжем, носит туфельки на каблуке. Аня понимает: у людей праздник, внешний вид обслуживающего персонала должен соответствовать мероприятию. Например, на свадьбу Герасимова наденет, скажем, розовое платье, а белое никогда, на похороны же придет в черном. Мини-юбки, кофты с глубокими вырезами, колготки-сеточки, ботфорты, вульгарный макияж — все это у нее под запретом, поскольку она не мужа приходит на тусовку искать, а работать.

Женщины, которых Герасимова брала в напарницы, вели себя иначе. Одна обшарила карманы верхней одежды гостей, другая напилась до свинячьего визга, третья сначала отложила в принесенные из дома коробочки еду, а уж потом понесла блюда в зал, четвертая явилась на службу в полупрозрачном, обтягивающем все ее прелести платье, пятая, наоборот, притопала в спортивном костюме и кроссовках, шестая не помыла руки после туалета… Поработав один раз с такими «помощницами», Анна им больше не звонила, дорожа своей репутацией.

В конце концов она смирилась с неудачей и стала говорить устроителям:

— Я работаю одна. Если у вас более сорока или максимум пятидесяти гостей, зовите вторую официантку.

Иногда кто-нибудь из постоянных клиенток просит ее:

— Нюшенька, у нас шестьдесят человек на барбекю явится. Я вам приплачу, к тому же моя домработница поможет. Возьметесь? Очень прошу!

И Аня соглашается. Но порой, как, например, сегодня, приходится все-таки самой кого-то подыскивать.

Панина очень хорошо относится к Герасимовой, является ее давней клиенткой. Поэтому, услышав от Татьяны: «Найди себе напарницу, а то я не знаю, сколько народу будет», Анюта озаботилась проблемой и опять осталась недовольна. Приглашенная ею женщина хорошо вела себя с гостями, выглядела прилично, не стащила еду, но считала каждую минутку, когда напарница отсутствовала на рабочем месте, и потребовала доплаты, обвинив Герасимову в лени.